***
- Кто тебе разрешал давать Моррисону обезболивающее?! - кричал Эван, рассерженный поступком Кортни. - Я хотел узнать его болевой порог! Я специально для этого нашел экстрасенса, умеющего вызывать боль, дал ему задание вызвать у Моррисона-младшего нестерпимую головную боль, а ты все испортила! - Прости, Эван, но я не могу смотреть на страдания людей, особенно детей. - Кортни с сожалением посмотрела на Эвана. - Тогда ты уволена! - злобно прошипел Эван. - Нет, это я сама ухожу. Я не подписывалась на такое. Прощай. - Кортни взяла свои вещи и вышла из кабинета, а затем и из здания. - Придется искать нового врача, менее гуманного, который забыл, что такое клятва Гиппократа... кажется, нашел. Эмбер! - позвал Стилл. - Ты теперь вместо Кортни. Приступай. - распорядившись, Эван потёр пальцами виски, а затем налил себе бокал коньяка.***
POV Ник. - Сейчас сюда приведут новеньких. - Лили резко вскочила с кровати и стала ходить по комнате. - Серьезно? Ты можешь их описать? - спросил, останавливая мечущуюся по помещению девушку. - Они ещё совсем дети. Оба светловолосые. Брат и сестра. Подростки. Способности... Точно не скажу... Кажется, целительство точно есть... - Когда же Стилл уже успокоится... - Вздохнул я. В комнату вошла темноволосая женщина, которую они ранее уже видели, кажется, ее звали Эмбер. - Мы объединяем вас с другими испытуемыми, вы будете жить все вместе в одном боксе. Берите свои вещи и на выход. - скомандовала она. Мы переглянулись, но спрашивать ни о чем не стали, а молча собрали все, что у нас было, и вышли вслед за ней. Джаскир и Марни уже были в том помещении, куда их уже переселили. Это был такой же бункер, но раза в четыре больше и с бо́льшим количеством удобств. Когда мы уже более-менее разместились, Эмбер открыла дверь и сделала кому-то приглашающий жест. - Заходите. Это ваш новый дом. - усмехнулась она. На пороге стояли двое детей лет 10-12, оба светловолосые, как говорила Лили. Дети были ужасно напуганы, но уже переодеты в ту же одежду, что и мы.***
POV Джаскир. Я просто ошалел, увидев на пороге бункера Сольвейг и Руди. Во мне, кажется, что-то взорвалось, потому что я закричал на Эвана и его подчинённых не своим голосом: - Отпустите их, они же совсем ещё дети! Это мои родственники, и я не позволю вам с ними что-либо сделать! Хоть волосок с их голов упадет, и вы ответите за это! Вы настоящие ублюдки! Моральные уроды! Ненавижу вас всех, чтоб всё здесь сгорело адским пламенем, чтоб вы все тут передохли, как тараканы! Оdpowiesz za wszystko! Umieraj, stworki! * - Прокричал я по-польски, хотя языка я практически не знал. У меня произошла неконтролируемая вспышка агрессии, и я чуть не разрушил бункер своим телекинезом: из моих рук и глаз разлетелись вокруг золотистые пучки света, все вокруг начало подниматься в воздух, потолок, стены и пол завибрировали, и если бы не гипноз Ника, приказавший мне успокоиться, я всех бы похоронил под обломками здания. Под гипнозом я успокоился, выдохнул и осел на пол, а из моих глаз полились слезы отчаяния. - Ты успокоился? - ухмыльнулся Эван, - Ещё один такой концерт, и ты окажешься в составе корма для моих аквариумных пираний. - Я всё ещё дрожал от злости, но гипноз Ника сдерживал меня аквамариновыми нитями ауры парня. - Знакомьтесь, это Сольвейг Энола и Руди Ноэль Джеронимо. Руди - целитель. А прелестная Сольвейг - хронокинетик. Дети, покажите свои умения! - полу-попросил, полу-приказал Стилл. Сольви, видимо, находясь под влиянием какого-то штатного телепата, залила все вокруг себя серебристым свечением своей ауры и начала творить что-то невообразимое со временем: оно то останавливалось, то бежало быстрее миллисекунды, то отматывалось назад. А затем девочка сильно напряглась, закричала, схватившись за голову, упала на колени, и вокруг нее образовался белый туманный купол. Благодаря этому куполу влияние телепатов на нее больше не распространялось, и Сольвейг закричала: - Хватит меня мучить! Мне плохо! Я уже все вам доказала! Отпустите меня! - Сольвейг! - закричал Руди, бросился к сестрёнке, и стал обнимать ее и успокаивать. Немного погодя она успокоилась и перестала кричать от боли. Похоже, Руди действительно имеет дар целительства. - Отпустите Сольвейг! Хватит мучить ее! Иначе я за себя не отвечаю! - я оттолкнул от себя Ника с его гипнозом и набросился на Эвана. Я успел хорошенько наподдать ему, как меня схватили какие-то амбалы и куда-то начали тащить. Началась бы настоящая свара, если бы Ник не загипнотизировал амбалов и они не отпустили меня и не ушли бы. - Никто не пострадает, если ты умеришь свой пыл, Джаскир Геральт Моррисон. - Медленно произнес Эван. - Отправляйтесь в бункер. Эмбер, Джон, сопроводите их. Моррисона лучше связать. Мне связали руки, видимо, Эван меня всё-таки побаивается, и я усмехнулся этой мысли. Нас завели в наш бункер, развязали меня и ушли. Я тут же бросился к близнецам Джеронимо. - Руди, Сольви, как же так? Как же вы оказались здесь? - спросил я, обнимая детей, попутно осматривая их на предмет повреждений, побоев и прочего. На запястьях у обоих я обнаружил синяки, и еле сдерживал свою злость, что у этих уродов хватило наглости трогать детей. - Мы шли из спортивной школы. Рядом с нами остановилась машина, люди в ней, парень и девушка, пытались нас всячески завлечь, но мы стали убегать, и тогда нас догнали и похитили. - рассказал Руди. У меня задрожали руки, но ради близнецов я держался, не хотелось их пугать. - Когда у вас проявились способности? Родители знают? И почему вы не рассказывали мне? - Наши способности проявились полгода назад. - сказала Сольви. - Я нечаянно остановила время, когда мы гуляли с Руди. А потом запустила его вновь. На мой взгляд, это какое-то бесполезное умение. - А щит? - спросила Марни. - Щит - мой дебют. Вот это уже более полезный талант. А не говорили мы об этом никому потому, что боялись, что с нами что-то не так, и хотели держать свои способности в секрете от всех. - А ты, Руди? - Мы с другом были на тренировке, он упал в душе и сильно ударился, а я снял ему боль. И вокруг моих рук в это время образовалось какие-то белое сияние. И это все было случайно, конечно же. Я взял обещание с друга, что он никому ничего не расскажет, иначе он мне больше не друг. - Как же там наши бедные родители... - прошептал я и вздохнул. Мне стало так грустно и больно, что я просто подошёл к своей кровати, лег, отвернулся к стене и ни с кем не разговаривал до утра следующего дня, настолько я был раздавлен мыслями о том, как страдают сейчас наши родители, что они думают, что они чувствуют... И с этими удручающими мыслями я уснул беспокойным, нестабильным, тяжёлым сном без сновидений. *** Вы за все ответите! Умрите, твари! - польский язык.