— Может хватит?

После того как Ваньиню наложили швы, он не мог шевелить языком. По истечению анестезии во рту начало неистово жечь. В некоторые моменты было настолько больно, что начинали слезиться глаза, но омега не проронил и слезинки. Несколько дней семейство Цзян было в доме Цзинь Цзысюаня. Тот против не был, но тонко намекал, чтобы те поскорее уехали, оставив его наконец в покое. С Чэном он виделся редко, либо когда приносил ужин, либо когда маленькому А-Линю пора было спать. Да, этот весёлый и резвый мальчишка, каждый раз, когда выдавалось свободное время, бежал ко взрослому омеге. Без разрешения садился ему на колени, рассказывая, как прошёл день в садике и как отец запретил ему есть сладости. Ваньинь мило улыбался ему и кивал, совершенно не ругая за нарушения своего личного пространства. Отстранённое поведение Цзысюаня немного расстраивало его, хотя причин на это не было. Они не были близки, да и не собирались ими становиться. Внутренняя омега Ваньиня просто скулила при виде старшего Цзиня. Это было неправильно. Потому что Цзян Чэн понимал, такой он никому не нужен, даже А-Линю, потому что сейчас он глупенький, но с возрастом всё поймёт и тоже отдалится от него. Альфа говорил с ним иногда, но не много. Их диалоги можно посчитать по пальцам, да и назвать это можно только монологом, ведь Цзян Чэн лишь кивал. Вэй Ин тоже приходил к нему, но чаще он теперь бегал в больницу к брату доктора, который накладывал швы. Ваньинь понял, что его братец по уши втрескался в юного медбрата и теперь не отлипал от него, младший Лань, хоть и выглядел холодно, но по его взгляду становилось понятно, что Усянь ему небезразличен. Любимая шицзе стала также меньше проводить с ним время, потому что в театре, где она работает актрисой, решили поставить пьесу в честь прибытия в город каких-то важных людей. Она с театра ехала домой, а затем, если оставались силы, приезжала к А-Чэну. Из-за ран во рту Ваньиню прописали специальное питание, чтобы не появилось осложнений. Ему нельзя есть горячее или холодное, острое или солёное, пить и есть из трубочки, маленькими порциями, но по 5-6 раз в день. Это просто мука для Чэна. Мало того что больно и чувствуешь себя ущербным ещё больше, так ещё и есть заставляют всякую гадость! Но за несколько дней он свыкся и уже не так возмущался.

***

Был вечер пятницы и А-Лин с А-Чэном ждали прихода Цзысюаня. Тот был на важной деловой встрече, поэтому был весь на нервах и перед отъездом успел накричать на неспособного ответить омегу. Ваньинь даже не помнит из-за чего он так накричал. Сидит в комнате, никого не трогает. Хотя... может он себя просто оправдывает? Со стороны коридора послышался звук открывающиеся двери, а за тем топот маленьких ножек и громкое «Отец!» — от мальчишки. Цзысюань вернулся. Ваньинь не слышал их разговора, но услышал, как тяжёлые шаги направлялись к его комнате. Ваньинь, всё это время не открывающий взгляда от двери, вдруг зажмурился от просачивающегося в комнату света. —Ты чего как вампир в темноте сидишь? — спросил мужчина, закрывая за собой дверь, при этом держа в руках какие-то бумаги. Листы А4 привлекли взгляд омеги, ведь тот мельком увидел слово «...договор.». Видимо, Чэн смотрел таким взглядом, что альфа сразу понял, о чём тот думает, поэтому, присев на кровать, он жестом показал омеге подсесть поближе. —Это брачный договор, — Альфа посмотрел в округлившиеся глаза и усмехнулся. — Чего ты удивляешься? Ради этого мы и познакомились, помнишь? — не дождавшись ответа, он продолжил. — После подписания этих бумаг мы становимся законной семьёй. Компании наших семей объединятся. Тебе придётся прожить со мной три месяца, а затем мы разойдемся как в море корабли. Напоминать нам друг о друге будет только штамп в паспорте, так как управлять компанией Цзян будет твой старший брат. На, подписывай там, где стоит карандашом галочка, — протягивая младшему ручку с чёрной пастой, Цзинь замолчал. Ваньинь взял в руки документы и принялся их читать, хоть в этом и не было смысла. А стоит ли ему их подписывать? Зачем ему это? Будет жить дальше, как до знакомства с этим высокомерным типом. Но потом омега вспомнил про мать и отца, которые разгневаются ещё больше, вымещая свой гнев на нём и на Усяне с Янли. Поэтому, прочитав до конца, он поставил несколько подписей, дрожащими руками отдавая листы с подписанным смертным приговором Сюаню в руки. — Свадьба будет через три дня, советую подготовится, ведь, как бы мне этого не хотелось, у нас будет брачная ночь. Таковы традиции моей семьи. Служанка принесёт ужин, спокойной ночи, муженёк, — и это зловещая ухмылка в конце, не предвещающая ничего доброго, ух, как не нравится Ваньиню...