И жили они долго, пока не умерли

      Статуя Андрасте смотрела на Нерию по-матерински ласково и заботливо, но в то же время внимательно и укоризненно. Будто знала, кто Нерия такая, на что она способна, что она уже натворила. Но всё равно принимала под сенью своих метафорических крыльев нерадивую дщерь. Нерия перевела взгляд на разноцветные витражи храмовых окон и зашагала на месте, разминая затёкшие ноги. Стоящая рядом дама престарелых лет кинула в её сторону неодобрительный взгляд. Нерия остановилась и неловко потянула ворот платья, прикрывая выглядывающую из декольте грудь. Дёрнул её Создатель припереться на утреннюю проповедь. Знала же, что будет смотреться в храме, как проститутка в библиотеке. Молодёжь в Антиве к Создателю относилась с равнодушием, а то и откровенно его недолюбливала, поэтому Нерия стояла среди прилично одетых антиванских граждан старшего поколения и была здесь уместна, как долийские эльфы на городских улицах.       Жрица толкала очень долгую проповедь о милосердии. О том, как важно в это тяжёлое время протянуть руку помощи ближнему своему, поделиться с нуждающимися, а может даже и отдать последнее, ведь Создатель точно оценит такую самоотверженность. Вкратце, смысл речи можно было свести к фразе: “Несите деньги нам, а мы уже раздадим, кому надо”. Жрица завернула очередную заковыристую реплику о том, что Создатель добр, и нам велел на своё добро не скупиться, и Нерия снова посмотрела на Андрасте, фантазируя о том, какие речи слушают прихожане на утренней молитве в Тевинтере. Точно не про милосердие. Наверное, что-то о сжигании еретиков. Они там вообще ходят в храмы? Может, у них и времени нет между жертвоприношениями и оргиями.       Нерия не стала подходить к жрице за благословением, чтобы не раздражать почтенную очередь. Она подмигнула храмовнику у выхода, стремительно распахнувшему перед ней тяжёлую дверь, и покинула храм. Рафаэль стоял у подножия лестницы, прислонившись к белёным каменным перилам, и ждал её. – Ну как? Видела Создателя? – Ага. Аж два раза.       Они опустились на мраморную лавочку, и Рафаэль протянул Нерии вытащенную из кармана шоколадку, завёрнутую в пергамент. Нерия протянула руку, но Рафаэль отдёрнул свою. – Эй! – Получишь её, если объяснишь, в чём прикол. – Какой прикол? – уточнила Нерия, выхватывая шоколадку у него из рук. – С Создателем. Зачем верить в того, кто тебя ненавидит? Да и не только тебя. Он вообще всех ненавидит, судя по тому, что он нас кинул. – Не проецируй свои проблемы с отцом на Создателя, Раф, – Нерия откусила от шоколадной плитки. – Отец хотя бы обещал вернуться, – Рафаэль протянул ладонь, стирая шоколад над губой. – Вернулся? – Нет. –А Создатель, может быть, ещё вернётся. – И что? Станешь его невестой, а потом тебя сожгут на костре? – Андрасте не за это сожгли. – А за что? – Ты вообще историей не интересуешься? – возмутилась Нерия, доедая шоколадку. – Андрасте была символом. Символом борьбы и победы. Путеводной звездой, за которой шли те, кого не устраивало существующее положение вещей. Она вдохновила тевинтерских рабов на восстание и кто знает, какую армию она смогла бы собрать под знаменем Создателя, если бы её не предали. Бытует дурацкое мнение, что Маферат приревновал жену к Создателю и поэтому выдал её Тевинтеру. – И почему же он её на самом деле выдал? – Из зависти, – авторитетным тоном заявила Нерия, – он был талантливым полководцем. Это он выигрывал сражения. Но армия шла за ним, потому что он был мужем Андрасте. И его победы называли победами Андрасте. Они шли не за тем, кто способен грамотно расположить фигуры на доске, а за слабой женщиной, которая дарила им веру и вдохновение. Которая поддерживала их боевой дух и давала надежду, что они могут победить. Поэтому он её и предал. Отдал свою женщину на мучительную смерть, чтобы залечить раненое самолюбие. Мужчины на многое готовы, ради поддержания здоровой самооценки. – Я бы так не сделал. – Ты бы её даже из рабства вызволять не стал, Раф. Сказал бы: “Ну, ладно, в море ещё полно рыбы”. В общем, отвечая на твой вопрос, прикол в том, что без веры я всего лишь фигура на шахматной доске, которая идёт туда, куда её сдвинут. Без неё в моём существовании нет смысла. Зачем вставать по утрам, если я не верю, что каждый следующий день будет лучше предыдущего? Зачем к чему-то стремиться, если не верить, что твои дети будут счастливей, чем ты? Мы живём в плохом мире. Прямо сейчас кого-то пытают, насилуют, убивают. Где-то мать топит в ведре новорождённого младенца, потому что не может его прокормить. Где-то отец насильно выдаёт замуж дочь, потому что две коровы, которые даёт за неё жених, будут ещё долго содержать остальную семью. Где-то сейчас такая же эльфийка, как я, лежит с перерезанным горлом, потому что тевинтерские магистры готовят ритуал для мощного заклинания, которое поможет отбить им очередное нападение кунари. Нельзя терять веру, потому что она даст силы сражаться за лучшее будущее, когда придёт время. – А Создатель-то тут причём? – Да просто приятно думать, что есть что-то гораздо большее, чем я, ты, мы все. Кто-то, кто исправит всё, что я исправить не способна. – И это я проецирую на Создателя свои проблемы с отцом, – усмехнулся Рафаэль, – тебе нужен не Создатель,Сурана, а папочка. Кто-то, кто будет прибирать за тобой и вытирать тебе жопу. И чтобы его ещё трахать было можно. – Вот и веди с тобой теологические диспуты, – Нерия встала со скамейки, скомкала пергамент и сунула Рафаэлю в карман, – всё опошлишь. – Ты поэтому храмовника чуть не трахнула? – поинтересовался Рафаэль, следуя за ней по улице к “Звезде Антивы”. – Хотела быть поближе к Создателю? – Громче кричи, не все прохожие слышали. – Всем насрать. Этих храмовников десятками каждый день возле борделей видят. – Этого не видели, – перефразировала Нерия ответ Мигеля. – А, вот в чём дело – он был хорошим парнем, – догадался Рафаэль, – жалко, ты его убила. – Жалко, я не убила тебя в день, когда мы познакомились. А сейчас уже не могу. Прикипела душой. – Вот и славно, – Рафаэль распахнул дверь таверны, пропуская Нерию вперёд. За столом в дальнем углу, который они обычно занимали, уже сидел какой-то мужик. Она собралась выбрать другой стол, но Рафаэль подтолкнул её, и Нерия плюхнулась на стул, глядя на незваного гостя. У гостя были острые уши, но во всём остальном внешность была весьма невзрачной и невыразительной, будто по лицу прошлись ластиком,оставив лишь намётки глаз, носа и рта. И весь он был будто пыльным мешком пришибленный и из этого же мешка обсыпленный. – А это кто? – кивнул эльф на Нерию, тоже окидывая её внимательным взглядом, не преминув задержаться на декольте. – Я всего лишь шлюха, не обращай внимания. – Она шутит, – пояснил Рафаэль, – мне показалось, что ты будешь больше нам доверять, если увидишь, что у нас в команде есть эльф. – С чего бы? – резонно заметил собеседник. – Да, Раф, с чего бы? – Ну, вы же оба… это… – Он расист, – ехидно поведала эльфу Нерия, – сколько я его знаю, всегда был расистом. – Да не расист я. У меня есть друзья-эльфы.       Нерия с эльфом окинули его скептическими взглядами. – Я вам и так достаточно доверяю. Иначе бы я не пришёл. – Это ты зря, – снова съехидничала Нерия, – ладно, давай к делу. – У меня пропала дочь. – Мы не ищем людей, – после паузы сообщил Рафаэль, – мы как-то больше по материальным ценностям. Обратись к страже. – Я обращался. – И что? – Они спросили, сколько ей лет, а потом сказали, что она, наверное, загуляла и скоро вернётся. – Ну конечно, – буркнула Нерия. – Карисса в жизни не… гуляла, – продолжил эльф, – она очень домашняя, тихая. Всегда предупреждает, куда идёт и когда вернётся. – Красивое имя, – заметила Нерия, – что-то на тевинтерском. – Мать жены выкупил один из здешних богатеев. А когда наигрался, она оказалась в эльфинаже. Она дала Кариссе имя. – Куда твоя дочь направлялась, когда ты видел её последний раз? – Они с подругами пошли на празднования в честь Дня лета. Там они разошлись в толпе и больше не встретились. Подруги вернулись, она нет. – Две недели, – подсчитала Нерия, – прости, приятель, но твоя дочь, скорее всего, мертва. Рафаэль, лениво раскачивающийся на стуле, грохнул ножками об пол, привлекая внимание завтракающих антиванцев. – Ты сама деликатность. – Не вижу смысла подслащивать пилюлю, – Нерия снова обратилась к эльфу, – если она жива – она вернётся сама. В обратном случае, всё плохое, что могло с ней произойти, уже произошло.       Эльф опустил взгляд, а Нерия смотрела , как он постукивает по столу трясущимися пальцами. Говорить такое расстроенному отцу было жестоко, но сеять в нём напрасную надежду было ещё хуже. Можно было бы наплести ему с три короба. Что с его дочерью всё в порядке, и что пятёрка лучших детективов Антивы обязательно разыщет её и вернёт в родительский дом. Но зачем? Чем раньше он смирится с потерей, тем быстрее у него отболит. – Карисса не первая пропавшая, – произнёс эльф, поднимая взгляд на Нерию, – стража отмахивается от нас, мэру, тем более, нет до нас дела, об аудиенции в королевском дворце и говорить нечего. Нам больше не к кому обратиться, кроме наёмников. Если моя дочь мертва, прошу, найдите убийцу и сделайте так, чтобы он никому больше не навредил. Нерия посмотрела на качающегося на стуле Рафаэля, зная, что он уже мысленно отказал эльфу раз десять. Они не частные детективы, не наёмные убийцы, они просто воришки, это дело не в их компетенции. Нерия собралась уже озвучить отказ, но подумала о своей сестре. Эйле тоже никто не хотел помочь. Ни стража, ни эрлы, ни король. Ни жители эльфинажа, которые отводили глаза, чтобы не смотреть, как её сестру домогается дворянский отпрыск. Этому эльфу было не плевать на свою дочь, и Нерии вдруг тоже стало не плевать. – Мы возьмёмся.       Рафаэль опять громыхнул стулом. – Да ты достал! – возмутилась Нерия. – Нахера ты стул раскачиваешь? – Гонорар вперёд, – проигнорировал её Рафаэль, – обычно мы берём в задаток половину, но тут особый случай.       Эльф вытащил из кармана замызганную тряпку, развернул её и выложил на стол одинокую золотую монетку. Нерия с Рафаэлем склонились над столом, удивлённо разглядывая блестящий андрис. – Это что? – недоумённо уточнил Рафаэль. – Мне сказали, что вы обычно берёте больше... – начал оправдываться эльф. – Гораздо больше. Этого даже не сопутствующие расходы не хватит. – Это всё, что есть. Мы всем эльфинажем собирали… – Спасибо, что не мелочью принёс, – съязвил Рафаэль, – этого мало. Найди ещё двадцать четыре таких монеты, тогда поговорим.       Нерия взяла монету со стола, покрутила между пальцев, поставила на ребро и подтолкнула к эльфу. Она покатилась и неслышно упала ему на штаны. – Не надо денег. Я помогу так. – Ты… – Как выглядела твоя дочь? – перебила Нерия Рафаэля, возмущённо переводящего взгляд с неё на эльфа, прячущего монетку обратно в тряпку. – Невысокая и стройная, как ты. Волосы ниже плеч, каштановые, прямые. Глаза светло-зелёные… А, ещё у неё шрам над ключицей, небольшое светлое пятно. Напоролась на гвоздь в стене, в детстве. Как же она кричала, весь эльфинаж сбежался… – Я поняла, – прервала Нерия ностальгические воспоминания, – сколько ещё эльфов пропало? – Я не могу сказать точно. В эльфинаже постоянно кто-то то появляется, то исчезает. Кто-то уезжает на заработки, кто-то идёт матросом на торговые судна, кто-то просто уходит в поисках лучшей жизни. – Тогда с чего ты взял, что есть ещё пропавшие? – Никто не возвращается. Не пишет письма. Не передаёт весточку семье. Я понимаю, как неубедительно это звучит, но ты же сама эльф. Ты же знаешь, что всё это может значить. – Пропадают не только девушки? – Да, юноши тоже. – Завтра встречаемся здесь, в это же время. Мне нужен хотя бы примерный список всех пропавших. Имена, фамилии, когда пропали, при каких обстоятельствах, как выглядели, примерный круг общения у тех, кто пропал недавно. Про подружек своей дочери тоже напиши, может, они что-нибудь видели. – Я спрашивал… – Я спрошу ещё раз. Но сначала мне нужно больше информации. – Хорошо, – эльф поднялся и неловко отвесил то ли очень робкий поклон, то ли очень глубокий кивок, – значит, до завтра. – До завтра.       Рафаэль повернулся к Нерии, преисполненный негодования, едва за эльфом закрылась дверь таверны. – Мы теперь бесплатно работаем, Сурана? – Надо было тебе со мной на проповедь сходить. Жрица так красиво говорила о помощи ближнему, что даже ты бы проникся. – Если бы пропадали люди, за них бы ты так же вписалась? – Если бы кроме меня на людей было бы всем насрать, да, вписалась бы. Ты сам виноват, Раф. Не предупредив, притащил меня на встречу, чтобы расположить к себе клиента, и вот как всё интересно получилось. Я-то думала, мы завтракать идём, а теперь мы можем стать героями. – Он не клиент. Он остроухий попрошайка, который рассказал тебе грустную историю про бедных жителей эльфинажа, а ты и рассиропилась тут же, будто первый день в Антиве. – Ты нихера не знаешь про жизнь в эльфинажах, Раф. А я знаю. Поэтому согласилась помочь. Ты можешь мне не помогать, главное – не мешай. – Я в деле. – Серьёзно? – удивилась Нерия. – В чём подвох? – Ни в чём. Раз для тебя это так важно, я хочу помочь. Уверен, остальные тоже не откажутся. – Кроме Хосе. – Кроме Хосе.