а я говорил, что так будет.

      Раннее зимнее утро, радующее свежестью и прохладой, тихий скрип снега под ногами, плавное, звонкое пение птиц, заглушаемое музыкой в наушниках и шумом машин.       Где-то неподалёку играют на скрипке. Грустная, будто плачущая, нежная и такая манящая мелодия сразу располагает к себе, заставляет довериться и полностью прочувствовать атмосферу. Из головы сразу вылетают все каламбуры из мыслей, некогда поселившиеся там. Кажется это «Плачь скрипки» Антонио Вивальди.       Невыносимая грусть охватывает сознание, заставляя погрузиться в себя целиком и полностью. Вот кажется мелодия становится веселей, но нет, веселье тут же затихает, а страх аккуратно, будто на носочках подкрадывается со спины, сжимает счастью горло и уже готовиться свернуть шею, но печаль не позволяет этого сделать, то и дело бросаясь на страх, обвивая руками и крича. Диалог пляшущий на струнах, и непонятный никому кроме героев произведения завязывается между печалью и страхом. Страх боится признаться в своих бедах даже самому себе, а печаль без слов понимает его и старается успокоить, мелкими шажками отходя, но тут же возвращаясь обратно. Обнимет его нежно, поддерживая эту хрупкую натуру, но в следующую секунду оказывается на холодном, запорошенном снегом асфальте. Страх не смог, не сдержался, ведь пытаясь помочь другим люди зачастую губят себя. Так поступила и печаль. Скончавшись в попытках помочь страху. Мелодия затихает, слышится женский плачь и тихие хлопки. Плачет счастье, скрывается страх, а хлопает смерть. Такие непрямые параллели сами напрашивались на проведение.       Черная машина сворачивает на перекрестке, не желая больше задерживаться у училища. Водитель смахивает одинокую слезу, а после забывает об этом, заезжая на парковку возле работы.       Дверь машины распахивается, впуская холодный воздух в салон. — Доброе утро, Дмитрий Андреевич, — встречающий его мужчина в костюме улыбался, передавая свою улыбку светловолосому. — Доброе, Тема, доброе. — Дмитрий пожимает швейцару руку, — Полина там? — спрашивает кивая в сторону здания. — Сегодня приехала раньше вас. — получив вопросительный взгляд Артем продолжает, — сказала ей нужно с вами что-то обсудить. — Ну если нужно, то пошли, — Дмитрий вновь улыбнулся и уверенно зашагал к дверям. — Ох знал бы ты в каком она была настроении, не рвался бы туда… — почти прошептал Чернец, заходя внутрь и прикрывая дверь.

***

      Офис опустел спустя пару часов. Молодой, успешный бизнесмен вновь всех выгнал: немолодую, но ничего не понимающую старушку-секретаршу, засыпающих на ходу рабочих, вечно маячащую перед глазами девушку, которая то и дело отвлекала от работы. Все настолько раздражает Масленникова, что иногда кажется умереть будет недостаточно, чтобы от этого избавиться.       Они с Полиной так и не договорили, закончив все очередной ссорой, в которой Дмитрий получил пощечину, а Савекина ушла со слезами на глазах. Догонять ее нет смысла, ведь рано или поздно она вернется. Всегда возвращается. Она не может злиться на Диму больше пары недель, что делает ее слабой в глазах Масленникова. Он бы давно бросил ее, если бы не знал насколько она его любит. — Тук-тук-тук. Я зайду? — красноволосый открывает дверь и заходит внутрь помещения, присаживаясь напротив Масленникова, — не кисни, брат. На вот чаю выпей. — пододвигает кружку ближе к Дмитрию. — Спасибо, Никит. — светловолосый проводит пальцам по краям кружки, а после берет за ручку. — Снова с Полей поругался? — кивок, — ну ты не расстраивайся. Покричите, поругайтесь и пройдет все.       Сударь всегда расслаблен, ведь он знает об отношениях намного больше, чем хочет знать. Иногда может показаться, что он эмпат, но это не так. Никита просто очень чуткий человек, умеющий поддерживать и слушать. — Наверное ты прав, — улыбка вновь скользит по лицу старшего, заставляя улыбнуться и красноволосого.       Они еще немало времени проведут в тишине, изредка перекидываясь парой слов, а после сразу замолкая и возвращаясь к чаепитию.