Согреют чувства

      Утро выдаётся морозным и неловким. Смотреть в глаза человеку, которого вчера целовал, на здравую и свежую голову — то ещё испытание, но кажется так Арсению только до момента, пока эти самые поцелуи не повторяются. Уже не на печке, конечно, — на лавочке и сидя, но менее чувственными они этого не становятся. Антон держит крепко, не даёт опускать голову или отводить взгляд. Требует внимание и дарит его в ответ. — Арс, я серьёзно, — произносит Антон, выпуская Арсения из объятий и садясь напротив него. Так, чтобы видеть можно было всё. — Не хочу тебя отпускать. И терять тоже не хочу. Я всё ещё не знаю, как ты на это смотришь.       Привыкать к прямому взгляду и любым возможным контактам приходится уже сейчас. Арсений сжимает в ладони тёплые пальцы Антона и любуется, как красиво выглядят эти руки вместе. Тяжело. Антон всегда был человеком слова: выполнял то, что обещал, делал, что говорил. Скашивал свои принципы только в отношении него, умалчивал что-то и не договаривал, но причину этому Арсений выяснил ещё вчера. Теперь друг снова прежний: разговаривает, спрашивает и действует в разы увереннее. Возможно, этому стоит поучиться. — А что ты хочешь? — Тебя. Видеть чаще, слышать и слушать, обнимать и целовать, интересоваться твоей жизнью, находиться рядом. И всё это никак не в качестве друга.       Антон хмурится. Такая медлительность со стороны Арсения ему сейчас совсем не нравится: хочется уверенности в словах, понимания, что всё, что происходило вчера, было не зря, что действительно эти чувства взаимные, а не ночное помутнение рассудка. Арсений для Антона единственный, перед кем он готов открыться в чём-то полностью и довериться. Так было и раньше, но определённые изменения всё же произошли, и остальное должно поменяться тоже.       Страшно было раньше, годами, когда начал понимать, что происходит, месяцами, когда осознал, и неделей, когда полностью принял. Сегодня же не страшно, волнительно только если. Антон понимает, что, возможно, стоило бы дать какое-то время на размышления и спрашивать уже потом, но слишком долго это тянется, и получить хоть какие-то ответы нужно уже сейчас. — Я тоже этого хочу, Антон. Всегда хотел.       Арсений поджимает губы и цепляется за руку Антона ещё крепче. Ничего не мешает его обнять, дотронуться до него, и только это кажется странным. Привычка одергивать себя в чём-то уже сформировалась, и побороть сомнения непросто. Арсений уверен в своих желаниях, не меньше уверен в Антоне, а всё равно доля противоречий присутствует. — Проговори, что чувствуешь. — Да что тут говорить… Всё так ново, необычно… что вчера было, я прокручивал это когда-то в голове, наверное, сотни раз. Это мечтами было и фантазиями, а сейчас так быстро стало реальностью. Поэтому теряюсь, не знаю пока, что нормально, а что нет. Я никогда ничего подобного не пробовал.       Арсений говорит медленно, а Антон слушает внимательно. Гладит большим пальцем тыльную сторону ладони друга, не торопит. — А хочешь попробовать? Со мной. Дальше. — Боже. Да хочу конечно! Просто мне привыкнуть нужно.       Улыбнувшись, Арсений поднимает голову и смотрит на Антона немного смущенно и прямо. Наверное, это правильно — обсуждать возможные планы на будущее сразу, не через полгода. Наверное, Антон действительно не из тех, кто сначала попробует с человеком всё, а потом решит, стоит ли связывать с ним что-то большее. Наверное, Арсений сам дурак, который не сразу смог разглядеть в этом разговоре его суть. Это же вполне логично: знакомы не день, не месяц и не год — понятно, что раз открылись, можно и продолжить нести свою связь дальше, только уже в другом ключе.       Арсений вдруг смеётся. Такие редкие умозаключения всегда приводят к выводу, что Антон подозрительно идеальный. Это одновременно и радует, и относительно напрягает. — Слушай, в тебе вообще есть какие-то недостатки? — Есть. Я ревнивый. — И это недостаток?       Антон пожимает плечами и улыбается в ответ. Арсений сейчас сидит перед ним, держит за руку и радует одним своим видом — всё ещё утренним, немного сонным и растрепанным, но безумно красивым. — Вообще да, наверное. Если честно, я следил за твоими знакомствами последний год точно. Ну, как следил… так, подсматривал немного. — Какими это знакомствами? — притворно возмущается Арсений. — Я общался только с твоими друзьями и людьми со школы!       Не делай он того же, может, и удивился бы, но Арсений тоже не без греха: не раз просматривал социальные сети одногруппниц Антона, какое-то время отслеживал появление новых контактов и не был доволен обнаруженным лайкам на фотографиях симпатичных девушек. Год назад вообще убеждён был, что Антон с одной из них встречается и скрывает от него эту информацию, но пару месяцев назад устал нервировать себя и забил на все слежки полностью. — Вот за ними и следил. Сам не знал тогда, зачем это делаю. Может, хотелось что-то узнать о тебе, а, может, уже тогда ревновал. Но я за честность, так что признаюсь. — Так, да? — Арсений хмыкает и щурится, искоса стреляя глазами в сторону Антона. — Тогда расскажи мне, кто такая Ира и почему ты полгода её лайкал?       Антон смеётся, закрывая свободной рукой лицо, а после корчит рожу и тычет костяшкой указательного пальца под ребра Арсения. — Так ты тоже маленький шпион, оказывается? — Я-я-я?       Арсений пытается вырваться, когда Антон забирает у него вторую руку и щекочет уже двумя сразу, но, как и раньше, сделать это не получается. Вот так хохотать и придуриваться — их стандартное времяпрепровождение в прошлом. Не сказать, что кто-то соскучился по нему больше, но сейчас, на фоне различных переживаний, это даже успокаивает.       Насмеявшись, Антон укладывается к Арсению на колени и разглядывает его снизу-вверх. Оценивает, как по-свойски на него сложили руки, и широко улыбается. — Ира — девушка с потока, вместе, можно сказать, не учимся. Увиделись несколько раз в университете случайно, познакомились. Общались хорошо, она была интересным для меня человеком. Я даже думал, что получится стать друзьями, но не вышло. — Почему? — интересуется Арсений, поправляя капюшон на толстовке Антона. — В последнюю встречу выяснилось, что я ей нравлюсь. А зачем мне держать рядом человека, которому я не могу ответить взаимностью? Ей неприятно будет, мне. Поговорили нормально и разошлись. Теперь практически не общаемся.       Арсений задумывается: получается, не зря подозревал. Однако такой подход не оценить трудно — раз Антон френдзону не одобряет, значит, других таких личностей рядом с ним нет. Может, конечно, и есть — те, кто не признался, но Арсений не настолько неуверен в себе и нездоров, чтобы думать о них и переживать. В конце концов, он сам из неё только что вышел. — У тебя там тоже Катя какая-то подозрительная имеется. Её ты до сих пор лайкаешь. Поподробнее, пожалуйста.       Арсений возвращается в реальность, широко распахивая глаза. Смеётся тихо, качает головой и опускает ладонь на лоб Антона. — Какой из тебя сыщик? Очевидного не нашёл… — фыркнув и закатив глаза, всё же решает пояснить. — Катя — девушка Димы, моего одноклассника. У него на странице столько фоток совместных. Эх ты! — Сам ты «эх»! Я не смотрел мужские страницы и с твоими одноклассниками не знаком.       Антон прикрывает глаза и позволяет Арсению погладить себя по голове. Приятно, когда играют с чёлкой и ласково крутят волосы. Приятно, что делает это Арсений. И задавать интересующие вопросы вот так прямо тоже приятно. — Антон? — Да?       Арсений же с вопросом медлит. Если шуточно спрашивать про социальные сети ему комфортно, то переходить на более личные темы пока нет. Друзья это, наверное, и обсуждают, но у них с Антоном многое не как у друзей. Никогда не заходил разговор на интимные темы — никто не интересовался опытом друг друга. — У тебя когда-нибудь… было с кем-то? — Что? Отношения? — Ну, отношения, поцелуи. Что-то помимо поцелуев?       Антон старше, и Арсений предполагал, что какой-то опыт у него уже есть. Если он сам любитель посидеть дома, почитать или посмотреть сериалы, то Антону в старших классах нравились тусовки, и пропадал на них он довольно часто. Достроить логическую цепочку таких выпивок, связать её с большим окружением людей и представить самое, как казалось, страшное, Арсений умел. Не спрашивал, не хотел знать ответ, а сейчас хочет, хоть и до сих пор противно. — Что-то помимо поцелуев? Секс в плане?       Антон абстрагируется от аккуратных поглаживаний и приподнимается, с недоумением переводя взгляд на Арсения, который порозовел почти полностью, но всё ещё смотрит серьезно. — Да. — Нет. — Что «нет»? — Нет, не было. Ни секса, ни чего-то помимо секса у меня ни с кем не было. — Да? — Караганда, Арс. Я о чём с тобой пол-утра разговаривал?       Хочется ответить шуткой или как-то помягче, но становится неприятно. Антон поднимается с чужих колен полностью и садится ровно, приподнимая одну из бровей в немом вопросе. Вроде и объяснил человеку, разложил всё, что касается симпатии и когда она к нему возникла, на блюдечке. Вручил это блюдечку прямо в руки и попросил его беречь, а сейчас такие вопросы сыпятся. Антон такого понять не может. Нагрубил, виноват, стыдно становится в эту же минуту, но отступать всё равно некуда. Да и не хочется — лучше разобраться сразу. — Я вроде чётко дал понять, что нравишься ты мне два года. До этого тоже считал тебя потрясающим и дорогим мне человеком, симпатизировал. Но нравишься — это вот прям нравишься. Стоит на тебя то есть. И ты серьёзно думаешь, что если нравится мне один человек, я пойду спать с другим?       Арсений сглатывает. Видимо, правда сглупил и задел случайно. — Я вообще так не думал. Я спрашивал о сроках, которые ещё раньше этих. В принципе за жизнь. — Нет, в пятнадцать лет я тоже ни с кем не спал. В шестнадцать тоже. А потом ты понравился. — Когда мне тринадцать было?       Осознание приходит не сразу, а когда всё-таки приходит, Арсений замирает и рот приоткрывает: вот только вчера вспоминал, когда впервые почувствовал к Антону что-то большее — карусель во дворе, коленки и рука на животе. Ему тринадцать, Антону как раз шестнадцать. — Да. Я вообще никуда не торопился. Пытался понять, что вообще со мной происходит, а что должно происходить. Думал много, анализировал. Тебя ничем не грузил и даже не представлял себе ничего. Ждал, осознавал, пытался принять это всё. Надо будет — ещё подожду, никуда не денусь, но кидаться на каких-то левых людей со своим стояком точно не буду. Думать даже об этом забудь.       Антон морщится. Некомфортно сейчас это обсуждать. Арсений ассоциируется со всем прекрасным и душевным, и такие относительно грубые разговоры с ним никогда не допускались. Ни разу не хотелось говорить ни о порно, ни о собственных стояках тем более. Не стал бы и сейчас, но вынудили. — Я понял. И предположил тут, пока ты говорил… Мы с тобой, короче, в один и тот же день, похоже, друг другу понравились, — сделав акцент на последнее слово, Арсений виновато пожимает плечами и опускает взгляд. — Карусель, да?       Усмехнувшись, Антон несколько раз кивает. Намеренно ждёт, когда Арсений посмотрит, чтобы вслух это чёртово «да» не произносить. В тот день страшно как никогда было: как вообще в том возрасте здраво принять факт, что на близкого друга впервые встал? На сегодняшний день уже стыдно: хоть и оба подростками были с шалящими гормонами, возраст Арсения больше от этого всё равно не становится. Эти его тринадцать лет горят пламенем в голове Антона каждый раз, когда он ситуацию эту вспоминает. Не думал никогда даже, что всплывёт, а нет — взаимно, оказывается. — Судьба, получается? — Получается.       Арсений подсаживается к Антону ближе и укладывает голову ему на плечо. «Антон-друг» и «Антон-парень» пока не обрисованы чёткими границами, и так действовать для Арсения всё ещё в новинку. Почувствовав руку на спине, он вздыхает и закрывает глаза. В сон до сих пор клонит, но отсыпаться придётся дома, и до этого момента ещё долго — день обещает быть насыщенным. Для начала нужно уехать отсюда, помыться, потом до бабушки добраться, поучаствовать в празднике, выслушать и ответить на десятки вопросов родственников и попытаться не сойти с ума. — У меня экзамен послезавтра, — говорит Антон, нарушая тишину. — До него вряд ли увидимся, а потом можем с тобой на источники съездить. Как на это смотришь? — Что за источники? — Ну, горячие такие, на природе. Искупаться где-нибудь хочу, но наш спортивный бассейн в качестве места для свидания рассматривать — это как-то так себе, по-моему. — Наши встречи превращаются в свидания?       Арсений хихикает, но сразу морщится, когда шеи касаются прохладные пальцы Антона. Тот развернулся полностью, перекинув одну ногу через лавочку, и теперь сидит ровно, разведя ноги в стороны. Смотрит хитро, держит мягко за шею, поглаживая большим пальцем скулу, и двигается ближе, врезаясь левой коленкой в бедро Арсения. — Я же фокусник, забыл, что ли? Вжух — и ты теперь мой. — Забыл. Напомни.       Антон наклоняется вперёд, замирая перед лицом Арсения, быстро его целует и отстраняется как ни в чём ни бывало. — Такой мэджик устроит? — Не понял, — с улыбкой произносит Арсений, слегка клоня голову в бок. — Повторишь?       Хочется поиграть, запомнить эти сутки поминутно и вспоминать их потом до момента следующей встречи. — Сядь так же, — просит Антон. Ждёт, пока его просьбу выполнят, и продолжает. — Можешь ноги на меня закинуть, удобнее будет.       Арсений замирает, оглядывает коленки, вплотную прижимающиеся к чужим, и не понимает, чего от него хотят. Если положить бедра поверх ног Антона, поза получится настолько откровенной, что долго просидеть в ней не получится. Может, удобно и будет, но стыдно вот уже сейчас: Арсений физически ощущает, как к щекам приливает жар. Такую реакцию на собственные домыслы не мешало бы искоренить, но в этом парень пока бессилен.       Всё же закинув ноги на Антона, Арсений практически скрещивает их у того за спиной и невольно ойкает, чувствуя руку уже на своей пояснице. Смотрит в глаза Антона, обнимает его за шею и хочет провалиться сквозь землю. Осознание, что задница находится в промежутке между чужих бедер, а сам он прижимается к груди вплотную, вгоняет в краску хуже вчерашнего. Так близко и так тепло.       Поцелуи на этот раз тоже ощущаются горячее: Антон касается губ часто и быстро, изредка отрывается для того, чтобы посмотреть на Арсения, и возвращается к ним снова. Сминает трепетно, жадно, будто второй такой возможности не будет, обнимает парня крепко и отпускать не торопится. Губы у Арсения уже влажные, податливые, звуки поцелуев в тишине кажутся громкими. Заводят. Антон единожды скользит кончиком языка между чужих губ и отстраняется. Улыбается, целует в щеку и кончик носа, а после тихо смеётся. — Ты сладенький, — шепчет он, отодвигая голову назад и разглядывая приоткрытые и порозовевшие губы напротив.       Арсений возвращается в реальность не сразу: смотрит на Антона, моргает учащённо, бегает взглядом по радостному лицу и сам улыбку стереть не может. Хорошо сейчас, приятно. Ещё чуть-чуть, и можно было бы забыться, нырнуть в омут эмоций с головой и не всплывать вообще. Арсений не уверен, что всплыл сейчас. Он накручивает на палец кудрявые прядки отросших волос, другой ладонью скользит по шее Антона, останавливаясь у края кофты, и на пробу спускается пальцами ниже, касаясь подушечками выступающих позвонков. — Я ещё хочу, — признается он.       Взгляд у Антона помутневший, но не лишенный искорки — заинтересованный. Арсений ждёт какие-то секунды, думая, что зря он жаловался на позу, а через мгновение не думает уже ни о чём, потому что желание его выполняют, а рука Антона, до этого покоившаяся на пояснице, медленно погружается под одежду, накрывая собой участки голой кожи.       Арсений отвечает на поцелуи как может: чаще не успевает сделать, что хочет, — инициативу быстро забирают, но в какие-то моменты исполнить задуманное всё же удается. Хочется шуточно покусаться, и Арсений себе в удовольствии не отказывает. Прикусывает нижнюю губу парня, сразу же отпускает и, дразня, повторяет это снова. Вздыхает шумно, когда на бедре крепко сжимаются пальцы, цепляется за плечи перед собой крепче и отпускает прикушенную губу, растерянно открывая глаза.       Возмутиться, правда, не успевает — в рот проскальзывает язык, и Арсений только и может, что открыть его пошире, чтобы случайно зубами не цапнуть. Целоваться он не учился никогда, и сейчас неловко повторяет всё за Антоном, забывая даже глаза закрыть. Однако долго смущаться не приходится: телефонный звонок раздаётся внезапно, пугая и своей громкостью, и неожиданностью. Арсений едва ли не подпрыгивает на лавочке, смеётся, ударяясь носом о нос Антона, и быстро отстраняется, возвращая ноги на их прежнее место. — Твой, — на выдохе произносит он, пытаясь подняться. — Приехали, наверное.       Дотянувшись до телефона на столе, Антон убавляет громкость, несколько раз прочитывает строку абонента и нехотя отвечает: — Что нужно?       Арсений заинтересованно прислушивается, одновременно с этим поправляет местами съехавшую одежду и недовольно фыркает, улавливая в разговоре грубоватые нотки. Усевшись удобнее, дожидается завершения разговора и поднимает голову на Антона, когда тот убирает телефон обратно. — Прям как чувствует… — Кто? — Отчим. Спрашивал, когда я дому буду.       Арсений понятливо кивает и всё же встает с лавочки, равняясь с Антоном. Действительно иронично. Вовремя позвонил. — А что, кстати, когда там там за нами приедут? — Илюха написал, что выехал. Было это минут двадцать назад. Может, ещё сорок-пятьдесят нужно, но выйти лучше пораньше.       Кинув взгляд в окно, Антон задумчиво оценивает, сколько снега за ночь выпало, и молча качает головой. — Раскапывать, похоже, придётся. Колеса точно замело. Тебе к бабушке во сколько нужно? — К трём. Но я домой ещё хотел заехать. Не успеем? — А бабушка мне рада будет?       Сообразив, к чему Антон ведёт, Арсений радостно кивает. Сам хотел пригласить, но не решался, а после того, как про экзамены речь зашла, вообще эту тему закрыл. — Да! Только вчера спрашивала, как ты, и жаловалась, что давно не видела. — Тогда собирайся, ищи шкатулку, и выходить будем. За букетиком по дороге заедем.       Арсений светится, полный воодушевления бегает по дому, вспоминает, где шкатулка лежала в последний раз, когда он её видел, все шкафы осматривает, на стул залезает, а когда находит и вытаскивает пыльную деревянную коробочку, которую проглядели летом на самой верхней полке, оборачивается уже без прежней улыбки. Радовался, что с Антоном расставаться сейчас не придется, а о причине этого и не подумал даже, понял только сейчас. — Пьяный, да? — Кто? — Ну… — А, да.       Спустившись со стула и задвинув его на прежнее место, Арсений ставит шкатулку на лавочку рядом с Антоном и смотрит на него пристально, медля с предложением. — Можешь у меня сегодня остаться, — тихо произносит он. — Подготовишься к своему экзамену, я мешать не буду. Мама тоже против не будет.       Антон хмыкает, мотая головой. Подготовиться он рядом с Арсением — как же. С другой стороны, следующего дня на повторение должно хватить — билеты он давно написал, а возвращаться домой не сильно-то и хочется. — Останусь, — соглашается он и добавляет уже тише. — Спасибо.