вишнёвые косточки

мне приснилось, что сбылось всё, чего я хотел. но когда я проснулся, то увидел тебя рядом со мной. и ты говоришь: «пока я с тобой, никто не причинит тебе боли. я не стану лгать, ты можешь довериться мне. если б я мог изменить твоё представление о себе, ты бы не удивлялся, слыша: “они тебя недостойны”». billie eilish ― everything i wanted

      Бездомные мальчишки нынче никого не удивляли.       Билл проводил взглядом прозвеневший трамвай ― мог бы зацепиться за его железную задницу, как после школы с пацанами, да торчал на крыльце мясной лавки и брезгливо листал газетёнку ― название что-то там с сандей, Билл этих солнечных деньков ещё не наглотался.       Стук стук стук каблуков по асфальту ― мама носила туфли на таких по особым случаям и берегла их, как старая вдова, чахнувшая над фамильными сокровищами, ― знал бы ты сколько папе пришлось за них выложить уильям.       ты в них настоящая королева       Отцы заигрывают с матерями ― Билл закатывал глаза чуть ли не каждый раз ― нечего зажиматься при Джорджи, эй, вы ведь не та-самая-парочка из того-самого-фильма шестнадцать плюс.       Мясник оказался скотиной, как та, которую разделывал волосатыми ручищами, взвешивал, накидывал пару лишних фунтов и рапортовал с вас два доллара мэм пока мэм тихо возмущалась трумэн там совсем офонарел. От волос и одежды Билла, казалось, до сих пор несло сырым-мясом-стылой-кровью ― смертью, как на далёких бойнях ― ферм Мэна, полигонов Европы, поднебесья Третьего рейха.       Он злобно развернул газету ― типографское чадо стерпит любой пиздёж ― таков уж его удел в сорок шестом. Ах как задорно рассказывали о помощи ветеранам ― уилл уиллард джон джонатан, ты гляди каких подобрали, ― статные и стройные от имени до комплекции, судя по фото.       Ветераны улыбались с плакатов, толкавших колу, и держали на руках счастливо скалившихся детей ― будто альтер эго отвоевавших, прямо как у Шазама. Может, в Дерри просто особенные ветераны ― всех пьянчуг-инвалидов-больных ― отребье, высранное войной, ― сослали прямо в самую вонючую дыру в штате.       Был бы карандаш ― Билл бы отметил что-то в полосе с вакансиями, да проебал его за вчерашним обедом в забегаловке, зато потратить пару центов на два кома жвачки из автомата не забыл. Мама бы отхерачила.       Позавчера развели руками в госпитале ― благо санитарка налила ему пресно-овощной суп с кусочком куриного филе ― у меня сын твоего возраста такой же тощий. А вчерась вышвырнул башмачник, библиотекарь и пекарь ― хрен знал, какие сотрудники им требовались. После войны мало разборчивого народу ― Билл сам видел, как в гастрономических лавках крысячьи хватали всё подряд, ― но, видать, проебался с одним требованием ― не за-за-заикаться. Где-то сказали приходи через пару годочков ― словно он мог избавиться от недостатка за это время.       Долго конечно ― да видно, народ, прождавший конца мясорубки четыре года, готов к чему угодно.       Билл ― нет. Зато ― не терял надежды. Не этому ли дрессировали ещё с сорок первого по инициативе ёбаного Рузвельта?       Он наткнулся на вакансию в забегаловке «Пинта Джо» в трёх кварталах отсюда ― требовался пацан на побегушках, которого гордо именовали бы помощником бармена.       Ворованные сигареты куда вкуснее. Пачку «Честерфилд» Билл спёр со стола в баре, пока поддатый мужик расплачивался с молоденькой официанткой. Он раскурил последнюю ― всего-то было две. Кто-то наверху не любил воришек.       Дверь позади грохнула трахнула о стену кирпич наверно должен был вылететь раз даже Билл покатился со ступеньки выронил сигарету уныло шелестнула газетёнка вот тебе и сандей блядь плюхнулся рядом мешковатый вещмешок. Руки зажгло ― больно больно больно подуть бы а. Билл обернулся ― вышел мясник, в стираном фартуке с разводами да такой щетинисто-рябой рожей, что в три дня не оплевать.       ― Чё жжжопу пригрел? Проваливай давай, пацццан, ― гаркнул он, вытирая руки. У него типаж Брайана Донлеви ― интересно, требовались ли Голливуду дублёры, для своего зверинца их берегли, как пуделей с выставки собачонок. ― Бушь тут торчать ― псссину натравлю. Ну?       Билл нахмурился и сел на корточки, поискав взглядом сигарету. Вот она, придавленная, как дождевой червь, ― чьим-то грузным ботинком. Скотина-в-фартуке заговняла ему даже последние три затяжки.       Он чертыхнулся, подобрав вещмешок со скудным шмотьём, поднялся ― и наконец просмотрел на жирного обмудка из-под чёлки. Мясник скрестил руки на груди ― и Билл поковылял дальше, оставив газету трепыхаться, как полудохлую бабочку, на асфальте.       ― С-с-сука.       Мама треснула бы по губам ― уильям ты ведь порядочный христианин что ещё за ругань, ― Билл инстинктивно прикрыл рот рукой.       Ссадины на ладонях и коленях остро закололо ― будто неблагодарная кошка царапнула в отместку за то, что стянул с дерева. Прохладный июньский ветер ласково обдувал кожу ― как мама, после того как смазывала йодом, она делала так, пока Билл не пошёл в школу, а потом в её арсенале Для-Взрослого-Мальчика появилось это давай сам уильям.       «Пинта Джо» оказался непримечательным баром. Узнай мама, что сейчас он здесь толкался ― уильям перестань ошиваться везде со своими дружками мы договорились? ― устроила бы капитальный разнос, какого Билл не видал уже год.       Он скептически осмотрел бар ― в таких засиживают либо бездельники, либо картёжники, либо мужики типа Хамфри Богарта, если судить по фильмам на третьем ряду за двадцать пять центов. На окне мыльные разводы, дырявый угол заткнут грязным тряпьём, второй этаж, видно, когда-то выкашливал дымовуху ― и стёкла выбиты. Вывеска в контраст двери с вмятиной выкрашена в ярко-зелёный, иллюзия процветания, патриотический цвет.       Отступив к окну, Билл осмотрел себя в отражении ― тощий пацан с побитыми коленками под короткими штанами. Такой се видок, не слишком-то ― как там говорят взрослые? ― ах да, пре-зен-та-бель-ный. Ссадины налились кровью, волосы трепал ветер ― следовало бы где-то ополоснуть, да в такую погоду они не казались сальными. Билл плюнул на кончики пыльных пальцев и наклонился, потерев царапины, ― зря, только грязь растёр.       Кто-то из пацанов стращал его заражениями от ан-ти-са-ни-та-ри-и, наслушались от медсестры с потными руками ― и сказывали басенки. Пацанам вроде Билла не страшно ни-че-го ― ну почти, конечно, ― это взрослые вечные дристуны.       Он поправил лямку спрыгнувшего на локоть вещмешка и всё-таки зашёл ― дверь скрипнула. На входе Билла окатил запах пюре-колбасок-штруделя, немного перегара ― кто-то пьянствовал даже днём.       Посетителей было немного. У дальнего столика дремал старик ― с партией в нарды, будто кого-то дожидался. У выхода пристроился коренастый мужик с сытной порцией на обед ― вот, наверное, откуда пахло так вкусно, что начинало крутить живот. Из джук-бокса Перри Комо пел что-то биллбордовское. У окна протирала стол официантка ― с красной блестящей помадой, как у мамы, и стрелкой на чулках, небось сторонница нейлоновых бунтов.       Официантка кинула на него взгляд и поцокала каблуками к барной стойке. Там гремели стаканы да зычно кашлял дородный мужик лет сорока пяти с толстыми руками ― Билл даже удивился, как не прислушался сразу.       Он давился кашлем так, будто пулю на спор с дружками-гангстерами глотал. Мокрота наверно ― Билл слышал, как точно так же кашлял больной Джорджи. Некоторые сбегали из тубдиспансеров ещё во время войны ― Билл надеялся, что у мужика просто затяжная простуда.       уильям это легко подцепить заразишь вдобавок джорджи       Бармен куда-то харкнул. Билл осмелился подойти ― заражать теперь некого, да и запах горячей-вкусной-аппетитной-блядь-с-топлёным-маслом еды оказался слишком сильным возле столика у входа.       Билл остановился у стойки, вцепился в её край ― ногти неровно сгрызённые, пришлось спрятать, вряд ли возьмут, подумают эт чё за неряха. Он с сомнением посмотрел на высокий стул ― не-а, даже пробовать не стоило, хоть Билл и славился ростом среди пацанов. Только в борьбе за право его второго имени ― прям как у всех этих защитников угнетённых типа Хопалонга Кэссиди ― побеждало долбаное заика.       Бармен не обращал на него внимания ― Билл лишь сейчас заметил, что лицо у него влажное и красное от кашля, на шее ― мокрый платок.       ― Это вы Дж-джо?       Люди терпеть не могли, когда Билл заикался, выплёвывая их имена.       ― С чего ты взял? ― Бармен исподлобья глянул на него, в горле что-то заклокотало, как у птиц, которые копят в зобу кучу молотого дерьма для прожорливого молодняка.       ― Так н-написано. На вывеске.       Мужик хохотнул и снова закашлялся. Билл моргнул, инстинктивно хотел прикрыться ― невежливо наверно, ― да он вдруг перестал давиться и утёрся платком, захватив и по-лошадиному взмокшую шею.       ― В газетах тож много чё понаписано. Чиво те?       ― Вы же ищете по-по-омощника? Бармена?       Надо было всё-таки захватить газетёнку ― авось сандей сегодня напророчил бы чего-то солнечное, если б Билл ткнул пальцем в открытую вакансию. Бармен вдруг смачно сплюнул в стакан ― на треть наполненный густой желтоватой жижей с пеной, как на джеме при варке. Ассоциации иногда помогали не блевануть ― ну вот, а себя убеждал, что ни-че-го ― ну почти ― не боялся.       ― Предлагай кого. Слыхал о Законе об оплате труда? ― спросил мужик и сморкнул в платок. Билл помотал головой, хмурясь. ― Святой Йосиф, чему вас в школе учат… Я на работу людей беру? Беру. А этот, как его… прёритет должен отдавать ветеранам. Думаешь, много кто сюда прётся? Да в этом ссаном городке никто потеть у стойки не станет.       ― Я с-стану. Дайте мне ра-аботу.       ― А чиво умеешь? ― вдруг заинтересованно спросил мужик, наконец перестав мусолить тряпку на шее, от неё ещё больше увлажнились руки, Билл не хотел думать, какие они на ощупь, ― но мамины сказки про троллей       они хватают только самых непослушных детей       вспоминались сами собой.       вроде тебя уильям       ― Да что угодно, ― Билл воодушевился, взявшись перечислять: ― Полы мыть бы-ыстро, окна, б-бутылки подам, когда надо, я в этом ра-раз-збираюсь, ещё…       Мужик фыркнул ― словно позыв к кашлю сдержал.       ― А не заикаться ― слабо? Вали ― весь бар заплевал.       Бармен ― ебучий Джо ― брезгливо махнул рукой, посмотрев на Билла так, словно он нахерачившийся завсегдатай. Он оглядел стойку ― будто дождь наморосил. Давно давно давно они катались по врачам с мамой по штату ― да только когда это было, да только уже бы не помогло, да только стало хуже ― с сорок четвёртого.       Он с вызовом глянул на мужика, буркнув:       ― С-сам нахаркал.       Билл не знал, к чему придирались больше ― к возрасту или к недостатку. Конечно, у мальчишек не бывало одного ― просто заикание лидировало в списке недостатков Билла, быстрее остального бросаясь в глаза и уши.       Продолжал спать рядом с нардами старик, как пёс у пустой миски, и играл джук-бокс. Пахло едой, а денег не было. Клянчить еду у ебучего Джо или официантки, то и дело кидающей на Билла безразличные взгляды, унизительно. Джо через недельку ― когда зажрёт кашель ― ещё пожалеет, что не взял его на работу.       Билл уныло побрёл к выходу ― но голову не опустил. Станет он ещё расстраиваться из-за мудака ― не велика потеря. Вот, может, на Джонсон-стрит требовался кто-то в скобяной лавке ― авось Билл их устроит       ты заедаешь как пластинка на патефоне а скажи ещё чё-то       даже с надоедливым заиканием.       Билл подошёл было к двери ― как его глухо окликнули под прижатым ко рту носовым платком:       ― Сынок. Работёнку ищешь?       Билл обернулся и обвёл мужика средних лет придирчивым взором ― не выглядел, как последний бедствующий, мог бы не ютиться вороватым котом у двери.       ― А вам чё за де-дело? ― бросил он, крепче сжав лямку вещмешка.       Мужик почти насмешливо посмотрел на него водянисто-голубыми глазами ― как у пропитых алкашей. Правда, на пропойцу не был похож ― лицо не одутловатое, без отёков, да и полупустая бутылка на столе из-под лимонада.       ― Присядь-ка, ― мужик кивнул на стул напротив и, вчетверо сложив платок, впихнул его в передний карман штанов. Держались на старых подтяжках ― Билл сразу понял, что дешёвые, у самого такие же.       Наверное, надо было послать мужика прямиком на хер ― несмотря на то что он вроде как не был враждебно настроен. А вот Билл ― вполне, готовый атаковать при первой же возможности, как дворовый щенок. Может, мужик рассчитывал поржать и рассказать анекдот про Рузвельта и нацистских свиней, чтобы его подбодрить, ― Билл в такой поддержке не нуждался.       Однако он неохотно занял стул напротив мужика положил на колени вещмешок ― чтоб хоть как-то скрыть ссадины. Мужик явно никуда не торопился ― и зачем-то похлопал себя по карманам штанов, а потом метнулся к твидовому пиджаку на спинке стула. Билл инстинктивно напрягся ― вот сейчас он вынет револьвер и заорёт всем оставаться на своих местах!       С Билла-то и брать нехера, его при таком раскладе сразу пришьют.       ― Не куришь?       Билл даже не понял, ему ли адресован вопрос. Но, когда дошло, покачал головой ― один хер сигарет больше не было. Мужик достал одну из пачки «Мальборо», заныканной во внутреннем кармане пиджака, ― и подпалил её спичкой.       ― Дурнёхонькая привычка. И есть, наверно, неохота?       Пустовала тарелка на столе ― явно из-под супа, судя по наваристому налёту, стыла пара жирных колбас с порцией картофеля ― к ним мужик, видно, не притронулся. Живот опять крутануло ― от вида-запаха-воспоминаний о       но Билл упрямо молчал.       ― Угощайся. Я не ел ни ложечки.       От едкого дыма сигареты перед глазами чуть поплыло они заслезились небось мужик подумает что Билла настолько тронула его неуместная забота что       когда он там поклялся себе не реветь? Вот и правильно ― клятвы надо сдерживать.       ― Я не го-олоден.       Мужик долго долго долго глядел на него ― со знакомым Биллу прищуром, зажав в толстых пальцах сигарету на манер гангстерской сигары. Говорила ему мама ― поменьше смотри этих ужасных фильмов уильям там одно насилие и жестокость. А вдруг и он вырастет таким же?       А вдруг Билл не вырастет ― вообще.       ― Ты сказал, что умеешь быстро полы намывать. Ручонками работать. Так, штоль?       Так се талант.       Мужик, значит, подслушивал разговор Билла с барменом ― либо он слишком уж громко вещал о своих способностях пацана на побегушках, как Джон Рид Кинг.       Он слышал про случаи похищений детей в ссаном Дерри ― но мужик вроде как внушал доверие и продолжал покуривать. В его жестах было что-то отечески-мягкое ― может, потому что были засучены рукава и Билл увидал на запястье часы, похожие носил Зак Денбро, до того как       он решил ухватиться за вопрос ― и всё-таки кивнул.       ― Как тебя зовут?       ― Б-билл. ― Он раздражённо втянул носом воздух и повторил: ― Билл Д-денбро.       ― Том Хилл. Просто Том, ― мужик протянул Биллу ладонь. Он неуверенно пожал ― тёплая-крепкая-мозолистая, а у Билла такая пыльная и липковатая от пота и высохшей слюны на кончиках пальцев, что уши стыдливо зажгло. ― Я берейтор в шапито Зефа Ванвирингена. Бывал когда-нить в шапито?       Том указал куда-то в окно ― видимо, в той стороне находился цирк. Билл, с сомнением нахмурившись, повернул голову ― наверное, купол прятался у железной дороги за зданием почты.       Если только это не замануха, на которую Билл так легко поведётся.       ― В ва-ашем? ― уточнил Билл, повернув к Тому голову. ― Ни разу. А кто такой бер-рейтор?       По правде говоря, он и про Зефа Ван-ви-рин… как там, блин? никогда, в общем, не слыхал.       Шапито напоминало о Джорджи да канючащем ну пайдём пасмареть на слонооов ну бииилли! ― после того как они дважды ходили на сеанс плаксивого «Дамбо» вместе с целующимися парочками. Конечно, Билл сводил бы Джорджи на представление в каком-нибудь занюханном балаганчике, если б у них водились ― маме нравилось это слово ― лишние ― а это ещё больше ― деньги и если б количество шапито не сократилось после пожара в Хартфорде.       ― Берейтор работает с лошадьми. Чистит. Кормит. ― Том туго вдавил окурок в пепельницу и спросил: ― Почему ты бродишь здесь одинёхонек? Давно скитаешься?       Он небось ждал, что Билл станет жаловаться на нелёгкую жизнь и разноется, ― хренушки, пусть подумает ещё раз, прежде чем допрашивать, ― чай, не шериф.       ― Вы сказали про ра-работу.       ― Сказал. Пыльненькая, грязненькая. Платят в срок.       Билл, прищурившись, придирчиво глянул на старые подтяжки Тома и перевёл насмешливый взгляд на мясистое лицо. В рассеивающемся дыме он рассмотрел на нём прожилки ― лопнули сосуды.       ― Не буду тебя зазывать цирковой романтикой. Её не будет. Будет дерьмецо, грязюка, вонища. Мистеру Ванвирингену нужен юркий пацанёнок. Ежели из ручонок всё валится ― в цирк тебе путь заказан.       ― Не ва-валится.       Можно поскитаться до вечера в поисках лучшего варианта ― сунуть-таки нос в скобяную лавчонку, ― но Том предлагал неплохой. Платят в срок всяко лучше, даже если придётся дышать потом-пылью-дерьмом цирковых животных, ― чем платят в срок но перестань заикаться.       Позади всхрапнул старик с нардами ― и заголосили сёстры Эндрюс из джук-бокса. Билл вздрогнул от внезапных звуков ― до этого в баре было тихо, если не считать кашля Джо.       ― О-отведёте? Мне очень нужна ра-абота.       Ну же, блин, соглашайся соглашайся соглаша       Биллу на миг стало больно ― оказалось, стиснул лямку вещмешка до ломоты пальцев. Последний раз переживал так года полтора назад, наверное, ― вплоть до того, чтобы       м-мам не надо не пла       сковырнуть заусенцы до крови.       Том пялился на него ― хер знал сколько, но сёстры Эндрюс допели песенку о Калипсо, которая веселит людей на Тринидад. Оценивал, наверное, сгодится ли Билл на такую вшивую работёнку. Вообще-то, ему никогда не говорили эй ты неженка ― это он, бывало, обзывал так одноклассников.       Хилл хлопнул ладонями по столу, дав знак следовать за ним, и поднялся, когда к ним подскочила официантка ― губы она успела повторно обвести помадой. Может быть, Том оставлял неплохие чаевые.       Билл терпеливо подождал, пока он расплатится, ― и тоскливо поглядел на тарелку с сочными колбасками. Во рту стало мокро.       Иногда надо давить гордость и упрямство ботинками ― Билловы, правда, намявшие пальцы, с этим бы не справились.       Дорога к цирку была недолгой ― тот стоял за зданием почты. Было пасмурно и пахло дорожной пылью да сушёной на солнце травой. Биллу нравились просторы Дерри ― те, куда не совалось большинство людей и которые влекли тупоголовых мальчишек.       К шапито и железной дороге, приютившей цирковой поезд, вела нить вытоптанной тропинки. Купол вырастал каждые десять пройденных под густой шорох-шелест-хруст травы шагов ― а издалека казался Биллу совсем крошечным, как фишка из набора «Монополии».       Когда-то они ходили сюда гулять с Джорджи ― и с приближением к железной дороге у сопляка потела ручонка. Он был уверен ― отец вернётся на одном из поездов ― да всё пялился пялился пялился на каждый, гремящий мимо сонливого Дерри вагонами, товарными в основном ― хотя Джорджи это не убеждало. Обратно его приходилось переть на закорках ― ох, сопляк умел включать нытика, когда требовалось, и тянуть руки к Билловой шее       ты м-можешь меня не сти-искивать бля?       как ведьма из страшных сказок, сулящая удушение.       Том пытался, то и дело оборачиваясь, о чём-то расспрашивать по пути ― вроде как а чем ты занимаесся-то?, или жильё-то у тя есть хоть?, или ты чё ж совсем штоль один-один а? ― да Билл молчал. Часть вопросов, наверное, проглотил ― как Рузвельт на какой-нибудь конференции, авось и Билл когда-нибудь станет президентом ― вот увидят, вот удивятся.       Хилл взялся балаболить о себе ― в цирк его занесло ещё в сорок первом ― ты небось ещё пешочком под столик шлёпал да ну не дуйся-ка шучу, ― когда признали негодным к службе. Том, наверное, рассчитывал, что Билл примется узнавать, ― не зря, проныра, так надолго замолчал. Билл не стал ― нет дела, негодными к службе признавали даже здоровых, которые размахивали липовыми бумажками ― повезло, откосили от мобилизации, насрали сверху на Закон Бёрка-Уодсворта.       А вот Билл ― пошёл бы, обязательно пошёл       не храбрись уильям ты выглядишь глупо       если б не стыдила мама.       Цирк, видно, только что возвели ― рослым мужикам, которые что-то таскали в ящиках, раскидывал указания ещё один ― кряжистый и с мокрым лицом. Билл на каком-то мальчишески-животном уровне сразу скумекал ― на глаза этому мудаку лучше не попадаться, орал он на всех знатно, а жестами гулял ещё хлеще.       ― Это Сэмюель ― шапитмейстер. Вишь, как постарался? То-то, нехитрая работёнка.       Том кивнул на купол цирка ― и Билл задрал голову. Дырявый флажок заигрывал с ветром, под словно набитыми порохом тучами купол казался зловещим ― расчертившие его красные полоски напоминали царапины, как у Билла на коленках. Артистов он не заметил ― либо привык, что одеты они должны быть под стать номерам. Цирковой поезд молчал на рельсах и червём уходил вдаль ― Билл поленился считать вагоны. Некоторые ― торжественно расписанные, но потускнели от дождей. Пахло сырым деревом, металлом шпал и сеном ― странное сочетание, носу Билла незнакомое.       ― …вот сюда и пришёл, ― Том, оказалось, снова что-то вещал ― и глухо постучал ладонью по вагону, мимо которого они прошли. Закликал в закрытом ― где-то в хвосте ― слон, Билл с любопытством обернулся.       ― Тут и с-слоны есть?       ― А как без них? Ни один цирк не может называться цирком ― ежели слонов нет. Тогда это ж балаганчик. Ранимые они шибко. А быват, как котятки малые. Ласковые. К каждой скотинке ж свой подход нужен.       ― А ло-ошади? Ну, в-ваши.       ― Лошади… Лошадки-то это не то совсем. ― Том почесал за ухом указательным пальцем ― обманчиво-неловкое движение, будто хотел взять оттуда сигарету, а не заложил. ― Есть бойкие. Их прадеды по степи в Гражданскую войну ещё небось скакали.       Том остановился у второго с головы вагона ― с лаконично украшенной дверью и металлическим подъёмом. Билл попробовал собрать всю смелость в кулак, когда он постучал, ― и, шагнув следом на ступеньку, ощутил, как напоследок трава лизнула щиколотки.       Темноватый вагон импресарио показался Биллу парадоксально небогато обставленным ― словно он устраивался не к человеку, который закатывал шумные-яркие-красочные шоу, а в бригаду разнорабочим на литейный завод. Хотя, может, причина в том, что нынче шапито популярностью не пользовались ― куда там, когда в домах в качестве новых питомцев появлялись телевизоры.       Пока он осматривался, Зеф придирчиво изучал его свидетельство о рождении ― единственный Биллов документ. В вагоне пахло сеном, дорогущим одеколоном ― отец такой точно не мог себе позволить ― и вроде бы алкоголем. Наверно тоже дорогущим. Стены заклеены плакатами с цирковыми номерами, какие Билл уже видал на нескольких вагонах ― разве что крупнее в разы. Над столом висело чёрно-белое фото с множеством ― раз-два-десять-двадцать-да-сколько-их-блин ― людей, скорее всего труппы и персонала. Том назвал их униформистами, ещё когда они шлёпали к вагону Зефа.       Рабочий стол завалило бумагами ― бухгалтерия, графики выступлений или типа того. Над односпальной кроватью Билл заприметил желтоватую карту Мэна, расчерченную алым. Так вот каков маршрут цирка семьи Ванвиринген ― прямиком на север по железной дороге, куда тянуло и остальные чёртовы поезда.       ― После биржевого краха родился, значит, ― Зеф протянул было свидетельство Биллу и по-сучьи отдёрнул руку, пронизывающе взглянув в глаза, ― поддельное ведь, да, малолетка?       ― Оно по-по-одлинное.       Пришлось привстать со скрипнувшего стула, выдернуть бумажонку из его цепких пальцев и с хрустом разгладить на коленке. Билл ещё сохранил остатки самоуважения и никогда ― никогда, правда ведь? ― не причислит себя к ушлым пацанам.       Зеф вздохнул и откинулся на спинку стула. Ему потребовалось достать из-за пазухи пиджака портсигар, демонстративно вынуть сигару и попросить Тома прикурить ― явно красовался. Билл видел, как курили сигары, только в синематографе ― да и Зеф с видочком типичного дельца и усами Роберта Тейлора напоминал погоревшего гангстера тридцатых. Может, на прихожан своей смешливой богадельни он производил впечатление ― как громогласный пастор.       ― Уходи.       ― Чё? ― Билл невольно ахнул. ― Я буду ра-аботать.       ― Мне не нужны сосунки в цирке, ясно?       Зеф стряхнул пепел сигары в мраморную пепельницу, скрываясь за дымовухой. Бесило, что Билл не видал его глаз ― чтобы точно наметить, где поставить фонарь.       ― Дайте р-работу.       ― Проваливай ― неясно, что ль?       ― Дайте мне работу!       Стоило рявкнуть ― и заикание отступало, жалось, как испуганный ребёнок, куда-то в угол и до поры до времени Билла не беспокоило.       перестань блин реветь джорджи       Том, топтавшийся у входа, кашлянул ― может, не первый раз, Билл нихера не слушал, у Билла в ушах звякнуло, Билл хотел двинуть Зефу за отказ покрепче ― в порыве он даже вскочил, упёршись ладонями в стол. Зеф нихрена не пугался ― привык, наверное, к взбрыкиваниям цирковых лошадей да артистов. Он выглянул из-за Билла, иронично кинув в сторону двери:       ― Ты где его выискал-то, Хилл?       ― Так это… ― Том шагнул к столу, и Билл обернулся на него. ― Он же ж работёнку искал ходил. А я в баре обедал. Как там, бишь, его?..       ― «Пинта Дж-джо», ― процедил Билл.       ― Точно, он. Гляжу ― его отшили. Ну и…       Билл наконец столкнулся взглядами с Зефом ― когда дым сигары немного рассеялся. К чему он показушничал ― хер знал, но выглядело с издёвочкой. Особенно остро ткнуло под рёбра, потому что Билл просрал последнюю сигарету.       ― Я клянусь, не ст-стану увиливать, сэр, буду ста-стараться, ― намного тише пообещал он.       кончай истерить уилл       ― Зачем тебе, чёрт возьми, работа? ― с долей удивления спросил Зеф.       ― Н-нужна.       ― От родителей свалил, да? Может, тебя били, сынок?       ― Нет.       ― Из Дерри, да?       ― С ро-рождения.       ― А когда родился-то?       ― По-осле биржевого к-краха.       Зеф усмехнулся ― рассчитывал, видно, его подловить, а не вышло. Он поколебался ― явно раздумывал, а выглядел так, словно решал, на что потратить мелочь ― на сладкую вату или на жареное тесто, как малыш на ярмарке выходного дня. Когда дым осел, в чертах его лица Биллу почудилось что-то детское-невинное-нерешительное.       А потом они заострились ― даже несмотря на пухловатые щёки, ― словно сбрил до угловатых скул вместе со щетиной утром.       ― Что, пацан, думаешь, сладишь, да?       Билл стиснул зубы, кивнув. Изнутри, как рвота, поднималась тревога ― росла росла росла вплоть до того что развилась трясучка как год назад когда он узнал о       пе-перестань реветь дж-джорджи       Да когда ж он научится это пре-о-до-ле-вать, а ― чай, не маленький.       ― Будешь делать всё, что велю? ― Билл кивнул. ― И даже грязную работу. Да? ― И опять. ― Даже если будешь по колено в дерьме.       Зеф не спрашивал ― но Билл снова закивал, лишь бы больше не скитаться. Он слышал, некоторых пацанов находили истерзанными в подворотнях обезлюдевших улиц ― и не хотел вставать в очередь с их душонками в чистилище ― в рай-то его вряд ли пустят.       такой как ты уильям никогда не попадёт на небеса после смерти       Пальцы, которыми он держался за стол Зефа, увлажнились ― благо не глаза.       ― Ладно, ― наконец недовольно заключил Зеф, выдвинув ящик стола. Билл нервно моргнул, в конце концов выдохнул. ― Подпишешь пару бумаг и черкнёшь под договором ― мне с полицией проблемы не нужны. Испытательный срок неделя, ясно? Узнаю, что ноешь или прохлаждаешься, ― вышвырну. Ясно?       ― Да, с-сэр.       ― Хилл, ― он посмотрел на Тома, и Билл буквально почувствовал, как тот засуетился, ― у кого там свободно?       Наверное, надо радоваться ― а Билл ничего не ощущал, только опустошение.       ― Так у Ричи, сэр. С ним никому жить неохота.       Зеф расхохотался ― зычный смех человека, объявляющего номера на арене цирка. Он вдруг доверительно пообещал:       ― Тозиер тебе и заикание вылечит болтовнёй.       Ну пусть, сука, попробует.