Связь душ / A Pairing of Souls

Она ебанутая на всю голову. Абсолютно свихнулась! Это самое любезное определение, которое Шэнь Юань может подобрать для Цю Хайтан в настоящий момент, и даже это кажется излишне смягченным вариантом. Ему даже не дали лишней секунды, чтобы обернуться и попытаться защититься, как она с криком безудержной ярости набросилась на него, и они оба повалились на пол, образуя беспорядочную кучу молотящих как попало конечностей. Будь ты проклята, Цинь Ваньюэ! Будь ты проклята, Молодая Хозяйка Дворца! Чего мелочиться, будьте прокляты все в этом чертовом гареме! ...кроме Нин Инъин, потому что она была милашкой, по крайней мере, она старалась изо всех сил. ...и, возможно, Лю Минъянь, потому что она надирала противникам задницы, не спросив имени, гораздо более здоровыми способами, чем ее психопатическая книжная версия. Но все остальные? Сгиньте! – Отвали! – Шэнь Юань рявкает на женщину, которая как раз пытается оторвать ему руки от тела, как будто в нее вселился Ло Бин-гэ, и преуспевает только в том, чтобы разодрать ткань рукава. – Я не Шэнь Цзю! – Почему ты не умер! – она вопит благим матом, извиваясь, как долбаная змеюка, и они несколько секунд возятся, борясь друг с другом, прежде чем ему удается отбросить ее чуть в сторону и создать между ними столь необходимое пространство. Он слышит рвущийся звук и видит, как внешний слой одежды расползается, и менее чем через секунду до него доходит, что вся эта ситуация, очевидно, только что превратилась в смехотворно-нелепую боевую сцену из ПГБД. Эта мысль в нем укрепляется после того, как она хватает его за волосы и дергает назад, он с размаху опрокидывается на спину, и непонятно каким образом в ходе последующего сеанса извиваний и рукомашества большая часть одеяний Шэнь Юаня оказывается распахнутой и совлеченной с него. Протестую! Что это такое!? Какого черта он вдруг попал в сцену драки в гареме!? Причем он, очевидно, в ней проигрывает, учитывая текущее состояние их нарядов. Естественно! Потому что он был здравомыслящим, рациональным, уважающим себя человеком, который не считает, что одежда – это приемлемая потеря, когда сражаешься за свою жизнь! Неужели эти женщины не умеют ничего другого, кроме как рвать друг на друге одежды, оставляя себя полуголыми после битвы? Неужели ты не можешь сражаться иначе, Цю Хайтан? Позор! – Ты все разрушил! – кричит она на него, а он пытается сдержать ее в меру своих сил и возможностей своего ослабленного тела. Он благодарен уже за то, что из-за ярости, застилающей ей глаза, она не очень-то ясно мыслит и действует вслепую, потому что он не сомневается, что, если бы она просто отступила и действовала хладнокровно, он бы уже проиграл. – Цю Хайтан! Прекрати! – Шэнь Юань пытается достучаться до нее снова, когда женщине удается повалить его на спину и вскарабкаться сверху. Сперва попытавшись выцарапать ему глаза и потерпев неудачу, она переключает свое внимание на что-то более жизненно важное, и у него не получается помешать ей обхватить руками его горло и надавить. – Какое у тебя было право? Какое право!? – надрывается она, сжимая все сильнее, слезы градом катятся из ее глаз, и он хочет посочувствовать ей, действительно хочет... но да, это довольно-таки трудновато сделать, когда человек, нуждающийся в утешении, в данный момент пытается раздавить твою трахею. Кто бы мог подумать? – Э... то... не... я... – он пытается вырваться, вцепившись ногтями в ее руки, так как потребность дышать начинает становиться отчаянной. – Неблагодарная тварь! Я должна была позволить ему убить тебя, как крысу, которой ты и являешься! – ничего себе заявленьице. Окей. Понятное дело, что леди в расстроенных чувствах, но... ты серьезно? Как грубо. Вдобавок ко всему... ты и твоя семейка были мерзкими рабовладельцами, так что можешь просто прыгнуть с моста. Желательно прямо сейчас. – Я убью тебя. Во имя правосудия за жизнь, которую ты у меня отнял! – она смотрит на него сверху вниз широко раскрытыми глазами, безумными и налитыми кровью, разжимает одну руку, и Шэнь Юань секунду недоумевает, зачем она снова хватает его за волосы, прежде чем ее рука делает молниеносное движение, и боль взрывается в его груди. Он издает истошный вопль, когда она вытаскивает заколку, которую Ло Бинхэ дал ему надеть сегодня утром, всю в крови. Его крови... из его груди, которую она только что продырявила... вот же психопатка. Черт! Блядь! Охренеть как больно! Черт тебя дери, женщина! Успокойся, твою мать! Неужели он действительно умрет прямо здесь? Убитый одной из жен Ло Бинхэ, а не самим Ло Бинхэ? Кажется, ему следует подать жалобу из-за унижения достоинства! «Цзю-гэ... мне так жаль», – как странно, что это последнее, о чем он думает, боясь неизбежной реакции Шэнь Цзю, когда тот услышит, что Шэнь Юань был убит после того, как отослал его в безопасное место. Он надеется, что Цзю-гэ не будет винить себя. Это был выбор Шэнь Юаня. Целиком и полностью. Он видит, как Цю Хайтан отводит руку назад, готовясь нанести новый удар, и тут раздается рычание, эхом раскатывающееся по комнате. Темное, почти звериное, обещающее невыразимую жестокость и боль. Одновременно с этим демоническая энергия затопляет все окружающее пространство, и Цю Хайтан, оторванная от него, подобно тряпичной кукле, влетает в стену в противоположном конце комнаты. Ее болезненный вскрик обрывается ударом об стену, но прежде чем она успевает сползти вниз, рука Ло Бинхэ хватает ее за горло и вжимает в стену спиной. Десять тысяч баллов главному герою! Трижды ура! Можно было бы и чуточку поторопиться, но он прощает, учитывая альтернативу, если бы герой самую чуточку опоздал. Ло Бинхэ воздвигается фигурой чистой ярости, его энергия так и хлещет из него, напоминая всем, с кем они связались и почему пожалеют об этом. Он поворачивается, продолжая прижимать Цю Хайтан к стене, его красные глаза сканируют Шэнь Юаня, который с большим трудом приподнялся на локте и теперь задается вопросом, что именно видит Ло Бинхэ, поскольку метка демона горит алым, а лицо потемнело. Он задается вопросом, насколько жалким он выглядит, бессильной тряпочкой валяясь посреди разрушения, причиненного их борьбой: большая часть его одежд сорвана, кровь пропитала тонкие слои оставшихся отрепьев, его волосы всклокочены и запутаны, синяки, вне сомнения, уже начинают проступать вокруг его горла. – Бин… – он пытается заговорить, пытается окликнуть его и дать понять, что с ним все в порядке, но голос срывается на болезненный кашель от одной только попытки. Он сворачивается в клубок от боли, что разрывает его грудь изнутри, и когда он, наконец, снова поднимает взгляд, выражение лица Ло Бинхэ дает Шэнь Юаню понять, что его усилия ни в малейшей степени не помогли разрядить ситуацию. – Шэнь Цинцю! – раздается голос Лю Цингэ, и Шэнь Юань в ликующем изумлении смотрит на дверь. Он едва не плачет от радости и облегчения, когда видит двух Горных Лордов, которые врываются в комнату и тут же подбегают к нему, ограждая его от окружающего хаоса. Наконец-то все закончится. Всему этому безумию конец. Слава богу. – Лю-шиди, Юэ-шисюн, – говорит он с мягкой улыбкой трясущимися губами, и Юэ Цинъюань, не колеблясь, протягивает руку, чтобы осмотреть рану, от которой на его груди расплылось массивное красное пятно. Шэнь Юань не испытывает ни капли сомнений; он просто немного сдвигается, чтобы позволить ему взглянуть. Лю Цингэ замирает на секунду, вглядываясь в лицо Шэнь Юаня, и на мгновение выглядит слегка неуверенным, но, придя к выводу, что это тот Шэнь Цинцю, которого он знал раньше, он, кажется, испытывает невероятное облегчение от того, что видит его. «Я тоже, Лю-шиди, я тоже». Так думает Шэнь Юань, а затем видит, как Лю Цингэ обводит его взглядом, и его челюсть сжимается, прежде чем он слегка поворачивается, чтобы пригвоздить взглядом Ло Бинхэ. – Вот так ты обращаешься со своим Учителем? – рычит он, в его тоне и в каждой клеточке его тела звенит ярость, когда он смотрит на Ло Бинхэ. Ло Бинхэ, кажется, чуточку вздрагивает от обвинения, очевидно, словесный удар попал в цель. Шэнь Юань хочет что-то сказать на это, правда, он не уверен, что именно хочет сказать по этому поводу, зато есть одна чертовски важная вещь, которую ему позарез необходимо узнать прямо сейчас, поэтому он поворачивается к Юэ Цинъюаню и слабо сжимает его руку. – Цзю-гэ? – спрашивает он, зная, что других объяснений не потребуется, и Юэ Цинъюань кивает. – Он в порядке. Му Цинфан сейчас с ним, – ну слава богу. – Давай-ка позаботимся лучше о тебе, – Юэ Цинъюань дергает вервие бессмертных, и путы мгновенно рвутся, позволяя тоненькой струйке духовной энергии снова начать заполнять тело Шэнь Юаня. Он уже прямо-таки чувствует, как его ци пытается критически оценить нанесенные повреждения и определить, на чем, черт возьми, сосредоточиться в первую очередь. Нервы. Это все, что Шэнь Юань хочет сказать по этому поводу. Раздается задыхающийся и напряженный кашель, привлекая его внимание, и Шэнь Юань поднимает взгляд туда, где Ло Бинхэ продолжает удерживать на весу Цю Хайтан, прижав рукой к стене позади себя. Сам Ло Бинхэ, похоже, не обращает внимания на ее трепыхания. Он просто смотрит на Шэнь Юаня, пожирая взглядом своего старого Учителя и двух Горных Лордов рядом с ним, его челюсти крепко сжаты, а глаза чернее и бездоннее ночи. Невозможно понять, что происходит в голове его ученика, но очевидно одно – что бы это ни было, это ничего доброго не сулит. Кажется, Ло Бинхэ замечает, что Шэнь Юань наконец-то снова обратил внимание на него, и, когда они встречаются взглядом, выражение его лица становится мягким и извиняющимся. – Лю-шишу прав… Учитель был ранен, это оплошность этого лорда, – говорит он, и его тон странно нежен, хотя и наполнен горьким сожалением. От этого в груди Шэнь Юаня что-то екает. – Учитель должен был быть в безопасности под опекой этого лорда… – Бинхэ… – Шэнь Юань пытается что-то произнести, пытается объяснить, что в том, что сбрендившая Цю Хайтан набросилась на него, как Призрачное Лицо из «Крика», не было вины Ло Бинхэ. В конце концов, именно Шэнь Юань забрел сюда. Конечно, вервие бессмертных сыграло свою роль, но Шэнь Юань все равно чувствует себя в какой-то степени виноватым. Он понимает, что он вроде как жертва во всей этой ситуации, и что попытка бегства на самом деле не возлагает на него вины за все это… но тем не менее небольшая толика вины почему-то кажется приемлемой. Как бы там ни было, они придумают, что делать с Цю Хайтан. Отдать ее под суд или заставить ее выплатить виру или что-то в этом роде. Он не совсем уверен, как все это будет выглядеть в итоге, но они придумают какое-нибудь подходящее наказание. – Учитель, этот бесполезный ученик приносит извинения, – говорит Ло Бинхэ, глядя на кровоточащую рану, в которую Юэ Цинъюань вкладывает исцеляющую энергию, прежде чем снова встретиться глазами с Шэнь Юанем. – Но он обещает, что эта женщина никогда больше не поднимет на тебя руку. В этом предложении есть… что-то странно окончательное, и от этого по позвоночнику Шэнь Юаня пробегает легкий холодок тревоги. – Ло Бинхэ, это... – его слова захлебываются его собственным криком, когда рука Бинхэ проворачивается, и треск, которую издает шея Цю Хайтан, эхом разносится по комнате. – Бинхэ! – Шэнь Юань в непонимании и ужасе таращится на Ло Бинхэ, который просто роняет на пол мертвую женщину, даже не соизволив оглянуться на труп человека, которого только что убил. Это... это же была одна из главных жен?! С каких это пор Ло Бинхэ убивает жен? Где, блядь, защищающий жен ореол? Да еще и при свидетелях? Бинхэ, что за херня?! Ты что, рехнулся? Что теперь прикажешь делать Шэнь Юаню? Ты только что убил женщину, которая уже была обезоружена и безвредна для них. В этом не было никакой необходимости! Бинхэ делает крохотный шаг в их сторону, и Шэнь Юань слегка теряется, когда он резко застывает на полушаге и на его лице проступает выражение страдания, и Шэнь Юаню требуется секунда, чтобы понять, в чем дело. Когда Ло Бинхэ шагнул вперед... подсознательным рефлексом Шэнь Юаня было отшатнуться назад, чтобы укрыться от опасности под защитой Юэ Цинъюаня и Лю Цингэ… подсознательно прося защиты от Бинхэ. – Учитель, – говорит Бинхэ, и его голос звучит донельзя жалостливо и умоляюще. Шэнь Юань смотрит, как он опускается перед ним на колени. – Учитель, пожалуйста, прости этого ученика за его ошибки. Этот ученик всего лишь хотел, чтобы ты им гордился, – он глядит на Шэнь Юаня слезящимися глазами с отчаянной надеждой и мольбой. – Бинхэ... – у Шэнь Юаня язык присыхает к небу, и он не издает больше ни звука. Что он должен ответить на это? На эти слова, на предпринятые им действия, на то, что Бинхэ только что сделал прямо перед ними без малейших колебаний и угрызений совести. Какие слова требуются ему в этот момент? Где они? Какие они? Как ему их найти? – Учитель, пожалуйста, – голос Бинхэ звучит в точности как тогда, на том уступе. Когда Бинхэ умолял не бросать его в Бездну, а Шэнь Юань все равно это сделал. Это ад – снова слышать этот голос. Мир перед ним слегка размывается, и Шэнь Юань осознает, что это слезы выступили на его собственных глазах и просто текут по щекам. Ло Бинхэ, видя это, выглядит потрясенным. Это просто из-за колотой раны! Просто из-за колотой раны! Он в этом уверен! Ни от чего другого. Эти боль и стеснение в груди только от раны! – Бинхэ... как может этот мастер? – спрашивает он тихо, так тихо, что его слова превращаются в еле слышный шелест. – Бинхэ пытал и убивал, похищал и терроризировал... – почему, черт возьми, ему так больно? Почему так трудно дышать? Будто кто-то сдавил ему грудь. – ...Этот мастер не может... – чего он не может? Смириться с этим? Простить? Игнорировать? Забыть все случившееся? Какое слово должно быть следующим? – Учитель. – Нет, – он не знает, чему он говорит «нет», но Бинхэ, похоже, понимает, судя по тому, как он опускает голову. Раздается тихий всхлип. – Пожалуйста, Бинхэ, прости этого мастера, – говорит он, и Ло Бинхэ снова поднимает взгляд. – Мне очень, очень жаль. То, к чему мы пришли... это все вина этого мастера. Бинхэ никогда не делал ничего, чтобы заслужить то, что этот мастер сделал с ним. Это никогда не было его виной, и этот мастер всегда гордился им... за все это этот мастер берет вину на себя, – он делает дрожащий вздох. – ...Однако то, что сделал этот мастер, не оправдывает всего того, что сделал Бинхэ. Не оправдывает того, кем он стал после моей ошибки. Боже, а ведь предполагалось, что он станет неудержимым протагонистом. Неутомимым жеребцом и мстителем, который поставит целый мир на колени... В этот момент он выглядит кем угодно, но только не им. – Этот ученик понимает, – похоже, он пытается не сдаваться, и Шэнь Юань хочет спросить: «И что ты понимаешь, Бинхэ? Пожалуйста, объясни этому мастеру, потому что этого слишком много. Слишком много, чтобы принять, слишком много, чтобы смириться, слишком много, чтобы справиться... просто слишком много». Он чувствует, что слезы все еще бегут по его щекам, и отчаянно желает, чтобы у него сохранилась хотя бы часть присущего телу Шэнь Цзю естественного иммунитета к проявлению каких-либо эмоций. – Учитель больше не верит в этого ученика... этот ученик потерял доверие Учителя... Учитель не останется, – последние слова звучат измученным скрежещущим шепотом, и Шэнь Юань не может ничего возразить на это. Но он хотел бы. Он правда хотел бы. – Что может сделать этот ученик? Пожалуйста, Учитель... что он может сделать? – Этот мастер... считает, что Бинхэ должен подать в отставку, – говорит Шэнь Юань. – Этот мастер не верит после всего, свидетелем чему он был, что Бинхэ подходит для управления Дворцом Хуаньхуа, – Бинхэ, опустивший голову от стыда, ограничивается кивком. – Помимо этого... у этого мастера нет ответа. Он больше не знает, кто такой Бинхэ, и не имеет возможности наставлять его... больше не имеет на это права. – Учитель всегда будет Учителем, – тихо произносит Бинхэ. – Это останется неизменным в глазах этого ученика. --- Пробуждение – до чего непривычно это ощущение после столь длительного перерыва. Когда он был заперт, в форме призрака, в промежутке между бытием и небытием, дни просто чередой проходили мимо. Будучи духом, привязанным к живому человеку, он не нуждался во сне и не мог заснуть, даже если бы захотел. Теперь, открыв глаза, Шэнь Цзю глядит на прозрачный балдахин над кроватью, и в сердце немедленно тренькает струна ностальгии от узнавания места, где он находится. Бамбуковая хижина. Пик Цинцзин. Он вернулся... он вернулся. – А-Юань? – зовет он, это имя звучит как вопрос и мольба одновременно. Юэ Цинъюань не мог проигнорировать его, верно? Конечно, они должны были понять, что Шэнь Цзю и Шэнь Юань – не одна и та же личность, и должны были организовать намного более необходимое спасение... верно? Им понравился Шэнь Юань. Они должны были пойти за ним, они бы не оставили его в беде... верно? Пусть Небеса сжалятся над Дворцом Хуаньхуа и школой Цанцюн, если нет, потому как Шэнь Цзю жалость неведома. Слышится тихий шорох ткани, издаваемый кем-то, кто, обойдя ширму, приближается к кровати. – Цзю-гэ, – произносит мягким и нежным голосом Шэнь Юань, когда присаживается на край его постели, и Шэнь Цзю внутренне испускает вздох облегчения. Отлично. Кажется, ему все же не придется надирать задницы Лю Цингэ и Юэ Цинъюаню. Он глядит на другого мужчину, на его лицо, к которому он уже успел привыкнуть со всеми его сходствами и различиями, и видит, что Шэнь Юань улыбается ему. Эта улыбка слегка настораживает. Она выглядит вымученной, но только из-за выражения глаз. Случилось что-то плохое, что-то, чего не исправить обычным отдыхом и лекарственными снадобьями. Шэнь Цзю не понаслышке знаком такой взгляд. – Что случилось? – требовательно спрашивает он, и Шэнь Юань издаёт короткий смешок. – Много всякого, – говорит он и затем вздыхает. – Юэ-шисюн и Лю-шиди пришли во Дворец Хуаньхуа, чтобы забрать меня после того, как твое состояние стало достаточно стабильным, чтобы они могли тебя оставить. – Неприемлемо, – отрезает Шэнь Цзю, неприятно удивленный тем, что они потратили на него время, когда он отдал им прямой приказ. Неужели они не понимали, что каждая минута была на счету? Придурки. Похоже, ему все-таки придется надрать им задницы. Какая жалость. Шэнь Юань смеется, на этот раз чуть более искренне. – Да, но они успели вовремя, так что остальное неважно. Сказать, что они успели «вовремя», означало, что что-то успело случиться, а Шэнь Цзю лучше многих знает, что то, что кто-то успел в последнюю секунду, не делает остальное неважным. Важен ущерб, который был нанесен до этого, а не тот факт, что могло быть и хуже. – Расскажи мне. – ...Цю Хайтан мертва, – говорит Шэнь Юань, сообщая это с большой осторожностью. Шэнь Цзю задается вопросом почему. Он уже отплатил женщине за доброту, пощадив ее, и спас ей жизнь. Какие такие чувства еще могли связывать его с бывшей рабовладелицей? – Как? – Ло Бинхэ убил ее. Если зверь до этого был склонен сохранить ей жизнь, значит, она сделала нечто такое, что переходило все границы дозволенного. – Что она с тобой сделала? – спрашивает он, и Шэнь Юань отводит взгляд. – У нас была... ссора. – Она приняла тебя за меня и пыталась убить. – В общем, да. – Как далеко она зашла? – спрашивает он, видя, как по лицу собеседника пробегает дрожь. – ...очень, – тихо говорит Шэнь Юань, и Шэнь Цзю ничего на это не отвечает. В конце концов, она уже мертва. Что тут еще скажешь? – Что случилось потом? – ...Возможно, я велел Ло Бинхэ покинуть пост Хозяина Дворца. – Хорошо. Даже Дворец Хуаньхуа не заслуживает быть под властью этого зверя. – Он ушел, – говорит Шэнь Юань. Его взгляд становится отрешенным, когда он это произносит. – Он вернулся в царство демонов... Я не знаю, вернется ли он, – Шэнь Цзю не говорит, что вернется. Это само собой разумеется. Он видел, как этот звереныш смотрел на Шэнь Юаня. Видел, как Шэнь Юань смотрел в ответ. Не может такого быть, чтобы звереныш не вернулся. – И это все? – спрашивает он, и Шэнь Юань пожимает плечами, слегка кивая. – Меня тут все взгрели как следует... я и забыл, каким страшным может быть Му Цинфан, но я клянусь... – он поднимает вверх три пальца. – Я полностью придерживался нашей придуманной истории. По-видимому, она сработала слишком хорошо, потому что они на половине рассказа начали самостоятельно заполнять пробелы именно теми фрагментами, которые ты сочинил. Шэнь Цзю, пофыркивая, издает довольный смешок. – Еще бы. Я знаю, что делаю, в отличие от всяких дураков типа вас. Ты убедился, что... – начинает он, и Шэнь Юань перебивает его, закатывая глаза с таким видом, словно его это втайне забавляет. – Я позаботился, чтобы Нин Инъин и Мин Фань остались в задней части комнаты, когда я давал объяснение всей истории. – Хорошо. И это все? – возникает красноречивая пауза. – ...Что еще ты сделал? – спрашивает он, и Шэнь Юань поеживается. – Ну, эм... помнишь, как ты говорил мне, что Дворцу Хуаньхуа нельзя «переманивать» меня у Цанцюн? – спрашивает он, и Шэнь Цзю изгибает аркой бровь. – ...Словом... эм... я мог... случайно... вроде как... – он делает глубокий вдох и выпаливает следующую фразу на одном дыхании. – Бросить вызов Молодой Хозяйке Дворца после ухода Ло Бинхэ и стать новым Хозяином Дворца Хуаньхуа, – он еще раз поеживается и пытается улыбнуться, в то время как Шэнь Цзю в ступоре таращится на него. – ...упс? --- Из бамбуковой хижины до учеников снаружи внезапно долетают грохот и крик, вызванные тем, что вернувшийся к ним Лорд Пика Цинцзин гоняется с веером за новым Хозяином Дворца Хуаньхуа. Они мудро предпочитают не вмешиваться.