Подари мне хоть капельку веры в себя

Джон дотащил своего старого друга, взяв его за талию и положив его руку на себя так, чтобы облокотить весь вес его туши на себя, до его номера. Ведь тот от шока ели стоял. Когда они приближались к двери, то Джон попробовал поставить на ноги Шерлока, чтобы понять, сможет ли Холмс младший продержаться хотя бы несколько секунд без его помощи. -Постарайся держать равновесие. - сказал тихим, но голосом главнокомандующего Джон, вылезая из-под руки детектива. Тот безотговорочно перенёс весь вес на свои собственные ноги, и врач в этот момент смог открыть дверь. Он тихонько её толкнул, и та послушно распахнулась. Военный зашёл в номер и попытался найти в темноте выключатель. Через несколько секунд внутри уже горел свет. Тогда скрипач спокойно перешагнул порог и прикрыл за собой настежь открытую дверцу. Шерлок немного помялся, но его старый и верный друг Джон не был готов отступать. Он уверенно схватил руку детектива за запястье так крепко, чтобы тот не смог её выкрутить, тем самым демонстрируя и оказывая сопротивление. Однако тот лишь вздрогнул от тёплого прикосновения врача к своей холодной коже, но упираться Шерлок не стал. Возможно от того, что сам он ели стоял на ногах от шока, а всё его тело пробирал мороз. И так Ватсон повёл Холмса к его постели. Она была вся измятая: одеяло было скомкано, словно его кто-то прожевал, а его конец чуть касался пола, подушка находилась в более нормальном виде. Количество складок на наволочки указывало на то, что Шерлок ей почти не пользовался. Неудивительно, что его спальное место выглядит именно так. Ведь друг Джона мучался от бессонницы, как и он сам, поэтому ругать за этот хаос его не стал, так как знает не понаслышке, что такое "трёхчасовой сон" или "не спать всю ночь напролёт". Вздохнув, Джон лишь окинул своего приятеля уставшим взглядом, отпустил руку Шерлока из своей крепкой ладони и попросил его подождать, пока тот подготовит ему постель. Брюнет кивнул, но с места особо не сдвинулся. Вскоре он замер в одном положении, словно вкопанный. Сейчас он походил на каменную статую — погрузился в свои чертоги разума, что немного пугало Джона, но надолго взгляд на музыканте он задерживать не стал, а принялся разглаживать все складки на кровати, расправлять одеяло, взбивать подушку. Вскоре кровать приняла свой нормальный, пригодный для сна вид. Она стала более воздушная и мягкая, стала выглядеть уютнее и теплее в эту дождливую ночь. Эти мысли заставили Джона невольно улыбнуться, ведь это значило, что его работа была сделана не в пустую. Улыбку заметил Шерлок, который всё это время пытался контролировать эмоции и дисциплинировать свой ум. Он оценивающе посмотрел на постель, и когда удостоверился, что уборка была завершена, то как будто пантера, подкрался к кровати. Он скользнул и укрылся мягким белоснежным одеялом, уложил свою кучерявую голову на подушку, всё время наблюдая за Хемишем, который всё это время продолжал улыбаться и не спускал глаз с него. *-Что же происходит в твоём крошечном мозгу? Как мне это понять?*- размышлял Холмс, всё также пристально смотря на лучшего друга. -А вот это уже пугает. - сказал Джон. -Что именно? - в своей обыкновенной манере задал вопрос Холмс. -Эм... Попробуй просто расслабиться, выпусти свои гениальные мысли на свободу, то есть попытайся заснуть. - проговорил Джон более тихим тоном. Джон Ватсон ещё несколько секунд простоял, всё так же верно и преданно смотря в эти голубые глаза сыщика, которые сейчас пытались уловить хоть малейшее изменение на лице друга. -Спокойно ночи, Шерлок... - сказал Джон и потянулся к прикроватной тумбочке, на которой находился ночник, чтобы как можно скорее погасить свет. Он хотел уйти, чтобы не мешать и дать возможность глазам Холмса отдохнуть от света лампы-ночника и светильников. Джон выключил свет и, не оглянувшись на своего соседа, побрёл к входной двери. Он понимал и прекрасно знал, что это всего лишь побочный эффект или результат шока, это продлится всего мгновение и пролетит по щелчку пальцев... Завтра всего этого уже не будет. Такова расплата жизни с военным. Ведь всё станет на свои законные места, и они снова отдаляться друг от друга, разбегутся в разные стороны. Шерлок Холмс продолжит выполнять свой долг — расследовать дела, а Джон Ватсон будет работать над выполнением чересчур сложной операцией, которая вскоре поможет спасти миллионы людей... С тяжёлой головой, забитой этими мыслями Джон вышел из спальни, выключил свет и положил свою ладонь на ручку входной двери. -Останься... Прошу. - послышался едва уловимый звук из спальни, настолько тихий, что Хэмиш принял эту ноту за злую шутку своего мозга, который всяческими способами пытался сбить с толку военного врача. Но сердце. Сердце не обманешь. Оно не хотело выпускать Джона из номера, в котором сейчас находился детектив. Душа молила остаться врача здесь, быть рядом с этим человеком... Но вскоре просьба повторилась, заставила Джона остановиться и поменять своё решение. Он поймал себя на мысли, что следует отпустить дверную ручку и вернуться в комнату. -Ты хочешь, чтобы я остался? -... Пожалуйста, — сказал детектив. В комнате почти не было света, всё, что освещало комнату — это месяц, источающий мягкое, неяркое свечение, которое слегка падало на лицо Шерлока так, что было видно лишь очертания его лица. Но и без хорошего источника света можно было осознать, по той интонации в голосе скрипача, что Шерлок не фальшивил, а произносил эту просьбу, отдав своему разуму полный отчёт своих действий, без капли иронии или сарказма. -Хорошо. Я останусь, но при одном условии. - Джон серьёзно посмотрел в сторону лица Шерлока. - Ты всё-таки прислушаешься к моему совету — позволишь сну пробраться в твою выдающуюся, феноменальную голову. -Постараюсь. - улыбнувшись, сказал Холмс. - Спокойной ночи... Джон. Ватсону предстояла длинная ночь. Он присел на стул, близ поставленный кровати. Несколько минут друзья смотрели друг на друга, но вскоре Шерлок разорвал зрительный контакт, прикрыл свои тяжёлые веки и заснул, а Джон остался за пределами разума детектива, охраняя его сон снаружи. При лунном свете и без того бледная кожа Холмса младшего была близка к перламутро-белому цвету. Лоб прикрывали тёмные кудри, в которые так и хотелось запустить руки, а брови, когда обычно были сближены к центру, тем самым формируя грозный взгляд, были далеко друг от друга. Свет падал так, что тени возле скул выражали их ещё сильнее, что придавало образу Шерлока скульптурный вид. Губы такие же широкие и высокие, как и обычно, однако всё лицо было неестественно расслабленно. Хэмиш впервые наблюдал у своего друга такой образ, ведь во сне люди могут свободно разгуливать по красочным полянам, которые реализовались благодаря их бурному воображению, спасать людей и делать то, что душа пожелает, ну а снаружи они остаются беззащитными, беспомощными. Возможно из-за этой причины Джон и не мог наблюдать за видящим сновидения Шерлоком — не любил быть искренним, скрывал чувства и эмоции от других... Прошло где-то пол часа, как Шерлок закрыл свои очи. И тогда военный врач решил, что ему можно спокойно вернуться к своей любимой дочурке. Он аккуратно дотронулся до руки, которая была вытянута вперёд, легонько касаясь подушечками своих пальцев, погладил кисть сыщика. Такова была ночь в Ливерпуле. Двое старых друзей снова встретились вместе. Однако, на сколько продлится эта встреча, будет известно завтра, а сейчас нужен отдых, несмотря на то, что Джон не хотел оставлять своего лучшего и единственного в своём роде друга.        Ватсону предстояла длинная ночь. Он присел на стул, близ поставленный кровати. Несколько минут друзья смотрели друг на друга, но вскоре Шерлок разорвал зрительный контакт, прикрыл свои тяжёлые веки и заснул, а Джон остался за пределами разума детектива, охраняя его сон снаружи. При лунном свете и без того бледная кожа Холмса младшего была близка к перламутро-белому цвету. Лоб прикрывали тёмные кудри, в которые так и хотелось запустить руки, а брови, когда обычно были сближены к центру, тем самым формируя грозный взгляд, были далеко друг от друга. Свет падал так, что тени возле скул выражали их ещё сильнее, что придавало образу Шерлока скульптурный вид. Губы такие же широкие и высокие, как и обычно, однако всё лицо было неестественно расслабленно. Хэмиш впервые наблюдал у своего друга такой образ, ведь во сне люди могут свободно разгуливать по красочным полянам, которые реализовались благодаря их бурному воображению, спасать людей и делать то, что душа пожелает, ну а снаружи они остаются беззащитными, беспомощными. Возможно из-за этой причины Джон и не мог наблюдать за видящим сновидения Шерлоком — не любил быть искренним, скрывал чувства и эмоции от других... Прошло где-то пол часа, как Шерлок закрыл свои очи. И тогда военный врач решил, что ему можно спокойно вернуться к своей любимой дочурке. Он аккуратно дотронулся до руки, которая была вытянута вперёд, легонько касаясь подушечками своих пальцев, погладил кисть сыщика. Такова была ночь в Ливерпуле. Двое старых друзей снова встретились вместе. Однако, на сколько продлится эта встреча, будет известно завтра, а сейчас нужен отдых, несмотря на то, что Джон не хотел оставлять своего лучшего и единственного в своём роде друга. *** Не успел Джон толком закрыть глаза, как раздался звон будильника. Резким рывком Ватсон старший оторвал свою тушу от постели, протянул руку и заглушил источник шума. Он лениво потянулся и пошёл принимать ванные процедуры. Когда Хэмиш вышел из ванной, то серьёзно задумался о том, для чего ставил будильник. Ведь сегодня у них с Рози был выходной, а повторный сбор хирургов только через 2 дня, то есть послезавтра. Ватсон старший взял телефон и заглянул в свои заметки. В них было написано чёрным по-белому, что в 10 часов вместе с Даррэлем они хотели отправиться в галерею Tate Liverpool. Тогда Джон ещё сообщил своему собеседнику, что возьмёт с собой Розамунд Мэри. Как хорошо, что военный поставил будильник на 9:30. За пол часа он успеет собраться, а одеть Рози уж и подавно много времени не займёт. Ближе к десяти часам послышался стук в дверь. Это был Даррэль. Между тем Джон забрал с тумбочки свой телефон, положил в карман кошелёк и магнитную карту, и взяв за руку дочь, вышел навстречу товарищу, ждавшему семейный дуэт за дверью. Сегодня, как никогда, Ливерпуль радовал своим тёплым и ярким солнышком, а также свежим, слегка обдувающим лицо, лёгким ветерком, вместо сурового и холодного ливня, который длился целый день. Однако, несмотря на доброту стихии, Джон был сильно озадачен и даже мрачен. Его терзало большое количество вопросов, которое он не задал детективу при встрече, тщательно обдумывал каждое слово, произнесенное в ту ночь, пытался строить гипотезы и прогнозы. Это заметила его дочурка, но ничего не сказала, а просто печально взглянула на угрюмое лицо отца проницательным взглядом и взяла крепкой хваткой руку отца своей маленькой ладошкой. Как только троица вошла в галерею, то Хэмиш сразу же забыл о всех проблемах, волнующий и окружающих его сейчас. Внутри абсолютно всё завораживало своей необычностью. Поэтому вскоре они уже следовали за толпой таких же, как и они изумлённых посетителей, во главе которой была экскурсовод. Оказывается, что их взору были представлены произведения искусства, созданные на Британских островах с 1500 года по настоящее время, а также коллекция современного зарубежного искусства, самое большое в мире собрание картин Тёрнера. Фонды насчитывают здесь около 60 000 экспонатов. Сама же галерея была открыта в 1988 году в районе Альберт-Док, в одном из переоборудованных складских помещений. Причём комплекс портовых сооружений Ливерпуля занесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, практически, поэтому все здания здесь охраняются государством как исторические и архитектурные памятники. Джон точно не мог сказать, сколько времени они провели там, слушая голос, повествующий им почти о каждом экспонате, но заметил, что большое внимание в работе галереи уделяется образовательной программе, в рамках которой проводятся самые разнообразные мероприятия, рассчитанные как на детей, так и на взрослых, как на образовательные учреждения, так и на семьи. Вдруг раздались громкие выстрелы из дула пистолета. Многие начали паниковать, многие не могли сдержать крика, из-за сильного страха ко всему происходящему. Оглянувшись, Джон всё-таки смог отыскать источник шума, находящегося в самом центре зала. Послышалось ещё 2 выстрела, после которых раздался охриплый мужской голос, кричащий: "Лечь на пол и не двигаться! Это ограбление! Если хоть кто-то дёрнется, то тот мгновенно испытает на себе судьбу этого парня". - с этими словами мужчина в чёрной маске и с крепким, сильным телом со смуглой кожей сделал выстрел в голову симпатичного рыжеволосого кудрявого мальчишку, которому было где-то 20 лет, на глазах у всех. Его бездушное тело с грохотом упало на холодный кафель, а его кровь начала медленно растекаться по гладкой поверхности пола. Ватсон мгновенно включил в себе режим врача, однако спасти этого парня уже не смог бы, так как была насквозь пробита черепная коробка, из которой вытекло много крови, а это значит, что пуля прошла и через мозг, при этом сильно навредив ему. Но военный не упал духом, а наоборот, оставался начеку, чтобы в случае опасности оказать помощь пострадавшим. Многие охнули от увиденного, но сделать любое движение в сторону парня побоялись. Тогда в помещение ворвались ещё двое: девушка и парень. Они были без масок, поэтому Джон сразу же запомнил черты их лица без особого труда. У девушки были яркие зелёные глаза, бледная кожа, длинные волосы светло-русого оттенка, завязанные в высокий хвост, стройная фигура. Эта девчушка и крепкий мужчина отправились в другой зал, в котором хранились более древние экспонаты, а худощавый паренёк с такой же бледной кожей и с такими же светло-русыми волосами, как и у той сеньориты, остался на страже здесь. Врач поднял голову и, не теряя времени, оглянулся. Подле него прижавшись к полу, закрывши глаза руками, лежала его маленькая Рози, но Даррэля, который ни на шаг не отступал от семьи весь день, проведённый в этом помещении, не было рядом. Пока парень самодовольно расхаживал и замахивался на напуганных людей пистолетом, Ватсон старший решил действовать. Тихими для преступника, лёгкими движениями он поднялся с пола и незаметными шагами поспешил к тому самому залу. Он скрылся за ближайшей колонной и начал пристально смотреть на вход в следующий зал. К своему изумлению там он заметил своего сотрудника Даррэля. Тот спешил помочь ворам справиться со своей работой быстрее. Немедля, Джон последовал за ним. Он был без оружия, что было огромным минусом в данной ситуации, однако ненадолго задержать их, оказывая сопротивление, он сможет. Пройдя внутрь, Хэмиш первым делом огляделся по сторонам. Его друг или же враг вместе с довольно привлекательной девушкой и крепким мужчиной выбирали самые древние экземпляры, среди тех, что были представлены на полках галереи-музея. Он не знал, что ему делать. Его нерешимость сменилась на уверенность, в тот самый момент, когда Джон увидел лежащего рядом с окном охранника. Тот тяжело дышал, но подниматься не собирался. В голове Ватсона промелькнула мысль, что возможно у него будет телефон, с которого можно будет вызвать наряд полиции, а ещё лучше какое-то оружие. Джон присел на корточки и ползком начал приближаться к раненому, чтобы оказать помощь и облегчить его страдания. Когда Ватсон приблизился к охраннику, преступники уже выбежали с полным мешком, набитым старинным добром, из зала. Военный лишь ожёг их испепеляющим взглядом, переключил внимание на пациента и принялся помогать пострадавшему. У него было задето правое предплечья, вокруг этой руки была приличная лужа крови, говорящая о том, что он потерял немало крови. Джон оторвал кусок ткани от своей рубашки и перетянул им руку так, чтобы кровь хоть на немного остановилась. Врач грозно попросил рабочего позвонить в полицию (перед этим представившись по имени фамилии и отчеству, назвав свою должность), что тот вскоре и сделал. Сам же Джон не мог этого сделать, так как обронил свой мобильник где-то в главном зале, когда послышались первые выстрелы, и напуганные люди начали разбегаться в разные стороны. Также он разузнал всю информацию об этих ребятах, которую ему рассказал этот ошеломленный человек. Паузу в их диалоге сорвали крики спора (от чего именно разгорячились нарушители закона расслышать не удалось) и один звонкий выстрел. Джон резко встал с колен и стремительно побежал к залу, где находилась его Рози. Он боялся, что она окажется на том месте, на котором оказался невинный мальчишка с рыжими кудряшками, и он потеряет самое долгое в его жизни — свою единственную дочь. Выглянув, он увидел такую картину: крепкий мужчина, с огрубевшими чертами лица, держит в руках пистолет, а на полу лежит и истекает кровью тот самый парень, который только недавно "следил за порядком", а где-то в стороне Даррэль изо всех сил сдерживал девушку, вырывающуюся из крепкой хватки бывшего товарища Джона. По её лицу текли слёзы. Она кричала от нестерпимой, невыносимой боли... Но Джон не проявлял к ней большого сочувствия. Отчасти, она была причастна к убийству невинного человека, тем самым подписав ему смертный приговор.      Послышались вои сирен полицейских машин. Мгновение спустя, в здание ворвались работники. Но задержать преступников они не смогли — те умудрились ускользнуть из-под носа городовых. Тогда Ватсон отыскал дочь в толпе взрослых испуганных людей и направился уже вместе с ней к одной из патрульных машин. Подойдя к одному из шерифов, он представился и кратко, но не упуская возможности подробно описать черты лиц преступников, рассказал всё то, что произошло в галереи. Хэмиш скрыл имя, фамилию и отчество своего коллеги, так как посчитал, что будет лучше, если он разберётся с его делом сам, доложил, что в здании есть раненые, которым он оказал первую помощь. Полицейский занёс результаты в бланк, а после этого душевно поблагодарил Джона за подробную информацию, попросил его номер телефона, чтобы в случае чего сразу рассказать об успехах поисков. Попрощавшись с полисменом, отец и дочь сели в первое попавшееся такси. Джон назвал адрес отеля шофёру, после чего автомобиль начал своё движение. В салоне военный чисто внешне осмотрел Рози и, убедившись в том, что у неё нет никаких переломов и ушибов, повернул голову в окно. Всё время в пути они оба провели в напряжение, однако делиться впечатлениями друг с другом они не думали, потому что не хотели поднимать эту тему да и вобщем-то её комментировать.