***
На фоне ослепительно белого покрова, лежавшего на улицах. Он являлся контрастом для стен и домов которые казались сумрачными, а окна – и того еще сумрачнее и темнее. В каждой оконной раме отображались разные сцены жизни — где-то простое людское счастье, где-то жестокие ссоры и заточение во мрак, а где-то только начиналась история. Так и у нас — история только начинается.***
Яркая рыжая копна волос всё так же развивалась на ветру, как и волосы барабанщицы в тот злополучный день, но именно сегодня должно было произойти хорошее событие. После долгой комы Алина сможет выйти из этих белых стен, которые были пронизаны запахом хлора и едкого спирта. Девушка со всей скорости бежит к своей подруге в палату, чтобы увидеть её и подарить теплые обьятия, и наконец-то, сегодня Софья не выйдет одна из больницы, именно в этот день она выйдет с тем человеком, ради которого приходила сюда последние две недели. — Привет, — рыжая девушка входит в палату, держа в руках букет свежих эстоум¹, именно на эти цветы пал взгляд Софьи, — Это тебе. — Привет, ой, не стоило, — робко улыбнулась Алина принимая букет красивых синих цветов, — Спасибо, — сказала Олешева улавливая слабый цветочный аромат. — Вещи собрала? Я пойду поговорю с врачом и мы пойдем домой, — оповестила розововолосую Сомусева и вышла из комнаты. Когда рыжеволосая вышла Алина продолжала нюхать подаренные цветы и невольно поддаваться своим мыслям по поводу легкой влюбленности в Соню. Да, определенно чувства зарождались и они могли снести всё на своём пути, словно ураган, и девушка отчаянно пыталась их заглушить, а в итоге только сильнее влюблялась. Вот вы когда-нибудь видели листопад? Эти чувства такие же — в темный мир Алины, без единого лучика солнца, падают разноцветные пятна, заполняя пустую душу и заставляя её трепетать. — Али-ин, ты чего зависла? Пойдём уже, — трясла подругу за плечи Софья. — Ой, извини я задумалась, пойдём, — улыбнулась Олешева, одаряя своим хорошим настроением всех вокруг. Сомусева взяла Алину за руку, цепко скрепив пальцы в замок, который казалось бы невозможно разорвать. Дороги всё так же покрыты белоснежной паутиной из снега, а белые хлопья летели в лицо, сразу же тая на нём. Проезжая часть была забита, происходило множество аварий, таких же как и в случае Алины. Казалось бы, снег ведь такая безобидная вещь...***
Горячие касания и быстрые движения сопровождались сбитым дыханием. Вспотевшие ладони силой сдирали ненужную, в данный момент, одежду и отбрасывали её на пол. Хлёсткие рывки и девушка с розовыми волосами, будучи только в джинсах и бюстгальтере, цеплялась за шею Сони, пока та быстрым шагом несла Олешеву в комнату. В порыве страсти скидывая со стола различные бумаги, тетради, журналы и прочую макулатуру на пол, Софья посадила розововолосую на деревянное изделие и впилась горячими губами в уста напротив, начиная сминать их, вызывая этим тихие стоны Олешевой. Медленно спускаясь дорожкой мокрых поцелуев и красно-бардовых пятен от ключиц к груди, Соня завела ловкие пальцы за спину и в тот же момент послышался щелчок бюстгальтера и кружевная ткань была отброшена в сторону. Сомусева прильнула к молочной ореоле, начав покусывать сосок, а второй оттягивать холодными пальцами, что создавало тепловой контраст. Наигравшись с аккуратной грудью рыжая запустила руку к штанам, медленно стягивая их со стройных ног Алины. В тот же момент и джинсы оказались на полу. Олешева придвинулась к уху Сони и томно прошептала: "— Не здесь..."***
Кстати, хотела спросить: ты же будешь жить тут? — спросила рыжая смотря на подругу, — Али-ин, ты чего сегодня так подвисаешь? Мы пришли уже, — Софья пощелкала пальцами перед лицом Олешевой, чтобы её "разбудить". — Блин, не знаю, прости, — розововолосая чуть помотала головой, отгоняя назойливые мысли, — "Блин о чём я думаю.." — задала сама себе вопрос Алина. Девушка прошла вовнутрь квартиры снимая и вешая куртку на крючок, а позже снимая массивные черные ботинки. — Розовая, ты чай будешь? — донёсся крик Сони с кухни. — Во-первых, не называй меня так! — Алина издала смешок, — А во-вторых, да, — уже более спокойно сказала "розовая" и прошла на кухню, чуть отодвигая стул и садясь на него.***
Незнакомое тепло разливалось по телу Олешевой и это было совершенно не из-за чашки чая в руках, это было не физическое тепло. Давно забытые барабанщицей чувства вновь воскресли. Багровые оковы медленно растворяются в чистом свете... Всегда надо чем-то жертвовать. "All the things we've seen" Всё, что нам пришлось увидеть, "They just make us scream" Вызывает у нас крик, "Now they're in our dreams" А теперь это поселилось в наших снах. "Open up the box" Однажды раскрыв ящик, "Now it never stops" Полный небольших кошмаров, "Full of little shocks" Уже никогда не остановиться. "Wings, hearts, some things are meant to be torn apart" Крылья, сердца, чему-то суждено быть разорванным на части. "Faith, hope, some things are meant to be gone broke" Вера, надежда, чему-то суждено разбиться. Killing Butterflies — Lewis Blissett.