Феникс

      Обессилено упав на колени, Фёдору хотелось кричать от ужаса и безысходности. Три дня и две ночи юноша провел в глухом лесу, парень бегал среди деревьев, перепрыгивал через торчащие корни, молодой человек надеялся, что в скором времени ему удастся покинуть проклятый лес и выйти к ближайшей деревне, где ему смогут оказать помощь.       Правда, как и в прошлый раз, окружающая обстановка казалось Фёдору до боли знакомой, отчего Басманову казалось, будто он ходит кругами. Федя даже предпринял попытку забраться на высокое крепкое дерево, чтобы осмотреться, но словно по волшебству, все ветки, за которые хотел зацепиться парень, сами собой испарились. - Что за чертовщина? – сплюнул Фёдор, оказавшись на земле.       Осознав, что забраться на дерево не получиться, парень решил продолжить свой путь пешком, в конце концов, этот лес должен когда-нибудь кончиться.       Но лес не кончался, на второй день Фёдор без стеснения пил прямо из реки и ел грибы, которые смог найти в лесу, по ночам юноша спал у костра, крепко сжимая в руке недавно найденный крестик. Чтобы не впасть в безумие, молодой человек старался думать о том, как сильно обрадуется его появлению старший брат, Петр всегда был чрезмерно добр к нему, отец наверняка тоже будет счастлив его возвращению.       Сидя от усталости на холодной земле, Федя тяжело вздыхал, начинало вечереть, а он все еще не вышел из леса, выходит, и эту ночь придется провести в треклятом лесу.       Смотря на горящий огонь, Фёдор думал об Иване. Вспоминает ли его государь? Если верить словам Степана, то Тимофей уже сообщил о его смерти царю, воротив любимого скакуна. Что же государь, есть ли ему дело до беглого опричника, простил ли он его выходку? Может Иван нашел себе нового кравчего, конечно, нашел, такая должность долго пустовать не может.       Фёдор думал о том, что его место наверняка занял Борис Годунов, чертов бес, уже давно старается быть поближе к царю. Басманов не думал о том, что у него не получиться выбраться из леса или оторваться от проклятого язычника, юноша верил, что он обязательно сможет вернуться домой. Правда, здесь Федю ждал другой страх, что если государь действительно забыл о нем, что если не примет обратно. Нет, об этом и думать страшно, тогда ему остается только одно, уйти в монастырь.       Прикрыв глаза, Басманов провалился в темноту.       Проснулся молодой человек от холода, огонь, который он разжег, давно погас, одни лишь угли дотлевали. Начинало светать.       Плотнее закутавшись в теплый кафтан и натянув на голову меховую шапку, Фёдор поднялся с сырой земли и начал медленно двигаться дальше. На земле появился первый снег, зима окончательно вступала в свои права, от холода и голода молодому человеку было тяжело идти, отчего Басманов постоянно спотыкался и падал. Это конец, думал про себя Фёдор, если сейчас он закроет глаза, то больше никогда не откроет. Невольно вспомнив старого мельника, Басманову хотелось кричать от боли, старый колдун, не мог предупредить о том, какая ему страшная судьба уготовлена. - Замерз, - послышался голос Степана в стороне.       Фёдор не понял, откуда у него появились силы, и что заставило его обернуться. Взглянув на мужчину, сидящего напротив него, Фёдор застонал в голос. - Устал, - продолжил с добродушной улыбкой Степан, - набегался. Что же ты Фёдор, я тебя уже несколько дней дожидаюсь, а ты все не возвращаешься.       С этими словами Степан поднялся, подошел к Феде и протянул к парню руки, пытаясь поднять его. Ухватившись за протянутые руки, Федя повис на мужчине. - Степан, - застонал Фёдор, - Богом заклинаю, отпусти ты меня, ну по што я тебе сдался, не губи ты душу мою, умоляю, отпусти, выведи меня из леса проклятого, не лежит у меня душа к вере твоей, не смогу, не сумею… - Тише Федя, тише, - произнес мужчина, помогая парню подняться на ноги.       Степан бережно обнял Басманова за плечи и повел за собой. - Сейчас придем домой, отогреешься, поешь, отдохнешь, - говорил Степан. - Не губи меня, - прошептал Фёдор, - отпусти домой, к отцу, к брату… - К Ивану, - ухмыльнулся Степан, - не нужен ты ему, на твое место уже нового кравчего давно взяли, а твой царь о тебе и не вспоминает. - Лжешь собака, - заорал Федя, отталкивая от себя мужчину.       В один миг обычно добродушный и улыбчивый Степан изменился в лице. Мужчина скривил губы в зловещей ухмылке, сверкнул черными глазами и стал медленно приближаться к Фёдору. Молодой человек сам не понял, что его так сильно напугало, но со стороны Степан стал походить на дикого коршуна, который готовился вонзить когти в свою жертву. - Ты что думаешь, щенок, - прошипел не своим голосом Степан, - мне охота за тобой носиться? Думаешь, у меня есть время, чтобы ждать пока ты образумишься?       Попятившись назад, Фёдор оказался прижатым к дереву. - Примирись со своей судьбой Фёдор, - прошептал Степан, - а судьба твоя остаться здесь, со мной, познать учение великое, чтобы затем мое место занять. Судьба твоя Федя старой вере служить, отрекись от прошлого своего Фёдор, отрекись, прими дар великий. - Нет, - произнес не своим голосом Фёдор, - никогда.       Степан вмиг натянул на лицо прежнюю улыбку. - Бежать бесполезно Федя, - произнес мужчина, - я тебя не отпущу, а без помощи тебе из леса не выйти.       Закрыв лицо руками, Фёдор медленно сполз на землю и закричал. Степан постоял еще немного рядом с юношей, а затем вновь помог ему подняться и повел за собой.       Фёдор плелся за Степаном, едва волоча ноги, на удивление Басманова шли они недолго. В скором времени показалась пещера, где жила Даша, из пещеры можно было рассмотреть свет от огня, что говорило о том, что девушка находилась дома.       Остановившись, Фёдор устремил глаза на яркий огонек. - Федя, - произнес Степан, - идем. - Я дорогу помню, - несвязно протянул Фёдор, - я догоню, хочу с Дашей поговорить. - Хорошо, - произнес Степан, смотря то на юношу, то в сторону пещеры.       Не став возражать, мужчина медленно направился в сторону своей хаты, тогда как Фёдор поплелся к пещере.       Как и полагал Басманов, девушка находилась в пещере, Даша сидела на теплых шкурах, перед ярко горящим костром, снимая шкуру с мертвого зайца. - Зачем пришел? – прошипела девушка, не поворачивая головы. - Просто так, - пожал плечами Фёдор, - можно посидеть у тебя немного? - Сиди, - кивнула Даша, - я смотрю, Степан тебя совсем извел.       Фёдор присел напротив девушки и стал внимательно следить за ее работой. - Я спросить хотел, - произнес Фёдор, - здесь ведь столько свободных хат, почему ты живешь в пещере?       Девушка на мгновение отвела взгляд от своей работы и бросила взгляд желтых глаз в сторону гостя. - Или все человеческое чуждо тебе? – спросил с ухмылкой Фёдор. - Чуждо, - подтвердила девушка, - я ведь раньше была такая же, как и ты. - О чем это ты? – спросил Фёдор. - Меня сюда тоже Степан привел, - прошипела дрогнувшим голосом девушка. - Я думал, - прошептал Федя, - что ты родилась в этом поселении. - Нет, - замотала головой Даша, - родилась я в деревне, близ Александровой Слободы, да вот только не заладилось у меня с народом христианским. - Кто же это тебя старой вере обучил, уж не мельник ли? – спросил Фёдор. - Сдался тебе этот мельник, - фыркнула Даша, - крещеная я, в деревне выросла, на христианской вере воспитана.       Видя недоумение Басманова, девушка улыбнулась и оторвалась от своей работы. - Рано или поздно всему в этом мире приходит свой конец, - прошипела Даша, - вот Степан, перед своей смертью ему необходимо передать свой дар и все свои знания другому, то есть тебе, также было и со мной. Уже как десять лет я являюсь жрицей Великой Богини, а до меня ей была другая, в те годы поселение это уже было небольшим, предыдущая жрица умерла, так и не оставив наместницу, была одна ученица, да вот только такой дар как у меня нельзя передать, с ним нужно родиться.       Девушка замолчала и с тенью грусти уставилась перед собой. Фёдор подсел поближе к Даше и неосознанно взял ее за руку. - Меня в деревни люди никогда не любили, лихой считали, - продолжила девушка, - в глаза мои желтые плевали, за речи мои ведьмой называли. Я с детства знала, когда и у кого несчастье в доме случиться, пожалуй, единственное, чего я не знала, так это того, что молчать следует, что не всегда люди правду должны знать.       Расстегнув свой плащ, девушка начала медленно разматывать шарф, которым была обмотана ее шея.       От увиденного Фёдору захотелось отвести глаза, парень был не из робких, Басманов и раньше видел шрамы, и сам головы рубил, но взглянув на длинные рубцы вокруг шеи девушки, Федя заранее угадал продолжение истории. - Вот что со мной народ православный сделал, вот за что я их ненавижу, вот от чего мне все человеческое чуждо, - продолжила девушка. - А что Степан? – спросил Фёдор. - Жители деревни меня тогда в болото бросили, а там уже Степан их поджидал, он меня сюда и принес, выходил, на ноги поставил, да к святыне привел.       Вновь переведя взгляд на Фёдора, девушка улыбнулась. - Если не хочешь возвращаться к Степану, оставайся сегодня у меня, отдохни у меня, а как захочешь, воротишься.       Басманов коротко кивнул.       Сидя в своих покоях, Иван Васильевич с презрением смотрел на стоящего в дверях мельника. Мужчина переминался с ноги на ногу, трясся и явно дожидался, когда царь первым заговорит с ним. - Подойди, - ухмыльнулся Иван, стараясь избегать смотреть прямо в глаза мельника.       Сделав несколько больших шагов, старик упал перед царем на колени. - Помилуй царь-батюшка, родненький, - затянул мельник. - Неужто виноват в чем? – спросил Иван.       Мельник поднял лицо и перекрестился. - Вот тебе крест царь, - произнес старик, вновь падая государю в ноги. - Значит, ничего худого не замышлял? – спросил Иван. - Не замышлял, не делал, - тянул мельник. - А что Басманов, Фёдор Алексеевич приезжал к тебе на мельницу?       Мельник вмиг стал серьезным, старик поднял лицо и посмотрел на своего государя. - Приезжал государь, - кивнул мельник. - Зачем приезжал? – протянул Иван Васильевич. - Припасов взять, да лошадке дать отдохнуть, - отрезал старик. - И все? – спросил царь. - Все, царь-батюшка, - ответил мельник. - Нехорошо это, врать своему государю, - ухмыльнулся Иван, - князь Серебряный, Никита Романыч говорит, будто ты Басманову скорую смерть предсказал. Так ли это? - Помилуй государь, помилуй, - закричал мельник. - Говори собака, - прошипел Иван, - по што к тебе Фёдор Басманов приезжал? - Совета просил, - прошептал мельник, - просил сказать, куда ему ехать, царь-батюшка. - И что же? – спросил Иван. – Что Басманову предсказал? - Помилуй государь…, - прохныкал старик. - Говори, - прошипел Иван Васильевич, - да врать не смей, не то я тебя собакам скормлю.       Мельник закивал головой. - Дело то вот как было, - прошептал старик, - приезжал ко мне на мельницу опричник молодой, я то уж было подумал беда какая, думал, чем государя прогневал, так нет, приехал по личной нужде. - Дальше, - прошипел нетерпеливо Иван. - Сказал он, что в опалу впал, - продолжил мельник, - совета просил ему дать, куда ехать, что делать, как быть. Я камешки то раскинул, травки зажег, да только недоброе увидал. - Что именно? – спросил Иван. - Не проси царь, помилуй, - прошептал мельник, оглядываясь по сторонам, будто ища помощи.       От одного взгляда Грозного, мельник перекрестился и продолжил. - На него темная сила глаз положила, - прошептал еле слышно мужчина, - все колдун проклятый, что в лесу скрывается, да никого к себе не пущает, по што ему опричник тот надобен не ведаю государь. Знаю лишь, что нигде этому Басманову от этой гадины не скрыться, вот я его сабелькой махать и отправил. - Что еще за колдун? – протянул со страхом царь. - Он из язычников, Единого Бога не принимает, все своим служит, я его еще мальцом помню, приводили его ко мне как-то, да только давно это было, вроде бы Степан, а как по отцу не ведаю. - Дальше, - потребовал Иван. – Зачем ему Басманов сдался? - Не ведаю царь-батюшка, - замотал головой старик, вот тебе крест, не ведаю. Знаю лишь, что ежили Степка, чего решил, то от своего не отступиться. Я как камешки да травки Басманову раскинул, сразу понял, что не избежать молодцу судьбы страшной. Этот язычник треклятый до него бы в Слободе добрался, никакие замки не помогли бы. Вот и отправил я Басманова на поле боя, увидел я, что рана ему страшная грозит от басурманина, да совет дал, что ежели ранят его тяжело, то пущай друг верный легкую смерть ему подарит, мертвым он нечестивцу этому ни к чему, Басманов ему живой нужен. - Так ты нарочно его воевать отправил? – спросил шепотом Иван. - Души молодцу спасти хотел, - протянул мельник, - он конечно не святой, но нет греха страшнее, чем от веры отречься.       Иван схватил мельника за грудки, и притянул к себе, царь уже и позабыл о том, что проклятому старику в глаза смотреть нельзя. - Ты мог отправить его в Слободу, - прошипел Иван, - ты ведь собака знал, что его прощу? - Знал, - согласился мельник, - все знал батюшка, да только его Степка здесь бы и достал, а мертвым, в могиле холодной опричник этот никому не надобен.       Резко отбросив от себя старика, Иван откинулся в кресле и закрыл лицо рукой. - Я бы уберег, - прошептал царь. – Пес проклятый, это ты его погубил.       Глаза Грозного стали еще темнее, чем были, мужчина встал со своего места, и, вооружившись посохом начал медленно приближаться к старику. - Помилуй царь-батюшка, не со зла ведь, - закричал мельник, - душу ему спасти хотел. Ты по молодцу то заупокойную мессу закажи…       Услышав последнюю фразу, царь остановился и внимательно посмотрел на мельника, будто вспомнив что-то важное. - Говоришь, - прошептал царь, - колдун проклятый на Федьку давно посматривал?       Старик быстро закивал. - Алексей Данилович, отец Басманова по сыну мессу заказал, да только говорят, что в церкви чертовщина творилась, свечи гасли, иконы подали, смех, будто слышался. Как это объяснишь?       Мельник вмиг изменился в лице, мужчина поднялся с колен и сам подошел к Грозному. - Скажи государь, - прошептал мельник, - сбылось ли мое предсказание? Получил ли Фёдор Басманов рану страшную? - Получил, - кивнул Иван, - как ты сказал, так все и случилось. Ранил его басурманин проклятый, а смерть ему друг подарил, кинжал в грудь вонзив. - Глубоко ли вонзил? – прошептал мельник. - Умер он, - отрезал царь, - там и похоронили. - Вот и хорошо, - прошептал мельник, перекрестившись, - упокой Господь егоную душу. Поверь мне государь, спасти молодца можно было только так.       Не сдержавшись, Иван со всей силы ударил мельника своим посохом. Старик упал на пол, опрокинув за собой небольшой стол с шахматами. На резкий звук в комнату тут же ворвались опричники, доставая из ножен кинжалы и сабли. - В темницу, - прорычал Иван, откидывая посох в сторону, - да Малюте скажите, что он мне еще живым нужен.       Двое опричников тут же подхватили окровавленного старика под руки, и насильно потащили к выходу из царских палат. - Тимофей, - окликнул одного из опричников царь, - останься.       Молодой юноша, что не так давно рубил головы врагам, а теперь по царской милости ходил в опричниках, вышел вперед и склонил голову.       Как только дверь закрылась, Иван подошел к парню и посмотрел ему в глаза. - Ты Фёдора убил? – спросил Иван Васильевич. – Ты кинжал в его грудь вонзил? - Я государь, - отчеканил Тимофей. - Ты хоронил? – спросил царь. - Я царь-батюшка, - ответил Тимофей, - спасти нельзя было, рана больно страшная была.       Иван Васильевич тяжело вздохнул, не хотелось царю верить в небылицы мельника, но что-то подсказывало Иоанну, что здесь дело нечистое. - Вот что Тимофей, возьми людей надежных, да поезжай к тому месту, где Фёдора хоронил, - произнес царь.       От услышанного приказа, молодой опричник округлил глаза. - О цели своей поездки никому сказывать не смей, - продолжил государь, - как к могиле Басманова подъедите, опричников оставь в стороне, а сам к злополучному месту езжай один. - Дозволь спросить царь-батюшка, по шчто все это? – спросил недоуменно Тимофей. - Коли могила Фёдора нетронута, коли крест на месте стоит, то поезжайте обратно, - произнес царь, - а если тела в могиле не найдешь…       Тимофей тут же перекрестился. - Государь клянусь, он мертвым был…, - прошептал Тимофей. - А если тела в могиле не найдешь, - повторил Иван, - то поезжай в Слободу еще быстрее, да разговоров ни с кем не веди. Все понял?       Тимофей быстро закивал, и с разрешения государя покинул царские покои.       Иван же в свою очередь присел в кресло и устремил глаза в яркое пламя огня, что-то подсказывало мужчине, что он поступает правильно.