атлантида

Соседи сверлят. Отвратительно. Не так должно начинаться утро выходного. Хорошее утро не начинается со сверления соседей над головой. Тсукишима жмурится, протирая глаза и тянется к телефону, лежащему на прикроватном столике за его головой. На вспыхнувшем экране десять утра. Уже нельзя пожаловаться на шум, слишком поздно. Кей переворачивается, утыкаясь лицом в подушку и открывает социальные сети. Его зрение, к счастью, ещё не настолько хреновое, чтобы он не мог видеть мобильник, находящийся прямо около его лица. В твиттере висят уведомления, кто-то лайкнул твит о первой экскурсии и том, как его раздражают дети. Лента заполнена твиттами Козуме, в которых он делится радостью, что они наконец выехали из гор и появился нормальный интернет, а не только мобильная связь. Потом несколько недовольных тем, что поездка ещё не окончена. Видимо, они все же ездили отдыхать. Инстаграмм лучше бы не смотрел вообще. Все заполнено фотографиями, которые Куроо и Бокуто, кажется, постили весь прошлый вечер и ночь, сразу как появился интернет. Их море. Они выкладывают даже совсем плохие — с размазанными лицами, моргающим Акааши и заваленными горизонтами. Карусели бы использовали, что ли. У самого Тсукишимы почти нет фотографий — только аватарка и около десяти публикаций, половина из которых какие-то абстрактные предметы. Забор, стакан с кофе, кроссовки. Следующей частью ежедневного ритуала по просмотру социальных сетей оказывается быстрый просмотр сторис все в том же инстаграмме, просто чтобы не висели. Неинтересно. Неинтересно. Неинтересно. Палец останавливается на сторис Ямагучи, которая была выложена двадцать минут назад. Сначала снимается его стол, с тарелкой и омлетом. За кадром играет громкая музыка — Кею кажется, что он уже где-то слышал эту песню. Потом камера переключается на фронтальную, демонстрируя вполне себе бодренького Тадаши, который делает глоток из кружки. На фоне виднеется чужая кровать с рыжими вихрами. Сосед Ямагучи жмурится, пытаясь врасти в подушку и видимо не очень рад музыке. Все это подписано лаконичной фразой: «доброе утро, мир». Тсукишима хмыкает, открывая поле внизу, чтобы спросить название песни, которую слушает Ямагучи. Он поднимается и усаживается в позе лотоса, одной рукой протирает глаза. Воспоминания о вчерашнем вечере бьют в висок. Кей вздрагивает, мажет пальцем по экрану и кажется отправляет в ответ на сторис Тадаши какой-то эмодзи из разряда быстрых реакций. Мобильник из-за внезапности оказывается выкинут за пределы кровати — Тсукишима протягивает руку, чтобы его поймать, но лишь задевает пальцами, давая гаджету отлететь ещё дальше. Телефон падает на ковёр. Через несколько секунд камера моргает. Ему пришло уведомление. О боже. О боже. Они вчера целовались. Судя по всему — всю ночь, лёжа на крыше и смотря на звёзды. Ещё пили. Тоже на крыше. Из ощущений сохранилось лишь тепло, сжатое в маленький комок, пропихнутое куда-то в грудную клетку. Либо это оно греет, либо у Тсукишимы просто горит лицо. Никаких обсуждений чувств или прочего, конечно же, не было. И это вероятно выглядит странно. Привет, мы вчера целовались, поэтому утром я отвечу на твою историю сраным эмодзи. Хотя предпочёл бы вообще ничего не писать, проигнорировав происходящее, как всегда умел. Это был не тот момент, когда Тсукишима решительно хотел делать первый шаг. Сделал. А теперь Ямагучи ещё и ответил. Кей хватает подушку, прижимаясь к ней лицом и сдерживается от того, чтобы закричать, поэтому просто открывает рот, сжимая глаза. Это катастрофа. Катастрофа. Приходится всё же встать, чтобы поднять телефон и пойти в ванную. Тсукишима ловко игнорирует висящее уведомление, сначала приняв холодный душ, который совершенно не помогает, а потом готовит себе тосты на завтрак. @yamaguccchi: Кто ты и что ты сделал с Тсукки Тсукишима вглядывается в экран, тяжело вздыхая. Пальцы сами на автомате разблокировали мобильник, написав ответ. @tsukxshxmak: в смысле? @yamaguccchi: Прости, но ты не похож на человека который отправляет эмодзи @tsukxshxmak: случайно @tsukxshxmak: хотел спросить, что это за песня @yamaguccchi: Ааааа это Just One Yesterday Fall Out Boy поют @tsukxshxmak: спасибо. В отличии от Кея у Ямагучи было много фотографий в Инстаграмме и сохранённых сторис. Не то, чтобы Тсукишима просмотрел все. Ладно, может быть он просмотрел все — начиная со сторис из Сендая, заканчивая подборкой «ужасно пьяный ужасно шучу». Это была его любимая. Ещё у Тадаши было много обычных фотографий, каруселей и прочего. Профиль не вёлся с ориентиром на какие-то модные лайфхаки и советы или вообще какую-то эстетику. Хотя преимущественно все цвета были яркие, насыщенные. @tsukxshxmak: ты сегодня не занят? надо поговорить @yamaguccchi: Не занят @yamaguccchi: В три у станции метро @yamaguccchi: Сходим кое-куда, оденься прилично @tsukxshxmak: это опять что-то незаконное? и я всегда прилично одеваюсь @yamaguccchi: Не волнуйся, на заброшки я тебя не потащу И много милых эмодзи. Как романтично, на заброшки он его не потащит. Тсукишима мог бы представить милое свидание на заброшке с Ямагучи, потому что наличие Ямагучи делало буквально все милым. Даже заброшки. Хотя там было мало развлечений, да и какие? Кей был не тем, кто часто залезает в заброшенные здания. Ему опять ничего не сказали. И Тадаши опять ведёт их куда-то. У него, видимо, очень много любимых мест для посещения и это несколько пугает. У Тсукишимы в приоритете лишь одно — его съемная квартира. Чудесное место, хочется каждый день сюда возвращаться или просто остаться на всю жизнь в четырёх стенах. Это плохо работает в реальной жизни. Могло бы работать. Но к затворничеству Кей не особо стремился — не закупался кучей еды в интернете с доставкой, не выбирал работу для того, чтобы просто существовать. Выходил на улицу каждый день кроме субботы и воскресенья. А на этой неделе даже в эти дни вышел. Вторым приоритетным местом была кондитерская рядом с домом, в которой были просто потрясающие десерты. И все. Что Ямагучи вообще нашёл в нём? Ямагучи который смешно шутит, выглядит в принципе общительным человеком, который знает много мест, имеет работу, смотрит и читает просто кучу произведений и вообще потрясающий. Может быть, в чем-то Тсукишима не прав. Но это то, что есть на поверхности и то, что Тадаши показывает. Кей даже близко с ним не сравнится. Безынициативный и скучный. Не любит выходить из дома, не умеет общаться с людьми. Может быть, он просто накручивает. Может быть, в нем осталось хоть что-то, за что можно любить. На улице холодно — Тсукишима поднимает ворот пальто, тыкаясь в него замёрзшим носом. Ещё слишком рано для снега, но достаточно для ужасного ветра, который загоняет холод в кости. Шальная мысль, что стоило бы просто нормально одеваться так и остаётся просто мыслью. Они встречаются, как и было запланировано — около метро. — У тебя что, любовь к незаконным вещам? — интересуется Кей, когда они спускаются вниз, подходя к турникетам. Стоит гомон, перед его лицом мелькает макушка Ямагучи и его хохолок. Тадаши постучал себя по подбородку пальцем. Потом засмеялся, повернувшись, при этом чуть не ударив Тсукишиму своей головой по носу. — Вероятно, — он качнул головой. — Именно поэтому ты мне нравишься. Потому что незаконно красивый. За этими словами следует тихий писк, когда Ямагучи прикладывает свою карточку, а затем щёлкают турникеты. Тсукишима остаётся стоять на месте, как будто его ноги приклеились к грязному полу. У него ощутимо горят щеки и немного шея, поэтому Кей прячет лицо в одежде, когда его просят поторопиться или отойти от прохода. Это кажется каким-то интимным, произнесенным в толпе спешащих людей. Достаточно тихое, чтобы услышал только тот, кому предназначалась эта фраза. Брошенная с легкостью, как будто плоский камешек, оставляя следы на воде. — У тебя было такое же лицо, как в музее, — Ямагучи смеется, когда Тсукишима присоединяется к нему на эскалаторе. Он не отвечает, закатив глаза. Румянец потихоньку сходит на нет. — Обещаю больше не дразнить! Кею совершенно точно не показалось, что пальцы Тадаши были скрещены за его спиной. Когда Ямагучи приводит их к невысокому зданию, на Токио опускается темнота. Чем ближе зима, тем раньше начинает темнеть и тем раньше включаются вывески. Подобная розовым и зелёным мигает им. На стенах висят подсвеченные постеры с каким-то фастфудом. Просто очередное кафе? Внутри светло. Прямо рядом со входом находится гардероб, куда они сдают свои куртки и теперь Тсукишима может рассмотреть чужой наряд. Тадаши одет в светлые короткие джинсы и ужасно симпатичную красную рубашку в клетку, с подвернутыми до локтей рукавами. Она была расстегнута, демонстрируя чёрную рубашку под. — Хотел сказать, что ты отлично выглядишь сегодня, — Кей отдергивает края своего свитера, ловя заинтересованный взгляд Ямагучи. — Но ты всегда выглядишь просто космически. Он улыбается, сощуривая глаза. Впервые улыбается Ямагучи именно этой улыбкой — с ехидно приподнятыми уголками губ, немного демонстрируя зубы, что добавляет хищности. Куроо говорил, что эта улыбка выглядит так, как будто Тсукишима собирается разорвать кого-то на части. Но в этот раз в ней было больше ехидных ноток, чем отталкивающих. И это можно было бы даже не называть оскалом. Ямагучи вспыхивает, кривясь. В эту игру можно играть вдвоем. От выхода тянется длинный коридор с мягким освещением, туалеты и проход в зал. Это оказывается не просто кафе, а чёртов роллердром. В конце коридора огромное пространство, с площадкой посередине. Вокруг неё небольшие столики с цветными креслами. С другой стороны, моргающая неоном барная стойка. Им везёт — людей совсем немного, потому что завтра рабочий день. Играет музыка. Освещение и интерьер напоминают ему Америку 80-х. Все яркое, но не вырвиглазное или кричащее. Его устраивает. Они спускаются по небольшой лестнице, заворачивая вправо, к стойке с роликами. Там приходится подождать — девушка долго ищет ролики, подходящие Кею по размеру, прежде чем заплатить взнос. Это не те ролики, с тремя колёсами и просто кучей заклепок, а квады с цветными шнурками. Сохраняют атмосферу. — Как ты вообще нашёл это место? — этот вопрос мучил с момента, как Тсукишима понял, что это не очередное однотипное кафе, в котором можно просто посидеть и поесть. Это был роллердром. Не то, чтобы было сложным забить в интернете подобный запрос. Но до этого надо было додуматься. Люди не могут просто просыпаться с мыслью «было бы классно сходить покататься на роликах!». Ладно, может быть и могут. Только вот на улице осень и погода не для катания на роликах и мыслях об этом. Тут уже надо собираться на каток. Если этот каток не начнётся на самих улицах. В том году Тсукишима накатался вдоволь, пока ходил в университет и обратно. Но было бы действительно неплохо сходить вместе покататься на коньках, когда городской каток зальют. — Я тут работал, — Ямагучи фыркнул, пытаясь справиться со своими шнурками, но все никак не в силах завязать их. Кей, уже закончивший зашнуровываться, без особых усилий встаёт с диванчика, присаживаясь на одно колено перед Тадаши и шнурует ему ролики. Это не кажется чем-то ребяческим или глупым. Тсукишиме даже не в тягость помочь. Просто поддаётся глупому порыву, помогая парню и ловя на себе взгляд девушки за стойкой. Каким заботливым мальчиком стал. — Когда только переехал в Токио. Нужно было найти работу в короткие сроки, а роллердром как раз только открылся и искал работников. Уволился, потому что далеко от общаги и расписание просто дикое. Спустя несколько секунд продолжает Ямагучи, выпадая из ступора. Его голос несколько подскакивает на первых двух словах, но потом выравнивается, как будто ничего не происходило. — Но решил пригласить меня сюда. Тсукишима встаёт, отряхивая штаны. Оставив свою обувь в специальном месте, они выходят на площадку. — Тут приятно. И мне нравится музыка, — Ямагучи откатывается вперёд, крыльями раскидывая руки в стороны. Кей сверлит его узкую спину взглядом, замечая то, как висит рубашка. Похоже на вчерашний момент на крыше, Тадаши также цеплялся за ветер пальцами. Только на крыше ощущение свободы буквально пронизывало насквозь, переламывая кости. Сейчас оно было едва заметным, но все еще ощущалось. Возможно, если разогнаться ощущения вернутся. Сам факт того, что Ямагучи каждый божий раз вызывает в нем это чувство свободы, пугает. С ним легко. Также легко Тсукишима может представить, как он идёт работать на роллердром. Как приезжает в Токио с одним-единственным рюкзаком на плече, проводя вечер за поиском работы и вдруг видит предложение работать в недавно открывшемся роллердроме. Как страдает от ужасного расписания, пытаясь совмещать работу с учебой, как тратит кучу денег и времени на поездки туда-обратно. А потом бросает. Кем бы здесь Ямагучи не работал. Его можно представить в любом месте — принимающим одежду в гардеробе с вежливой улыбкой, подбирающим ролики, стоящим около бара, делая клубничный коктейль. Во рту вяжет желание купить себе один такой. Потом мысль, природа которой неизвестна. Переезжай ко мне. К счастью Кей не произносит это вслух, пытаясь сосредоточиться на отголосках музыки. Абсолютная глупость — для чего Ямагучи вообще переезжать? Кроме того, что сейчас он живёт в общежитие и платить за квартиру вдвоём проще. А ещё работа ближе. Но у Тсукишимы всего одна кровать, не то, чтобы очень большая, хотя это может не быть проблемой. Так. Стоп. Хватит думать об этом. Он планировал поговорить не об этом, а о вчерашнем вечере. Кей был ужасен во всем, что касалось слов, чувств и эмоций. Но не был глуп. Люди, взрослые люди, как они с Ямагучи, обычно разговаривают при помощи рта. Словами. Через рот. Произносят звуки, которые имеют определенный смысл и так решают проблемы. Должны по крайней мере. Это не было проблемой. Просто ему нужно удостовериться в ситуации. Даже несмотря на то, что флирт уже дал однозначный ответ. Вместо этого Тсукишима продолжал тонуть в мыслях о том, насколько Ямагучи потрясающий. — Я хотел поговорить, — Тсукишима тряхнул головой, будто надеясь, что все мысли выпадут из головы, как случайно попавшая в уши вода. Он двигается вперёд, нагоняя отъехавшего Ямагучи. Тот вскидывает бровь, заинтересованно сканируя Кея глазами. В них блестят огоньки и сердце Тсукишимы предательски громко выстукивает какую-то мелодию, которая сливается с общими шумами. — Вчера вечером это было не недопонимание? В голосе сквозит надеждой и Кей это ненавидит. — Да, — Ямагучи улыбается, пожимая плечами. — Ты мне нравишься. Тадаши произносит это так просто. Как будто констатирует факт. Небо синее, а ты мне нравишься. И лицо у него спокойное, только на щеках выступает румянец и Ямагучи все дергает рукава рубашки пальцами. Тсукишима верит ему, потому что Ямагучи трудно не поверить. — Почему? — как будто они на экзамене и это тот самый каверзный вопрос, который задают преподаватели, чтобы завалить студентов. Но Тсукишима все еще его задаёт, встречаясь с чужими глазами. — Ты хороший. И смешной, — без особых раздумий отвечает Тадаши. — Это может не звучать как комплимент, но ты не похож на мое окружение. Я таких людей раньше не встречал. В основном мои друзья слишком активные и громкие, с такими быстро устаёшь. С тобой трудно заскучать. Кей моргает. У него в голове крутится много аргументов против. Только вот с Ямагучи спорить бесполезно и ещё более опасно. Тсукишима это уже понял. От этого не менее интересно, но это не та тема, в которой споры будут интересными. — Это свидание, — самая глупая фраза в мире. Кей делает вид, что этого не было. Показалось. — И ты мне тоже нравишься. Вот и поговорили. Ему стыдно, что не сказал ничего в ответ. Что не сказал, какой Ямагучи потрясающий, как ему нравится его многосторонность и целая куча хобби. Слова не складываются. Совсем. Тадаши смотрит на него понимающе, говоря всем собой «ничего страшного, все хорошо». — Я люблю твою улыбку. И твой смех. Тсукишима фыркает, когда Ямагучи вновь вырывается вперёд в их странной негласной гонке и хватает его за запястье. Пальцы скользят по мягкой коже вниз, вычерчивая узоры. Может быть, приложи он ещё один — почувствовал бы пульс. Кей касается чужой ладони, переплетая пальцы. Тадаши не оборачивается, завешиваясь волосами и позволяя Тсукишиме лицезреть его затылок, тащит их обоих вперёд. У него розовые уши. — Тсукки, я очень рад, что это свидание, но пожалуйста, будь добр, двигай своими ногами, — Тадаши оборачивается. Задыхаясь потоком слов, хмурит брови в мнимой угрозе. — Зачем мне утруждать себя лишними движениями, если ты уже везёшь меня? — ехидно интересуется в ответ Тсукишима, вскидывая бровь. В ответ Ямагучи кривит ему рожу, отпуская руку и уезжает вперёд. Кажется, они закончили уже второй круг по площадке. Ладони вдруг становится холодно без тепла. Кей позволяет себе усмехнуться, собираясь нагнать Ямагучи в рекордно короткие сроки.

***

Спустя время ноги устают просто ужасно. Они сдают ролики, не выбирая себе столик, а оставшись на том же диване рядом со стойкой. Девушка их не прогоняет — людей немного, поэтому они не мешаются сидя там. Вставать не хочется от слова совсем, вытянутые на максимум конечности ноют от внеплановых нагрузок, к которым не привыкли. Тсукишима не был любителем долгих прогулок. Кей смотрит на Ямагучи, который расползается по дивану, прикрывая глаза. — Хочешь поехать ко мне? — все же Ямагучи ещё не был у него дома, хотя Тсукишима уже был в общежитии Тадаши. Они могли бы не маяться на диване, а поехать к нему, поесть и полежать на кровати. Особенно было бы неплохо последнее. Могли не вместиться вдвоём, будучи крупнее среднестатистических японцев, но все же. Это должно быть мило. Тсукишиме кажется. Ямагучи смотрит на него, сощурившись, прежде чем рассмеяться. Каждый раз как Тадаши смеётся, черты его лица смягчаются, заставляя Тсукишиму расслабиться. — Уже? Мы ведь были только на одном свидании! — Ямагучи хлопает в ладоши, добавляя в голос целую тонну ехидства. В этот раз щеки у Кея не краснеют. — Не в этом смысле, — Тсукишима закатывает глаза, — Мы могли бы просто полежать или около того. Кажется, в его холодильнике ещё осталась еда. Чай точно был. Кофе тоже. Насчёт еды пришлось подумать, пытаясь вызвать воспоминания из сегодняшнего утра, когда Кей открывал холодильник. Там вроде осталось немного салата, сделанного пару дней назад. Ещё контейнер с мясными котлетками и коробка с недоеденным магазинным тортом. Последнее ему на днях привёз Акитеру. Он тоже живет в Токио, играет в какой-то волейбольной команде и работает в офисе. Но снимает квартиру со своей второй половинкой, чьего имени или внешности Кей даже не может вспомнить. В отличии от своего младшего брата Акитеру находит больше времени для посещения их матери, приезжая к ней по возможности. И именно от неё он привез котлетки. Торт был дополнением, чтобы сгладить углы с братом. Отношения все еще казались натянутыми, странными и готовыми порваться в любой момент. Кей все ещё мало с ним общался, долго отвечал на сообщения. Хотя торт принял, в этот раз даже пригласив на чай. Акитеру тогда светился, как лампочка и младший тут же попытался его остудить. Просто небольшая благодарность. Кей понимал, почему Акитеру сделал это. Соврал ему в прошлом. Став взрослее, ты невольно подвергаешь анализу старые обиды, понимая, какие некоторые из них банальные и глупые. Тоже самое с твоими действиями в прошлом — их Кей тоже критикует, но время не повернуть вспять. Нельзя изменить прошлое, которое сделало тебя таким, какой ты есть. Несмотря на это детская обида скреблась между рёбер, не давая полноценно отпустить и простить. Только чуть смягчить — Кей рассказал брату о музее и просил не приходить, чтобы не позорить его перед другом, хотя Акитеру рвался. Да и Ямагучи не знает о том, что у Тсукишимы есть брат. Акитеру, к удивлению, послушался и согласился не приходить, потому что «у моего брата наконец появился друг!». О Акааши и остальных брат не знал, ему ведь никто не рассказывал. Просто иногда получал сообщения в стиле «я иду в бар со знакомыми». Какими, в какой бар и почему, Акитеру не говорили. В них на самом деле было много общего, как в братьях. Сначала Кею казалось, что они совсем разные, схожи только какими-то внешними чертами, как и положено родственникам. Оказалось, не только этим. Кей планировал такую же жизнь, какой жил Акитеру. Стандартная, почти шаблонная, как показывают в медиа — работа со стабильным средним заработком, вторая половинка и общий дом. Не хватало только троих детишек, собаки и посаженного собственными руками дуба. Акитеру такая жизнь не смущала. Кея тоже. Но теперь Кей встретил Тадаши и ему хочется наделать глупостей, чтобы вспоминать всю оставшуюся жизнь. — Поехали. Жутко хочу есть! — Ямагучи жмурится, потягиваясь. Решают немного побыть VIP-персонами, заказав такси, которое подвозит их прямо к подъезду. Идти до метро и толкаться там, как в банке, не захотелось от слова совсем. В квартире темно — Тсукишима щёлкает выключателем, зажигая лампу в коридоре. Вешает куртку Тадаши на один из крючков, вылезая из кроссовок. Он показывает парню, где находится ванная, чтобы вымыть руки, а после — свою комнату, в надежде что дальше Ямагучи разберётся сам. Кей включает свет на кухне, задвигая жалюзи. В холодильнике и правда стоит прозрачная коробка с тортом, разрезанным на кусочки. По вкусу не божественно, жить можно. Зато с клубничной начинкой. Отработанными привычными действиями Тсукишима наливает в электрический чайник воду и включает его кипятиться. Тот выключится сам, следить за ним не надо, поэтому Кей возвращается к Тадаши. Сначала ему кажется, что откуда-то доносится музыка. Немного тихая, позже становясь громче, пока не останавливается на одной громкости. Потом Тсукишима понимает, что ему не кажется. Это реально музыка. Из его комнаты. Ариана Гранде. Её голос Кей узнает даже в бреду. Судя по словам into you. Неплохая песня, припев специально для танцев с пылесосом или шваброй, так чтобы громкая музыка перекрывала другие звуки. Тсукишиме нравится, когда музыка перекрывает отдаленный шум жизни и стук его собственного сердца. У него в комнате стоит музыкальный центр, подаренный на совершеннолетие и перевезенный сюда, потому что Кей жить не может без музыки. Подарок был сделан по причине того, что вечно будучи в наушниках Тсукишима испортит свой слух. Это было несколько абсурдно ведь сам Кей хотел себе музыкальный центр. После он узнал, что это был Акитеру, убедивший их маму на такой презент в пользу здоровья сына. Было вопросом времени, когда Ямагучи его включит. Там всегда была вставлена флэшка с музыкой, которую Тсукишима иногда добавлял, разделённая на плейлисты. Тадаши, судя по всему, просто включил функцию с перемешиванием треков. Первым же (или вторым?) попалась Ариана. Какое совпадение. Ямагучи стоит посередине комнаты, цепляя пальцами на ногах мягкий ворс ковра. Гранде вновь взрывается припевом, резонирующим прямо в сердце. Спустя пару лет колонки все еще потрясающе передают звук, заставляя мурашки разбегаться по телу. Танец выглядит хаотичным набором рандомных резких движений, которые сменяются за секунду. Но Кей видит в них удовольствие, целую бурю эмоций, скрывающуюся за подергиваниями головой. Тадаши выглядит потрясающе и ярко, вызывая желание начать танцевать, не заботясь о том, насколько хорошо выглядит танец. Даже если это просто импульсивные дёрганья. Они на несколько секунд встречаются взглядами, когда Тсукишима проходит внутрь, подходя к музыкальному центру. Кей чувствует, как за его спиной неслышно двигается Ямагучи. Прямо как кошка какая-то. Тсукишима щёлкает кнопкой перемотки несколько раз, не обращая внимание на появляющиеся названия песен, пока не доходит до какой-то случайной, будто зная, где остановиться. На маленьком панели транслируется i wanna be yours — arctic monkeys, выбивая улыбку. Свет вдруг гаснет. Для него остаются лишь зелёные подсвеченные буквы. Вокалист поёт тягуче, растягивая ощущения. Музыка проходит сквозным, оставляя после себя опасное головокружение. Кей плохо помнит текст, ориентируясь на слух. Проговаривает фразы, надеясь хоть немного попадать в звуки. На его плечи ложится тяжесть чужого тела. Ямагучи дышит ему сначала в шею, а затем в ухо, обжигая горячим дыханием. Хотя эта тяжесть относительно приятная, чужие руки обвивают шею, сцепляясь где-то на груди. Подбородок упирается в плечо, Тадаши щекочет его волосами. Стоять так приходится недолго — как только солист переходит в припев, Ямагучи отстраняется. Тсукишиме хочется схватить его за руки, остановить и просто стоять в той же позе, несколько нелепо покачиваясь в такт мелодии. Но Ямагучи исчезает вместе со своими руками и своим теплом. Включается свет. Тень падает на светлые обои, расползаясь полупрозрачным пятном. Кей одними губами произносит слова песни: maybe i just wanna be yours. i wanna be yours. Они резонируют, сжимая его бьющееся сердце тисками. Тсукишима оборачивается, отрываясь от созерцания стены и бликов на лакированном шкафу. Тадаши стоит там, объятый тенями и белым светом настольной лампы, которая делает его бледнее. Светит только она, направленная на стену. Музыка путается с тишиной, приглушая её. Ямагучи двигается, будто подсвеченный. Как будто ангел, спустившийся на землю, излучающий божественное свечение. Тсукишима где-то читал версию, что нельзя смотреть на ангелов — они слишком яркие для человеческого глаза. Сетчатка горит. Движения уже не такие резкие, обрывистые. Они плавные и мягкие, одно перетекает в другое. Руки, ноги, все синхронно. Ямагучи будто может потрогать песню — хватиться за неё пальцами, двинуть плечами, чтобы мелодия змеёй обвила конечности. У него закрыты глаза, ресницы содрогаются. Кей неосознанно задерживает дыхание, боясь спугнуть лишним движением. Испортить момент, заставляющий примерзнуть к полу. Вместе с Тадаши движется его тень, оставленная лампой. Тень падает на кровать и стену, вырастая фигурой до самого потолка. Она танцует вместе с Ямагучи, повторяя каждое его движение, копируя то, как он переступает ногами, задирает руки. Тень не может передать вдохновленную улыбку на губах, не может передать смещение выделяющихся веснушек. Не может передать, как у Ямагучи задралась рубашка, немного скатившись по плечам. Тадаши протягивает Тсукишиме руку, открывая глаза. Тень за ним вздрагивает, застывая на месте. Тсукишима соглашается, переплетая пальцы. У Ямагучи холодная ладонь и горячее сердце. Его притягивают к себе, отлепляя от ковра. Ощущение, что это не тело Кея. Это не его длинные руки и ноги, не его пальцы. Не его голова на плечах. Конечности не слушаются, Тсукишима неработающим роботом шагает вперёд — шестеренки требуют времени, чтобы начать работать, для перезапуска системы нужно несколько секунд. — Все хорошо? — шепчет Ямагучи, улыбаясь. У него несколько хриплый голос, который пробивается сквозь музыку. Нет. Не хорошо, Тадаши. У него слишком громко стучит сердце. Ему слишком хорошо. Это нереально и неправильно. Это ты хорош, Тадаши. Все остальное рядом с тобой даже близко не стоит. — Да, — Тсукишима кивает, заторможенно моргая. Жмётся ближе к Тадаши грудью и выдыхает. Чувствует, как бьется чужое сердце, как на шее оседает дыхание. Ямагучи кладёт голову на плечо Кея, другой рукой обнимая за шею. Тсукишима сжимает их ладони сильнее, оставляя вторую руку на талии. Они качаются под музыку в полутьме, прижимаясь, сталкиваясь коленями и бёдрами. Заставляя тени танцевать вместе с ними.

***

Просыпаться под посторонние звуки уже начало становиться привычкой. Плохой привычкой. Трель мешает, вырывая из полусонного состояния, которое Тсукишима отчаянно пытается удержать. Хватается за сон двумя руками, тянет на себя, как одеяло, чтобы накрыться и не слышать продолжающийся звон. Тёплое тело рядом, Ямагучи, двигается. Кей слышит, что парень бурчит себе под нос, подминает ногами съехавшее одеяло. Они совсем недавно выявили идеальную формулу лежания на маленькой кровати вдвоём. Тадаши начал проводить слишком много времени у Тсукишимы. Настолько, что та глупая идея с переездом уже не казалась глупой. Да, они встречались всего ничего, но не нужно ведь раздувать из совместного проживания слона или что-то очень особенное, какой-то важный шаг. Для Кея это был просто переезд. Просто жить вместе. Прикольно. И никакого давления. Кровать оказалась слишком маленькой для них обоих, слишком высоких по меркам создателя кровати. Пробовали многое — утыкались в стену лицом и спиной, лежали на боку, обнимались. Перепробовали все эти маленькие, большие ложки. Тсукишиме не хотелось признавать, но ему жутко понравилось быть маленькой ложкой, хотя быть большой ложкой тоже прикольно. В первом случае ты чувствуешь какую-то странную безопасность, пока твою спину защищает тот, кому ты доверяешь. А во втором ты сам, как защитник, пытаясь проявить всю свою любовь. Потом пришло озарение. Кею удобней было спать на животе, подложив руки под подушку, Ямагучи теперь лежал рядом на боку. У Тадаши вообще оказалась любовь обнимать и слюнявить все, что попадётся под руку. Он всегда умудрялся обнять какую-то часть тела Тсукишимы — руку, ногу, талию. Часто закидывал на него свои конечности, однажды даже залез полностью. Слюнявил либо подушку, либо плечо. К счастью. Кей также приноровился обнимать Ямагучи за талию одной рукой, чтобы не дай бог не грохнулся с кровати. Прямо сейчас обнимаемый Ямагучи вертелся на кровати в такой же надежде, что звон в дверь заткнется, но оно не затыкалось. Тсукишима продолжал лежать, уткнувшись в подушку и тихо сопя. Пародируя сон. — Утро воскресенья какого вообще хрена, — Ямагучи вытянул руку, не разлепляя глаз. Пошарил по столику над их головами. Ничего не нашёл. Но открывать глаза не хотелось, поэтому продолжал просто водить ладонью по поверхности, надеясь там что-то найти. Нашёл. Потыкал пальцем, искренне пытаясь что-то сделать. Затем скинул телефон Тсукишимы на пол. К счастью там был ковёр, поэтому ничего страшного. — Почему будильник не выключается? Это был вопрос-жалоба, направленная к Кею. — Потому что это не будильник, а звонок в дверь, — пробурчал Тсукишима, почувствовав, как Тадаши возвращается на место. — Ещё ты сбросил мой телефон. — Прости, Тсукки, — засопел в ответ Ямагучи. Кровать прогнулась, когда он поднялся, потирая глаза ребром ладони. Затем потянулся. — Я открою. Прежде чем подняться, Тадаши убрал чужую руку со своей талии. Затем подобрал телефон и вернул его на столик, наконец вставая на ноги. Звон продолжался, уже начиная действовать на нервы. Какой настырный. — Хочешь поговорить о боге? — поинтересовался Тсукишима, зевая в подушку и подтягивая сброшенное одеяло. Спать уже не слишком хотелось, но Кей пытался доспать хотя бы немного, с надеждой, что скоро этот звук прекратится. Ямагучи узнает, кто за дверью, спустит его пинком под зад по лестнице и вернётся к нему в кроватку. И они будут спать до обеда, как планировали. Романтика. — Хочу купить набор кастрюль, — хмыкнул в ответ Тадаши, шлёпая босыми ногами и выходя из комнаты. Перед дверью он подтянул спадавшие шорты, которые были не его. Футболка тоже была не его. У Ямагучи никогда не было одежды с Парком юрского периода. Она пахла порошком и химозной клубникой. У Тсукишимы почти все пахло клубникой. Чаще всего химозной. Из-за закрытых штор было несколько темно, Тадаши включил свет в коридоре и открыл дверь с тихим щелчком. Из подъезда тут же потянуло холодом — обдало открытые ноги, прокатив по коже стайку мурашек. — Привет, Тсукишима! Ты скучал?! — это было громко. Слишком громко для девяти утра. Ямагучи замер, с несколько непонимающим выражением лица, запутанный в своих мыслях о ехидной фразе. На губах застыла фраза «я верю в летающего макаронного монстра, не хотите поговорить об этом?». В дверях стояли три парня, и все были выше его. Один с белыми, крашеными волосами, выглядит слишком бодрым. Ещё один напоминает Тсукишиму, если бы тот был ниже, имел чёрные волосы и круглые очки. Третий, кажется, пытался построить какой-то замок из своих волос. А. Точно. Кей рассказывал о них, когда решил расширить историю о растениях. Это его друзья. Друзьями их Тсукишима не назвал, Ямагучи додумал сам. — Ты не Тсукишима, — сказал несколько расстроенно беловолосый парень в чёрной дутой куртке. Парень в очках тут же полез в карман пальто за телефоном, что-то тыкая. Тадаши прислонился к дверному косяку плечом, потирая ноги друг о друга, чтобы согреться. — Какая неожиданность, — прокомментировал Ямагучи, стараясь улыбаться не настолько ехидно. Самый высокий из них приблизился к Тадаши, разглядывая его слишком внимательно. — О боже, ты парень Очкарика! — вскрикнул он. Ямагучи чуть не свалился на пол от неожиданности, даже его спутники шугнулись. Крик разнёсся по подъезду, отвечая приглушённым эхом. Это самая важная информация для их соседей утром. Беловолосый вскрикнул спустя несколько секунд, после осознания сказанных слов. Его крик также остался в подъезде. — Как быстро растут дети. Ты оставляешь их маленькими и антисоциальными, а по возвращении находишь их симпатичных парней. Тадаши почувствовал, как у него горят щеки — не каждый день кто-то зовёт его симпатичным. Кроме Тсукки. Тсукки не считается. Он это тоже не часто говорит, но Ямагучи знает. Обычно Тсукишима хвалит его одежду, прическу, новый браслет. Или говорит другие смущающие вещи. На какие фантазии хватает. Не то, чтобы Кей был маленьким. Даже близко не, но Ямагучи не стал спорить с ним и лишь кивнул, как бы подтверждая. Из комнаты послышался шум, через несколько секунд в коридоре появился сам Тсукишима, весь помятый после сна. С задранной футболкой, которую он быстро поправил, грязными волосами и следом подушки на лице. Зато очки уже сидели у него на носу. Кей за рекордное время преодолел расстояние до двери, выйдя в подъезд. Тадаши лишь успел заметить след от слюней у него на левом плече. Куроо попятился, когда на него начали наступать с невозможно злым лицом. Тсукишима выглядел так, как будто в него вселился не один демон и он собирался откусить Тецуро голову, даже не подавившись. — Если ты ещё раз скажешь что-то подобное, я оторву тебе голову, — тихо прошипел Кей, хмурясь. — Но не сегодня. Тсукишима отошёл, фыркая и жестом приглашая всех войти. Они отошли, давая гостях разуться и снять верхнюю одежду. Зевок получился как-то сам собой, все же вставать рано не для него. Особенно когда до двух ночи смотришь документалки про китов и ешь мороженое. — Видимо мы больше не будем спать, так что я пойду сделаю нам завтрак, Тсукки, — Ямагучи ласково провёл пальцами по плечу Тсукишимы. Тот поймал его руку, касаясь костяшек губами. — Хорошо, Таши, — Кей послал парню нежную улыбку, которую ему вернули. Тадаши ушёл на кухню под аккомпанемент улюлюканий Куроо и Бокуто. — Тсукки, а? Мы можем так тебя звать? — хмыкнул Тецуро, останавливаясь рядом с Тсукишимой. Тот бросил на него прожигающий взгляд, который должен был запугать. В лучшем случае вообще убить. Но все еще именно из-за Куроо Кей встретился с Ямагучи. Так он бы ни за что не зашёл в тот цветочный магазин, если бы не нашёлся этот идиотский повод. — Мы тебя взяли с собой, чтобы ты помогал, а не языком молол, — встрял Акааши, хмурясь. Злить Акааши никто не хотел, поэтому Куроо быстро ретировался в комнату, чтобы помочь Котаро с пальмой. Тсукишима до сих пор не мог поверить, что она у них есть. Кейджи ласково улыбнулся Тсукишиме, заставив его улыбнуться в ответ, прежде чем пойти следом. Может быть, все наладится.