И жили они долго, пока не умерли

      В списке, составленном эльфом, которого, как Нерия выяснила на следующий день, звали Торей, было двадцать три имени. Двадцать три эльфа, пропавших без вести за пять лет. Не такое уж большое число, на первый взгляд. Пока не задумаешься о том, что каждый из этих двадцати трёх чей-то друг, ребёнок, возлюбленный. На листе это всего лишь имя, но Нерия ясно видела нити социальных связей, опутывающие каждое из этих имён. И каждый, кого Нерия мысленно нанизывала на эти нити, как жемчужины на бусы, тоже был жертвой, которая нуждалась в её помощи. От этого на Нерию давил непривычный груз ответственности. Палома поставила рядом с ней чашку резко пахнущего травами чая и склонилась, положив подбородок Нерии на плечо. – Есть что-нибудь интересное, лапуль? – Я никого из них не знаю, – Нерия осторожно глотнула клубящийся паром чай, – Рафаэль бы сейчас сказал: “Как же так, вы же все эльфы!”.       Палома хихикнула, вытащила у неё из пальцев листок и присела на стул рядом, вчитываясь в список имён. – Он как-то у меня знаешь, что спросил? – Продолжила Нерия, – “Ты же из Ферелдена. Знаешь Конрада?”. Да, Раф, я всех Конрадов в Ферелдене знаю, Ферелден-то маленький. Три двора, один Конрад. Его все знают. Как в одном человеке могут сочетаться недюжинный житейский ум и непроходимая тупизна? – И выдающаяся красота, – добавила Палома. – И она тоже, – Нерия провела пальцем вдоль листа в руках у Паломы, – тебе не кажется странным, что исчезновения в эльфинаже начались как раз тогда, когда нынешний мэр заступил на должность? – Крепко ты в него вцепилась, лапуль. Он всего лишь мелкий взяточник. – Ничего себе – мелкий. Если его поместье с молотка пустить, можно будет всех эльфов в эльфинаже в шелка разрядить. И ещё на постройку им дома культуры и отдыха останется. – Но это всё равно не значит, что… Палома осеклась, сочувственно глядя на Нерию. – Да давай уж, скажи это. – Это не значит, что он занимается работорговлей.       Само собой, Нерии тоже не хотелось думать, что мэр Антивы торгует эльфами. Но работорговля была очевидным ответом на вопрос, куда они пропадают. Если Логейну это до поры сходило с рук и приносило прибыль, то почему бы местным чиновникам не захотеть воспользоваться опытом южных коллег? Полномасштабную кампанию по вывозу всех эльфов в Тевинтер в мирное время не проведёшь, но если похищать их понемногу, то вроде бы и не так заметно. – Если это не работорговля, то что? – Спросила она в надежде, что у Паломы есть объяснение получше. – Они могут просто уезжать. – Куда? – Развела руками Нерия, – в Ферелдене разгребают последствия Мора. В Орлее лютуют охреневшие от безнаказанности шевалье. Про остальные государства жители эльфинажа и знать не знают. – Вольная Марка. – Они там спят и видят, как бы ещё побольше беженцев принять, ага. Эльфам нигде не рады, нам некуда бежать. Каждый эльф счастлив, когда ему, наконец, удаётся осесть в спокойном месте, где его будут шпынять не чаще раза в неделю. – Тогда я бы на их месте выбрала Орлей. – О, да, это же предел мечтаний – греть постель самодовольному ублюдку, а в свободное время стирать его трусы и начищать кривую морду льва на его доспехе. – Если что-то не подходит тебе, лапуль, это не значит, что оно не подходит никому, – заметила Палома, отхлёбывая из её кружки, – гордость – роскошь, доступная далеко не каждому. – Намекаешь, что я привилегированная особа? – Я не намекаю. Я говорю прямо. Ты привилегированная особа. – Я эльф! – Напомнила Нерия, отбирая у неё кружку, – и маг! – Вот именно.       Нерия ополоснула кружку водой из ковша и принялась снова наливать себе чай, отвернувшись к столу, чтобы Палома не видела, как отчаянно она хочет зарядить ей заклинанием промеж глаз. Чем дольше она проводит время со своей, так называемой, семьёй, тем сложнее ей себя контролировать. Чем глубже они лезут ей под кожу, тем сильнее ей хочется сопротивляться. – Ты маг, лапуля, – продолжила доставать ей Палома, – это значит, что у тебя есть привилегия выбирать. – Что выбирать? – Нерия повернулась, оперевшись поясницей на кухонный стол, сосредотачиваясь на ощущении узкого края столешницы, давящего ей на спину. Если злишься, нужно переключиться. Если болит палец – сломай ногу, – я не могу даже выбрать, в каком Круге меня усмирят. – Если поймают. Но тебя никогда не поймают. Ты свободна, и у тебя есть дарованное свыше право делать то, что ты хочешь. Ты можешь выбирать, куда идти и что делать. Ты можешь выбирать, давать согласие или отказ. Ты даже можешь себе позволить бесплатно заниматься тем, что для тебя важно, оставив нас всех без денег. Потому что, ну кто посмеет тебе возразить? – Ты на меня злишься, – догадалась Нерия. – Да, злюсь, – подтвердила Палома, – но не из-за денег. А из-за того, как ты пытаешься усидеть на двух стульях. Реши уже – ты дочь своего народа, угнетённая и несчастная, как все, или гордая эльфийка, несущая спасение и просвещение своим неразумным братьям и сёстрам, не знающим, что им вовсе не обязательно греть постель орлейским шевалье, чтобы их жизнь хоть немного походила на настоящую жизнь, а не жалкое существование. – Думаешь, я считаю себя лучше всех? – Разве ты не поэтому взялась за это дело?       Нерия грохнула кружкой об стол перед Паломой, расплескав чай по столешнице. – Пей чай, пожалуйста. А то от бренди у тебя совсем мозг разжижился. – Ты же просто хочешь почувствовать себя лучше. Быть героиней в глазах эльфинажа. Но на них тебе плевать. Ты их не любишь. Они необразованная чернь, не знающая никаких стран кроме Ферелдена и Орлея. Бесполезные слизни без чувства собственного достоинства, готовые пресмыкаться перед тем, кто предложит им вкусную еду и тёплую постель. Так ведь, лапуль? – Напомни, почему я вообще с тобой разговариваю? – Потому что, кто ещё скажет тебе правду. Хватит себе лгать. Ты не эльф из эльфинажа. Ты не маг из Круга. Ты нечто большее, наделённое огромной силой и властью. Но чтобы правильно распорядиться этими дарами, тебе лучше попытаться принять окружающих со всеми их недостатками. Иначе, насаждая всюду добро и справедливость, какими ты их представляешь, ты станешь опасна для тех, кого пытаешься защитить. – Как много слов, чтобы сказать: “Ты тиран, Нерия”. – Пока нет. Но станешь им, если вовремя не поймёшь, что твой образ мыслей и жизни – не единственный верный. Ты можешь любого заставить делать то, что ты хочешь. А значит, ты не должна этого хотеть. – Кроме философии от шлюхи, я могу получить что-то полезное? – Можешь, – Палома ткнула наманикюренным пальчиком в список имён, – я слышала об этом парне от старой приятельницы. Всё никак не могла вспомнить, откуда я знаю это имя, но ты назвала меня шлюхой, и до меня дошло. Он часто наведывался в “Королеву Роуэн”, и когда перестал, Вероника сокрушалась, что второго такого вежливого клиента у неё не будет. – Бордель, названный в честь королевы Ферелдена? Создатель, антиванцы отвратительны. – А знаешь, что ещё отвратительно, Сурана? – Рафаэль вошёл на кухню и под возмущённый возглас Паломы глотнул из кружки с остывшим чаем, – что на бордель у твоих остроухих друзей деньги есть, а на гонорар для нас якобы нет. Я же сказал, этот отец-молодец тебе просто на жалость надавил. – Ну и пусть, – буркнула Нерия, – не всё в мире делается ради денег. – Ты так говоришь, потому что они у тебя есть. Пока. Но если ты продолжишь работать бесплатно, они быстро закончатся. – Я поговорю с Вероникой, – Палома поднялась из-за стола и выдернула у Рафаэля из рук кружку, допивая чай, – мало ли. Вдруг вежливый клиент ей рассказывал, куда собирается. – А я схожу в эльфинаж. – Я с тобой, – оживился Рафаэль. – Нет. – Почему? – Потому что эльфы и со мной-то вряд ли захотят беседовать, а от твоей рожи они вообще по своим хибарам попрячутся. – Что не так с моей рожей? – Она человеческая. – И эта женщина обвиняла меня в расизме. – Наоборот не считается. – Я люблю в тебе всё, Сурана, кроме твоих двойных стандартов. Иди к своим угнетённым родственникам и передай, что я нежно целую их острые ушки.       В эльфинаж Нерию пропустили без проблем и возражений. В расизме и дискриминации были очевидные плюсы. Как она никогда особо не приглядывалась к лицам храмовников, так и стражи на входе в эльфийское гетто не стали вглядываться в её облик, чтобы убедиться, что она действительно имеет право пройти сквозь ворота. Они лишь глянули на её уши, и двери в загон приветливо распахнулись.       Последний раз Нерия бывала в эльфинаже ещё в Ферелдене. По её дому прошлись порождения тьмы, превратив его в огромное кострище и оставив ей лишь детские воспоминания. То, что предстало перед Нерией сейчас, тоже отсылало к ним. Она почему-то думала, что в таком богатом и красивом городе, как Антива, эльфинаж тоже будет если не богатым и красивым, то хотя бы таким, чтобы не стыдно было показать туристам. Но глядя на покосившиеся деревянные хижины, она поняла, как сильно ошиблась. И как права была Палома, сказав, что она не эльф из эльфинажа. Нерия опустила взгляд и присела, стирая с ботинка жёлтую пыль, мгновенно налипшую с дороги, которую никто не потрудился замостить. Люди посещают эльфинаж редко, а эльфам и так сойдёт. Самих эльфов на улицах не было, в полуденный час все трудились на благо Антивы. В центре эльфинажа рос венадаль. Впрочем, правильней было бы сказать – увядал. Даже от ворот Нерия видела пожелтевшие листья и иссохшую землю у корней. Лето выдалось засушливым, а ухаживать за родовым деревом здесь, похоже, никто не торопился. Нерия уверенно двинулась к колодцу в центре эльфинажа и с грохотом опустила в него привязанное к барабану ведро и принялась натужно крутить ручку, жалея, что всё-таки не взяла с собой Рафаэля. Хотя, этот белоручка способен только стоять рядом и оказывать моральную поддержку, как умеет. – Ты чего делаешь? – Раздался за спиной тонкий голосок.       Нерия повернулась, вытаскивая ведро из колодца, и увидела мальчишку-эльфа лет десяти. Он смотрел на неё своими глазищами в пол-лица и держал в руках кухонный нож, шире, чем его рука. – А ты что делаешь? – Ответила вопросом на вопрос Нерия, прикидывая, как она будет отбиваться от нападения десятилетки. – Охраняю колодец, – серьёзным тоном ответил ребёнок, – мама говорит, городские давно бы нам воду попортили, если бы мы за колодцем постоянно не приглядывали. – Городские? – Да, – он указал на Нерию ножом, – как ты. – Я просто хочу полить дерево, – Нерия подняла руки, – никакой отравы, можешь меня обыскать, приятель.       Ребёнок воспринял её шутливое предложение всерьёз, и Нерия замерла, не понимая, как реагировать на то, что маленькие ручонки шарят по её карманам. Результаты обыска его удовлетворили, и мальчишка положил нож на землю. – Зачем поливать дерево? – Чтобы оно не погибло. – А в лесу кто деревья поливает? – Никто. – А это зачем тогда поливать? – Потому что это особенное дерево. Тебе мама не рассказывала, что ли?       Ребёнок помотал головой, а Нерия в очередной раз убедилась, что у антиванцев нет ничего святого, и потянула ведро к дереву. На половине пути верёвка закончилась. Нерия подёргала ведро, попыталась отвязать его от верёвки, но узел не поддался. – Ты не очень умная, да? – Спросил наблюдающий за этим представлением ребёнок. – Дай-ка нож.       Мальчишка резво поднял с земли нож и рванул в сторону своего дома. Нерия вздохнула и приготовилась таскать воду в пригоршне, но спустя минуту ребёнок вернулся, неся ещё одно ведро. Нерия перелила в него воду и принялась разливать её у подножия венадаля. – Где остальные дети, приятель? – По домам попрятались, увидев тебя. Почему это дерево особенное? – Потому что оно напоминает нам о том, кто мы такие. – Мы эльфы. – Да. Но кто такие эльфы, приятель? – Кто? – Потомки основателей величайшей империи, что когда-либо видел Тедас. Родины талантливейших магов и бессмертных богов, павшей жертвой интриг, войн и болезней. – Ты чокнутая, – сделал вывод мальчишка. – Не без этого, – согласилась Нерия, – но дерево всё же поливай. Оно хочет жить, и ему не помешает храбрый защитник с кухонным ножом и лейкой. – Ладно, – согласился ребёнок, – ты поэтому сюда пришла? – Нет, я ищу кое-кого. Мне нужны Малия и Виенна. – Малия полчаса как на работу ушла, а Виенну я уже пару дней не видел, – сообщил ребёнок. – Вот как? – Нерия напряглась, – а где Малия работает, ты знаешь? – В какой-то таверне. Она поздно возвращается, иногда вообще утром. – Спасибо, приятель. Ты мне очень помог. Береги дерево.       Нерия шагала к выходу из эльфинажа и не чувствовала разочарования, хотя должна была. Она ничего толком не узнала. Одна девчонка работает непонятно где, вторая, возможно, тоже пропала, хотя Нерия конечно же надеялась, что мальчишка просто её не видел. Теперь ей придётся обойти все таверны, и вовсе не дегустации бренди ради. Но всё же, Нерии почему-то казалось, что она сегодня сходила в эльфинаж совсем не напрасно.