И жили они долго, пока не умерли

– Опять ходила в церковь?       Нерия опустилась на влажный от брызг воды мраморный бортик фонтана и вздёрнула подбородок, вопреки подсознательному желанию втянуть голову в плечи. Джонни не нравилось, когда она так делает. Ему не нравилось, когда она испуганно съёживается, когда смотрит в пол, когда сутулится, чтобы казаться ещё меньше, чем она есть на самом деле. Он говорил ей, что все невзгоды и удары судьбы надо встречать с гордо поднятой головой, потому что не имеет значения, что ты чувствуешь, важно лишь то, что ты демонстрируешь окружающим. Нерия была с этим не согласна, но главным здесь был он.       Ещё он говорил, что ей нечего делать в церкви. Но Нерия неизменно продолжала захаживать туда по крайней мере раз в неделю. По утрам внутренние помещения храма озарялись первыми солнечными лучами, которые преломлялись стеклом цветных витражей, отбрасывая тени на каменные стены и высокий потолок. Нерия садилась на самую дальнюю лавочку, почти у выхода, и всю проповедь наблюдала, как солнечные зайчики пляшут по спинам прихожан, алтарю, Песни Света в руках жрицы. Это было её время, её час покоя. Джонни посмеивался над ней, думая, что она идёт в церковь, потому что надеется встретить там Создателя. На деле же она шла в церковь, чтобы не встретить там Джонни.       Сегодня утром, по возвращению в поместье, она тоже надеялась его не встретить. Её покровитель имел привычку вставать очень рано, а последний месяц ей вообще казалось, что он спит по три часа в сутки, потому что очень занят приготовлением приёма, который должен был состояться здесь завтра вечером. Нерия рассчитывала вернуться домой, когда он уже уйдёт решать очередные организаторские вопросы, тихо проскользнуть в свою комнату и засесть в кровати с книжкой, чтобы не путаться под ногами у снующей по особняку взмыленной прислуги. Но сегодня утром он был дома. Сидел за низким круглым столиком у фонтана, заставленным тарелками с вяленым мясом, сырами, хлебом и фруктами. В бокале в его руке плескалось разбавленное красное вино. Может быть, в этом был секрет его столь долгого бодрствования. Он постоянно был в лёгком подпитии. – Иди сюда. Позавтракай со мной.       Нерия знала, что это не предложение. Джонни не предлагает. И не приказывает. Он говорит – она делает, таков договор. Первое время она пыталась спорить и настаивать на своём, но он сказал, что так не пойдёт. Она не восприняла это всерьёз, и когда в следующий раз отказалась слушаться, он притащил в особняк мальчишку-эльфа, помогающего на конюшне, принёс Нерии с кухни тесак для разделки мяса и приказал отрубить эльфу руку, иначе он его убьёт. Нерия никогда не разделывала мясо, и не держала в руках ничего тяжелее книги. Удар пришёлся по касательной, вспорол кожу, кровь брызнула на платье, нож выпал у Нерии из рук, а мальчишка взвыл от боли, которую она ощутила всем своим телом, в котором её магия будто взбесилась, отказываясь слушаться свою напуганную, безвольную хозяйку. Когда мальчишку увели, Джонни сказал, что когда она решит возразить ему снова, бить придётся в шею, и лучше бы ей не промахнуться. Этой демонстрации Нерии хватило, чтобы больше ему не возражать. Она подошла, опустилась на низкую, обитую зелёным бархатом табуретку, и протянула руку к виноградной кисти на расписаной золотой глазурью тарелке, отщипывая ягоду. – Ешь нормально, – он положил кусок мяса на хлеб и протянул ей. Нерия покорно взяла бутерброд и откусила, – итак, какой богоугодной идеей сегодня вымогали деньги из нашей с церковью общей паствы? – Смирение, – пробормотала Нерия. – Я не слышу. – Смирение, – повторила Нерия громче, – жрица говорила, что смирение помогает пережить даже самые тёмные времена. Что даже когда ты лишился всего, никто не отберёт у тебя возможность покориться обстоятельствам и принять их, как должное. И что сопротивление подчас только ухудшает ситуацию, тогда как примирившись с судьбой и плывя по течению, ты можешь обрести истинную благодать. – И ты в это веришь? – Нет. – Правильно, – похвалил он её, – Нерия, ты знаешь, зачем придумали религию?       Ей всё стало ясно. Он ждал её здесь, возле фонтана, специально, чтобы прочитать очередную очень увлекательную лекцию об устройстве мира. Он часто так делал. Просто посреди разговора. Или после секса. Трахал её, сдавив горло своими цепкими пальцами или намотав её волосы на кулак, так, что от каждого рывка она вскрикивала, боясь, что он снимет с неё скальп, а едва кончив, принимался давать ей урок экономики, истории или этикета. Как-то Нерия, оскорбившись, что он вещает ей прописные истины, сказала, что Круг дал ей академическое образование, и весь следующий месяц Джонни называл её не иначе, как академиком. – Религию придумали, чтобы облегчить людские страдания, – пространно ответила она, зная, что правильный ответ всё равно не угадает. – Она облегчает твои страдания? – Ничуть. – Потому что её суть не в этом, – оправдал он предчувствие Нерии, – пораскинь мозгами и попробуй ещё раз. – Чтобы собирать подати? – предположила она. – Уже ближе. Ну же, ты ведь магичка из Круга, ты знаешь ответ. – Чтобы контролировать магов? – Чтобы контролировать всех, – он взял из вазы с фруктами мандарин и принялся его чистить, – религии существовали задолго до того, как магов стали запирать в Круги. И задолго до того, как выскочку Андрасте сожгли на костре. – Я знаю, – буркнула Нерия, – древние боги, эльфийские боги, Забытые… – И множество других сказок и легенд, весь смысл которых сводится к тому, что всемогущие существа покарают тебя, если ты не будешь делать то, что выгодно тому, кто тебе эти сказки рассказывает. – То есть, богов не существует? – Ты была бы кому-нибудь чудесной женой, Нерия, – вздохнул Джонни и протянул ей очищенный мандарин, – красивая дурочка. Мужчины таких любят. Когда в следующий раз пойдёшь в церковь, посмотри на прихожан и подумай о том, что все они боятся наказания свыше. Каждый из них верит, что над ним простирается взор Создателя, который следит, чтобы они не шалили. – Это плохо? – уточнила Нерия и сунула в рот дольку мандарина. – Я как-то читал записи об одном древнем человеческом племени, известном своими жестокими нравами. Они устраивали набеги на соседей, убивали всех мужчин, даже маленьких мальчиков, а молодых женщин угоняли в рабство. Но только если они были не беременны. Беременным вспарывали живот и убивали плод, потому что он мог оказаться мальчиком, а они считали необходимым уничтожить любую возможность чужому семени взрасти на их почве. Как львы, которые, отвоевав место в прайде, убивают потомство поверженного конкурента. У этого племени не было богов. Они никого не боялись и делали то, что было необходимо для сохранения и продолжения их рода. И именно их потомки сейчас чтят Создателя и целыми семьями ходят послушать проповеди в церковь.       Нерия отложила мандарин. У неё и так-то аппетита не было, а от этих россказней её и вовсе замутило. – Религия нужна, чтобы призвать дикарей к порядку, – продолжил Джонни развивать свою мысль, – чтобы прикрыть изначальную животную сущность тонким налётом цивилизации, и заставить дикое стадо следовать правилам. – То есть, религия – это хорошо? – совсем запуталась Нерия. – Маска благочестия, скрывающая звериный оскал – это хорошо? – Не под каждой маской скрывается звериный оскал. – Ты меня вообще не слушала? – Джонни наклонился через стол и отвесил ей пощёчину. – Я слушала, – Нерия потрогала мгновенно запылавшую щёку. – Не слушала. Иначе бы услышала, что я тебе говорю. Люди порочны, а религия не искореняет пороки, а лишь скрывает их, создавая иллюзию безопасности. И если ты поверишь в эту ложь, то останешься совершенно беззащитной перед первобытной жестокостью, когда все маски будут сброшены. – Ладно, – согласилась Нерия, чтобы его не злить, – человек человеку – волк, лев и тевинтерский магистр. А ещё церкви не облагаются налогами, поэтому ты их терпеть не можешь. Но если подумать, тебе должна нравиться сформулированная тобой религиозная концепция. – Почему? – Потому что если исходить из посыла, что религия строится на образе всемогущего существа, которое карает за непослушание, то выходит, что ты – мой бог. И воля твоя – моя религия.       Джонни замолчал, сверля её взглядом. Нерия выдержала его пытливый взор с абсолютно невозмутимым выражением лица. Он махнул рукой, украшенной перстнем с крупным изумрудом. – Свободна на сегодня. Только не шляйся допоздна. Ты нужна мне завтра выспавшаяся и трезвая. – Завтра же приём. – Надо же, и как я мог забыть, – вторую щёку Нерии обожгло новым ударом. – Я просто… – Если я говорю, что ты нужна мне завтра, значит, ты нужна мне завтра, – перебил её Джонни, – а теперь пошла вон.       Через полчаса, переодевшись в штаны и рубаху, Нерия топала по тракту обратно в город. Торчать в спальне с книгой уже не казалось ей привлекательной идеей. Это сейчас Джонни говорит ей "пошла вон", а к обеду притащится к ней еще более пьяный и снова начнёт разглагольствовать на философские темы. И она ещё не раз огребёт по щам. Обычно ей прилетало где-то раз в неделю, если не считать его извращённых постельных игрищ, но сегодня Джонни что-то разошёлся. Наверное, волновался из-за приёма.       Утренняя беседа вышла малосодержательной, но очень показательной. Нерия и до этого не сомневалась, что её покровитель судит всех по себе, а сегодня убедилась, что у него комплекс бога в запущенной стадии. Нерия не видела смысла спорить с человеком, которому нравится думать, что все вокруг такие же лицемерные психопаты, как он, да и по морде лишний раз получить не хотелось, поэтому она воспользовалась трюком Паломы – сказала ему подхалимский комплимент, затронувший самые чувствительные струны его души, и теперь мчалась навстречу свободе.       В целом, свободы у неё и так было предостаточно. Джонни не волновало, как она проводит личное время, куда ходит, чем занимается, на что тратит деньги, с кем трахается. Обязательным условием было всегда ночевать дома и никого не приводить. И ежевечерне являться хозяину на поклон, чтобы получить инструкции на завтра, если таковые имелись, и отчитаться по выполненным заданиям за сегодня, если они были получены накануне. И беспрекословно подчиняться. Короче, лучшей тактикой было пореже попадаться Джонни на глаза, что Нерия активно и практиковала.       Она добрела до "Звезды Антивы", взяла виноградный сок, устроилась за столом у окна и достала из перекинутой через плечо сумки утащенную из домашней библиотеки книжку. Конечно, полумаргинальный вертеп был не самым подходящим местом для чтения, но здесь Нерия чувствовала себя уютно. И здесь можно было натолкнуться на Рафаэля.       Они не виделись уже почти три месяца, с тех пор, как она устроила своим друзьям грандиозную подставу и чуть не потеряла их всех в поместье мэра. Не проходило ни дня, чтобы Нерия не жалела о том, что произошло. О Кабане, который остался лежать между виноградных лоз, о Хосе, с которым она не попрощалась, о Паломе, которую больше не увидит… и о Рафаэле. О нём она думала каждый раз, как пальцы Джонни впивались в её горло, перекрывая кислород. Или когда он отвешивал тяжёлый удар ногой ей в живот, и смотрел, как она задыхается от боли, распластавшись у его ног. В такие моменты Нерия хотела обратно к Рафаэлю, для которого насилие было пикантной приправой к сексу, а не основным блюдом. На фоне её покровителя, который не мог получить удовлетворение, предварительно её не избив, Рафаэль уже казался Нерии принцем из сказки, искренне любившим её. Ну, хотя бы стоял у него на неё всегда, а не только когда она заливалась слезами.       Сегодня его тут не было. Как и в предыдущие дни. Скорее всего, он посещал любимую таверну по вечерам, как всегда, но Нерия должна была являться домой, едва стемнеет, и у них не было ни единого шанса пересечься. Она углубилась в чтение, пытаясь сосредоточиться на описании кунарийского вторжения в Пар Воллен. Джонни считал, что ей нужно читать меньше романтического бреда и больше летописей и научных исторических исследований. Пожалуй, это единственное, в чём Нерия была с ним согласна. Если бы он ещё не устраивал ей внезапные экзамены, будя её ради этого среди ночи, и не бил по лицу за неправильные ответы – цены бы его образовательным порывам не было. Она перелистнула очередную страницу, ничуть не сомневаясь, что к вечеру забудет все даты и названия, и повернула голову, почувствовав на себе чей-то взгляд.       Возле стойки трактирщика, опираясь на столешницу локтем, стоял эльф и пристально смотрел на неё. Нерия не осталась в долгу и тоже уставилась на него во все глаза. Она не видела его раньше, хотя теперь довольно часто наведывалась в антивский эльфинаж – приносила еду и одежду, поливала дерево, навещала отца Кариссы.       Дорогие сапоги из кожи, почти такие же, как у Нерии, демонстрировали благосостояние их хозяина и прямо-таки кричали на всю таверну, что он не из эльфинажа. Об этом же говорила изящная, но атлетическая фигура, которую не скрывали обтягивающие штаны и заправленная в них распахнутая на груди рубаха, чистая кожа без язв и оспин, запятнанная лишь татуировкой на лице, и ухоженные, длинные, светло-русые волосы, зачёсанные назад и присобранные на затылке. Эльф, заметив её интерес, двинулся к её столу и уселся напротив в настолько вальяжной и расслабленной позе, насколько ему позволила узкая, жёсткая скамья без спинки. Он загородил Нерии солнце, и она захлопнула книгу. – Я готов поклясться всеми бриллиантами в короне нашего блистательного монарха, что мы уже встречались, – произнёс он на ферелденском, и Нерия подумала, что никогда прежде не замечала, насколько сексуальным может быть антиванский акцент, но не стала поддаваться наваждению. – Этот способ снять девчонку в таверне устарел ещё при моей прабабке. – Если бы я в самом деле преследовал цель соблазнить столь прелестную и остроумную леди, я бы выбрал способ пооригинальней. – Кто ты такой? – прямо спросила Нерия, распознав в собеседнике очередного фигляра, который раздаёт комплименты так же щедро, как Джонни раздаёт ей оплеухи, и решив не тратить на него время. – Зевран Ар… – собеседник запнулся, будто понял, что сказанул лишнего и поправился, – Зевран, к вашим услугам. – Я не нуждаюсь ни в чьих услугах, – Нерия демонстративно отгородилась от него раскрытой книгой, – иди торгуй… чем ты там торгуешь, в другом месте.       Он выхватил книгу у неё из рук и повернул к себе, пробегаясь взглядом по строчкам. Нерия попыталась вернуть своё имущество назад, но Зевран увернулся и уселся вдоль лавки, вытянув на ней ноги и прислонившись к подоконнику. – Я встречал одного кунари, – сообщил он, кинув книжку на подоконник, – у него был тонкий художественный вкус, необъяснимая любовь к ферелденской выпечке и взгляд убийцы. – Зачем мне эта информация? – Чтобы ты поняла, что сухой, официальный язык исторических военных сводок не передаёт и малой доли своеобразного кунарийского обаяния. – Ни слова в простоте, – проворчала Нерия, – отдай книгу и вали, мне учиться надо. – В таверне? – удивился эльф. – Почему бы не заказать обед в библиотеке? Не прочитать проповедь в борделе? Не заняться любовью в храме? – Действительно, почему? – заинтересовалась последним пунктом Нерия. – Почему бы собственно и не заняться любовью в храме? У них там полно уединённых мест.       Эльф бросил на неё заинтересованный взгляд и снова занял на лавке вертикальное положение, склонившись к Нерии. – Как давно ты видела Винн?       Нерия вздрогнула, услышав имя одной из своих наставниц из Круга, и растерянно захлопала глазами. – При чём тут Винн? – тихо спросила она, тоже наклонившись к собеседнику, чуть не столкнувшись с ним лбом. – Я так по ней скучаю, – как ни в чём ни бывало ответил Зевран, – какая была женщина. Непревзойдённый ум, зрелая красота, точёная фигура, пышная грудь… – Да ей же лет восемьдесят! – Не преувеличивай. И не стоит недооценивать взрослых женщин, когда-нибудь сама такой станешь. Я вспомнил, где мы встречались. – Я ухожу. – Я пойду с тобой куда угодно, моя колдовская прелестница, – шепнул Зевран ей на ухо, – хоть в церковь. – Перебьёшься.       Нерия встала и протянула руку к книге, но Зевран схватил её первый и спрятал за спину. Когда Нерия обогнула стол и попыталась зайти сзади, он развернулся на лавке и свободной рукой обхватил её за талию, притягивая Нерию к себе и насмешливо глядя на неё снизу вверх. Внутренняя сторона его бедра коснулась её колена, и она резко сдвинула колени так, чтобы сохранить хоть какое-то личное пространство, стоя между его раздвинутых ног. – Отпусти меня, или я закричу, – обратилась она к традиционной девчачьей аргументации. – Я так не думаю. – Что тебе от меня нужно? – сдалась Нерия. – Ничего особенного. Всего лишь хочу узнать, что умеет женщина, чей образ свёл с ума несчастного храмовника, которого мы застали терзаемым душевными муками и обжигающей страстью. – Да чтоб он сдох, – пробормотала Нерия, – ничего я не умею, он просто сбрендил. Тронулся. Спятил. Навоображал себе Создатель знает чего, а дем…       Она осеклась, опасливо озираясь. Народу днём в таверне было мало, на них никто не обращал внимания, но всё равно трындеть о магии и демонах в публичном месте не следовало. Она схватила Зеврана за руку и потащила его к стойке, молясь, чтобы в таверне были свободные комнаты. Её молитвы были услышаны, и обменяв серебряную монетку на ключ, она дотолкала Зеврана до второго этажа и впихнула в комнату, заперев её изнутри. Весь путь он проделал, не сопротивляясь, а теперь стоял посреди тесной, тёмной каморки без окон, которую Алонсо выдавал за бюджетную спальню для непритязательных постояльцев, и чему-то радостно лыбился. – Только попробуй сказать кому-нибудь… – сразу начала Нерия с угроз. – И в мыслях не было, – Зевран завалился на узкую незастеленную кровать, подложив руки под голову, – я считаю, что негоже запирать красивых женщин там, где я не могу до них добраться. И оставлять их под надзором храмовников, чья цветущая невинность обещана Андрасте. Ни себе, ни людям. – Это всё, что тебя встревожило, когда ты в Круге был? – разозлилась Нерия. – Не демоны в каждой тумбочке, не усмирённые, не Право Уничтожения, а то, что там у всех половые органы простаивают? – Да. Создатель дал нам половые органы, чтобы мы плодились, размножались и получали удовольствие, а храмовники на свои полотенце вешают, – Зевран поманил её пальцем, – иди сюда, я тебе покажу, что с ними надо делать. – Я и без тебя знаю. И я не буду с тобой спать, псих. Я даже не знаю, кто ты. Серый страж? – Андрасте упаси. – Тогда кто? – Когда как, – уклончиво ответил он, – иногда воин, иногда любовник. Чаще второе. В этом городе нет недостатка в борделях, где я могу заработать на хлеб с маслом. – Да конечно, – фыркнула Нерия, – в таких сапогах, как у тебя, в бордель ходят клиенты, а не работники. – Мне их подарила подруга. Удивительная женщина с вольным нравом истинной долийки. – Угу. Тебя окружают сплошь удивительные женщины, но ты всего лишь жиголо. Хорош заливать, – Нерия присела на край кровати у него в ногах, – ты похож на опытного лжеца, но сейчас врёшь так неумело, что, зуб даю, тебе хочется, чтобы я поймала тебя на лжи, ведь тебе не терпится рассказать о себе побольше. – Красива, умна, проницательна, – он вытащил из кармана что-то, блеснувшее серебром в полумраке, – сколько ещё достоинств ты таишь в себе, о богиня?       Нерия взяла протянутый ей кинжал, рассматривая рукоять с выпуклым узором, изображающим виноградную лозу. – Это должно мне о чём-то сказать? – Ты недавно в Антиве? – Нет, – удивилась она, – года три. – И ничего не слышала об Антиванских Воронах? – Если это не те вороны, которые по утрам на помойке за еду с чайками дерутся, то нет. – Это гильдия наёмных убийц. – А это, значит, орудие убийства? – помахала Нерия кинжалом. – Иногда. Когда под рукой больше ничего нет. Это скорее дорогой сувенир. Знак отличия, один из многих. – Почему на нём виноград? Почему не ворон? – Потому что виноград – символ Антивы. А Антиванские Вороны тесно связаны с Антивой, как можно понять из названия. Они и есть Антива. – Как это понимать? – уточнила Нерия. – Кто правит нашим процветающим государством? – спросил у неё Зевран вместо ответа. – Король, – уверенно ответила она. – Нет, – не согласился он, и Нерия поймала себя на том, что ждёт пощёчины, – король – всего лишь ширма, а правит тот, кто за ней. – Тайная ложа, которая дёргает за ниточки, – язвительно отозвалась Нерии, – ты из тех чокнутых, которые стоят на углу улицы с плакатом и выкрикивают безумные теории заговора? – Ты прелесть, – хохотнул Зевран, – если не вдаваться в подробности, да – это тайная ложа, которая дёргает за ниточки и контролирует всё – кто сядет на трон, а кто отправится рыбам на корм. Кто в новом году получит поставки вина, а кто наш пламенный привет и наилучшие пожелания. Вороны контролируются торговыми принцами, которые решают всё и имеют достаточно влияния, чтобы протолкнуть своего ставленника на любую высокую должность. Это несложно, когда все конкуренты снимают свои кандидатуры, чтобы не пострадать от несчастного случая. – И ты, значит, член этой всемогущей гильдии? – Нет, – с лица Зеврана сползло напускное веселье, – я на них охочусь. А они охотятся на меня. – Почему? – Потому что у нас друг к другу личные счёты. – Но кинжал ты на память оставил. – Он красивый. И дорогой. – Ясно, – Нерия вернула ему кинжал и встала, – очередной затейливый самоубийца. Удачи тебе. – Может быть, всё–таки останешься? – белозубо улыбнувшись, предложил Зевран, – повеселимся, пока мы оба ещё живы. – Не в этот раз.       Нерия наконец-то взяла свою книгу, открыла дверь, бросила Зеврану ключ и вышла. Новые знания требовали времени, чтобы их переварить, поэтому ей уже было не до оккупации Пар Воллена. Она покинула таверну и двинулась в сторону дома, размышляя о том, что только что узнала. Рассказ Зеврана о тайной организации звучал бредово, но именно поэтому Нерии казалось, что это правда, ведь придумать такое нарочно можно только если ты отбитый на всю голову. И если принять на веру, что Антиванские Вороны везде протянули свои вороньи щупальца, то выходит, что и Джонни… Он ей о гильдии убийц ничего не рассказывал, может, пока не успел. Нерия бы охотно поверила, что он из Воронов. Сумасшедший убийца, кончающий от чужих страданий. Порочный мэр города, чью безнаказанность можно объяснить только тем, что он протеже кого-то очень могущественного. Нерия вошла в услужливо распахнутые охранником ворота, миновала фонтан и вошла в дом и остановилась у лестницы, решая, хочет она удовлетворить любопытство или не хочет поймать лицом очередную затрещину. Любопытство побеждало всегда, победило и в этот раз. Тем более, ей всё равно было пора явиться на ежевечернее сношение её несчастных мозгов. Она поднялась наверх, стукнула для приличия в дверь спальни и вошла, не дожидаясь ответа, как она делала это всегда, ведь Джонни сказал, что она может не стучаться.       Первым, кого она увидела, был Рафаэль. Он стоял, прислонившись к подоконнику у занавешенного окна и, увидев её, приветственно поднял руку. – Здорово, Сурана. Давно не виделись.       Она бы ответила что-нибудь, если бы от увиденного дальше у неё не открылся рот и не пропал дар речи. Её нынешний покровитель стоял на коленях перед её бывшим любовником, и во рту у него был прекрасно знакомый Нерии член. – Я.. – выдавила она, – извините… я… потом зайду…       Она развернулась, чтобы сбежать как можно быстрее и уже в своей комнате решить, выкинуть ей эту картину из головы навсегда или наоборот запомнить как следует, на случай, если все привычные сексуальные фантазии вдруг перестанут её возбуждать и захочется чего-то особенного, но встала как вкопанная, услышав голос своего хозяина. – Стой. Я тебя не отпускал.