И жили они долго, пока не умерли

– Сказала бы сразу, что ты не просто милая мордашка. – Если бы я рассказывала о себе кому попало, меня бы давно усмирили. – Я не кто попало. – Этого мы не знаем.       Рафаэль посторонился, жестом приглашая Нерию подняться на крыльцо. Она остановилась у подножия лестницы, всё ещё сомневаясь, правильно ли она поступает. Дом, куда её привел новый знакомый, не выглядел угрожающим. Представить, что в двухэтажном домике из красного кирпича, увитом виноградной лозой, ползущей по кованым решёткам, закрывающим окна, проводят страшные ритуалы с эльфийскими жертвоприношениями, было сложно. С другой стороны, если бы все сектантские вертепы выглядели, как сектантские вертепы, в ловушку попадались бы только совсем уж тупые жертвы. – Если это какая-то подстава, я твои мозги в овсяный кисель превращу, – пообещала Нерия Рафаэлю, решительно поднялась по ступенькам и толкнула дверь. Та не поддалась. Рафаэль прошёл мимо, безмятежно насвистывая, вставил ключ в скважину и отпер замок. – У нас тут принято запирать двери, Сурана. Ворьё кругом,– сообщил он пунцовой от смущения Нерии, – добро пожаловать.       Нерия остановилась на пороге, осматриваясь. Первое, что привлекло её внимание – огромное количество обуви в прихожей. Обувь стояла на обувной подставке, валялась возле, была навалена кучей под вешалкой с одеждой. Нерия подняла с пола красную бархатную туфельку на высоком каблуке, подбитом металлической набойкой. – Красивые. Часто надеваешь? – Палома, я же просил тебя прибраться! – крикнул Рафаэль. – У нас гости, а ты бардак развела! – Иди нахер, Рафаэль, – ласковым тоном отозвалась неизвестная Нерии Палома откуда-то из дальней комнаты. – Она от меня без ума, – невозмутимо прокомментировал Рафаэль, – разувайся, Сурана. Познакомлю тебя с семьёй.       Нерия аккуратно пристроила свои стоптанные ботинки рядом с витриной обувного магазина и проследовала за Рафаэлем вглубь дома. Сразу за прихожей начиналась огромная кухня. Нерия снова застыла на пороге, не решаясь войти. Рафаэль обогнул её и потянул за руку. – Знакомьтесь, народ, это Нерия Сурана.       Нерия вышла в полоску света, отбрасываемую масляной лампой и сглотнула. Народ не спешил отвлекаться от карточной игры, чтобы срочно с ней познакомиться. Сама Нерия, впрочем, тоже хотела бы отложить знакомство. На попозже. После того, как она вернётся в прошлое и социализируется в нормальном месте, а не в закрытой школе-интернате. – Это Хосе, – Рафаэль выдернул карты из рук издавшего возмущённый возглас парня, – специалист по замкам любой сложности. Откроет и закроет что угодно. – Как-то снял пояс верности с одной дамочки, – похвастался Хосе, – а перед возвращением её мужа из деловой поездки, нацепил его обратно. И посоветовал ей развестись с этим садистом. – Она развелась? – уточнила Нерия. – Нет, – признался Хосе и поднял на неё взгляд, зачёсывая пятернёй назад свои тёмные блестящие волосы. Всё лицо парня от виска до подбородка пересекал глубокий гладкий шрам. – Это муж? – Мамка в детстве кочергу приложила. – Прости, – смутилась Нерия.       Хосе не ответил, а Рафаэль переместился к следующему члену “семьи”, уже изучающему Нерию взглядом исподлобья. – Это Кабан.       Нерия посмотрела на Кабана и решила, что прозвище ему идёт чрезвычайно. Маленькие, глубоко посаженные глаза на широком, красноватом, пористом лице смотрели на неё внимательно и угрожающе. Так, что Нерии срочно захотелось влезть на дерево. Кабан же будто решил, что произведённого впечатления недостаточно и поднялся из-за стола, демонстрируя Нерии двухметровую гору мышц, скрытую под придающим особую солидность слоем жира. – Кабан выходит на сцену, если по какой-то причине нам нужно перейти в открытую конфронтацию. Неважно, с жертвой или заказчиком. Нерия робко кивнула Кабану, он опустился обратно на страдальчески заскрипевший стул. – А это Палома. Не обманывайся именем, она не кроткая голубка ни разу.       Хозяйка кучи туфель подняла на Нерию взгляд небесно-голубых глаз, прозрачных, как лёд на зимнем озере. Нерии показалось, что Палома смотрит на неё оценивающе. Сама-то Нерия смотрела на новую знакомую оценивающе без всякого “показалось”. Палома во всём была лучше неё. Глаза были больше, кожа белее, губы пухлее, грудь в вырезе украшенной цветочной вышивкой рубахи… была. И даже волосы, хоть и такие же тёмные, длинные и густые, как у Нерии, у девушки, сидящей за столом, выглядели здоровыми и блестящими. – А Палома у вас чем занимается? – неожиданно ядовитым и даже ревнивым тоном уточнила Нерия. – Скоро узнаешь, лапуля – ответила девушка всё тем же ласковым голосом, которым она послала Рафаэля. Голос тоже был лучше, чем у Нерии. Сладкий, тягучий, как мёд, стекающий с ложки. Нерию по голосу иногда принимали за мальчика-подростка, пристрастившегося к курению табака – Садись, Сурана, – указал Рафаэль на свободный стул, – стоишь, как памятник. Голубей не хватает. – Палома может на меня нагадить, – пробурчала Нерия под нос, почему-то уверенная, что её никто не услышит. Рафаэль достал из посудного шкафа на стене чистый стакан, плеснул в него янтарного цвета жидкость из бутылки, стоящей тут же на столе, и подвинул к Нерии. – Я с радостью, – отозвалась Палома, – но только если ты правда этого хочешь.       Нерия одним глотком махнула жидкость из стакана, чтобы скрыть смущение. Рот и горло обожгло алкоголем, и она закашлялась, не в силах нормально вдохнуть. – Что это за дрянь? – простонала Нерия, вытирая выступившие на глазах слёзы. – Сама ты дрянь, – обиделся Хосе, – это антиванский бренди – напиток богов.       Нерия смотрела в стакан и жалела, что пришла. О чём она думала? О том, что её тут примут с распростёртыми объятиями? Ага, конечно. В Тедасе вообще нет ни одного места, где ей были бы рады. На плахе, разве что. И именно туда она попадёт, если свяжется с этими шутами гороховыми. И даже им она не нравится. – К слову, Сурана – маг, – совсем не к слову сообщил Рафаэль.       Нерия очень медленно подняла взгляд от стакана, не чувствуя ничего хорошего в наступившей тишине. Все трое друзей Рафаэля смотрели на неё, как на ядовитую змею. Палома нервно щёлкала ногтями. Нерия невольно засмотрелась на них. Длинные, миндалевидной формы, явно очень прочные и острые. – Ты спятил? – севшим голосом спросил Хосе. – Ты притащил сюда отступницу? А чего ковровую дорожку храмовникам не расстелил сразу? – Храмовникам на нас плевать. – Пока они не узнали, что мы укрываем беглую магичку. – С чего ты взял, что она беглая? – Потому что она выглядит так, будто ночевала под забором месяц кряду.       Нерия слушала их перепалку и понимала, что пора уходить. Палома и Хосе явно против её присутствия, Кабан молчит, но у него на лице всё написано, а Рафаэль заинтересовался ею, потому что она экзотическая зверушка с магическим талантом. – Хосе, заткнись, – прервала её размышления Палома, – что ты умеешь, лапуль? – А? – Ты маг. Что ты умеешь? Поджигать? Замораживать? Превращать воду в вино? – Воду в мочу могу превратить. – Таких чародеев у нас полно. – Я не умею ни поджигать, ни замораживать, – призналась Нерия, – моя магия… она… несколько иного свойства. – Покажи.       Ну вот началось. Ты маг? А что ты умеешь? А как? А почему? А покажи. А ещё. Ого, вау, среди нас маг, ребята. Настоящий маг. Нерия отодвинула стакан и положила руки на стол. Покажет им фокус напоследок и уйдёт. Всё равно она не впишется. Синие искры заплясали в ладонях, согревая и покалывая. Четыре пары глаз, не отрываясь, смотрели на неё. Она закончила плести заклинание и пошевелила слегка онемевшими пальцами. – Всё. – Ничего же не произошло, – неуверенно произнесла Палома. –Правда? – удивилась Нерия. – Раф, у тебя тоже ничего не произошло?       Всё посмотрели на Рафаэля. Он, в свою очередь, смотрел на Нерию, недоумённо моргая под её насмешливым взглядом. – У меня стояк, народ, – наконец, признался он, – я не знаю, как она это сделала, но у меня встал.       Все взгляды снова устремились на Нерию. Настороженные мужские и смешливый Паломы. – И как ты это сделала? – спросила она. – Да в общем-то всё просто, – пожала плечами Нерия, – член встаёт от того, что к нему кровь приливает. – Ты не только отступница, ты ещё и малефикар, – обвинительным тоном прокомментировал Хосе. – Малефикары человеческие жертвы приносят, – холодно возразила Нерия, – я не убийца. Работаю с тем, что есть. – И какими ещё физиологическим жидкостями ты управляешь, лапуль? – Да всеми, на самом деле. Не только жидкостями. Всем, что есть в человеческом теле. Мышцы, суставы, сосуды. Поры могу сузить. Хочешь? – А ты забавная, – Палома повернулась к Рафаэлю, – я хочу, чтобы она осталась. – Поверь, я тоже. – А я не хочу, – отозвался Хосе. – Кабан? – обратилась к последнему голосующему Палома. – Кабан воздержался. Добро пожаловать, лапуля. – А мнение лапули не учитывается? – Ты же уже пришла, – заметила Палома, – мы тебе не понравились? – Я… – Нерия осеклась, не зная, что ответить. Она ощущала себя не в своей тарелке. Но это какой-никакой дом. Ей нужен дом, ведь она и правда не раз ночевала под забором. Здесь есть еда, кровать и… – Тебе нужно принять ванну, – не стала дожидаться ответа Палома, – прости, но ты воняешь как ведро с отбросами.       Как только Нерия опустилась в горячую, пахнущую ромашкой воду, она окончательно решила, что остаётся. Она согласна выкрасть все документы в Антиве, а потом перекрасть их обратно, лишь бы иметь возможность каждый день намыливаться душистым цветочным мылом и тереть пятки куском пемзы. Нерия распустила волосы. Они так запутались, за всё время, пока у неё не было дома, что ей не нужна была заколка, волосы держались в пучке на колтунах. Нерия подёргала пряди, пытаясь их распутать, но они представляли собой один спутанный узел, поэтому Нерия кое как промыла волосы и снова завязала в пучок, решив, что потом просто всё отрежет. Она растянулась в длинной, глубокой бадье, глядя на побеленный потолок. От крепкого алкоголя, усталости и горячего пара, поднимавшегося над водой, её клонило в сон. Она почти задремала прямо в бадье, когда на пороге комнаты появился Рафаэль, держащий в руках стопку одежды. – Стучаться надо, – пробурчала Нерия. – И ты бы наверняка сказала “войдите”, – ответил Рафаэль, кладя вещи на кровать и во все глаза пялясь на Нерию. – Я бы сказала: “ Пошёл вон, Раф, на сегодня с тебя стояков достаточно”. – И кто бы тогда принёс тебе одежду? – возразил Рафаэль, присаживаясь на бортик бадьи у Нерии за спиной и опуская руку в воду. – Там ничего особенного, но всё чистое и почти по размеру. Штаны, рубаха… Корсет тебе, как я погляжу, не нужен. – Спасибо, что напомнил. Я ведь совсем не комплексую. – И не надо. Ты очень красивая без своих паршивых шмоток. Я их сожгу. – Не трогай мои вещи. – В твоих вещах уже вши завелись. – Нет там никаких вшей, – пробормотала Нерия.       Ладони Рафаэля легли ей на плечи, умело разминая напряжённые мыщцы. – Создатель, как же… – Хорошо, да? – закончил Рафаэль, склонившись к её уху – Мне понравилась твоя магия, Сурана. Покажешь мне её ещё раз? Наедине и в более подходящее время. – Я что, по-твоему, какая-то волшебная шлюха? – Не знаю уж, шлюха ты или нет, но что волшебная – это точно.       Ладонь с плеча поползла вниз к груди. Нерия развернулась и резко сдёрнула Рафаэля с бортика в бадью. Он нелепо взмахнул руками и рухнул в воду, окатив Нерию брызгами. Нерия отметила, что в мокрой рубашке он ещё горячее, и выбралась из бадьи, заматываясь в пушистое полотенце. – Ну и сильные же у тебя руки, Сурана. – Уматывай. Иначе я тебе такие грани моей магии покажу, что ты пожалеешь, что заплатил за мою картошку.       Рафаэль выбрался из бадьи, собрал разбросанную по полу грязную одежду и быстро чмокнул Нерию в щёку, тут же отскочив на безопасное расстояние. – Я очень надеюсь, что следующий мой стояк не пропадёт впустую. – Мечтай.       Рафаэль скрылся за дверью, Нерия скинула полотенце и упала на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Подушка пахла свежестью и чистотой, и Нерия чуть не зарыдала от счастья, но тут в дверь постучали. – Раф, засунь свой стояк себе в жопу! – заорала она, потеряв остатки самообладания. – А я сама ему это постоянно говорю, лапуль, – сказала Палома, входя в комнату, и Нерия снова ощутила укол ревности, как ранее на кухне, – паршиво выглядишь. – Зачем ты мне это сказала? – возмутилась Нерия, натягивая одеяло. – Потому что это правда. – Я не спрашивала, почему. Я спросила, зачем. – В чём разница? – В поставленной цели. Ты пыталась меня обидеть? – Нет, колючка. Я сказала очевидный факт, и я собираюсь привести тебя в порядок. Распутать волосы для начала.       Нерия села на кровати, глядя, как Палома расставляет на туалетном столике какие-то флаконы и раскладывает гребни. – Я думала их отрезать. – Отрезать всегда успеешь. Сначала попробуем их спасти. Иди сюда.       Нерия сползла с кровати и прямо в одеяле уселась на стул перед зеркалом. Палома нанесла на волосы жидкость из флакона, пахнущую чем-то пряным, и принялась осторожно распутывать колтуны. – Это твоя комната? – спросила Нерия. – Да. Я завтра подготовлю тебе другую, а сегодня заночуй здесь. – И вы прям… все вместе здесь живёте? В этом доме? – Да. А что не так?       Нерия могла бы сказать, что не так. Что только абсолютно долбанутые персонажи согласятся добровольно жить толпой в одном доме. Нерия сбежала из общежития, где посрать без присмотра было невозможно. А они сами выбрали себе такую жизнь. Но в руках у Паломы были её волосы, поэтому Нерия промолчала. – Вот и всё, лапуль, – спустя очень много колтунов произнесла Палома.       Нерия смотрела на себя в зеркало и понимала, что Палома сотворила чудо. Превратила воронье гнездо в копну гладких, блестящих волос. – Спасибо, – выдавила из себя Нерия, – очень красиво. – Будет ещё красивее, – пообещала Палома и наклонилась к сидящей Нерии, заключая её лицо в ладони, – но ты и так очень хорошенькая. – В последнее время я очень часто это слышу. – Потому что это тоже правда. – Ещё в последнее время меня очень часто трогают. – Потому что тебя очень хочется потрогать. – Я что, музейный экспонат?! – разозлилась Нерия и вскочила со стула, уронив одеяло. – Да твою ж мать! – Ты всё перепутала, лапуль. Музейные экспонаты нельзя трогать. – Ты меня поняла. – Конечно.       Палома шагнула к ней, и взгляд Нерии невольно упал в вырез рубашки. – А вот то… что ты сделала с Рафаэлем… – шепнула Палома ей на ухо, придвигаясь вплотную, – с женщинами ты тоже так можешь? – Если у женщины есть член... – охрипшим вдруг голосом ответила Нерия. – Ты знаешь, о чём я. – Да, – Нерия сглотнула, силясь не смотреть на чужую грудь, трущуюся сквозь ткань о её обнажённую грудь – да, я могу и с женщинами тоже. То есть, заклинание! Заклинание могу! – Только заклинание? – Палома, слушай… я… это прозвучит странно, но… твоё возбуждение, оно… оно меня с ума сводит! Нерия оттолкнула Палому и отскочила, подхватывая с пола одеяло. – И что не так? – Я никогда не спала с женщинами, – сообщила Нерия. – Из-за консервативных взглядов? – Да нет, как-то просто… повода не было. – Вот тебе повод. – Ты не понимаешь! – простонала Нерия. – Я его чувствую! – Что? – Возбуждение! – Это же хорошо. – Создатель… Твоё! Твоё возбуждение!       Палома присела на край туалетного столика, недоумённо глядя на неё, и Нерия зажмурилась, представляя, как безумно она, должно быть, сейчас выглядит. – Я не всегда могу контролировать свои ощущения… от других людей, – собравшись с духом, начала она, – я не знаю, что это. В Круге думали, что, может быть, это какая-то особо тесная связь с Тенью. Была версия, что я сомниари, но нет. Просто бывает, что я очень остро ощущаю чужие чувства и эмоции. Я стараюсь держать эту особенность в узде, но иногда, когда я теряю концентрацию, меня захлёстывают чужие чувства. Вот как сейчас. – То есть, ты ощутила моё возбуждение, как своё? – Да. – И часто так бывает? – Прямо так – ни разу. Отголоски конечно ощущаются каждый раз, когда рядом со мной кто-то завёлся, но, повторюсь, с женщинами я не спала, может быть, дело в этом. Физиология разная. Да ещё я пьяна. Никогда раньше не пила крепкий алкоголь. – Тяжело пропускать через себя чужие чувства? – Очень, – призналась Нерия, – но я над этим работаю. Такого всплеска, как сейчас, с подросткового возраста не было. – Оу, ты возбудилась как подросток. – Уйди, – Нерия опустилась на кровать, кутаясь в одеяло, – серьёзно, уйди пожалуйста. – Спокойной ночи, лапуль, – Палома прошла к двери и, походя, погладила Нерию по волосам, – если вдруг потом захочешь поэкспериментировать с нашими чувствами, ты знаешь, где моя комната.