Связь душ / A Pairing of Souls

Прошло тридцать пять дней. Тридцать пять дней с момента гибели его Учителя на крыше. Тридцать пять дней с тех пор, как его смешанное демоническое наследие было раскрыто перед всем заклинательским миром. Тридцать пять дней с тех пор, как он силой установил свою власть во Дворце Хуаньхуа. Тридцать пять дней Лю Цингэ штурмовал его врата, чтобы попытаться украсть то, что принадлежало Ло Бинхэ по праву. Тридцать пять дней он обнимал безжизненное тело. Тридцать пять дней безостановочных рыданий, мольбы, угроз и извинений, и тридцать пять дней понимания того, что все это в конечном итоге ни к чему не приведет, потому что Учитель не мог их услышать. Потому что тридцать пять дней назад Учитель умер, и это целиком вина Ло Бинхэ. Тридцать пять дней назад солнце погасло в мире Ло Бинхэ, и холод проморозил его душу до дна. Тридцать пять дней опустошили его сильнее, чем три года в Бездне. Тридцать пять дней он держал в руках самую величайшую драгоценность для него во всем мире, понимая, что сломал ее своими руками. Тридцать пять дней он понимал, что не в состоянии ничего исправить, что при всей своей мощи он бессилен сделать одну-единственную вещь, которой жаждет его сердце. Тридцать пять дней глаза Учителя остаются закрытыми. Тридцать пять дней Учитель никому не улыбается. Тридцать пять дней он не способен есть пищу, которую Ло Бинхэ готовит для него. Тридцать пять дней он не берет свой веер, чтобы легонько шлепнуть Ло Бинхэ по макушке за то, что он распускает нюни. Тридцать пять дней его руки безвольно свисают вместо того, чтобы погладить его, когда Ло Бинхэ кладет его ладонь себе на голову и предается отчаянию. В конце концов он понимает, что лишился разума, и для этого понадобилось всего тридцать пять дней. Новый режим, который установился вокруг него во Дворце Хуаньхуа, пытается определиться, как вести себя с ним теперь, когда он изгнал предыдущих хозяев. Видится нечто чрезвычайно забавное в том, что эти праведные до мозга костей совершенствующиеся с большей радостью принимают полудемона в качестве лидера, чем Старого Хозяина Дворца и Молодую Госпожу Дворца. Почему бы и нет? За золотой филигранью и изящными гобеленами здесь скрывается чистое зло. Он пытается уделять им столько своего внимания, сколько возможно, пытается привнести правильные перемены, хотя его разум постоянно возвращается мыслями к окруженному льдом телу, покоящемуся в запечатанной комнате, куда его тянет вернуться, чтобы еще раз пасть ниц. Возможно, если он будет умолять о прощении достаточно долго, если он проявит искреннее раскаяние, тогда боги сжалятся и решат вернуть ему Учителя. Если нет, он заберет его сам. Молодая Госпожа Дворца восстает против нового порядка, кто бы в этом сомневался. Однако она осталась в одиночестве, и Ло Бинхэ сыт по горло ее раздражающими требованиями и злорадными словами в адрес Учителя. Она думала, что все будет по-другому, и она негодует на весь мир. Он понимает ее в этом, понимает больше, чем ему хотелось бы. Она думала, что станет следующим главой, и что он будет на ее стороне. Он думал, что станет следующим главой с Учителем на его стороне. Похоже на то, что судьба посмеялась над ними обоими, не дав никому из них того, что они желали. Но он не такой, как она, и отныне он отказывается склоняться перед судьбой. Если судьба решила растоптать его, он поднимется выше и растопчет ее. Если судьба решила отнять у него Учителя, он разорвет ее на куски голыми руками и вытащит Учителя оттуда, где она прячет его от Бинхэ. Ша Хуалин утверждает, что это возможно, она практически прокричала ему это на ухо, когда нашла его лежащим на земле, сжимающим тело Учителя и уже готовым последовать за ним. Священный Мавзолей обладает властью восстанавливать души давно ушедших, которые по какой-то причине не удалось вернуть никаким иным способом. А Ло Бинхэ пытался. Он практически обескровил себя в первый же день, стараясь вернуть душу Учителя в тело. Но Учитель не отозвался, потому что нечто не давало ему ответить. Ло Бинхэ не знал, что бы это могло быть такое, но оно определенно пожалеет, если он доберется до него. Дверь в тронный зал открывается, и к нему торопливо приближается и склоняется перед ним одна из его новых секретарей, которая оказалась довольно-таки полезна при «переходе власти». (Некоторые назвали это узурпацией, но Ло Бинхэ, в общем-то, наплевать на то, как они на это смотрят, пока они подчиняются приказам. Он намерен навести порядок в своем доме к возвращению Учителя.) – Что такое? – лениво вопрошает он и добрую минуту пытается вспомнить ее имя. Случайно, не Гао? Нет, скорее Чоу? Чоу Цзяи? Нет, это не она, ее зовут Яо Вэньлин, правильно? Он почти уверен, что это Яо Вэньлин. Вокруг него сейчас слишком уж много женщин, стремящихся быть «полезными», неудивительно, что он начинает путать их между собой. – Мой Господин… здесь посетитель, который просит об аудиенции, – говорит Яо Вэньлин, и Ло Бинхэ может расслышать неуверенность в ее голосе. Она напугана либо обеспокоена тем, как он на это отреагирует. Как интересно. Кто бы это мог быть? – Госпожа Дворца? – спрашивает он, нисколько не заинтересованный в новых «свиданиях» с этой испорченной отвратительной дрянью. Он и так уже проявил чрезмерную снисходительность, позволив ей жить и выделив для нее старое крыло. Он сделал ей строгое внушение касательно «дурных манер» в отношении слуг, и надо бы не забыть проверить, как оно подействовало, черкает он мысленную пометку, Учителю не понравится, если подобные вещи будут происходить прямо у Бинхэ перед носом. – Этот Господин припоминает, как отдавал приказ о ее заключении и не одобрял никаких встреч. – Нет, мой Господин, – быстро произносит она, склонив голову. – Молодая Госпожа Дворца содержится в Восточном крыле, как и пожелала Ваша Светлость… Этот посетитель, он пришел поговорить с вами… о теле Шэнь Цинцю, – она виновато съеживается, но с трудом продолжает говорить, и как только последние слова выходят из ее рта, Ло Бинхэ чувствует, что его обуял гнев. Что еще миру нужно от его Учителя? Разве они не достаточно забрали у него, когда он все еще был жив? Почему они просто не могут отдать его Бинхэ? Почему бы просто не позволить ему получить Учителя без лишней суматохи? Неужели он так много просит? – Лю Цингэ? – спрашивает он, прежде чем раздраженно покачать головой. – Нет, он бы просто снова выломал дверь, – он размышляет над этой загадкой. – Юэ Цинъюань? Или, возможно, какой-нибудь другой Горный Лорд? – Глава Школы Юэ прислал письмо, после всего, что произошло, письмо – это единственное, на что его хватило. Ло Бинхэ с мстительным удовольствием сжег послание и послал ему обратно пепел. По крайней мере, Лю Цингэ имел достаточно чести, упрямый Бог Войны, не уступающий ему в своей решимости «спасти» Шэнь Цинцю из мерзких когтей Ло Бинхэ. Ло Бинхэ зауважал его за это. Между ними, оказывается, много общего в их действиях. Ло Бинхэ тоже не сдастся. Тридцать пять дней постоянных провалов – ничто, он продолжит биться о стены, которые ограждают от него Учителя, пока не проломит их. В конце концов, демоны – эгоистичные и жадные создания, хотя Ло Бинхэ всегда считал, что больше всего зла в этом мире сотворено как раз людьми. Иногда это здорово усложняет жизнь Ло Бинхэ, потому как он не знает, какую часть себя ненавидеть больше: демоническую, которая заставила Учителя в ужасе бежать прочь, или же человеческую, ради спасения которой Учитель отдал свою жизнь. – Нет, мой Господин, – говорит Яо Вэньлин, слегка покачав головой, после чего наконец полностью завладевает его вниманием. Не Горный Лорд, но кто-то еще пришел за телом Шэнь Цинцю? Кем же этот человек себя возомнил? – Тогда кто это? – …Он утверждает, что приходится братом Шэнь Цинцю, – говорит она, и после ее слов падает тишина. – У Учителя нет семьи, – говорит он с уверенностью, которой не чувствует – перебирая воспоминания в уме, он понимает, что не может знать этого наверняка. Однажды на фестивале, который они посетили, Учитель впал в странную меланхолию, и это был единственный раз на его памяти, когда Учитель, возможно, упоминал о своей собственной семье. – Им бы, наверное, это понравилось, – тихо сказал Учитель, как будто боялся произнести эти слова вслух, когда Ло Бинхэ наконец набрался храбрости спросить его, что случилось и отчего учитель так опечален. – Ты скучаешь по матери, Бинхэ? – Всегда, Учитель, – ответил он ему, и Шэнь Цинцю просто хмыкнул, наблюдая за уличным представлением. Он даже не заметил своего любимого лакомства, протянутого ему Ло Бинхэ, уставясь невидящим взглядом вдаль и мыслями находясь где-то за тысячу ли отсюда. – Учитель скучает по своей семье? – …Всегда. Он предположил, что его семья мертва. Или, когда не так давно Цю Хайтан заявила, что Шэнь Цинцю был рабом в ее поместье, что семья продала его в рабство по неизвестным причинам. Не то чтобы это было редкостью. Самого Ло Бинхэ вполне могла ждать подобная судьба до того, как его приняли в школу Цанцюн, и с тех пор ему больше не приходилось бояться работорговцев, которые хватали беспомощных сирот с улицы, чтобы подвергнуть издевательствам и продать. Возможно ли, что и в самом деле остался кто-то из семьи Учителя, кто услышал о том, что произошло, и проделал весьма неблизкий путь сюда, чтобы… чтобы забрать его тело у Ло Бинхэ? Он не отдаст его! Никому! Даже семье Учителя. Теперь Ло Бинхэ – семья Учителя. Ло Бинхэ, а не кто-то другой оставался рядом с ним, был на его стороне, заботился о нем, пробивался обратно к нему из Бездны. Он был тем, ради кого Учитель умер, спасая его, и тем, кто воздаст по долгам, воскресив Учителя. Но для этого ему нужно было тело Учителя. – …Впустить, – в конце концов заставляет себя сказать Ло Бинхэ. А что еще он может сказать по этому поводу? Если это действительно семья Учителя, то он, по крайней мере, сумеет проявить вежливость и даст им аудиенцию, ради которой они пришли. Если же это ложь либо уловка, тогда Ло Бинхэ вырвет им кишки и подвесит на них. Яо Вэньлин склоняет голову и возвращается к дверям, ненадолго выходит наружу, а затем возвращается в сопровождении мужчины. Сперва Ло Бинхэ не поднимает головы, чтобы приветствовать его, но когда он это делает – все внутри него переворачивается. Это все равно, что еще раз упасть в Бездну. Это Учитель. Но как? Как такое возможно? Бинхэ знает, что его тело находится под огромным количеством защитных чар, массивов и талисманов. Он бы узнал, если бы кто-то попытался проникнуть в комнату, не говоря уже о том, чтобы коснуться тела и вынести его. Оно по-прежнему там, где ему положено быть, но как… как тогда Учитель может стоять сейчас перед ним? Неужели он вернулся? Вернулся к Ло Бинхэ? Он наконец-то вернулся, чтобы остаться? Он вскакивает с трона и одним прыжком пересекает расстояние между ним и призраком Учителя во плоти. – Учитель? – спрашивает Ло Бинхэ, и его голос дрожит, звуча так слабо, как будто он снова стал четырнадцатилетним юнцом… но бледно-зеленые глаза, которые встречают его взгляд – не те глаза, и он буквально чувствует, как из него выпустили весь воздух. Это… это не Учитель. Это кто-то, очень похожий на Учителя, и все же есть незаметные отличия между двумя людьми, которые он может разглядеть сейчас, когда он вблизи и его разум прояснился в достаточной мере, чтобы заметить их. … Если это брат Учителя, они должны быть близнецами, чтобы иметь такое пугающее сходство. – Приветствую Господина Ло, – говорит мужчина, его голос спокоен и вежлив, и он звучит совсем как Учитель. Сердце Ло Бинхэ, кажется, готово разорваться на части, если он услышит еще хоть одно слово. Или, возможно, оно разорвется на части, если он его не услышит. – Или вы предпочитаете, чтобы я обращался к вам как-либо иначе? – Господин Ло будет приемлемо, – поспешно отвечает Ло Бинхэ, быть может, чересчур поспешно. – Пожалуйста, присядьте. Я велю слугам принести все, чего вы пожелаете. Пусть просто побудет немного рядом, просто позволит ему… позволит ему притвориться на минуту, что Учитель вернулся к нему. Пожалуйста, пусть он согласится. – … я бы не возражал против чая, – говорит копия Учителя, следуя за Ло Бинхэ, и опускается за столик со всей свойственной Учителю грацией. – Я прошу прощения за столь внезапный приезд. Я был крайне удивлен, услышав, что тело моего брата не вернули школе Цанцюн для погребения, – говорит он, благодарно кивая слуге, который наливает ему запрошенный напиток. – Простите, мое имя – Шэнь Юань, и я здесь, чтобы забрать тело Шэнь Цинцю.