НЕУЯЗВИМЫЙ

      Прошло чуть больше двух лет.       И вновь отстукивают колеса вагонные последние сотни метров перед моей станцией. И вновь шагаю по тропинке в родной дом, как и тогда в нем нет моих горячо любимых родителей — весной их не стало. Горю моему нет конца и душа моя скорбит.       Но не буду о печальном.       По делам наследования мне нужно было отлучиться на пару месяцев. И я был бесконечно благодарен Провидению за помощь друга, который немедленно прилетел, как только узнал о моем горе.       Едва увидев дом, я остановился и ошалело уставился на окна — они блестели так нестерпимо ярко, обласканные солнечными лучами, и мне улыбались, словно дом был рад моему возвращению. Я потер виски пальцами, устало вздохнул и пошел навстречу Егору, который выскочил из дверей пробкой, едва увидев меня в окно.       Мы крепко по-братски обнялись. Он сиял, словно только что начищенный самовар, глаза искрились радостью.       За обедом Егор огорошил новостью: — Мне очень понравился городок, Елисей, и я хотел бы перебраться жить и работать сюда. Ты не против? Вид у меня был, наверное, до нельзя поглупевший от счастья: — Ты серьезно? — Как никогда, Елисей! — дальнейшие его слова вообще изумили меня. — Уже с месяц как я открыл своё дело, арендовал прекрасное помещение, пара сотрудников трудится в поте лица. Радости моей не было предела: — Эта прекрасная новость — бальзам на мою душу, Егор! Теперь мы оба сияли, как начищенные самовары. — Но я завтра возвращаюсь в Энск. Уже связался с надежным, ответственным товарищем, который давно хотел выкупить мое дело. Так что скоро встретимся. Я выразил полное одобрение и пошутил с улыбкой на все лицо: — Наверное встретил здесь прекрасную девушку, и защемило ретивое, а? Он возвел глаза к потолку, и мы расхохотались.       Проводив друга в аэропорт, вернулся домой, и, закинув на шею полотенце, побежал на свой любимый утес на реке Угрюмке. Наплававшись до посинения, перепугав все речное царство в образе дельфина, вернулся домой, где меня ждал сюрприз.       На пеньке сидела пожилая женщина и в её облике все было мне знакомо. Когда она повернула ко мне голову, я сразу узнал — это была та самая старушка, которая предупредила меня об айсберге. Я был более, чем удивлён и не скрыл этого: — Ефросинья Михайловна? Какими судьбами? Старушка поднялась на ноги и поправила складки на юбке шерстяного платья. Меховая бузрукавка опускалась ей почти до колен, у ног стояла корзинка с горсткой красно-коричневых ягод на дне. Женщина ласково улыбнулась, потуже затянув концы теплого платка: — Вы меня узнали! Я рада видеть вас, Елисей, очень рада. Я смутился своего непрезентабельного вида: — Позволите мне привести себя в надлежащий вид? Я только что накупался в речке. Она улыбнулась и мягким глубоким голосом сказала: — Разумеется, мой мальчик, разумеется. Вы идите, я подожду.       Меня мучили странные предчувствия с самого утра, но они касались только меня, а не моего друга, которому предстоял длительный перелет в несколько часов. — Тогда пройдемте, Ефросинья Михайловна, я вас чаем напою. — О, спасибо большое, но нет, дитя моё, я вот за грибочками собралась, а лес плохо знаю…. Вот хотела вас упросить прогуляться со мной, вдвоем и дорога короче, и за разговором время бежит незаметно.       Я был чрезвычайно рад встречи с ней и с удовольствием согласился составить компанию, ведь, честно говоря, несколько месяцев не позволял себе подобного отдыха.       Когда мы вошли в лес, Ефросинья Михайловна рассыпала ягоды из корзинки, пояснив при этом: — Пусть лесная мелочь полакомится, а из семян потом даже если одно деревце вырастит, и то слава Богу.       Мы шли размеренным спокойным шагом, вели неспешную беседу практически ни о чем, оба старались не касаться морской темы. Весь разговор вертелся вокруг леса и его обитателей.       Лиственные деревья еще были одеты в багрянец и золото, но листья уже опадали, укрывая собой пожухлый покров травы. Мы дружно склонялись над выглянувшим из-под тонкого слоя уже потемневших листьев грибочками, аккуратно срезали, оставляя грибницу нетронутой для будущего урожая. Над головами собирались в стаи птицы, рядом курлыкали журавли. И вдруг вдалеке раздался выстрел. Один из журавлей издал смертельный крик и камнем полетел вниз. Следом послышался остервенелый лай нескольких собак.       Охота!       Я не мог произнести даже это слово, а уж сам процесс жесткого бессмысленного убийства ненавидел всеми фибрами души.       Ефросинья Михайловна в испуге схватила меня за руку, она вся дрожала, старческие глаза стали огромными на пол лица. — Нам пора возвращаться, Ефросинья Михайловна, — сказал с спокойным голосом и подхватил женщину под руку. — Нужно спешить. — Да, да, конечно. Не хочется встретиться с несущими смерть.       Мы торопливо покинули полянку богатую грибами, но оставлять их было не жалко — лесным братьям нужно сделать запасы на долгую снежную и суровую зиму.       Скоро мы зашли в хвойник, и женщина облегченно вздохнула, освободив свою руку: — По-моему мы покинули… — Линию огня, — подсказал я и, воспользовавшись паузой, стал вертеть головой. — Вы посмотрите какая тут красота! Осенью и не пахнет, лето и лето — всюду зелено, пахнет хвоей… , а воздух… какой изумительно чистый воздух, не надышишься…       Неожиданно подул сырой ледяной ветер, казалось, с минуту на минуту полетит снег. — Ефросинья Михайловна, — я повернул голову вправо, потом влево, но женщины нигде не было, обернулся и замер от неожиданности — передо мной открылась удивительная по красоте картина: на фоне голубого неба в золотых лучах заходящего солнца между огромных вековых кедров стояла огромная Голова, словно она перенеслась сюда в этот девственный лес из сказки А.С.Пушкина «Руслан и Людмила», только без шлема.       Я оторопел и не мог долго пошевелиться. Какая — то сила тянула меня к этой Голове так, что я не мог сопротивляться и медленно–медленно побрел к ней, опустив безвольно руки вдоль тела.       Длинные седые волосы, лохматые брови, длинные ресницы, огромные усы и шикарная борода лежали на земле и были припорошены снегом. В нескольких десятков метров от нее я остановился и стал понемногу приходить в себя. Ресницы у Головы дрогнули и с них осыпался снег, затем веки чуть приоткрылись и меня пронзил насквозь жар от синих, как само небо, глаз.       Я покрылся липким потом и замер в ожидании.       От кедров, стоящих по обе стороны Головы, отделились несколько фигур и стали двигаться ко мне. Я от ужаса окаменел: на меня двигались волк, тигр, снежный барс, горный баран-аргали, а на их спинах сидели соболь, куница, белка. Завершал шествие огромный марал, на рогах которого восседал огромных размеров орел. Уж не Ти-Мур ли?       Неожиданно я стал совершенно спокоен и мне захотелось близко подойти к этим животным, но внутренний голос приказал стоять на месте. Я подчинился. — Это тебя называют Лисом? — прозвучал в моей голове вопрос. Я кивнул. — Ответь телепатически, — вежливо попросил Голос. — Да, меня — ответил я, глядя прямо в глаза Головы. — Можно спросить, кто Вы? — Смелый, однако, — восхитилась белочка и прикрылась пушистым хвостом. — Лесовик. — Что вам всем от меня нужно? Я не знаю, чем могу служить…- недоумевал я. — Здесь ни океан, ни море…мои возможности ограничены, к моему глубокому сожалению. — Ошибаешься, друг, мы дадим тебе свои дары! Это заявление явно шло от марала. — И что вы потребуете от меня взамен, ведь ничего так просто не дается и не забирается? — Да, ты прав! Ты теперь будешь защищать леса, поля, реки, горы и всех, кто живет в них! — Голова закрыла глаза. - Твой дом теперь здесь! Начинайте! — приказала Она всем.       Первым подошел ко мне волк и подал мощную лапу: — От всех волков прими нашу природу, но ты остаешься человеком! Каждый из моего рода поможет тебе, только позови.       Немигающий взгляд зеленых глаз приковал меня к месту, где я стоял. В жилах закипела кровь, я вспотел от головы до пальцев ног. — Как смогу позвать? — спросил я и осекся, догадавшись, что за дары получу от них, — все, понял.       Слегка наклонившись, пожал волку лапу. Белочка, сидевшая у него на спине, прыгнула мне на руку и потерлась рыжей мордочкой о мое плечо. Волк развернулся и, кивнув Голове, побежал в лес. — Ты что хочешь мне сказать, милая? — заглянув, в черненькие глаза-бусинки, погладил ее по пушистой спинке. — Хочу передать свой дар. Мне нужен твой кулак, Лис. Я дуну в него.       Я поднес кулак к ее мордочке. Белочка коснулась холодным влажным носом пальцев и сделала выдох. Горячий воздух проник до середины ладони и она загорела огнем, как от ожога. - Терпи! — приказал внутренний голос.       Белочка легонько оттолкнулась от моей руки и тотчас очутилась на огромной кедровой лапе.       Следующим передавать свой дар вышел медведь.       Подойдя ко мне почти вплотную, он встал на задние лапы и широко открыв пасть, издал мощный рык прямо в лицо. Я не успел испугаться, как получил неслабый удар в грудь мощной лапой, но устоял на месте.       Куница, воротником овившаяся на шее медведя, вдруг в одно мгновение сделала стойку на его голове и тут же очутилась на моей шее. - Терпи и не бойся, — воззвал снова голос в моей голове.       Я почувствовал, как постепенно сжимается кольцо на моей шее и с каждой секундой становится труднее дышать. Затаив дыхание, замедлил биение сердца. Не знаю, как долго продолжалась это испытание, но в глазах уже потемнело и полетели искры. — Открой глаза, вздохни! — приказал все тот же голос.       Когда я открыл глаза и сделал глубокий вдох, куница уже сидела на соседнем кедре недалеко от белочки и, как мне показалось, весело мне улыбалась. Медведь, наверное, как и волк, уже вернулся в лес, подумал я.       А на меня уже двигался снежный барс. Я уже приготовился ко всему. Но никак не ожидал получить захват ног длинным гибким хвостом красавца-хищника. С открытой пасти несся громкий рык, с обнаженных зубов и клыков капала на снег кровь. Вид был устрашающий, но глаза смотрели с любовью. — Молодец! — похвалил голос. — Устоял и не испугался.       Хватка в тот же миг ослабла, снежный барс убрал хвост с моих ног, кровь исчезла с открытой пасти, как будто ее и не было. Он неожиданно сделал прыжок через меня и скрылся в лесу.       Соболь, все это время внимательно наблюдавший за происходящим на спине барса, оказался у меня на голове. Очевидно, успела промелькнуть мысль, во время прыжка барса через меня, соболь и соскользнул с него. — Так оно и было, — ласково зашелестело в голове.       Соболь выпустил острые коготки и стал расчесывать мне волосы на голове, затем начал спускаться по спине, разрезая всю одежду на полоски. Меня пронизал холод, но я продолжал стоять. Кожу на спине щипало и, очевидно, из ран выступила кровь и закапала на снег, потому что под ногами все окрасило в красный цвет.       Но ко мне уже двигался горный баран. Ну, этот, скорее всего, размажет рогами по земле. Вот это дары! Интересно, уйду я живым отсюда или разорвут на части, а потом соберут, как в сказке, сбрызнут сначала мертвой водой, потом живой… — Нет, все проще! — вновь зазвучал могучий голос в голове. - Все скоро закончится. Потерпи немного.       Горный баран сделал вокруг меня несколько кругов, затем опустил голову и, направив на меня рога, медленно двинулся вперед, роя копытами землю и издавая блеющие звуки. Когда он приблизился довольно близко, я схватил его за витые рога и пригнул к земле, не давая двигаться. Через несколько минут упорной борьбы баран опустился передними ногами на колени, и на этом наша борьба закончилась. Я встал на место, а баран, поднявшись, отряхнулся и зашагал в лес.       Теперь пришла очередь марала с орлом. Интересно, кто из них первый… Не успел я закончить мысль, как взлетел, подкинутый мощными рогами марала к нему прямо на спину. И он понесся по лесу. Я держался за рога, не замечая ударов веток по лицу, груди. Как матадор на быке мотался на марале добрых полчаса. Потом он утихомирился и привез меня обратно к Голове. В полном изнеможении сполз с него и, еле держась на ногах, встал перед Головой. Итак, остался орел.       Но голос приказал пройти вперед несколько метров. Я послушно исполнил. Губы у Головы чуть приоткрылись и Она сделала выдох. Меня тотчас окутал туман, голова закружилась и я стал терять сознание. Последнее, что я запомнил, так это как орел подставил крыло, по которому я и сполз на снег.       Очнулся от того, что кто-то шлепал по щекам чем-то твердым и холодным. Это был орел. Я сначала сел, ничего не понимая, потом встал на ноги. Испытания я прошел и дары получил, ибо стал слышать и понимать все лесные звуки и шорохи, во мне дышал лес.       Тут заговорил орел: — Ты от Головы получил дар неуязвимости, теперь тебе ни огонь, ни пуля, ни нож, ни стрела не страшны! Ты будешь летать, как орел, бегать, как олень, скакать по скалам, как горный баран, гибким и ловким, как снежный барс, бесстрашным, как волк, сильным, как медведь, и как соболь, куница и белка сможешь передвигаться по деревьям. Но, — он сделал многозначительную паузу, — Ты остаешься человеком, каким и был. И дельфином ты тоже остался. А теперь прощай. Помни — мы все придем тебе на помощь, только позови!       Взмахнув крыльями, орел сделал круг вокруг меня и, набрав высоту, исчез за деревьями.