Посолить и сжечь

Юджи неловко потоптался перед дверью палаты, сжимая пакет с сувенирами в руках. Сделал глубокий вдох. Открыл дверь и шагнул внутрь. На больничной койке безмятежно лежал Годжо Сатору. Приборы вокруг слабо попискивали, показывая неровную линию пульса и процент оксигенации крови. Грудь медленно приподнималась от равномерного дыхания. Его белоснежно-белые волосы и бледная кожа в белой больничной пижаме настолько сливались с белизной простыней, что он становился еще больше похожим на призрака, чем когда таковым являлся. Эфемерным. Словно стоит только Юджи коснуться его, то он тут же растает в воздухе подобно миражу. В тот вечер скорая помощь прибыла в течение десяти минут. Ошарашенного от всего произошедшего Юджи отодвинула в сторону Сёко и что-то короткими фразами объясняла бригаде скорой. Бессознательное тело Годжо Сатору положили на носилки и с громкой сиреной увезли в направлении ближайшей дежурной больницы. «Он пришел в сознание вчера, — так сказала ему Сёко-сан. — Совершенно потерян, не понимает, почему все носятся вокруг него». Юджи осторожно присел на краешек стула. Пакет со сладостями громко зашуршал в тишине палаты. Он чувствовал себя неловко, неуместно. Что если Сатору не вспомнит его? Часто в подобных историях, когда душа возвращалась обратно в свое тело, то не помнила ничего из своих похождений. Юджи скрыл лицо в ладонях. Нет, он не должен об этом беспокоиться. Ему достаточно того, что Сатору наконец вернул свое тело. Снова дышит. Снова может чувствовать. Разве не этого он желал для него? В груди разливалась непрошенная горечь. В своих раздумьях Юджи даже не заметил, как Сатору медленно приоткрыл глаза и посмотрел на него. Эти небесно-голубого цвета глаза, что так неуместно смотрелись на лице Гето, наконец, принадлежали своему законному обладателю. — Привет, — осторожно поздоровался Юджи. — Ты давно проснулся? — А я и не спал, — беспечно ответил Сатору, приподнимаясь на подушках, — просто думал, что опять врачи пожаловали или Сёко. Снова будут носиться вокруг меня и брать анализы. Кажется, они затолкали свои трубки, куда можно и куда нельзя. Юджи, не выдержав, фыркнул. — Это не смешно, Юджи. В тебя когда-нибудь толкали назогастральный зонд? — Ни разу, — честно признался Юджи, губы которого против воли разъезжались в широкой улыбке. Сатору помнил его, помнил! — Было просто отвратительно, я кое-как убедил их, что могу есть самостоятельно. — Ты пробыл без сознания три дня, надо же было как-то тебя кормить, — Юджи не мог ничего поделать с этими заботливыми родительскими нотками в своем голосе. Сатору ничего не ответил, но все равно продолжал дуться. — Кстати, это тебе, — Юджи протянул парню уже помятый пакет с сувенирами. — М-м-м, что здесь? — Сатору с оживлением начал распаковывать пакет. — Юджи… Это же кикуфуку! Юджи кивнул: — Да, лучшие в Сендае. — Ты был в Сендае? — полузадушенным голосом спросил Годжо. — Чтобы привезти мне кикуфуку? Юджи почувствовал, как лицо до самых кончиков ушей обдало жаром смущения. Он мог бы соврать, что трясся несколько часов в автобусе до Мияги, потому что у него были незаконченные там дела, но единственная причина, что заставила его потратить деньги на билет была: — Ты же хотел их попробовать, помнишь… Путеводитель Годжо Сатору… Сатору продолжал смотреть на него своими невероятными глазами, кажется, забыв, что нужно иногда моргать. Во взгляде смешалось неверие, детская радость и что-то такое, чему Юджи боялся дать определение. — Иди ко мне, — Сатору отодвинул одеяло, приглашая Юджи присесть. Сатору сидел на кровати, освещаемый мягким закатным солнцем. Тёплые солнечные лучи путались в белоснежно-белых волосах Сатору, заставляя их сиять, отбрасывали мягкие тени на его лицо, небесно-голубые глаза, не скрытые чёрными очками, смотрели на него с неприкрытой нежностью. Он сидел прямо перед ним восхитительно настоящий, что Юджи преодолел робость, протянул руку и нерешительно коснулся лежащей поверх одеяла руки Сатору. Кожа была тёплой и упругой, он медленно провёл вдоль внутренней стороны запястья, чувствуя, как под пальцами бьется пульс. Скользнул в ладонь, переплетая их пальцы вместе, Сатору крепко сжал пальцы в ответ. Он не мог себя заставить оторвать взгляд от их сцепленных рук, все ещё не веря в происходящее. — У тебя какой-то фетиш на мои руки, — ухмыльнулся Сатору. Юджи поднял взгляд, посмотрел в искрящиеся смешинками глаза Сатору. — Нет, на тебя, — честно ответил Юджи и перевёл взгляд на бледные губы. Юджи почувствовал внезапную робость. — Ну же, что же ты медлишь, — Сатору улыбался и чуть склонил голову, выжидающе глядя в ответ. Невозможно было неправильно понять намёк, поэтому Юджи ничего не оставалось, кроме как нервно облизнуть пересохшие губы, повернуть голову и податься вперёд, опираясь на руки. И наконец поцеловать эту невозможную улыбку. Губы сковало теплом, и это было так же хорошо, как Юджи ожидал. Нет, намного лучше, чем он мог представить себе в самых смелых мечтах. Губы Сатору двигались плавно и медленно, давая Юджи время, чтобы привыкнуть к новым ощущениям. Когда воздуха стало катастрофически не хватать, Юджи с сожалением отстранился. Лицо горело, губы горели, и по его ощущениям температура в комнате поднялась на несколько градусов. — Не забывай дышать, — ласково ухмыльнулся Годжо. Не найдя в себе сил ответить, Юджи только кивнул. — Вот и хорошо, тогда продолжим, — Сатору провёл ладонью по щеке Юджи, слегка царапнул короткими ногтями кожу на затылке, от чего по спине Юджи прокатилась волна тёплых мурашек, обхватил заднюю поверхность шеи и мягко потянул на себя. В этот раз в поцелуе не было нежности, Сатору слегка прикусил нижнюю губу Юджи и потянул. Тот ахнул от удивления, и Сатору воспользовался этим, чтобы углубить поцелуй. Сердце громко стучало, Юджи, уже не контролируя себя, вцепился одной рукой в больничную рубашку, а второй зарылся в белоснежные, мягкие на ощупь, волосы, притираясь ближе, пока все мысли были заняты тем, чтобы подстроиться под движения языка Сатору. — Да вот так, — пробормотал ему в губы Сатору, на мгновение отстранившись, ласково поглаживая пальцами ушную раковину, вызывая волнительные мурашки. Юджи с протестующим стоном слепо потянулся следом за ним, снова ловя губы. Ему было мало, непозволительно мало того, что сейчас дает ему Сатору, хочется вжаться, стать как можно ближе, утолить, наконец, этот безумный тактильный голод, что сводил его с ума последние дни. Юджи задыхался. Сгорал в агонии. Губы, зубы, языки — поцелуй набирал обороты, Юджи куснул верхнюю губу Сатору, вызывая у того хриплый стон, звуки которого горячей волной прокатились вниз по телу, оседая где-то в паху. — Посмотри на меня, — первые секунды Юджи никак не мог сообразить, что от него хотят, и только потом открыл глаза. Сатору перед ним был совершенно не похож на себя. Он часто и поверхностно дышал, обдавая горячим воздухом лицо Юджи, белые волосы были растрепаны, на светлой коже пятнами горел румянец, обычно бледные губы слегка припухли и налились кровью, и взгляд темный, жадный… Небесно-голубая радужка почти полностью скрылась за чернотой зрачка. Юджи бросило в жар от возбуждения только от одного вида Сатору, и где-то в глубине души он чувствовал маленькую гордость, что это он, обычный неприметный Юджи, был причиной. Внутри поднималось ненасытное и жадное желание посмотреть на Сатору в момент наивысшего наслаждения, снова вырывать из него эти низкие стоны, раздеть его полностью и претворить в жизнь все те слова, что он шептал ему в тот вечер. Постепенно звуки окружающего мира стали пробиваться в его сознание, и Юджи с ужасом осознал, что они до сих пор находятся в палате Сатору. В больнице. В общественном месте. Юджи с удивлением отметил, что во время поцелуя каким-то образом умудрился разуться и залезть с ногами на постель. Сатору снова потянулся к нему, но Юджи увернулся, слегка повернув голову в сторону. — Мы находимся в больнице. — И что такого? — Сатору скользнул губами по шее, осторожно захватил нежную кожу и чувствительно прикусил её. — Я-я… — голос Юджи предательски дрогнул, но собрал волю в кулак и продолжил, — не собираюсь заниматься подобным в больнице. — Да ладно, — ухмыльнулся Сатору — дьявол во плоти — и лизнул покрасневшее от укуса место. — Да, — строго ответил Юджи, вырываясь из объятий Сатору и спускаясь с кровати. Хотя от возбуждения гудела голова, и в паху неприятно стянуло в ожидании разрядки. Сатору по-детски надулся, теряя весь свой облик искусителя. Парень выглядел настолько недовольным и несчастным, что Юджи невольно улыбнулся. — Подождем твоей выписки, — пообещал он, борясь с кроссовками. На лице Сатору снова возникла развязная улыбка, от которой у Юджи ёкнуло сердце, но дальнейшая фраза почти заставила кинуть в него пакетом с сувенирами: — О, не волнуйся, я быстро покину это заведение, даже если для этого потребуется совершить побег, а кому-то пора писать заявление на отгулы.