***
На улице свежо, поэтому Тсукишима даже не застегивает пальто, вылетая на лестницу. Ямагучи встаёт со ступенек, отряхивая задницу и поднимается к Кею. — Прямо сейчас я хочу быть динозавром, — сообщает Тсукишима, замирая и сжимая пальцами ремешок сумки. Тадаши несколько секунд смотрит на него снизу-вверх, улыбаясь. — Потому что они мертвы? — Да. Ямагучи смеётся. Кей спускается немного вниз, наслаждаясь свежим морозным воздухом. Ветер путается в волосах, обдувая лицо. Приятно. Потом смотрит на Тадаши, который все ещё стоит на своём месте. Ждёт, что тот скажет про его потрясающую экскурсию. Экскурсовод от Бога, что уж. — Твоё лицо было бесценно, — говорит Ямагучи, улыбаясь. — Вначале у тебя было лицо в стиле «где я и кто эти люди», а в конце «я хочу домой, есть клубничный торт и смотреть документалки». В этом была своя правда. Может быть, у него реально было малость сконфуженное выражение лица, которое в тоже время ничего не демонстрирует. Только вселенскую усталость. Клубничный торт сейчас был бы кстати. Документалка тоже. Прямо сейчас это и сделает. Пойдёт в магазин, купит себе какую-нибудь сладость и чего-нибудь крепкого. А потом будет сидеть на кровати с ноутбуком на коленях, смотреть про слонов. — Но особенно! Особенно мне понравилось то лицо, когда к тебе подошла девочка! — Тадаши уже начинает смеяться, теряя всякую совесть. Он смеётся, прикрывая глаза и закрывает лицо руками. Тсукишима ловит себя на мысли, что хотел бы убрать чужие ладони. Хотел бы смотреть на то, как Ямагучи смеётся вот так. Смотреть на его ровные зубы, слушать его смех и то, как изменяется лицо. Но не двигается, приподнимая бровь. Ямагучи откровенно ржет, сгибаясь пополам. Ещё секунда — и начнёт задыхаться. — Ты стоял как вкопанный с таким лицом, что я уже решил тебя спасать. Но это было дико забавно! — А будут какие-то нормальные комментарии, а не обсуждение моего лица? — интересуется Кей, прокашливаясь. Потом протягивает выдохшемуся Ямагучи бутылку с водой. Вторую. Тот жадно пьёт, чуть не подавившись из-за смешинок, застрявших в горле. — Прости, смотрю только на него, — Тадаши игриво толкает его локтем, отдавая воду. — У тебя правда кто-то есть? Странный вопрос, но Тсукишима не собирается скрывать это. — Я похож на человека у которого есть пара? — Ну, — Ямагучи задумывается, поднимая глаза к небу, как будто из облаков сейчас сложится ответ на вопрос. Но Тсукишима смотрит на них и не видит ничего, даже не может сыграть в глупую игру «на что похоже облако». Раньше, дома, он любил с братом лежать на крыше и смотреть, пытаясь угадать. — Ты умный, высокий, красивый, у тебя много потенциала. Думаю, что похож. Кей хмурит нос. Ямагучи считает его умным, красивым и потенциальным? Ладно, высокий. Это очевидный факт. Допустим, красивый. Тсукишима знал, что он достаточно привлекательный. Но умный и потенциальный? Это вообще откуда взялось? Особенно последнее. У него может и не нулевой потенциал, точно нет, но все же Тсукишима им не пользуется. Не развивает. Не пытается двигаться вперёд, делая больше, чем надо. Он поворачивается, начиная спускаться с лестницы. Надо уже домой пойти, устал. Люди не давали ему сомневаться в собственной симпатичности, но обычно как факт ставилась только внешность. О внутренней начинке никто не беспокоился. Тсукишима не понимал тех девушек в школе, которые подходили к нему, протягивая шоколад или открытки с признаниями в любви и ужасно расстраивались отказу. А что он должен сделать? Ответить на чувства той, кого видит впервые? Многие устраивали скандалы, называя его самооценку слишком завышенной. Это было не совсем так. Просто они не ожидали от него холодный отказ и лицо в стиле «мне плевать», потому что не знали его. Не знали, что для Кея это было вполне себе стандартное действие. — Ой, Тсукки, я тоже тебя смутил? — смеётся за спиной Ямагучи. Судя по звукам пытается его догнать, сбегая вниз и следуя по тротуару. Ямагучи другой. Не то, чтобы Ямагучи признавался ему в любви и дарил конфеты, но. Просто. Он пытался узнать его? Спрашивал его любимые фильмы, игры и музыку. Из всего этого даже что-то послушал. В чем-то они сходились мнениями, в чем-то — нет. Кей вот получил огромное удовольствие от прохождения Ведьмака, а Тадаши плюнул и бросил его на половине, потому что заскучал. Тсукишима не отвечает, закатывая глаза, когда Ямагучи нагоняет его, поравнявшись. Приходится сбавить скорость, чтобы идти нога в ногу. — А вообще мне понравилось. Это конечно была экскурсия не для меня, но все же. Ты отлично справился, — Ямагучи запихивает руки в карманы парки. Тоже не застегнулся. Они два идиота, которые пренебрегают собственным здоровьем. — Материал интересно подал, все по полочкам разложил. Да и когда ты был занят рассказом о чем-то, у тебя было очень вдохновленное лицо. Это мило. Мило. Действительно. — Ты реально смотрел только на мое лицо? — вопрос вырывается сам по себе. — Сквозь толпу я видел только его, так что считай, твоё красивое лицо было моим ориентиром, — пожимает плечами Ямагучи. Флиртует? Или это шутка? Тсукишима на секунду замирает, но возобновляет шаг, потому что совершенно точно не хочет с этим сейчас разбираться. Хочется купить себе что-нибудь вкусное и забыться до следующего утра.***
от кого: Ямагучи Знаеееешь, я тут подумал кому: Ямагучи о чем? от кого: Ямагучи Ты хорошо потрудился!!! Надо устроить посиделки я ты пиво кому: Ямагучи из-за экскурсии? от кого: Ямагучи Это важно!!! Так что все вечером идём я тебе напишу кому: Ямагучи мое мнение не учитывается? от кого: Ямагучи Ой все, я тебе напишу <3 Он ему правда пишет, предлагая встретиться у цветочного, потому что там ближе всего. Тсукишима понятия не имеет, куда они оба собираются, но легко соглашается. Все остаётся в секрете, кроме того, что это только про него, Ямагучи и пиво. Последнее звучит особенно восхитительно, хотя и предпоследнее тоже. Самого себя Кей нести бы не хотел, но приходится. Ради Ямагучи и пива. Хотя пиво он обычно не пьёт, потому что не сильно жалует. В принципе как и любой алкоголь, но иногда можно. Ему все же уже не шестнадцать. Тем более, такой праздник. Он провёл одну экскурсию для детишек, за которую одна из школьниц даже успела в него влюбиться. И разлюбить. Любовь так быстротечна. Кей вздыхает, выходя из квартиры. На улице холодно, но они все ещё два идиота, которые забивают на то, что куртки можно застегивать. Тсукишима смотрит на открытые лодыжки Ямагучи и ему натурально становится плохо. Погода и температура обычно не очень на него влияли, хотя сам по себе Кей был мерзлявым. Предпочитал прятать ноги в тапочках, заворачиваться с головой в одеяло и пить исключительно горячее. В итоге они заходят в какую-то невысокую многоэтажку, входную дверь которой им буквально открывает какой-то мужчина и Ямагучи проскальзывает туда, как змея. — Пока не залезли, лучше застегнуться. Будет холодно, — улыбается в лифте Тадаши, нажав на кнопку самого верхнего этажа и застёгивая парку. Он поднимает ворот, чтобы тот хоть немного скрыть открытую шею и прочесывает волосы ладонью — их изрядно растрепал завывающий вечерний ветер. — Залезли куда? Я надеюсь это законно? — Тсукишима следует чужому примеру, застёгивая пальто. В ответ Ямагучи хихикает. Бутылки в его рюкзаке стучат друг о друга. — Не совсем. Наверное, — он неопределённо пожимает плечами. — Если увидят, то могут быть проблемы. Если не увидят, все будет чудесно. Меня ни разу не спалили. Спалили за чем? За тем, что он пил пиво в чужом подъезде? Слишком много неопределенности. Это раздражает. — Что? — не зная какой точно вопрос задать, спрашивает Кей, когда они выходят из лифта. Ямагучи тут же поворачивает к лестнице, ведущей на крышу и тогда все становится кристально ясно. Крыша, да? Он хочет, чтобы они поднялись на крышу и пили пиво там. Неплохо. Почему бы и нет. Тсукишима раньше бывал только на одной крыше и то это была крыша его двухэтажного дома. Это здание, кажется, пятиэтажное или около того. И, кажется, Ямагучи уже давно практикует такое, раз знает, в каком доме крыша открыта. Тадаши поднимается по лестнице, потом ещё по одной и, шепча молитвы, толкает люк наверх. Он поддаётся, поэтому Ямагучи толкает сильнее, открывая его и вылезает. Последнее, что видит Тсукишима — чужие потертые кроссовки, когда их обладатель подтягивается на руках. Потом кричит «осторожней». Тсукишима скорее волнуется не за себя, а за своё пальто, которое неминуемо станет грязным. Ямагучи помогает ему залезть, протягивая руку. На крыше холодней, чем внизу. Определенно. Ветер дует сильнее, кусая за щеки и нос морозом. Уши замерзают почти мгновенно. Казалось бы, прошла пара секунд, а Ямагучи сам уже весь красный. Но с довольной улыбкой бродит по крыше, раскинув руки в подобии крыльев. Сейчас бы стать птицей и сигануть вниз, чтобы ветер подхватил тебя. Улететь куда-нибудь отсюда. В тёплые страны, например. Нежиться под солнышком, не зная проблем — ни с деньгами, ни с учебой. Ни с тем, чем ты будешь заниматься завтра. Никакой неопределенности. Просто летишь туда, куда хочешь, зависимый лишь от простой физики. Без целей и стремлений. Свободный. Будучи человеком тоже можно быть свободным, но это как получится. Потом явно будешь жалеть. Тсукишима убирает волосы с лица и смотрит на Ямагучи, который расстилает на крыше плед и вытаскивает бутылки. Ради Ямагучи стоило бы остаться, на самом деле. Или взять его с собой. Скорее второе. Так было бы интересней. — За тебя и твою первую экскурсию! — улыбается Ямагучи, протягивая открытую бутылку пива. — Длинного тоста не будет. Тсукишима закатывает глаза, открывая свою и пытаясь игнорировать всю проблематичность данной локации, просто чокается. Приходится сглотнуть, чтобы алкоголь обжигая, опустился в живот, делая все каким-то тёплым и лёгким. Недостаточно лёгким, чтобы сигануть с пятого (шестого?) этажа, но достаточно, чтобы расслабиться. Может быть, он одержим идеей спрыгнуть с крыши. Совсем чуть-чуть. Его останавливает статистика. Обычно люди, прыгающие с небольшой высоты, не умирают, а просто ломают себе конечности или становятся инвалидами. Уж лучше пускай Тсукишима будет жить так, чем быть инвалидом. — Я все просчитал, — делится Тадаши. — Сегодня отличная ночь для наблюдения за звёздами. Чернота неба поглощает. С крыши кажется, что оно близко-близко, поднимешь руку и проведёшь пальцами. На пальцах останется чёрная краска, стекающая по коже, да звездная пыль. Звёзд все же не так много, но есть и хорошо подсматриваемы — бледными точками отмечены на полотне. Это даже близко не тот гобелен в комнате Ямагучи, но это реальное небо. Тадаши делает агрессивно глубокий глоток из бутылки и приваливается красной щекой к его плечу, поднимая руку. Тсукишима слушает внимательно, следит за пальцем, который водит по небу, складывая звёзды в созвездия. Рассказывает о том, почему эта ярче и как называется та, что справа. Даже пару раз начинает легенды, но до конца так и не договаривает — забывает. Кей поворачивается, сжимая пальцами бутылку, вглядывается в светлое лицо Ямагучи. Тот не замечает, что Тсукишима больше не слушает, давая возможность рассмотреть вблизи. У него блестят глаза, лицо такое радостное, счастливое и веснушки, как звёзды. Наклейки, которые Тадаши снял с неба, прицепив себе на лицо. От улыбки Ямагучи что-то падает в животе, разлетаясь осколками. Тсукишима выдыхает, выпуская изо рта бледный дымок из-за холода. Глотает пиво, будто надеясь, что оно остудит, но шея все ещё покрывается румянцем. Не от холода. Он никогда ничего не искал. Даже не пытался. В этом не было как таковой необходимости — что сдавать и куда поступать знал с самого начала. Место в обществе тоже не выбирал — что получилось, с тем и жил, потому что общество бесполезно и люди тоже бесполезны. Они навешивают на тебя миллиарды ярлыков, которым ты должен соответствовать. Кажется, он говорил Тадаши, что Атлантида для него просто интересная история. А ведь её кто-то пытался найти. Город из мифа правда искали. Но обычно Атлантиду в искусстве используют как символ чего-то потрясающего. Можно даже было бы сказать, как символ рая. Того, что тебе очень хочется и очень нужно. Тсукишима не ищет. Даже будучи каким-нибудь потрясающим археологом или главным героем серии игр Uncharted не стал бы искать, теша себя глупыми надеждами. Атлантида находит его сама. И это осознание отзывается болью в голове, как будто его ударили кирпичом. — О, я кажется нашёл ещё одну звезду! — восклицает Ямагучи, вырывая Кея из своего мира толчком. Он внимательно смотрит на небо. — Она вот тут. Ямагучи указывает на него, улыбаясь. Тсукишима поворачивается, и они чуть не сталкиваются носами. — Где? — вырывается из пересохших губ. Тсукишима допивает пиво, ставя бутылку сбоку от себя. — Вот, — Тадаши тыкает ему в плечо пальцем, приближаясь. — Я люблю звёзды. Но ты — моя любимая звезда. Они несколько секунд смотрят друг на друга, как будто чего-то ожидая. За эти секунды Ямагучи успевает сменить десять видов румянца, начиная с милого нюда из-за холода и заканчивая темно-розовым, который пятнами покрывает лицо. Тсукишима открывает рот. И тут же его закрывает, не зная, что сказать. Получается только изображать рыбу, которую выкинуло на берег и теперь она может только это. Так же Кея выбросило на берег социальных взаимодействий и понятия любви. — Я не уверен, что сравнение тебя с останками динозавров будет милым, — прочищая горло сообщает Тсукишима, моргая и ухмыляется. Ямагучи смотрит на него в ответ, а потом начинает смеяться на грани с истерикой. Падает на плед спиной, прикрывая лицо руками. Ему идёт улыбка. — Это отвратительная шутка, — сообщает Тадаши, поднимая руку и пытаясь дышать. Получается плохо. — Но ты же смеёшься. — Я смеюсь от того, что она ужасна! Тсукишима вскидывает бровь и тоже смеётся, потому что это правда была плохая шутка. Он мог бы лучше. Но не стал. Если с каждой ужасной шутки Кея Ямагучи будет смеяться вот так — громко и до сбитого дыхания — ему пора делать свой стендап отвратительных анекдотов. — Ещё, — Тсукишиме кажется, что это реально важно, поэтому он начинает говорить, обращая на себя внимание Ямагучи. Он поворачивается, приподнимаясь. — Твои зубы. Они. Сексуальные. Тсукишима моргает, сжимая в пальцах плед. У него буквально горит лицо. — Мои зубы? — хихикает Тадаши, улыбаясь так, чтобы показать ряд белых зубов, хотя выглядит немного удивленным. — В смысле они красивые или ты хотел бы, чтобы я тебя укусил? — Да, — не думая отвечает Кей. Ямагучи издаёт какой-то странный, урчащий звук, сокращая расстояние между их лицами. Горячее дыхание оседает на коже. Он приподнимается, нависая над Тсукишимой и кусает его за губу, легко прихватывая кожу зубами. Это заставляет щеки Кея предательски гореть — внутри все сметает какая-то неведомая, космическая сила. Это не больно. Не то, чтобы больно — просто несильный укус, который Тадаши переводит в поцелуй, сжимая волосы Тсукишимы на затылке и заставляя его приподнять голову выше. Их губы встречаются, тут же давая Ямагучи возможность углубить поцелуй, используя язык. Губы Тадаши на вкус отдают пивом, хотя Тсукишима не особо жалуется, стискивая пальцами чужую парку. Ткань скрипит, когда он ведёт по ней ногтями, пытаясь удержать Ямагучи нависающим над ним. Угол хороший, но приходится чуть-чуть повернуть голову, чтобы было лучше. Они отрываются на доли секунд, чтобы перевести дыхание — у Кея кружится голова, становясь слишком легкой. По ощущениям напоминает воздушный шарик, который либо лопнет, либо улетит. Тадаши целует его вновь, опрокидывая на плед. Поцелуй влажный и горячий, Тсукишима тут же жалеет, что они на крыше, а между ладонями и кожей есть огромные слои одежды. Просто отвратительное упущение. Кей посасывает верхнюю губу Ямагучи, легко её прикусывая. Пытается будто вжать тело, лежащее на нем, в себя, ещё ближе. Они стукаются зубами, смех вырывается из груди оглушающим звуком. — Не могу поверить, что ты реально назвал мои зубы сексуальными, — смеётся Ямагучи, поднимаясь на руках и нависая над Тсукишимой. Его сбитое после поцелуев дыхание кажется намного лучше, чем оно же, но сбитое из-за смеха. За Тадаши маленькими бледными фонариками горят небольшие звёзды, соединяясь в созвездия с веснушками, рассыпанными на его переносице. Целоваться с Ямагучи, как будто целуешь небо. Ощущение легкости наполняет тело, пропуская это чувство по венам. Может быть, это свобода. Свобода, которую Тсукишима не искал, но Ямагучи дал ему. Вот так. Безвозмездно. Он тянет руки к чужому лицу, осторожно касаясь щёк пальцами. Космос в его ладонях горячий. — Мы больше об этом не вспоминаем, — Кей притягивает Ямагучи к себе, соединяя их губы для ещё одного поцелуя.