И жили они долго, пока не умерли

      Тео правда никогда раньше не видел эльфов. Ему не исполнилось и семи лет, когда отец спровадил их с мамой с глаз долой в отдалённое поместье в неделе пути от столицы. Сказал тогда, что это ради их безопасности. Что политика – грязное дело, и что его конкуренты попытаются добраться до его семьи. Он говорил это маме, а Тео стоял рядом и смотрел, как она презрительно кривит всегда плотно сжатый рот. Тогда он не догадывался, почему она злится, ведь отец заботится о них, но немного повзрослев понял, что злилась она, потому что он лгал. Не о конкурентах, они и правда могли организовать покушение на будущего кандидата в мэры Антивы. Он лгал о своих мотивах. Он отправил их подальше, потому что не нуждался в их присутствии. Они были нужны ему, как жена и наследник, но совершенно не интересовали, как близкие люди.       Тео быстро свыкся с тем, что отец приезжает раз в год, привозит дорогие подарки, спрашивает, как успехи в учёбе, и уезжает обратно в столицу. С тем, что мама тоже почти не обращает на него внимания, смириться было тяжелее. Как он и сказал Нерии, мама верила в Создателя, преданно и фанатично. В деревне неподалёку от поместья была церквушка, но специально для матери в их поместье организовали молельню, где она и проводила большую часть времени. Став подростком и узнав чуть больше о взрослой жизни, Тео начал подозревать, что она водит туда любовников, и несколько раз проследил за ней. Но мама и впрямь молилась, опустившись на колени и склонив голову перед статуей Андрасте. Мама и его попыталась приобщить к своему клубу фанатов Создателя, пока Тео был ещё маленьким, но он закатывал в молельне такие истерики, что она от него быстро отстала, поименовав демоническим отродьем, ещё не догадываясь, насколько она близка к правде.       Когда под мамой впервые загорелся пол, Тео даже не понял, что это произошло из-за него. Она выговаривала ему за то, что он сбежал играть с деревенскими детьми вместо того, что бы заниматься с учителями, а он злился на неё, потому что до этого подошёл и спросил, можно ли ему сходить поиграть, и она дала согласие. Когда она начала его отчитывать, он понял, что она его просто не слушала. Ведь у неё в этот момент был серьёзный разговор с Создателем в молельне, в который влез какой-то там сын с его глупой просьбой. Вот на этой мысли доски под ногами у матери и занялись пламенем.       Едва прибежавшие на её крик слуги потушили пол, закидав его одеялами, она первым делом отправила гонца к отцу, а потом, да, заперлась в молельне, оставив “демоническое отродье” только что осознавшее свои магические способности, под присмотром няни, которая растила его с самого детства. В общем-то с няней у него в семье были самые близкие отношения, так что может быть и хорошо, что именно она сидела рядом с ним, гладя по голове, пока он шокировано смотрел на себя в зеркало, боясь представить, что же теперь с ним будет дальше.       Отец примчался так быстро, как только смог. Он не приехал, когда Тео чуть не утонул в озерце возле деревни, он не приехал, когда Тео подхватил дизентерию и выжил только благодаря няне, которая сидела над ним, не смыкая глаз, но как только Тео оказался магом – он приехал. Слушая, как мать с отцом ругаются, решая его будущее, он понял, что причина такого оперативного приезда заключалась в том, что мать, не дождавшись его, пошлёт за храмовниками. Она настаивала на том, что Тео должен отправиться в Круг, отец же об этом и слышать не хотел. Сам Тео понятия не имел, чего он хочет, но точно не слушать, как отец орёт его матери, что если она хочет отправить их единственного сына в Круг, то пусть для начала придумает, как извергнуть ещё одного наследника из своей иссохшей утробы.       Отец настоял на своём, и Тео остался дома. В окружении книг по магическому искусству, которые отец принялся скупать у торговцев со всех уголков Тедаса. И с матерью, которая стала избегать его ещё сильнее, чем раньше, отчего он злился ещё больше. И чем старше он становился, тем чаще под мамой загорались различные поверхности. Она кричала на него, проклинала его, и он чувствовал свою вину, и от этого становился ещё злее. И вот как-то ночью под спящей мамой загорелась кровать. Она снова вызвала отца, и пока он ехал, это произошло ещё дважды. Результатом очередного визита отца стало то, что Тео настрого запретили покидать дом, чтобы его пожароопасные фокусы не привлекли внимание жителей деревни. Тео к тому моменту прочитал достаточно магических трактатов, монографий и описаний жития известных чародеев, чтобы догадаться, что изоляция магу не на пользу, так что запретам он не внял и продолжил выбираться за ограду поместья, чтобы повидаться с друзьями, поболтать с девчонками и покутить в таверне, трактирщик в которой плевать хотел на возрастные ограничения для посетителей. Там, на свободе, злость отступала, и он был почти нормальным. Почти забывал, что когда он вернётся домой, всё повторится. Страх, гнев и презрение матери ранят его так же, как раньше ранило её равнодушие, и магия потечёт, как гной из язвы, заливая всё вокруг пламенем.       Очередное появление отца, спустя год, стало для них с матерью сюрпризом. Она давно прекратила ему писать, окончательно погрузившись в тесные отношения с Создателем, а Тео давно свыкся с тем, что отец не навещает его без веской причины.       Как оказалось, веская причина у него была. Собрав семью за обедом, он проинформировал Тео, что нашёл ему наставника. И что ему надлежит отправиться в родовое гнездо в пригороде Антивы, дабы продолжить своё обучение под надлежащим присмотром.       Услышав о наставнике, Тео почему-то представил себе бородатого старика в остроконечной шляпе. Сгорбленного, сухого, с ястребиным носом и скрипучим голосом. Так что когда в кабинет отца вошла красивая эльфийская девушка, он пришёл в замешательство. Она не походила на того, кто поможет ему с магией, скорее на ту, кто одним своим присутствием будет отвлекать его от учёбы. Как сосредоточиться на заклинаниях, если его взгляд будет то и дело перескакивать на стройные ноги и округлые ягодицы, обтянутые штанами, загорелую кожу, оттенённую белизной рубахи, и милое личико с острым подбородком и большими серыми глазами. А когда она открыла рот, Тео подумал, что лучше бы её голос и правда был скрипучим. Но он был мягким, глубоким, чуть хрипловатым, окутывающим, как шерстяное одеяло. Она была безупречна. Но не с точки зрения его матери, которая приехала в Антиву, чтобы изображать примерную жену мэра, идущего на второй срок. С точки зрения матери, будущая наставница Тео была остроухой хамкой, бельмом на глазу Создателя. Да ещё и яблоко у неё к щеке прилипло, дополняя образ безалаберной, неряшливой обитательницы эльфинажа.       К счастью для Тео, слово отца в их семье было решающим, причём, как он понял из возмущений эльфийки, для которой стало неожиданностью назначение на должность магической наставницы, для неё оно было решающим тоже. Она не хотела его наставлять, но повиновалась, и его очень интересовало, почему. На самом деле, с того момента, как он её увидел, его в ней интересовало всё, именно поэтому он, сопроводив мать до столовой, вернулся, чтобы самым бессовестным образом подслушать разговор эльфийки с отцом, убедившись, что она дала своё согласие, узнать, что она направляется в эльфинаж, и отпроситься у отца пойти с ней, не поставив её в известность.       Он надеялся, что они смогут провести время вдвоём. Поболтают, узнают друг о друге побольше. Посидят в таверне, может быть. Он закажет еду, она будет смеяться над его шутками… короче, пока Тео преследовал её до эльфинажа, он уже нафантазировал целое свидание, а потом она вышла из-за ворот заплаканной, и он осознал, что у такой красивой девушки, скорее всего, уже есть тот, с кем она ходит на свидания. Так оно в итоге и оказалось.       Нерия сидела на резной скамейке у фонтана и ела лепёшку, начинка из которой так и норовила выпасть ей на штаны. Они пообедали в таверне, но Нерии этого оказалось мало, и она еще прихватила еды на вынос. Тео смотрел на неё и пытался понять, что она нашла в придурке, который сидел рядом с ней, водя пальцем по кромке её уха. Рафаэль ему не понравился сразу, как только хозяйским жестом обнял Нерию в таверне и забрал стакан, который Тео вообще-то отдал ей. Но ему всё сошло в рук, даже поцелуй в шею, тогда как Тео получил по рукам за то, что хотел убрать яблоко с её лица. – Почему Джованни именно тебе поручил выгуливать своего отпрыска? – спросил Рафаэль, прекратив попытки привлечь внимание Нерии, ощупывая её везде, где дотянется. – Потому что он мне всё подряд поручает. Тео навострил уши. Он-то думал, что отец нанял Нерию специально для него, а оказывается, она уже давно по поручениям бегает. – Почему ты работаешь на отца? – спросил он. – Потому что она жадная до денег, – ответил за Нерию Рафаэль. – Очень жадная, – подтвердила Нерия, – я бы тебя за деньги продала, Раф, но никто не хочет покупать то, что бесплатно валяется во всех антивских постелях.       Тео посмотрел на Рафаэля. Ну да, он похож на человека, у которого нет проблем с тем, чтобы пробраться в чью-то постель. Выходит, Нерия с ним из-за смазливой внешности? Характер-то у него явно говёный. – Вечно упрекает меня за то, что я ей не девственником достался, – поведал ему Рафаэль, – Сурана, тебе нужно было остаться в Ферелдене. Там, говорят, эрлы годами наследника ждут, по лекарям ходят, пока кто-то сердобольный не подскажет, что для этого жену трахать надо. – Про Антиву в Ферелдене тоже анекдоты есть, – не осталась в долгу Нерия, – про то, как одна пара долго не могла завести детей, всё перепробовала. Создателю молились, к святым местам ездили. И вот приходят они к лекарю, рассказывают о своей беде, а тот им и говорит: “Мужики, вы чё, серьёзно?”. – Это так по-ферелденски – считать зачатие неотъемлемой частью секса. – Почему ты уехала из Ферелдена? – прервал Тео этот поток остроумия. – Потому что там было плохо, – Нерия сунула в рот остатки лепёшки, свернула пергамент, в который она была упакована, и убрала его в карман, – туда пришёл Мор и обнажил не только землю под ногами армии порождений тьмы, но и скотские стороны человеческой натуры. – У тебя все люди – скоты, Сурана. Все, кто не согласен целовать твою милую эльфийскую попку. – Те, кто целует мою милую эльфийскую попку – не меньшие скоты. Не мне тебе рассказывать.       У Тео было очень мало жизненного опыта, чтобы понять, что происходит. По ласковому тону Нерии и Рафаэля и постоянным отсылкам к сексу в их беседе можно было бы подумать, что они друг с другом заигрывают. Но в каждой реплике, которую они бросали друг другу, он ощущал агрессию. Или это была тщательно сдерживаемая страсть? Со страстью Тео тоже был плохо знаком, имея перед глазами пример холодной матери и равнодушного отца. Но он точно знал, что происходящее между Нерией и Рафаэлем ему не нравится. Особенно ему не нравится смотреть, как загорелые пальцы оттягивают ворот белой рубашки, на которой Нерия расстегнула пару пуговиц. Указательный палец Рафаэля заскользил по обнажившемуся верху груди, которую Тео, стоящий возле скамейки, теперь мог видеть в вырезе целиком. – Хватит, – он оттолкнул руку Рафаэля от Нерии и резким жестом натянул ворот так, чтобы он закрыл грудь. Нерия подняла на него взгляд и вскинула бровь, – не трогай её. – Не нравится, что я лезу к твоей няньке? – Не нравится. – Пожалуйся на меня отцу. – Пошёл ты, – Тео сжал кулаки, глядя, как Рафаэль поднимается со скамейки. – Тебя что-то не устраивает, мелкий? – Раф… – Не устраивает, – повысил голос Тео, не дав Нерии вставить слово, – отвали от неё! – Смотри, Сурана, у тебя появился рыцарь в коротких штанишках. – Тео, пожалуйста, успокойся.       Возможно он и успокоился бы, но Рафаэль поднял руку и отвесил издевательский щелбан, который Тео стерпеть уже не смог. На глаза упала мутная пелена, скрывая от него обидчика, и по телу разлилось тепло – обычный предвестник грядущего выброса магии. Тео сделал шаг в сторону ничего не заметившего Рафаэля и начал заваливаться на бок, не устояв на подкосившихся ногах. Это было что-то новое, раньше у него конечности от магии не немели. Он рухнул, ударившись локтем о скамейку, и от пронзившей всю руку резкой боли моментально пришёл в себя. – Я же попросила тебя успокоиться, – Нерия встала на колени перед упавшим на спину Тео и наклонилась к его уху. От её тихого голоса и горячего дыхания на шее у него побежали мурашки по ногам, что значило, что он больше не парализован, – будешь психовать – в эльфинаж мы пойдём без тебя.       Она поднялась и подала ему руку, помогая встать. Тео задержал свою ладонь в её чуть дольше, чем было необходимо, стараясь запомнить, какая она на ощупь, и с сожалением отпустил тонкие пальцы. – Сурана, кто так обращается с детьми? А если бы он шею свернул?       Тео удивлённо посмотрел на садящуюся обратно на скамейку Нерию. Так это была она. Она не дала ему выйти из себя и выпустить магию посреди площади, неподалёку от городской королевской резиденции. Похоже, с наставницей отец угадал. Но радость от того,что Нерия действительно способна удержать его от импульсивной магии тут же омрачилась пониманием, что они с Рафаэлем близки настолько, что он ни на секунду не засомневался, кто стал виновником падения Тео под скамейку. – Он знает, что ты… – Я всё про неё знаю, – ответил за Нерию Рафаэль, – лучше слушайся свою ушастую гувернантку, а то она не только ноги неработоспособными делать умеет. – Всё боишься за свой член, Раф? – Это мой рабочий инструмент. Как руки у барда.       Тео не успел спросить, на какой работе используется такой инструментарий. Дверь лечебницы распахнулась, и Нерия подскочив со скамейки, быстро пересекла площадь и встала, нетерпеливо пританцовывая, возле высокой, рыжеволосой девушки, запирающей дверь на ключ. – Это что, группа поддержки? – кивнула девушка на подошедших Тео и Рафаэля. – Скорее, группа осознанного вредительства, – угрюмо ответила Нерия, – хотя бы в эльфинаже ведите себя нормально, ладно?       Рафаэль ничего не ответил, а Тео быстро закивал, стараясь выглядеть как можно убедительней. Он и не собирался вести себя ненормально. И расстраивать Нерию не хотел. Скорей бы вернуться домой и начать их знакомство сначала, без Рафаэля, который выбрал его объектом для насмешек. Он нагнал Нерию, которая уже шагала перед рыжеволосой целительницей, ведя её к эльфинажу, и пристроился рядом, стараясь не отставать.       Путь от королевской площади до эльфинажа был неблизкий. Ведь чем дальше эльфы от монарха, тем меньше его волнуют их проблемы. Так, по крайней мере, считала Нерия. Может быть у архитектора, разработавшего план города, были иные причины запихнуть эльфийские трущобы подальше от взора королевских особ. Они шагали по бесконечно тянущейся вниз мостовой уже полчаса, и за это время Рафаэль успел вытянуть из новой знакомой немало информации, которую она выдавала весьма охотно и беспечно. Он узнал, что девушку зовут Айрис Флэннаган, что её отец – торговец, поставляющими ферелденские меха всему Тедасу. Что он владеет аж двумя кораблями, которые выкупил у торговой компании, которая разорилась после Пятого Мора. И что он сейчас здесь, в Антиве, договаривается о поставках какао-бобов в Орлей. Теперь Раф выпытывал у Айрис, на каком постоялом дворе остановился её отец, а Нерия не вмешивалась, считая, что украденные у папаши ценности послужат ей достаточным уроком благоразумного поведения с незнакомцами.       Тео шагал впереди, рядом с Нерией, и она украдкой бросала на него взгляд. Иногда не очень украдкой, потому что встречалась с его взглядом, отчего они оба резко отворачивались, делая вид, что совсем друг друга не интересуют. Но как бы Нерию не тяготила её новая должность магической няньки, Тео был ей интересен. Единственным магом, с которым она близко общалась за всю свою жизнь, был Йован. Йован, которого она подставила и который перед усмирением тоже попробовал себя на должности наставника для магически одарённого юнца. Об этом Нерии рассказал рыцарь-капитан Каллен, навестив её в карцере, куда он же её и упёк после угроз убийством ему лично и всем храмовникам в общем. Нерия не хотела слушать, но выход из карцера был только один, и его перегородил Каллен, и ей оставалось лишь смиренно сидеть на ледяном полу в тесной холодной камере и терпеть напраслину, которую её тюремщик возводит на её друга. По словам Каллена выходило, что Йован – спятивший малефикар, маньяк–убийца, который призвал демона, спровоцировал одержимость у ребёнка и отравил его высокопоставленного папаню просто так, ради своих маньячных потребностей. Нерия не поверила в это тогда, и не верила сейчас, когда познакомилась с Джонни, который был настоящим маньяком, а не со слов храмовника, который пришёл в её камеру, чтобы поиздеваться над напавшей на него в кабинете магичкой, рассказывая ей лживые истории о её единственном близком человеке. Йован не стал бы убивать ради забавы. Он был чувствительным, добрым, нежным и ранимым, пока усмирившие его храмовники не отобрали у него всё это. Он бы не причинил вред мальчишке-магу, которого взялся опекать, как бы Каллен ни пытался убедить её в обратном. Йован был хорошим, и для него всё закончилось превращением в тупого, безразличного болванчика. Что же тогда ждёт Нерию, в которой ничего хорошего не осталось?       Она прибавила шаг, отделяясь от Айрис, которой Рафаэль уже рассказывал о том, какую прекрасную карбонару подают в таверне неподалёку, убедилась, что Тео от неё не отстал и схватила за локоть, притягивая его поближе и не сбавляя шаг. – Если ты ещё раз примешься колдовать на людях, – вполголоса произнесла она, – я тебя прикончу, а отцу твоему скажу, что ты сбежал с ривейнскими пиратами на поиски приключений. – Это не от меня зависит, – в тон ей ответил Тео. – Сделай так, чтобы это от тебя зависело. – Разве это не твоя задача? Отец поручил тебе научить меня самоконтролю. Давай, учи. – Я не смогу научить тебя владеть собой, пока ты сам этого не захочешь. Но я могу рассказать тебе, как всё будет, если у тебя в срочном порядке не появится желание. В следующий раз, когда ты впадёшь в истерику, Рафаэль сообразит, что с тобой не так, а он не тот человек, который хранит секреты, особенно те секреты, которые можно выгодно продать. В лучшем случае, кто-то воспользуется купленной информацией, чтобы шантажировать твоего отца, в худшем – чтобы его уничтожить. Тогда тебя отправят в Круг, а там никто не будет возиться с почти взрослым магом, который поджигает кровати. Тебя отбракуют и усмирят. И если твой отец к этому моменту будет ещё жив, он объявит меня виновницей всех своих бед, и я тоже отправлюсь к храмовникам, прямиком в Ферелден, где у рыцаря-капитана Каллена для меня заготовлено нудных речей на годы вперёд. И даже усмирённая я буду страдать, слушая, как он зудит у меня над ухом, – Нерия запнулась, – нет, он же теперь в Киркволле. Короче, ты меня понял. – Что та… – Мы пришли! – громко крикнула Нерия нагоняющим их Айрис с Рафом и зашагала внутрь открывшихся ворот. Тео поспешил за ней, издав удивлённый возглас, который прозвучал, как “ого”, но значил скорее всего “как вы тут живёте вообще, это же кошмар какой-то”. – Почему здесь одно дерево? – спросил он, указав на венадаль. – Не сейчас, – Нерия затарабанила в дверь хижины Миры и её брата. Айрис встала рядом, прижав к себе перекинутую через плечо холщовую сумку, в которой что-то звякнуло.       Дверь приоткрылась и тут же попыталась закрыться, но Нерия подставила ногу и оттолкнула мальчишку, распахивая дверь на всю ширину. – Здорово, приятель, я привела целительницу. – Нам не…       Она схватила его за грязноватый ворот рубахи вокруг такой же грязноватой шеи и затрясла, как грушу. – Слушай сюда, мелкий ты карманник. У меня нет времени на разговоры, и у твоей сестры тоже нет времени на наши разговоры. Сейчас её осмотрит целительница, а потом ты выслушаешь её и будешь выполнять все предписания, потому что от этого зависит жизнь Миры. Но если ты считаешь, что твоя задетая гордость и обида на меня важнее жизни твоей сестры, то мы уйдём. Когда будешь стоять над её холодным телом, утешай себя тем, что не прогнулся. – Пусти, у меня рука болит! – Что тут происходит?       Нерия повернулась на голос Торея, появившегося на пороге хижины. Он отшатнулся, встретившись с её свирепым взглядом. – Меня зовут Айрис, – представилась целительница и протянула руку Торею, – я духовный целитель. Маг. Вы отец Миры? – Сосед, – поправил он, неловко пожимая руку – живу в соседнем доме, приглядываю за ними. Сироты они. – Мне жаль, – Айрис повернулась к мальчишке, – у тебя кроме сестры больше никого?       Он замотал головой, всё так же преграждая проход из прихожей в комнату. Айрис приблизилась к нему, и он задрал голову, глядя на неё. Из комнаты донёсся надсадный, продолжительный кашель. – Что у тебя с рукой? – Упал на неё, – он продемонстрировал припухшее запястье. – Я слышала, что у эльфов особые отношения с магией, – продолжила целительница, – что вы особенно отзывчивы к Тени, поэтому ни один человеческий маг не сравнится с эльфийским чародеем, в жилах которого течёт кровь его когда-то бессмертных предков. Ты когда-нибудь чувствовал магию? – Нет, – настороженно ответил мальчишка.       Ладонь Айрис легла ему на запястье, озаряя полутёмную хижину приглушённым белым светом. Волоски у Нерии на теле встали дыбом, реагируя на магию, а заклинание всколыхнуло очередные воспоминания о Йоване, который подлечивал её ссадины после неудач на уроках и внеклассных занятиях. – Меньше болит? – спросила Айрис, закончив с заклинанием. Мальчишка потряс рукой и кивнул, глядя на целительницу, раскрыв рот. – Твоей сестре тоже нужна помощь. Если ты меня пропустишь, я облегчу её страдания, обещаю. – Только тебя, – буркнул мальчишка, отходя в сторону, – эти пусть уходят.       Айрис кивнула Нерии и шагнула вглубь комнаты. Нерия вышла на улицу, демонстративно хлопнув дверью, и отвернулась от Торея, который уже ждал её снаружи в компании Рафаэля и Тео. – Нерия, зайди ко мне, пожалуйста. Нам нужно поговорить. – Нам не о чем говорить. – Прошу тебя. – Вы утром не всё сказали? – Не знаю, чего ты так взъелась на того парнишку, Сурана, – вставил слово Рафаэль, – задетая гордость – это у вас семейное, как я погляжу.       Дело и правда было в задетой гордости, только в отличие от того парнишки у Нерии была причина обижаться. Но хоть разговаривать с Тореем ей было противно, стоять тут, пока Айрис осматривает Миру, и слушать перепалки Рафаэля и Тео у неё уже не было никаких сил. – Проследи, чтобы он дерево не обоссал, – обратилась она к Тео, – и сам веди себя хорошо.       Она взбежала по деревянным ступенькам и прошла вглубь хижины Торея, услышав, как за её хозяином со скрипом закрылась дверь.