И жили они долго, пока не умерли

      Если бы Нерии давали золотой всякий раз, как ей снится рыцарь-капитан Каллен, она бы уже купила всю Антиву и выпроводила из неё Джонни пинком под зад. Хотя Нерия сама бы заплатила кому угодно, лишь бы этот проклятый храмовник ей больше не снился.       Она села на кровати, трогая ладонью стену, убеждаясь, что она дома, в своей комнате, а не летит в бездну, куда её толкнула тяжёлая рука. Никакого Каллена здесь нет. Он в Киркволле, знать не знает, где она, а если бы и знал, все равно бы до неё не добрался.       Хотелось пить, и лучше бы чего-нибудь горячительного, чтобы смыть остатки сна и погрузиться в блаженную алкогольную пустоту. Нерия пошарила рукой у кровати, поднесла к глазам бутылку, на дне которой плескалась пара капель, которых бы даже на глоток не хватило, встала, оделась и отправилась на кухню.       Завтрак в поместье мэра подавали к девяти, а сейчас ещё не было и семи, так что Нерия вошла в пустующую кухню, не сомневаясь, что никто не застанет её за рассматриванием кухонных полок в поисках алкоголя. Они с Джонни привыкли видеть друг друга в подпитии до обеда, но перед слугами Нерии пока ещё было стыдно.       Бутылка дешёвого столового вина, которое повар использовал в создании своих кулинарных шедевров, нашлась в запертом на ключ шкафчике. Ключ непредусмотрительно торчал тут же в скважине. Нерия мысленно пообещала, что возместит ущерб вином получше, и сделала первый глоток. Вино было кислым, как разбавленный уксус, и она сморщилась, высунув язык. Всё равно лучше, чем ничего. Нерия села за широкий и длинный стол, за которым обедали слуги, и она тоже, закинула ноги на столешницу, глотнула ещё и закрыла глаза, слушая утреннюю тишину. Но храмовник из её кошмаров тут же предстал перед её мысленным взором, напоминая, как тащил её по коридорам в Кинлохе. – Убирайся из моей головы.       Стеклянный звон разрезал тишину, Нерия медленно повернула голову и увидела Тео, вставшего в проходе, ведущем к лестнице в погреб. Он растерянно смотрел на разбитую банку, из которой растекалось что-то белое с запахом кислого молока. – С кем ты разговаривала? – спросил он. – С рыцарем-капитаном Калленом, – ответила Нерия, вставая со стула и пряча бутылку под стол. – Кто это? – Мужчина, который сводит меня с ума, – она влезла в ящик с барахлом для уборки, который заметила, пока искала вино, и протянула Тео тряпку, – тоже не спится? – Ну… да… вроде того… – он склонился над осколками, собирая разлитую сметану, и украдкой скривился, пряча от Нерии лицо. – Зачем тебе сметана? Проголодался? – Да. – Собирался лакать её прям из банки? – Ага. – И до завтрака было никак не подождать? – Нет. – А давай ты не будешь врать своей наставнице, – закончилось у Нерии терпение. – Ты сама Катрине постоянно врёшь. – От моего вранья никто не пострадает, вряд ли я кого-то убью своими паршивыми танцами. Что происходит?       Тео отложил тряпку и, зажмурившись, закатал рукав. Порез выглядел нехорошо. Края покраснели, местами даже потемнели и выглядели грязными и мокрыми. Нерия коснулась раны, чувствуя исходящий от неё жар, и Тео дёрнулся. – Я хотел приложить что-нибудь холодное к руке. – Тебе не банка сметаны нужна, а лекарь. Почему ты никому не сказал? – Кому? – Мне. Матери. Отцу. – Чтобы он опять сказал, что я ною, как баба? – пробормотал Тео, пряча руку обратно под одежду. – Нет, спасибо.       Нерия вздохнула. Джонни себе не изменяет. Даже к единственному наследнику не способен проявить хоть капельку уважения, что уж о любви и заботе говорить. Она привстала на носочки, положила руку Тео на затылок,заставила его нагнуться и потрогала губами лоб. – Что ты делаешь? – спросил он шёпотом и так и замер, склонившись, хотя Нерия уже отошла. – Проверила, нет ли у тебя жара, – ответила она. – Можно же рукой.       Это было верным замечанием. Но Нерии такой вариант не пришёл в голову. Она взяла пример с Рафаэля, который именно так мерил ей температуру после того, как Джонни поизмывался над её задницей, потому что никакого другого примера у неё не было. – Тебе нужен лекарь, – повторила она, – что я скажу твоему отцу, если у тебя рука отвалится? – Как будто ему и впрямь есть дело. – Послушай, – Нерия коснулась здоровой руки и сжала её в ладони, – не имеет значения, есть твоему отцу дело или нет. Если и дальше пускать всё на самотёк, тебе станет хуже. Сейчас у тебя болит только рука, а ты уже злишься. Если воспаление распространится дальше, от страданий ты начнёшь сходить с ума, и ты можешь себе представить, какими последствиями это обернётся. Ты плохо справляешься со своей магией, боль помешает тебе её контролировать, и это может привести к жертвам. – А мне-то на секунду показалось, что ты волнуешься за меня, – Тео отпрянул, выдирая свою руку из её, – а ты всего лишь боишься провалиться, как наставница. – Я боюсь, что в болезненном гневе ты кого-нибудь убьёшь, – невозмутимо ответила Нерия, – и это навсегда тебя изменит. Превратит тебя в твоего отца. Или ещё хуже – в меня. – Почему второе хуже? – очень тихо уточнил Тео. – Потому что я убиваю исключительно в здравом уме, – пояснила Нерия, – я помню каждую свою жертву. Знаю, за что именно я их убила. Я не имею ни малейшего понятия, как это – убить случайно, во всепоглощающем гневе или страхе, ведь я всегда делала это с холодной головой. – Ты же не серьёзно? – Конечно не серьёзно, – согласилась Нерия, – ты меня разозлил, и я решила тебя напугать. Собирайся, мы идём к целительнице. – К той, на площади? – Да. Я всё равно хотела с ней повидаться. – Зачем? – Она маг антиванского Круга. Полезное знакомство. – Но ты же не скажешь ей, что ты маг? – заволновался Тео. – Конечно нет. Она меня сразу храмовникам сдаст. – Почему ты так думаешь? – Потому что узники Круга делятся на две категории, – пояснила Нерия, – первые осознают, что они в тюрьме, и стремятся любой ценой вырваться на свободу, а вторые пребывают в иллюзии, что они счастливые ученики школы волшебников, которую должен окончить каждый маг. Эта папина дочка явно из вторых. – Откуда ты всё это знаешь? Ты же не из Круга. – Из Круга. Из ферелденского Круга. – Ты не похожа на ферелденку, – заметил Тео, -- я ещё в первый день об этом подумал. – Мне уже говорили. Знать бы ещё, что это значит. – Ферелден же на юге. Я думал, там все белокожие. Светловолосые. Или рыжие, как та целительница. – Ну, тогда рыцарь-капитан Каллен – самый что ни на есть ферелденский ферелденец из твоих фантазий, – хмыкнула Нерия, – я не похожа ни на ферелденку, ни на антиванку. Я эльф, мои предки, вероятно, из Арлатана, моя внешность не зависит от того, в каком эльфинаже меня зачали. Арлатан был на севере, с чего бы мне быть белокожей? Да и ферелденцы, на самом деле, разные бывают. – Как ты попала в Антиву? – На корабле, – бросила Нерия, выходя из кухни. Тео потащился за ней по лестнице на второй этаж. Нерия бросила взгляд на его повисшую вдоль тела руку и поспешила в свою комнату. Он вошёл за ней, – эй, я переодеться собираюсь. – Я не смотрю, – Тео демонстративно отвернулся, разглядывая дверную ручку, – почему ты не говорила, что училась в Круге? Ты со мной только о магии говоришь.       Нерия упёрлась руками в тумбу, из которой вытаскивала штаны. Чего они все к ней пристали? Сначала Торей её обвинил, что она ничего не рассказывает, теперь Тео. Она не обязана ничего рассказывать. Она пыталась быть откровенной с Рафаэлем, и вот к чему это их привело. Он знает все её слабости, страхи, уязвимые места, а она ненавидит его за это. – Тоже думаешь, что я о тебе храмовникам доложу?       Это предположение не выдерживало никакой критики. Он знал, что она отступница, и если бы Нерия не хотела откровенничать по озвученной им причине, это было бы до крайности нелогично. Она заправила рубаху в штаны, затянула ремень на талии и подошла к туалетному столику, чтобы убедиться, что из собранных в хвост волос не торчат пряди. – Нерия… – Сходим к целительнице, – произнесла она, проходя мимо Тео, не обращая внимания на его дрогнувший голос, и распахнула дверь, – а потом, может быть, я тебе что-нибудь расскажу. – Может быть? – Если она скажет, что ты не жилец – какой смысл что-то тебе рассказывать?       Нерия всё точно рассчитала. Пока они будут собираться, пока дойдут пешком от поместья до городских ворот, пока пересекут порт и торговую площадь, целительница как раз явится на работу. Поэтому Нерия очень удивилась, когда её встретила закрытая дверь, на которой висела написанная красивым округлым почерком записка, гласящая, что сегодня приёма нет. – Да ты гонишь! – она содрала записку с двери и покрошила её на мелкие кусочки. Тео нагнулся, чтобы собрать их и сложить в карман. – Что значит – нет приёма?! – Это значит, что она сегодня не работает. – Да что ты говоришь, гений! – огрызнулась Нерия. – Ты сама спросила. – Это был риторический вопрос, – Нерия отошла от двери и села на бордюр, – проклятье. В Круг тебя теперь тащить, что ли? – Давай лучше подождём до завтра. – У тебя до завтра рука сгниёт. – До сих пор же не сгнила. – Жалость-то какая! – психанула Нерия. – Ты же так старался! Приложил все усилия, чтобы она у тебя отвалилась нахер! Прости, что пытаюсь пустить все твои старания по ветру! Когда твой папаша в следующий раз тебе заразу в рану мечом занесёт, скрывай тщательней! – Я с тебя пример беру! – Тео тоже повысил голос. – Но ученику пока далеко до своего учителя! – У меня на теле нет гниющих язв! – Да у тебя же вся спина распахана, как… – Тео прикусил язык и в ужасе воззрился на смотрящую на него снизу вверх Нерию. Она медленно поднялась с бордюра и резко ткнула его пальцем в грудь. – Ты же сказал, что не смотришь, – прошипела она. – Ну… я… – Что? – Я просто… не переводи тему! Это отец?! Он тебя бьёт?! – Ты не переводи тему! Ты сказал, что не будешь смотреть! Я тебе поверила и не выгнала тебя из комнаты! Вот поэтому я не хочу с тобой ничем делиться, потому что ты такой же лжец, как и все! Как все люди, эльфы…       Нерия замолчала, оглянулась на дверь лечебницы и опять посмотрела на Тео, на лице которого застыла гримаса то ли гнева, то ли стыда. – Ты сказал, что видел эту рыжуху возле эльфинажа в ту субботу? – Да, – непонимающим тоном ответил он. – Сегодня суббота. Она может снова быть там. – Что ей там делать? – Откуда я знаю? – Нерия зашагала к единственному выходу с площади. – Если она там, заодно и спросим. – Ты не ответила на вопрос. Отец бьёт тебя? – Хватит, – отрезала Нерия, – на нас и так уже все стражники на площади пялятся. Им конечно не привыкать, это Антива, но все знают, кто твой отец, так что не стоит подкидывать горожанам поводы для сплетен. – Нерия, я хочу помочь, – предпринял Тео ещё одну попытку влезть ей в душу, когда они покинули площадь и начали спускаться по каменному тротуару. – Ты уже говорил. – Я серьёзно. – Хорошо. Предположим на секунду… только предположим, что твой отец бьёт меня, – произнесла Нерия, шагая вперёд и не глядя на собеседника, – что ты будешь делать? Придёшь к нему и скажешь, чтобы он меня не бил? Зайдёшь к нему в кабинет и скажешь: “Папа, не бей Нерию, а то мне неприятно смотреть на её уродливую спину”? – Что ты… – Или нет! – перебила его Нерия. – Ты скажешь: “Папа, не бей Нерию, а то я тебя накажу”! – Нерия… – О! О! Я придумала! “Папа, не бей Нерию, не утруждай себя, я сам буду её бить”!       Они свернули в узкий проулок, и едва Нерия сделала пару шагов, Тео схватил её за локоть и развернул лицом к себе. Холодная каменная стена упёрлась Нерии в спину, а горячие губы прильнули к её рту неумелым и робким поцелуем. Ладонь на её щеке, немного мозолистая от упражнений с мечом, поползла вниз, коснулась шеи и легла на затылок. – Я не знал, как заставить тебя перестать говорить все эти ужасные вещи, – произнёс он, оторвавшись от её губ, но не отстраняясь. Нерия посмотрела в его карие, почти чёрные в тени переулка глаза, говоря себе, что должна оттолкнуть его. Она обязана его оттолкнуть. – Если хоть на секунду моё предположение о том, что именно он сотворил это с твоей спиной, окажется правдой, – продолжил Тео, почти касаясь её губ своими, – я сделаю так, что он больше никогда тебя не тронет. – Если ты правда хочешь мне помочь, – Нерия отвернулась, не давая ему снова заткнуть её поцелуем, – займись учёбой. Когда ты научишься сдерживать свои импульсы – мои обязательства перед твоим отцом будут выполнены, и мы с ним навсегда будем свободны друг от друга. Это всё, чего я от тебя хочу.       Она толкнула его в плечо, стараясь не думать о мелькнувшей в карих глазах горечи. Его влюблённость – не её проблема, особенно теперь, когда она приняла решение не умолять каждого мимо проходящего мужчину снизойти до неё и одарить той близостью, которая ей так нужна. Здесь тоже ничего не выйдет. Это не любовь, всего лишь очередной импульсивный порыв юного мага, не умеющего справляться с собственными эмоциями. Ему шестнадцать, у него темперамент истинного антиванца, как и у его отца, а значит она отправится на самое дно ящика с трофеями, как только он её получит. Как всегда.       В эльфинаже обнаружилась очередь. Несколько эльфов стояли у хижины Торея, выстроившись в шеренгу и нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Каждый держал в руках что-то съестное. Кто банку с простоквашей, поменьше, чем та, что разбил сегодня Тео, кто корзину с яйцами. Сам хозяин дома сидел на покосившемся крылечке, и при виде Нерии со спутником, улыбнулся и встал. – Наконец-то ты пришла. – Что тут за собрание? – спросила Нерия, избегая объятий. – Так… – Торей удивлённо посмотрел на неё, – подруга твоя… – Какая ещё подруга? – Целительница, которую ты к Мире привела. – Она мне не подруга, – ответила Нерия и решительно толкнула дверь в хижину под недовольный гомон очереди.       Миновав прихожую, она прошла на кухню и узрела картину, от которой совсем растерялась. В кухне было чисто. Торей был не то что бы прям свиньёй, но он был мужчиной. Вдовцом, у которого всю жизнь хозяйством занималась жена, так что когда её не стало, дом он изрядно запустил, как он сам Нерии со стыдом и признался. В кухне было светло. Вместо грязной занавески, которой, как Нерия думала, Торей иногда и со стола вытирал, на вымытом окне висел чистый тюль. В кухне душисто пахло травяными отварами. Нерия чихнула, и обнажённая по пояс эльфийка, на теле которой выделялись пугающего вида красные язвы, испуганно прикрылась лифом потрёпанного платьица. Осматривающая её рыжая магичка, не поворачиваясь, строго произнесла: – Я же просила не входить, пока я не приглашу. – Я с острой болью, – ответила Нерия. – Не ври. Встань в очередь, как все. – Но мне… – В очередь. – Стерва, – буркнула Нерия, выходя на улицу, – возомнила о себе. – Чего там? – спросил Тео. – Медкабинет, – Нерия повернулась к Торею, севшему обратно на крыльцо, – что она тут делает? – Так это… – забормотал Торей, – она сначала к Мире приходила, а как её не стало – пришла ко мне, и говорит, хочу у вас здесь, в эльфинаже, осмотр у лекаря организовать. Где и когда, спрашивает, вам удобно? Я ей свой дом предложил. Она приходит теперь каждую субботу, четвёртый раз уже. Хорошая девушка. Я ей говорю, чего ж ты в такую рань ради нас встаёшь? А она мне, мол, вам же на работу надо, а я хочу успеть всех осмотреть. – Ага, – скептически произнесла Нерия и заорала подошедшему эльфу, который попытался встать в очередь, – Эй, слышь! Я за ним заняла! За мной будешь!       Тео поплёлся в хвост очереди, чтобы занять место, а Нерия осталась возле Торея. Ни с одним, ни с другим ей говорить не хотелось. С Тео – потому что Нерия мечтала скрыться подальше от его вопросов об отце, с Тореем – потому что она уже очень давно не появлялась в эльфинаже. Последний раз – когда привела эту целительницу. С тех пор она не появлялась, потому что не хотела застать момент, когда умрёт Мира. Почти шесть месяцев она гнала от себя мысли, что, может быть, в эльфинаже кто-то волнуется, что она пропала. Никто не волнуется. Её все ненавидят. Она не заступилась за Миру, и поэтому Мира умерла.       Когда до них наконец-то дошла очередь, Нерия просочилась за Тео в хижину, втянув голову в плечи и жалея, что припёрлась сюда. Надо было сдать этого малолетнего дурака Джонни, пусть бы сам с ним разбирался, это его сын, пора бы уже проявить какую-то отцовскую сознательность. – Что у вас? – вывел её из оцепенения голос магички. – Показывай, – буркнула Нерия.       Тео закатал рукав и поднёс руку поближе к окну, показывая целительнице порез. Нерия с удовлетворением заметила, что она с трудом сдержалась, чтобы не ругнуться при виде мокрой незаживающей раны. – Что же ты так её запустил? – спросила целительница, отворачиваясь к столу и перебирая стоящие на нём подписанные пузырьки. – Я думал, заживёт. – Мне выйти? – спросила Нерия. – Как хочешь, – ответила магичка, протягивая Тео стакан с водой, в который накапала что-то из флакона, – выпей. – Что это? – Обезболивающее.       Нерия села на табуретку и облокотилась на стол, рассматривая склянки и разложенные на салфетке сушёные травы. Эта магичка тут прочно обосновалась. – Что ты здесь делаешь? – Свою работу, – ответила целительница, и у Нерии зашевелились волосы на затылке от магии, текущей в миску с водой. У этой девицы со стихиями проблем не было, повезло. Неудобно быть духовным целителем, который не может разогреть воду. – И тебе здесь платят? – Да. Натурой. – Молоком и яйцами? – спросила Нерия, вспомнив продукты в руках эльфов. – Да. Я говорила, что ничего не нужно, но они всё равно несут.       Нерия посмотрела в окно. Оно выходило на сторону ворот эльфинажа, очереди из него не было видно. Значит, этой магичке они благодарны, едой её снабжают, которая ей даже не нужна, а Нерия вместо благодарности получила лишь упрёки, что недостаточно старается. Прекрасно. Нихера они от неё больше не получат. – Зачем тебе это? – Что именно? – Ты знаешь, что. Зачем ты пришла в эльфинаж и строишь из себя благодетельницу?       Магичка села рядом с Тео и он испуганно дёрнулся, когда понял, что она собирается промывать рану. – А ты разве не магией лечишь? – спросил он. – Я думал, ты поколдуешь, и всё пройдёт. – Я могу заживить рану магией, но в ней останется гной, – терпеливо объяснила магичка, – заражение продолжится. У нас в Круге так одному храмовнику ногу отнять пришлось, потому что целитель понадеялся, что нагноение пройдёт как-нибудь само. – Может, этот целитель специально так сделал, – предположила Нерия, которой так и не ответили на вопрос, – я бы на его месте оставила храмовничью ногу гноиться. – Какая вопиющая жестокость, – прокомментировала магичка, и Нерия отвела взгляд, чтобы не видеть, как она вскрывает рану. Хорошо, что она дала Тео обезболивающее, а то бы сейчас весь эльфинаж вспыхнул. Нерия даже не подумала, что он может сорваться и выдать себя, сразу потащила его к духовному целителю. Потому что испугалась за его жизнь или того, что Джонни с ней сделает, если его сын умрёт? – Сложно, наверное, быть целителем, – спустя продолжительную паузу, произнёс Тео. Нерия посмотрела на них. Магичка просушивала очищенную рану салфеткой, – постоянно видеть раны, переломы… – Сначала сложно, потом привыкаешь, – под рукой целительницы вспыхнуло чуть зеленоватое свечение, – мне нравится моя работа. Ко мне приходят с ранами и переломами, а от меня уходят здоровыми, разве не прекрасно? – Но не все, – язвительно заметила Нерия. – Да, – согласилась магичка, – к сожалению, даже магия не может спасти всех. Но она даёт мне возможность хотя бы попытаться.       Рана на руке Тео затянулась, превратившись сначала в рубец, затем в тонкий розовый шрам, а потом и вовсе исчезнув, будто никакой гнойной язвы от запястья до локтя никогда и не было. Магичка встала, собирая в тряпичный мешочек травы со стола, и протянула его пациенту. – Держи. Заваривай щепоть на стакан воды и пей на ночь, пока не закончится. – Что это? – Да просто сбор трав. Укрепляющий. – Спасибо, – Тео спрятал мешочек в карман. – Ты так и не ответила на мой вопрос, – Нерия поднялась с табуретки, – чего ты здесь ошиваешься? – Я отвечу, – спокойно сообщила магичка, – за завтраком. Сколько там ещё народу осталось? – Когда мы заходили, было двое. – Прекрасно. Подождёшь меня? – Ладно, – неуверенно согласилась Нерия, – не вздумай свалить через окно, я знаю, где твоя лечебница. – Я в него при всём желании не пролезу. – Она милая, – заметил Тео, когда они вышли из хижины и сообщили следующему в очереди эльфу, что он может проходить. – Ага, полный восторг, – Нерия прислонилась к деревянной стене, ковыряя носком ботинка дорожную пыль. – Мне надо домой, – Тео прислушался к отдалённому звону колоколов, – у меня сегодня по расписанию урок истории. – Шуруй.       Тео бросил на неё обиженный взгляд, будто ожидал менее безразличной реакции, и направился к воротам эльфинажа. Нерия проводила его взглядом, закрыла глаза и представила их поцелуй в подворотне. Неловкий подростковый поцелуй, от которого её глупое сердце всё же забилось быстрее на мгновения. Хорошо, что теперь она прислушивается к мозгу, который говорит, что они не пара. Он младше, он антивский аристократ, она трахается с его отцом-извращенцем и больше всего на свете хочет отделаться от их семьи раз и навсегда.       Последний страждущий понёс целительнице свои струпья и язвы, Нерия присела на крыльцо, рассматривая венадаль. Зелёные листья слегка трепетали на еле ощутимом ветру, а не скручивались в сухие жёлтые трубки, значит мальчишка всё же поливал дерево. Как он теперь, когда его сестры больше нет? Она не пойдёт узнавать, не вынесет, если он выплеснет на неё свою боль оскорблениями и обвинениями.       Пациент покинул хижину, а спустя несколько минут вышла и целительница. Нерия поднялась на ноги, дожидаясь, пока она перепроверит, всё ли убрала в перекинутую через плечо сумку. – Пойдём поедим? – спросила целительница. – Только не туда, куда в прошлый раз ходили. Это место смахивало на преступную малину. – Это она и есть, – подтвердила Нерия, – я знаю места поприличней.       Они вышли из эльфинажа, и Нерия зашагала к порту, искоса поглядывая на спутницу. Ещё в прошлый раз она заметила, какая эта девица высоченная и прямо-таки масштабная, в окно эльфийской хижины она и правда бы не пролезла со всеми своими пышными бёдрами и выдающимися грудями. Рыжие кудри, перехваченные зелёной лентой, и веснушки, заметные везде, куда падал взгляд, делали её внешность ещё более выразительной и незабываемой. – Твои родители наверное с ума сошли, когда узнали, что теперь не смогут выдать тебя замуж. – В точку, – согласилась целительница. – Ты выглядишь, как влажная мечта любого ферелденского мужика, тебя можно было бы очень выгодно обменять. На корову, там. Барана. – Ты злишься на меня из-за того, что я ушла тогда с твоим парнем? – Чего? – удивилась Нерия. – Каким парнем? – С тем красавчиком-эльфом. – С Зевраном, что ли? – усмехнулась Нерия. – Он не мой парень. Он общественное достояние. Культурная ценность. Открытая для посетителей выставка достижений антиванского хозяйства. – А мне показалось, ты ревнуешь. – Зевран как бродячий кот. Ты же не станешь ревновать кота, потому что вчера он пожрал у твоего крыльца, а сегодня у соседского? – В любом случае, прости, – произнесла целительница, заходя вслед за ней в дверь таверны, – я была не в себе от того, что рассказала мне Мира, перепила и… – Решила утешиться в объятиях антиванского любовника, – закончила Нерия за неё, – я не осуждаю, я сама так постоянно делаю.       На завтрак в таверне была яичница. Нерия получила свою тарелку, в которую щедро сыпанули зелёного лука, подхватила стакан с виноградным соком и направилась к столу. Целительница к яичнице взяла чай и огромный ломоть свежего ржаного хлеба. Нерия могла представить, как ей сейчас хочется есть. После магических упражнений всегда хочется есть. – Если дело не в Зевране, чего ты на меня так взъелась? – спросила рыжая девица, макая хлеб в растекающийся по тарелке желток. – Потому что ты так и не сказала мне, чего тебя понесло в эльфинаж. – Я заботилась о Мире. – Мира умерла. – И я решила позаботиться о других. – Зачем? – Я целитель. Мы стараемся помогать тем, кто в этом нуждается. – Молодец, – едко бросила Нерия, – продолжай в том же духе. Они тебя уже в ранг святых возвели, вон, дары несут. – Я поняла, – целительница отложила вилку, – ты ревнуешь не к Зеврану. – Я не ревную, – возразила Нерия, – я не понимаю, почему я жопу ради эльфинажа рву и не получаю никакой благодарности, а ты явилась туда к ним, пару заклинаний прочитала и всё – ты теперь дорогая гостья. Ты богатая папина дочка из Ферелдена, но тебя они принимают, а меня нет. – Ого, – она сделала глоток из кружки с чаем, пахнущим чабрецом, – я бы с гораздо большим удовольствием выслушала твои жалобы, если бы ты меня не оскорбляла. – Правда – это не оскорбление. – Ты меня не знаешь. Но уже сделала обо мне какие-то нелестные выводы. Не исключено, что жители эльфинажа поступили так же по отношению к тебе. – Что это значит? – Им тяжело принять тебя, – пояснила целительница, – потому что они видят эльфийку, у которой есть то, чего нет у них. Ты здорова, сыта, дорого одета. Не исключено, что они думают, будто ты помогаешь эльфинажу не от чистого сердца, а чтобы потешить своё самолюбие, возвыситься над своими менее удачливыми сородичами. – Ты… – Но мне так не кажется, – перебила Нерию собеседница, – я думаю, ты помогаешь эльфинажу по той же причине, что и я. Не можешь пройти мимо, когда видишь чужие страдания, которые ты способна облегчить. Я вернулась в эльфинаж на следующий день после того, как ты привела меня туда. Я спросила Миру, сможет ли она опознать тех стражников, что надругались над ней. Она ответила, что сможет. Тогда я пошла в казармы и сказала, что хочу заявить о преступлении. меня выслушали, а узнав, что я собираюсь обвинить стражников, высмеяли и сказали не выдумывать ерунду. Я пошла к отцу, он ещё был в городе, и попросила его использовать связи, чтобы организовать мне встречу с начальником стражи. Он даже не попытался отрицать, что в рядах вверенной ему организации творится полный беспредел. Он сказал мне, что парням иногда нужно расслабиться, и предложил не забивать мою красивую голову проблемами, которые меня никак не касаются. Очевидно, не касаются они меня только потому что парни побоятся “расслабиться” с чародейкой Круга и дочерью ферелденского купца. Я поняла, что справедливости мне не найти, и приняла решение делать то, что мне по силам. То, на что я могу влиять. Я лекарь – я буду лечить.       Нерия вцепилась обеими руками в стакан, глядя, как свет играет на рубиновой жидкости в нём. В правдивости рассказанной истории она не сомневалась, общение с местными органами власти именно так обычно и выглядело, а значит эта девица гораздо лучше, чем Нерия о ней подумала. И гораздо, гораздо лучше самой Нерии. – Прости, – она подняла взгляд на целительницу, – ты права, я сделала поспешные выводы. Спасибо, что пыталась заступиться за Миру. Я тоже пыталась, но не достаточно. – Почему-то мне кажется, что ты делаешь всё, что можешь, как и я, – ответила целительница, кладя возле своей тарелки медяк на чай официантке и вставая из-за стола, – брат Миры сказал в тот раз, что всё из-за тебя, но это неправда. У неё был запущенный туберкулёз. Её смерть невозможно было отсрочить. А за то, что с ней сделали эти уроды, ты тем более ответственности не несёшь. В следующую субботу я снова буду в эльфинаже. Приходи, поболтаем ещё.