Великолепный век

      Ночью никто заснуть не мог, Мира просто чувствовала, что два десятка глаз наблюдают за ней, не отрываясь. -Я не сбегу, не бойтесь...Не сбегу...       Кто-то разрыдался, не выдержав, за первой принялась плакать еще одна, потом еще. Немного погодя плакали уже все, одна из девушек заголосила: -Ой мамо моя!...       Тут же прибежали слуги, принялись раздавать пинки налево-направо, но даже при свете факелов умудрялись не задевать Миру-видно, было приказано беречь. Осознавшие это девушки стали за нее прятаться. -Шайтан!       Их заперли, а на следующий день ни еды, ни даже воды не давали. Той, что оставалась в небольшом кумгане, хватило только на пару часов. Все сидели молча, напряженно ожидая, что же будет, и боясь подойти к двери. Но кто-то из девушек все же не выдержал, в комнате жарко, воды нет, окон нет, дверь заперта...Прильнувшая к тонкий щели полонянка сначала молчала, потом тревожно сообщила: -Они собираются куда-то! Грузят все. -А...мы? Неужели нас оставят?!       Это означало бы медленную, мучительную смерть от жары и обезвоживания. Их комната и не комната вовсе, а амбар бывший, вернее, его закуток-тесный, грязный, но двери крепкие и снаружи подперты.       Головы как одна повернулись к Мире, словно она могла выпустить всех из этого амбара. Девушка смотрела на подругу по несчастью и понимала, что от нее ждут помощи и избавления.       Стоило шагнуть к двери, как подглядывавшая тут же отступила в сторону, то ли боясь, то ли признавая старшинство. Хотелось крикнуть: -Какое старшинство?! Я сама девчонка!       Но она заколотила в дверь и закричала, прижавшись губами в щели: -Эй! Эй! Позовите хозяина!       Подошел слуга: -Чего тебе? -Скажи хозяину, что я буду послушной!       Снаружи только хмыкнули, мол, кому твоя послушность теперь нужна? -Я сделаю все, что он потребует! Клянусь!       Как легко слетела клятва с губ! Не давши слова-крепись, а давши слова-держись. Или наоборот? Все равно, поклялась, теперь должна быть послушной рабой.       Но клятва нечестная, дана извергу жестокому, который собакам двух девушек скормил. Мира обернулась к остальным и увидела в их глазах благодарность. Вот эти глаза, полные слез и мольбы, были куда сильней любых клятв. Даже если завтра дверь окажется незапертой, а собаки далеко, она не побежит, потому что есть еще десять девушек, которых скормят голодным псам. Теперь их жизни зависят от нее, а ее собственная ей не принадлежит.       Пока думала, пришел хозяин. Спокойно оглядел всех, долго смотрел на саму Миру, чуть покачался с пятки на носок, засунув за пояс засаленного халата толстенькие пальцы, больше похожие на обрубки (Мира даже подумала, не отгрызли ли их те самые псы?) хмыкнул: -Хорошо...сейчас дальше поедем.       Поехали, вернее, Миру и еще двух девушек посадили в повозку, остальные пошли следом. Она пыталась протестовать, но слуга замахнулся и перетянул плетью одну из с трудом ковылявших полонянок, потом обернулся к Мире и назидательно произнес: -За тебя! Ты болтать будешь, из бить будут.       Вот это плен так плен! Что там кандалы да плеть. Куда трудней, когда за тебя других бьют.       Так и ехали до самого побережья-Мира молча в повозке, страшно боясь чем-то не угодить хозяину или его слугам, а девушки следом, спотыкаясь и сбивая ноги и бдительно следя за тем, что делает или говорить эта славянка.       Мира плакала, хозяин снова пригрозил, что побьет подруг, пришлось даже слезы сдерживать. Постепенно она словно одеревенела, застыла в ожидании чего-то страшного. Никто больше не сбежал, но по пути трое умерли-та самая девушка, что кашляла,и еще две, тоже слабые. Их тела бросили на дороге на съедение бродячим псам.       Полонянок везли в Кафу, но до Кафы нужно плыть, а у хозяина корабля не было, да и не собирался он так далеко, потому переуступил другим. Теперь их разделили: Миру с тремя девушками попала к крымчанину, который собирал красивых рабынь со всего побережья, чтобы продать на невольничьем рынке в Кафе.       Но ее саму не продали, Мира впервые услышала слово "бакшиш"-"подарок". Она подарок? -Он же хотел за меня деньги выручить?       В последние дни, когда полонянок рядом уже не осталось, только двое, те что ехали с ней в повозке, Мира подумывала, как наказать мерзкого хозяина во время продажи. Слышала такое от кашлявшей девушки. Когда покупать красивую пленницу приходит стоящий покупатель, вести себя нужно соответственно. Это означает, что перед молодым следует скромно потупиться и робеть, а перед старым, напротив, призывно глядеть в глаза, словно обещая рай на земле. -Я тебе покажу рай на земле!       Мира решила, что если теперь наказывать за нее некого, то она опозорит хозяина перед всем рынком, и пусть тогда ее скармливают собакам!       Но ничего этого не вышло, ее подарили! Причем не новому хозяину, а через него кому-то в Кафе. Перевозивший их грек покачал головой: -Повезло тебе. -Почему? -Обучат, попадешь в хороший гарем. Снова говорили об учебе и о хорошем гарем. Еще одна девушка обнадежила: -Пока учиться будешь, может, родные узнают, где ты, выкуп привезут. -А чему учиться? -Ой, многому. Но это если возьмут.       Мира сидела обхватив колени руками, и смотрела на воду, которая обвивала борта, закручивалась водоворотиками и оставалась где-то позади. Еще пока ехали степью, на земле была надежда вернуться, а теперь она пропала. Как найти следы в море?       Можно просто перевалить через борт и пойти ко дну, вряд ли выловят. Никто за ее побег из жизни наказывать не станут, деньги не платили-значит, никто не пострадает. Так все просто...       Мира словно разделилась надвое, одна ее половина подталкивала, шептала: прыгни за борт, всего одно движение, и не будет больше этой неизвестности, страха, тоски по дому... Вторая хотела жить, просыпаться поутру и видеть солнышко, слушать пение птиц, дышать, петь, танцевать...даже учиться! Она ведь так молода, столько могло быть хорошего: замужество, детки, радость от каждого прожитого дня.       И это вторая подсказывала, что пока ничего дурного, кроме самого полона, не случилось. Кого-то другого наказывали, даже убили, но ее пальцем никто не коснулся. Теперь вот везут в подарок, обещают чему-то учить...Может, все не так уж плохо, а прыгнуть в морскую воду она всегда успеет.       Девушка все больше соглашалась с той второй: вдруг и правда родные ее разыщут, или бежать удастся, или еще что-то произойдет?       Кафа поразила с первого взгляда своей громадой и, главное, многолюдством. Судов в гавани столько; что и места не найти, чтобы приткнуться, гвалт стоял на всех языках, изредка даже слышалась славянская речь. Броситься бы к такому, попросить выкупить и домой увезти, а там уж родные вернут сторицей потраченное.       Она едва так не сделала, услышала, как рослый русоволосый человек кому-то говорил, что завтра отплывает, дернулась, но хозяин вовремя заметил: -Куда?! И думать забудь! Глупая, уж этот тебя домой не повезет. -А куда? -На другой рынок, в Константинополь. -Царьград? -Не знаю, как вы там у себя его зовете, только не лучше Кафы. И меня не наказывай, я деньги взял, чтобы тебя привезти в Кафу. Убежишь, что я отвечу?       Значит, все-таки заплатили...Но оказалось-за перевозку.       И снова их разделили, больше Мира девушек, с которыми ехала в повозке, не видела. Ее повели отдельно, но прежде переодели в местную одежду и голову накрыли тонким платком, чтоб лица не было видно.       Пока шли по улицам, Мира больше слышала, чем видела. Ревели верблюды, орали ослы, кричали погонщики, предлагали свой товар купцы, на разные лады расхваливая его достоинства, кто-то ругался, кто-то умолял, кто-то зазывал...многолюдство всегда многоголосо. Кое-какие слова Мира уже понимала, но все равно шум оставался невнятным, а потому пугающим. Плохо, когда не понимаешь, что говорят вокруг.