***
– И зачем мы ему понадобились, интересно знать? – ворчливо вопросил Раф. Донни заметил, что любимый на самом деле выглядит не сердитым, а обеспокоенным. Конечно, им обоим не хотелось бы выслушивать проповеди или обвинения – и того, и другого хватило уже. – Майки предупредил бы нас, будь Лео сердит, – Дон и сам не знал, убеждает Рафа или самого себя. – Наверное, он созрел для спокойного разговора, только и всего. – Ну да. Знаешь, если он прочитал мою писанину, мне лучше не показываться ему на глаза. Дон выбрался из кабины фургона, где возился с панелью управления, и сжал плечи Рафа, глядя ему в глаза. – Я там тоже делился такими мыслями, что сейчас мне очень неудобно представлять, что обо мне могли подумать. Особенно Лео. И мне было нелегко решиться поделиться всем этим, так что не тебе одному предстоит встретить его реакцию. – Знаю. Просто хотел предупредить – не отходи от меня далеко, пожалуйста. А то не сдержусь и побью его, а не хотелось бы, если он решил помириться. – Тогда это должно быть обоюдное обещание. – Считай меня своим личным успокоительным, – проговорил Раф, притягивая Донни к себе за пояс. Дон глубоко вдохнул, наслаждаясь близостью с Рафаэлем перед предстоящим… неизвестно чем. Ему было хорошо и спокойно, тревога уходила с каждым выдохом, прогоняемая надёжной защитой Рафа. «Что бы там Лео ни надумал – переживём. А может, он успел немного смягчиться...» Дон пытался надеяться на лучшее, ведь разлука с частью семьи была мучительной. Так хотелось снова собраться всем вместе! И без недомолвок и опаски, что кто-то что-то неправильно скажет – и снова начнётся грызня. О вторжении в гараж через люк парочку предупредил вежливый стук, так что они успели расцепиться, прежде чем показался Майки (немого встревоженный) и Лео (с решительным выражением лица). Последний, в контраст со своим видом, произнёс как-то неуверенно: – Привет. У вас всё в порядке? – Твоими молитвами, – проворчал Раф, но, кинув взгляд на Дона, сказал уже нормально: – Привет. С чем пожаловал? Лео глубоко вдохнул и на миг зажмурился, прежде чем сказать: – Я пришёл, чтобы извиниться. И за то, что наговорил недавно, и за поведение раньше. Я… я старался действовать в интересах семьи и команды, но, видимо, перестарался. Не знаю, сможете ли вы меня простить… Составленная ночью речь благополучно испарилась из его головы, когда он оказался перед братьями, которых не видел несколько дней. Перед которыми очень виноват и… да, успел соскучиться. «Пожалуйста, поймите!» – просил Лео мысленно. – Оскорблять Донни… нас обоих, значит, было в интересах семьи? – глаза Рафа предупредительно сузились при этих словах. Пожалуй, он переоценил свою выдержку. На его счастье, рядом был любимый, который способен лишь лёгким касанием утихомирить его вспышки. – Дело не в извинениях, Леонардо, – спокойно произнёс Дон, поймав его взгляд. К облегчению Лео, там не было ненависти, зато светились слабые искорки надежды и поддержки. – Готов ли ты поговорить нормально? – Да, за этим я и пришёл. Присядем? Очевидно, это было признанием того, что разговор затянется надолго. Дон тайком перевёл дух, радуясь, что старший вроде бы настроен вполне мирно. Черепашки уселись на перевёрнутые пластиковые и деревянные ящики.***
Как всегда, когда дух в смятении, Сплинтер пришёл в комнату воспоминаний (или комнату трофеев, как её иногда называли черепашки), чтобы подумать. Глядя на памятные вещи – напоминания о пережитых приключениях – он всегда благодарил Судьбу за то, что милостива к его детям, что из всех переделок до сих пор они выходили живыми и даже почти невредимыми. Он считал, что в этом есть и его заслуга – и гордился этим. Всё-таки из него получился хороший учитель, достойный памяти Хамато Йоши и Мудрейшего, уделившего ему когда-то давно немного своего драгоценного времени. «Но недостаточно, – жёстко напомнил немолодой мутант себе. – Я сосредоточился на том, чтобы они смогли защититься от внешней угрозы, но не подумал о внутренних проблемах. Упустил из виду и, более того, закрывал глаза на то, чему должен был уделить больше внимания. И теперь, боюсь, только они сами смогут всё разрешить. Моё вмешательство сейчас лишь навредит. Дети… Я могу лишь верить в вас, в вашу преданность друг другу несмотря ни на что».***
Это было очень непросто – начать этот разговор. Лео пытался объяснить свою позицию так, чтобы братья не решили, будто он их оскорбляет. Снова. Потому что это было не так! Он хотел, чтобы до них дошло: он всегда старался действовать, следуя наставлениям Сплинтера, ради команды, вот только все его действия из самых благих намерений оказывались не тем, чем нужно. Больше времени тренировкам – меньше времени с братьями – обиды, непонимание, возросшая отчуждённость – проблемы на миссиях и (что оказалось не менее важным) дома. Этот порочный круг нужно было разорвать, потому что сейчас Лео достаточно ясно видел, что пустив всё на самотёк или продолжив гнуть ту же линию, он приведёт семью не к единству, а к прямо противоположному исходу. К счастью, братья слушали его путанные объяснения – даже Раф. Леонардо этого не осознавал, но именно в это самое время они все были в самом деле едины, с одним общим желанием на всех. И смогли прийти не то чтобы к гармонии, но хотя бы к миру, выяснив, что все этого и хотят. Раф немного поворчал насчёт того, что Лео так и не признался, отчего «наехал» на них с Доном после признания о их отношениях. Старший же действительно не мог объяснить ту смесь эмоций, что настолько вывела его из себя тогда. Слава доброму Донни и его проницательности! Умник сказал, что им с Рафом пока достаточно признания, что Лео не имел в виду то, что высказал ещё в логове. Очевидно, это была отсрочка объяснений, но Леонардо и ей был рад. Они договорились встретиться вечером снова в гараже и пойти вместе на пробежку-патрулирование, чтобы посмотреть, не будут ли романтические отношения мешать и отвлекать. Хоть Дон с Рафом и уверяли, что до раскрытия участвовали в тренировках – и ничего, всё как всегда, но они уступили просьбе Лео попробовать, понимая, что это важно. Правда, Леонардо не был полностью откровенен. Да, для кое-кого это было не внове, но он сам волновался за себя и за Микеланджело. Справятся ли они? По себе Лео знал, что ему трудно оторвать взгляд от Майки. И это до того, как они начали… или ещё не начали? Короче говоря, ему нужно было убедиться, что они все могут себя контролировать в серьёзных условиях. Если же нет… Тогда нужно будет рассмотреть другие варианты. Например, прекратить общие миссии или просто больше тренировать выдержку. Но Лео точно знал: больше он не будет мешать отношениям ребят. Насчёт мнения Сплинтера он всё ещё не был уверен, но поклялся себе, что приложит все усилия, чтобы отец не изгонял братьев. Оставалось ещё кое-что, что он должен был сделать… – Донни, можно тебя на пару минут? – попросил он негромко, видя, что Майки отвлёкся, болтая (или прикалываясь) с Рафом. Донни пожал плечами и спустился за старшим вниз, в туннель. – Ты что-то хотел? – Да, я извинился перед всеми, но я ещё хотел извиниться перед тобой. Я не представлял, насколько тебе было сложно. И ещё хотел поблагодарить за альбом. – Что ж, я рад, что моя работа пригодилась, – Дон смутился, снова вспомнив, насколько там много было личного. – А я рад, что есть кому присматривать за Рафом, – слегка, уголками губ улыбнулся Лео. – В этом ты оказался лучше меня. И… я так и не узнал, когда же вы начали встречаться? – в этом прозвучала почти отчаянная просьба, хотя Леонардо этого и не хотел. Дон посмотрел на старшего с недоумением, затем понимание озарило его глаза. – Думаю, для этой истории неподходящее время, – неспешно сказал он и прищурился: – Но отношения – такая штука, которая не терпит копирку. Делай то, что подсказывает сердце – и всё будет хорошо. И… Лео, я рад, что есть, кому присматривать за Майки. Увидимся вечером! «Донателло… ну, Донни! – Лео стоял с полыхающим лицом, пока умник поднимался вверх, а Майки спускался. – Как всегда проницательный. И снова эта его манера ухода от прямого ответа!» Ну что ж, наверное, это был справедливый ответ от Донни – этакий щелчок по носу «не суйся в личное!», но при этом какой-никакой совет. Только у Лео были проблемы с подсказками сердца, потому что слишком часто разум (долг) кричал об обратном. – Мне начинать ревновать? – проговорил подошедший Майки. Но поспешно добавил, видя, что Лео готов с жаром запротестовать: – Расслабься, это шутка! Я ничего такого… Так мы домой, да? – Да. – Они шли некоторое время, сохраняя тишину, пока Лео не решился затронуть тему, явно волнующую младшего (и его самого, хоть он это и не показывал): – Это не то, чего ты ожидал от с-свидания, да? Я хотел бы, чтобы мы могли… Мы устроим настоящее свидание, но сперва нужно… – Да-да. Я знаю, тебе не нужно объяснять! – Майк поймал ладонь Лео и сжал её, переплетя пальцы. – Ничего. Я понимаю и тоже хочу, чтобы всё наладилось в семье. Мы все хотим, тебе не нужно всё тащить в одиночку. А насчёт свидания… Есть кое-что, что может помочь с первыми впечатлениями. – И что же? «Давай, Майки, смелее! Как Раф сказал: «Не позволяй Лео полностью забирать контроль. Слушай, чувствуй, действуй». Ну-ка!» Майки остановил Леонардо и резко подался вперёд – это сложно было назвать поцелуем, скорее клевком в губы. Но ему было очень важно хоть так подтвердить для себя, что он может сделать что-то вроде этого – и Лео ему позволит. Майки отшатнулся, ожидая возмущения или холодности, но Лео осторожно притянул его обратно: – А можно ещё, а то не разобрал? – прошептал старший уже практически в губы Майки.***
«Вот это – настоящий поцелуй, – всё ещё немного пьяный от счастья, думал Микеланджело, упав на жалобно скрипнувшее кресло и провожая взглядом Лео, идущего на кухню. – Раф был прав, свидание без поцелуя – это не свидание». Сам же Леонардо всё ещё пребывал в некотором шоке от своих действий – не иначе как ему добавил храбрости успешный разговор с братьями. Ну и то, что Майки понял его и не обиделся – тоже очень обрадовало. Семья на первом месте – это убеждение в нём столько, сколько он себя помнил. Всё ради них. Ради их защиты. Он пытался, по наставлению Сплинтера, быть хорошим лидером, как понимал это, как ему говорилось, но подход оказался неверным, его действия приносили лишь боль и разобщали. В жизни – и братьям, и ему – было недостаточно только боёв и тренировок. Теперь ему нужно найти баланс, потому что и форму терять нельзя. И нужно доказать Сплинтеру, что команда (семья) будет единой, даже если появятся две внутренние пары. Если же не выйдет… Лео тяжело сглотнул, опершись руками на стол и повесив голову. Он не мог отказаться от того невероятного чуда, что только-только обрёл. И, что важнее, не мог обречь на это Майки. Майки с его сияющими счастьем глазами… «Придётся хорошо постараться, – сказал себе Лео. – Это гораздо важнее любых упражнений, любой подготовки». Но как никогда он был готов – и немалым стимулом стало то, что он делал это и для себя, зная, что в этот раз он не останется в сторонке смотреть на развлечения беспечных братьев.***
Сплинтер пришёл к нему позже в тренировочный зал – как мечник и ожидал. – Леонардо, как прошла ваша с братом пробежка? – Хорошо, Мастер Сплинтер. Но я пришёл к выводу, что нам нужно возобновить тренировки… Снаружи, – произнёс Лео с напором на последнее слово. – Ах. Я понял. Эти тренировки с включением всех твоих братьев? – Да, сэнсэй. Сплинтер нахмурился, что-то обдумывая, и напомнил: – Я предупреждал, что без единства – никаких сражений… – Я решаю этот вопрос, сэнсэй. Прошу дать мне немного времени. – Лео искренне надеялся, что учитель не заметит лёгкую нервную дрожь. «Ты сам всегда мне говоришь, чтобы я разбирался самостоятельно – так дай мне это сделать! На моих условиях. Пожалуйста?» Быть может, Сплинтер почувствовал безмолвную мольбу сына или просто решил дать ему шанс, но сказал: – Хорошо. Делай как считаешь нужным. Я даю тебе время до наступления нового года. Лео перевёл дух, только после ухода учителя заметив, как бешено колотится сердце. «Могло быть хуже. Теперь у нас есть шанс...»***
– Ну… это было неплохо, – подвёл итог Лео, когда они все вчетвером закончили свой тренировочный вечер в квартире О'Нил-Джонс. Ему ответили два стона – Донни и Майки. Раф же возмутился: – «Неплохо»?! Ха, а чего я ещё ждал от мистера Совершенного Подлизы?! – Я… – Лео на секунду сжал кулаки, но медленно-медленно их расслабил. – Раф, я не пытаюсь никого обидеть. Лишь хочу сказать, что нам ещё нужно немного поработать. И под «нам» я считаю и себя! Дон подошёл к Рафу сзади и положил ладони ему на плечи. Это мгновенно утихомирило бунтаря – да тот и вспылил-то по привычке. И сам знал за собой некоторые ошибки: то больше смотрел на Донни, чем на дорогу, то отвлёкся на Майкино поддразнивание… то снова смотрел на Донни. Да, часто. – Ладно, и что ты предлагаешь? – нехотя выдал Рафаэль, внутренне даже посмеявшись над секундной растерянностью лица Лео. Но лидер быстро взял себя в руки. – Тренироваться. У нас есть время до Нового года. – А что потом? Если папочка запретит – хороший мальчик Лео его послушается и… что? Снова умотает кто-его-знает-куда-и-на-сколько? Или просто сдаст нас, простых черепах-грешников, а сам пойдёт в монастырь? Или… – Не говори ерунды, – резко оборвал младшего Леонардо. – Тогда мы будем искать другой путь. Но неужели вы не хотите попытаться снова стать одной семьёй? Я хочу. Правда. – Я – за! – сразу же откликнулся Майки, улыбнувшись старшему. – Ну ещё бы... Я тоже за этот план. – Конечно, – поддержал и Донни. – Но я думаю, мы в любом случае будем семьёй. Любовные отношения – не помеха братским узам, ведь каждый из нас важен для остальных по определённым причинам. – И мы должны будем это доказать учителю Сплинтеру, но главное – себе. – По каменному лицу Лео сложно было сказать, но все поняли, что в основном он переживает именно об этом. – Начнём прямо сейчас с главного, что всегда всех объединяет, – торжественно произнёс Майки, залезая в морозилку, – с семейного ужина любимой пиццей! Конечно, я бы приготовил свою… – Но тогда мы слишком задержимся, – с сожалением сказал Лео. – Лучше не сердить отца в первый же вечер. – Это разумно, – согласился Донни, ненавязчиво пробежав пальцами по плечу и шее Рафа, отвлекая его от возмущения. Конечно, разогретая пицца – совсем не то, но черепашки были ей рады хотя бы потому, что впервые за долгое время ели её все вместе под аккомпанемент болтовни Майки о разных начинках, которые он хотел попробовать. Мирный нормальный вечер – оказалось, им всем такого не хватало. И они определённо хотели бы его продолжить, поставив какой-нибудь фильм, но… Ребята остро понимали, что это лишь украденные мгновения. Никому не хотелось, чтобы их испытание оказалось в опасности из-за недовольства отца опозданием. – Неплохо, Бесстрашный, – негромко сказал Раф Лео, пока Дон старался уверить Майки, что они тут не на одной сухомятке живут. – Серьёзно, я оценил твою попытку. И… ну, признателен. Только ты не думаешь, что немного нечестно: мы-то выдали тебе много того, что было у нас в мыслях и на душе, а ты вот предпочитаешь отмалчиваться. Можешь продолжать в том же духе, но сам понимаешь, мы так далеко не уедем. Лео подавил в себе желание огрызнуться на «Бесстрашного», вместо этого сказав раздражённо, но тоже негромко: – Это не так просто. – Пф-ф! Нам, думаешь, легко было? – и добавил чуть мягче: – Но у тебя есть хорошая подсказка, как это можно сделать. А мы, так и быть, подождём… Немного. Настроение Лео, приподнятое хорошим вечером, заметно ухудшилось. По пути домой он всё крутил и крутил в голове слова Рафа, неохотно понимая, что тот прав. Он же дал себе слово, что теперь будет больше прислушиваться к мнению братьев… Но одно дело – понимать, что нужно сделать, а другое – переступить через себя, через вбитые установки. И, конечно, Майки снова его спас из этого круга споров с собой – кратко, но очень нежно поцеловал на подходе к логову, почти у входа. – Спасибо, – прошептал Лео, обняв его. – За что? – Микеланджело же думал, что ему нужно благодарить. – Что не давишь и даёшь мне время. – Есть то… и те… кого стоит ждать хоть целую вечность, – это прозвучало совсем едва слышно. А потом младший добавил уже нормальной громкостью: – Ну что, пойдём? Уже поздновато. Ой, и Лео? – Да? – выдавил он, ещё не отошедший от признания Майки. – Если это у нас будет такая традиция с поцелуями – она мне нравится. «Мне тоже», – признался себе Леонардо, улыбаясь.***
Всё прошло достаточно хорошо, Лео ожидал больше проблем от Рафа – и даже теперь мог его понять. Но нет. И этот вечер впервые за долгое время принёс в душу мир и предчувствие, что жизнь наладится. Но всё равно Лео кололо изнутри ощущение, что чего-то не хватает, что-то он ещё должен сделать. В задумчивости Леонардо провёл пальцем по корешку книги, столь много ему открывшей. «Книга. Письма – да, вот оно! – понял он. – Раф был прав...» Братья писали ему – или для себя – открывая душу. И им не хватало такой же открытости с его стороны. Но говорить о путешествии, обо всём произошедшем, что он чувствовал, как всё виделось его глазами… нет, он этого ещё не мог. Лично – не мог. Слишком долго держал в себе. «Что ж, есть ещё один способ донести свои чувства и мысли. Спасибо, Донни». Не оттягивая более, он сел за письменный стол и достал чистые листы бумаги и свой потрёпанный блокнот с заметками, которые он делал в путешествии. «Так, как начать? – Лео поиграл ручкой между пальцев и тут заметил на дальнем углу стола сложенный листок – тот, что выпал из конверта Майки, а он так и не развернул его. – А это что?» Это был рисунок – они четверо, в боевом кругу, панцирь к панцирю. Подпись гласила: «Вместе против всех. Вместе навсегда. Никогда не забывай!». – Не забуду, Майки. Теперь уж точно… Лео бережно расправил рисунок и отложил в сторону. «Слушай сердце...» – Итак… «Дорогие братья, я не говорил и не хотел признаваться даже себе, как трудно было отправляться в паломничество...»