И жили они долго, пока не умерли

      Выросшая в семье зажиточного торговца мехами и кожей, Айрис считала, что её детство было весьма обеспеченным. В сравнении с чумазыми детьми прачек и поломоек, которые попрошайничали на улицах Денерима и выглядели сиротами при живых родителях, она, в дорогой одежде, с уложенными в причёску блестящими кудрями, пахнущая мылом и духами, казалась богачкой. Но одного визита в загородное поместье мэра Антивы оказалось достаточно, чтобы понять, что настоящих богачей она доселе не встречала.       Охранник распахнул перед ней высокие кованые ворота, провёл мимо мраморной чаши фонтана, от которой на каменную дорожку отскакивала мелкая водяная пыль, играющая на солнце разноцветными бликами, и передал Айрис охране на входе в дом. Один из мужчин в лёгкой кожаной броне отправился сообщить хозяину о визите целительницы, второй попросил её разуться и выказал желание провести личный досмотр. Айрис невозмутимо поинтересовалась, каким образом он собирается изъять оружие у мага, и охранник отстал. Она присела, расшнуровывая обувь, украдкой погладила пальцами мягкий ворсистый ковёр, устилающий деревянный пол, и выпрямилась, осматриваясь в светлой, просторной зале, служившей прихожей, из которой в два противоположных крыла поместья вели длинные коридоры. В доме было на удивление светло. Личная встреча с мэром в её лечебнице оставила о нём впечатление, как о человеке мрачном и замкнутом, а его дом, залитый светом из огромных незанавешенных окон, выглядел как дружелюбное, уютное семейное гнездо. Хотя, не исключено, что атмосферой в доме заведовала хозяйка. – Спасибо, что пришли, сеньора.       Айрис повернулась на глухой голос владельца дома, появившегося из коридора, противоположного тому, в который она уставилась, разглядывая широкую деревянную раму, покрытую свежим лаком. Мэр выглядел уставшим. Глаза покраснели и запали, на щеках и шее виднелась синеватая двухдневная щетина. Айрис присмотрелась, отмечая красноватую сетку капилляров на коже, и протянула ему руку для приветствия. Он посмотрел на ладонь удивлённо, но ответил на рукопожатие. Пальцы мелко подрагивали. Так и есть – алкоголик. Пьёт не так долго, чтобы растерять всю внешнюю привлекательность, но достаточно, чтобы уже не контролировать своё тело без утреннего стакана. – Давайте сразу к делу, – добавил мэр и кивком головы приказал гостье и охраннику следовать за ним.       Коридор, уходящий в левое крыло, вел к лестнице на второй этаж. Айрис шла, озираясь по сторонам, в основном глядя в окна, за которыми открывался вид на сад, где пышно цвели розовые кусты. Она подумала о том мальчишке, которого Нерия привела в эльфинаж, сыне мэра. Интересно, каково ему было расти в таком большом, богатом, красивом доме, а потом увидеть жизнь за его пределами. Увидеть грязь под ногами, язвы на лицах эльфов, покосившиеся хижины, потрёпанную одежду. Если ей было так горько на это смотреть, то что же тогда почувствовал он? – Мою жену зовут Валентина, – поведал мэр, когда они поднялись по лестнице, – она несколько… своеобразная женщина, не удивляйтесь тому, что вы увидите, сеньора. – Вы же предупредили её, что я приду? – занервничала Айрис. – Да, я предупредил. Отведи сеньору Айрис ко мне в кабинет, когда она закончит, – обратился мэр к охраннику и без стука открыл дверь, ведущую в комнату в конце коридора, – Валентина, я привёл целительницу, о которой мы говорили.       Он посторонился, впуская Айрис внутрь, дверь за ней закрылась. Даже не удосужился представить их друг другу, не спросил у жены, готова ли она принять посетительницу. Ничего удивительного, впрочем. Хочет ли она видеть в своём доме его эльфийскую любовницу, он у неё, скорее всего, тоже не спросил.       Комната хозяйки, а это точно была именно её комната, а не супружеская спальня, несмотря на немаленькие размеры, походила на келью. Тёмную, аскетичную каморку. За уют в доме отвечала явно не Валентина, будь это так, весь особняк погрузился бы во тьму, а на входе Айрис встретил бы не фонтан, а статуя Андрасте в полный рост, чья маленькая копия стояла на туалетном столике, который, скорее всего, никогда не использовался по назначению. Замотанная в глухое платье из невзрачной серой ткани Валентина не походила на женщину, которая прихорашивается перед трельяжем. Гостью она встретила сидящей у письменного стола, освещаемого парой свечей, и с книгой в руках. Глаза Айрис привыкли к полумраку, и она разглядела на обложке расходящиеся во все стороны лучи церковного символа. Песнь Света. – Простите, что я прервала ваши… молитвы? – неуверенно извинилась Айрис, проходя вглубь комнаты под взглядом севшей вполоборота Валентины. – Меня зовут Айрис, я целительница. Ваш супруг попросил попробовать помочь с вашей деликатной проблемой. – С какой проблемой? – бесцветным голосом отозвалась жена мэра. – Он сказал… – Айрис мысленно послала проклятья её мужу, который, похоже, ничего ей толком не объяснил, переложив эту ответственную обязанность на целителя, – что вы не можете иметь детей. – И вы можете помочь? – спросила Валентина после недолгой паузы, в течение которой она осматривала гостью с ног до головы. Айрис поёжилась, то ли от того, что в погружённой в тень комнате царил холод, то ли от неловкости за то, что её платье далеко не такое скромное, как у Валентины.       Она задала верный вопрос. Но ответа у Айрис не было. Она не знала, может ли помочь. Духовных целителей обучали не только магии, акушерское дело им тоже преподавали, помимо прочего. Ей даже пару раз довелось ассистировать на родах, но бесплодие ни лечить, ни диагностировать не приходилось. И никакого специального заклинания для этого не существовало. Оставалось понадеяться на имеющиеся знания и интуицию. – Айрис, вы можете повернуть время вспять? – задала Валентина ещё один вопрос, пока целительница выбирала уклончивый ответ на первый. – Нет, – ответила она с неуверенной улыбкой. – Тогда вы ничем не можете помочь. – Можно я присяду? – спросила Айрис и, приняв короткий кивок за согласие, пододвинула к письменному столу стул от трельяжа и села напротив повернувшейся к ней боком Валентины. Молитвенник она из рук так и не выпустила. – Я понимаю, что это неприятная и болезненная тема, и вы ни в коем случае не обязаны обсуждать её со мной. Если вы скажете мне уйти, я так и сделаю, а вашему мужу скажу, что оказалась недостаточно компетентна. – Тогда он вам не заплатит. Вы же здесь ради денег? – Я не… – Айрис осеклась. Она здесь, чтобы побольше узнать о любовнице мужа своей пациентки, очень профессионально, – …сомненно хочу получить деньги за свою работу. Но дело не только в этом. Я не представляю, каково это – потерять возможность иметь детей, но насколько я могу судить, для большинства женщин это настоящая трагедия. И если я могу чем-то помочь вам, то я хочу это сделать, потому что считаю, что задача целителя – помогать всем нуждающимся. – Тогда найдите способ вернуться на шестнадцать лет назад, в ту ночь, когда мой разъярённый супруг ударил меня в живот, в котором я носила нашего сына.       Эта фраза была произнесена тем же безразличным тоном, которым Валентина говорила с самого начала, но Айрис показалось, что это её ударили в живот. Валентина ударила её своими словами, заставив задохнуться и ощутить во рту горечь и сухость. – Мне жаль, – выдавила она, – он не сказал мне об этом. – Он никогда не говорит ничего, что можно расценить как признание его вины. – Вряд ли здесь можно обвинить кого-то другого, – заметила Айрис. – Ну почему же, – возразила Валентина, – всегда можно обвинить свою слабую здоровьем жену. Изнеженную, болезненную, ни на что не годную дрянь. – Это его слова? – Да. – Что произошло дальше? – спросила Айрис, решив воспользоваться тем, что броня безразличия дала трещину. – После того, как он вас ударил. – Через несколько часов родился наш сын, – ответила Валентина. Её пальцы стиснули молитвенник, она смотрела прямо перед собой в занавешенное окно, – когда я услышала его крик, я благодарила Создателя за то, что он не оставил меня и моего ребёнка. Я была так счастлива, что не заметила, что простыня подо мной вся пропиталась кровью. Он держал Матео на руках, а я тянулась к нему, к моему сыну, просила дать его мне, но никто не смотрел на меня. И уже закрывая глаза и падая в темноту я услышала, как мой муж говорит целителям, что в их услугах мы больше не нуждаемся. – Он… – Айрис перевела дух, пытаясь уложить в голове услышанное, – он хотел, чтобы вы… – В моих услугах он тоже больше не нуждался. Но кто-то всё же заметил кровь. В услугах не нуждался, но потом неоднократно пытался зачать ещё одного ребёнка. Раз уж нелюбимая жена выжила, пусть приносит пользу, очень практичный подход. Айрис сжала руки в кулаки, борясь со злостью. Неудивительно, что в страже её высмеяли и отправили восвояси, рыба гниёт с головы. – Почему вы остались с ним? – спросила она очень тихо, сопротивляясь спазму, сдавившему горло. – Неужели, вам некуда было пойти? Можно же было вернуться в родительский дом. – В родительский дом? – впервые за всю беседу Валентина еле заметно улыбнулась. А может, уголок её губ скривился в горькой гримасе. – Когда отец приехал посмотреть на внука, я умоляла забрать нас. Я сказала что муж ударил меня, что он сделает это снова, что я боюсь за себя и сына. Но отец ответил, что жена должна быть с мужем. И что раз он меня ударил, значит, было за что.       Последние её слова заставили сердце Айрис сжаться от жалости к этой женщине, чьё бесстрастное лицо скрывало столько ужаса и боли. Как можно было так поступить с собственной дочерью? Ей бы и в страшном сне не могло привидеться, что отец оставил бы её, одинокую и беспомощную, в плену изверга, поднимающего руку на беременную жену. Пусть у них не всё гладко, но отец любит её. Валентину же, судя по её рассказу, не любил никто. – Это не ваша вина, – повинуясь приступу сочувствия, Айрис прикоснулась к руке Валентины, сжимающей Песнь Света. Супруга мэра, почти не моргая, смотрела перед собой. Холодная, неприступная и несчастная. – Я знаю, что это не моя вина, – она повернула голову к собеседнице, – и их я тоже не виню. Создатель каждому даёт посильную ношу, но мои муж и отец слабы и подвержены страстям. А мне хватит сил вынести всё, что мне предназначено. – Эээ… – ошарашенно протянула Айрис, не ожидавшая внезапной проповеди. – Это вам, наверное, лучше с вашей преподобной матерью обсудить. Давайте я всё же займусь тем, для чего меня наняли.       Рука Валентины под её ладонью отдавала холодом. Тонкие ледяные пальцы так и не выпустили молитвенник, а их обладательница опять уставилась в одну точку перед собой, никак не отреагировав на последнюю фразу. Айрис глубоко вдохнула и прикрыла глаза, ощущая струящуюся под кожей магию, устремившуюся к кончикам пальцев. Пусть она пока не понимает, как помочь Валентине, но можно хотя бы выяснить, что у неё болит. Мэр сказал, что она не доносила больше ни одного ребёнка, а Валентина рассказала про кровотечение в родах. Если после них внутри остались какие-то повреждения, духовный целитель может всё исправить. – Демоново отродье!       Удар по руке, сопроводивший этот так не похожий на прежние безразличные интонации Валентины визг, заставил Айрис открыть глаза и отпрянуть, вжавшись в спинку стула под сверкающим взором пациентки, вскочившей со своего сидения и выставившей перед собой Песнь Света в дрожащих руках. – Я… – Убирайся! – закричала она, снова и замахнулась книгой на целительницу и принялась бормотать, – прости его, Создатель, и защити нас от зла, что он впустил в наш дом. Злы и испорчены те, кто принял дар его и обратил против детей его, да будут названы они малефикары проклятые, да не найдут они покоя в мире и за его пределами… – Но я же… – Пошла вон! – заорала Валентина, брызжа слюной в её сторону, и Айрис взвилась со стула, споткнулась и упала в объятия подоспевшего охранника, который сторожил за дверью и вошёл, привлечённый криками. – Убирайтесь, проклятые твари! Я не отдам вам его! Не отдам! Я не отдам моего мальчика! – Пойдёмте, сеньора, – охранник, подхватив Айрис под локоть, повёл её к выходу. Она оглянулась на Валентину, которая спрятала перекошенное яростью лицо за обложкой Песни Света, и покинула комнату. – Что я сделала? – прошептала она, привалившись к закрывшейся двери, не в силах стоять на дрожащих ногах. – Ничего, – ответил охранник, – идёмте, я провожу вас к хозяину.       Она шагнула к нему и покачнулась о того, что противоположная стена поплыла перед глазами. Охранник весьма бережно придержал её за талию. – Держитесь за меня, – посоветовал он, кладя её руку себе на плечо, – и не переживайте так, вы тут ни при чём.       Айрис не сказала бы, что она тут ни при чём. Пока они медленно брели в обнимку до первого этажа, она размышляла о том, как всё произошло. Валентина была настроена к ней доверительно, пока не узнала, что подосланный мужем лекарь – маг. И стоило применить заклинание – жена мэра напугалась до истерики и напугала и её тоже. Что она там кричала? “Я не отдам его вам”. Вам – магам? Кого она не отдаст? Сына? Охранник оставил её на пару мгновений в коридоре перед кабинетом, чтобы удостовериться, что мэр готов её принять, вернулся и жестом пригласил её войти в открытую дверь, которая тут же за ней закрылась. На Айрис посмотрели две пары глаз. Мэра – карие с хищным прищуром, и огромные, похожие на пару серебряных блюдец глаза эльфийки. – Какого хера ты тут потеряла? – спросила эльфийка, сидящая напротив мэра. Их разделял большой письменный стол, заваленный бумагами. Прямо как у её отца. Айрис прошла мимо стула, на котором сидела эльфийка, упёрлась в стол руками, склонилась над ним и посмотрела в глаза мэру. – Почему вы не предупредили, что ваша жена боится магов? – Кто боится магов? – равнодушно переспросил мэр. – Валентина? Это маги её боятся. Да, Нерия? – Ваша жена в истерике, – не дала ему сбить себя с мысли Айрис этой издёвкой, – вы знали, что так будет? – Предполагал. И надеялся, ей хватит мозгов держать лицо при посторонних. Но вы верно сказали – моя жена истеричка. Простите, что она доставила вам неудобства, сеньора. – Я сказала, что она в истерике, – с нажимом повторила Айрис, – по вашей вине. Вы не подготовили её к моему визиту, вы не рассказали мне о её особенностях. Возможно, ваша жена истеричка, потому что вы плохой муж, сеньор.       Эльфийка за её спиной ехидно присвистнула, а мэр поднял на целительницу тяжёлый взгляд и подался вперёд. Теперь его лицо было так близко, что она видела покрасневшие сосуды в глазах. Смотреть было неприятно, но она не отворачивалась и не шевелилась, пока он не откинулся обратно на спинку стула, не открыл выдвижной ящик и не высыпал на стол десяток золотых монет из маленького мешочка, перевязанного тесьмой. Айрис выпрямилась и посмотрела на монеты с отвращением. – Берите деньги и уходите. – Отдайте их тому, кто сможет помочь вашей жене. Я не смогла. – Я плачу за попытку. И за молчание. – Если вы боитесь, что я разнесу сплетни по всей Антиве, не стоило меня нанимать. Моё молчание не продаётся. Но из сочувствия к вашей жене я буду его хранить. Счастливо оставаться.       Рыжая девица покинула кабинет Джонни, и Нерия села на стуле ровно, глядя на хозяина. На его лице играли желваки, он хрустел пальцами и постукивал ногой по полу. Она разозлила его своей отповедью, и Нерия была от этого в полном восторге, даже несмотря на то, что знала, на ком выместят злость. Проклятье, да пусть хоть сотню раз изобьёт её, но у неё теперь есть чудесное воспоминание о том, как эта рыжуля выплюнула ему в лицо то, что Нерия и сама хотела бы сказать, но не решалась, зная, что тогда он выбьёт из под её ног шаткую табуретку стабильности, комфорта и безопасности. – Вы знакомы? – Вроде того, – уклончиво ответила Нерия, – мне как-то понадобился духовный целитель. – Зачем? – Приболела. – Чем? – Женские дела, – не моргнув глазом солгала Нерия, – ты не очень ласков со мной в постели, пришлось просить её меня подлатать. – Не очень ласков? – вскинул бровь Джонни. – Ты хочешь ласки, Нерия? – Все хотят ласки.       Она встала и медленно двинулась к нему, ведя кончиками пальцев по столешнице. Зашла ему за спину и положила руки на плечи, сдавливая их под шёлком рубахи. Джонни откинулся на спинку, расслабляясь, позволяя ей скользнуть руками за ворот, размять уставшие мышцы, провести пальцами вдоль шеи и запустить их в волосы, массируя затылок. Синие искры мелькнули в смоляных кудрях. Немножко магии, этот придурок даже не заметит, но это облегчит похмельную головную боль, и он станет чуть добрее. И её прикосновения запомнятся ему, как приносящие облегчение. Нерия склонилась к хозяину, целуя его в шею, спускаясь к плечам. – Сядь.       Она вернулась на свой стул, ругая себя за то, что перестаралась. Приручать Джонни сложнее, чем тупую ядовитую змеюку. Никогда не знаешь, что ему не понравится, чуть сильней надавишь – и он огрызается. Она сложила руки на коленях, глядя, как он копается в бумагах на столе. – Я бы мог дать тебе ласку, – произнёс он, перекладывая папки, – но чем я тогда буду отличаться от всех твоих многочисленных любовников, которые используют тебя, а взамен дают лишь ласку, которой не заплатишь за хлеб, на которую не купишь платье, которой не расплатишься с целителем. Мужчина даёт женщине ласку, когда у него больше ничего нет. А у меня есть для тебя то, в чём ты по-настоящему нуждаешься. Он протянул ей тонкую папку, Нерия настороженно приняла её из его рук и открыла, глядя на лежащие внутри бумаги. Документы на дом на имя Джованни Гатто. – Гатто? – спросила Нерия. – Самая что ни на есть антиванская фамилия. – Листай дальше.       Следующий документ оказался договором купли-продажи, по которому дом переходил в собственность Джованни от предыдущего хозяина. А на следующем документе владелицей этого дома значилась уже Нерия Сурана. Нерия вытащила лист и посмотрела на него внимательно. Гербовая бумага, печати, всё выглядело настоящим. – Я не понимаю. – Смотри дальше.       Последние листы тоже были договором купли-продажи в двух экземплярах, согласно которому Нерия Сурана купила дом у Джованни Гатто за две тысячи андрисов. К нему была прикреплена расписка о том, что Джованни Гатто свои деньги получил. – Джонни, в чём подвох? – Ни в чём. Ставь подписи и иди заказывай мебель. – Ты даришь мне дом? – Нет, я продал тебе дом. Дарственная с моим именем может вызвать вопросы к мэру, который дарит любовницам дома ценой в годовой бюджет города. – А к эльфийке, которая явилась из ниоткуда и выложила такие деньги за дом, вопросов ни у кого не возникнет? – Нет, если эльфийка честно платила налоги со своего жалования. – Но я не платила. – В городском управлении есть документы, которые подтверждают обратное. – Ты меня за дуру держишь? – усмехнулась Нерия, откладывая папку. – Я даже не гражданка Антивы, какие документы? – Ты гражданка Антивы, Нерия. Записи о тебе есть во всех учётных документах. Уже давно.       Нерия тупо уставилась в столешницу, переваривая информацию. Для Джонни и впрямь ничего не стоит подделать пару-тройку документов. Выходит, он давно узаконил её пребывание здесь. Она антиванка. Настоящая антиванка, теперь ещё и с домом. Если раньше она была призраком и в глазах антивских законов не существовала, то теперь каждый может узнать, где живёт Нерия Сурана. В том числе и храмовники. Ещё один поводок. Но к нему хотя бы прилагается дом. Её собственный дом. – И что, – спросила она, снова беря папку, – я вот могу прямо сейчас пойти и посмотреть на дом? – Да. – Прям вот могу открыть дверь и зайти туда? – Да, – Джонни вытащил из выдвижного ящика ключи и кинул ей. Нерия поймала их и прижала к груди, – только подпись поставь. Хотя бы на моём экземпляре. – И это только мой дом? – Только твой. – И ты не будешь туда приходить? – Только если ты меня пригласишь. Но пока ты работаешь на меня, правила прежние – ты живёшь здесь. Считай, что это твоё приданое. – С чего такая щедрость? – спросила Нерия, вытащив договор из папки и потянувшись к торчащему из чернильницы перу. – Я был очень резок, когда ты пришла поговорить о моём сыне, – ответил Джонни, глядя, как она выводит своё имя на бумаге. – Ты права. Я требую очень много. Но я хочу, чтобы ты видела, что и даю я тоже очень много. Может я и не ласков, но я щедро компенсирую тебе свою грубость.       Нерия вытащила из папки документы на дом, договор и расписку, а остальное вернула Джованни. Он бросил папку к остальным бумагам. – Поздравляю, Нерия. – Спасибо, – неуверенно ответила она, – я могу идти? – Иди. – И могу пойти посмотреть на свой дом? – Иди уже! – разозлился Джованни, и Нерия пулей вылетела из его кабинета, прижимая к себе бумаги.       Её дом. Её собственный дом. Да ещё и такой. Она знала эту улицу. В нескольких минутах ходьбы от порта, но достаточно далеко, чтобы шум и запахи не доносились и не мешали зажиточным владельцам отдыхать. Нерия не раз проходила мимо, глядя на эти узкие дома с кованными балкончиками, и представляла, каково это – жить в таком месте. Выходить каждое утро в сад на заднем дворе, пить чай и смотреть, как роса блестит на цветах. Возвращаться домой вечером и стоять на балконе, вдыхая запах моря. Обустроить спальню на втором этаже с огромной кроватью и кучей книжных полок. И может быть даже привести туда кого-то. Кого-то единственного, кому ты хочешь эту спальню показать.       Она вышла за ворота быстрым упругим шагом, торопясь скорее добраться до города, готовая пуститься по тракту бегом, и натолкнулась на рыжую целительницу. – Ты чего здесь? – удивилась Нерия и свернула бумаги в трубочку. – Жду тебя. – Умно, – похвалила Нерия, – а если бы я до вечера не вышла? – Ничего, у меня выходной.       Целительница поплелась за ней по дороге. Нерии её компания сейчас была не нужна, она хотела скорее увидеть дом. Но им, очевидно, было по пути. – Зря ты связалась с Джонни, – сказала она, решив, что топать молча слишком неловко. – Ты его так зовёшь? – Да. При нём. За спиной я зову его “говна кусок”, – поделилась Нерия, и целительница прыснула, – но если без шуток – не стоило тебе приходить сюда. – Вообще, я пришла к тебе, – призналась целительница. – Ко мне? – Да. Мы вроде договорились, что ты зайдёшь в эльфинаж, а ты не пришла. – Мы не договаривались. – Торей за тебя переживает. – Ему стоило за меня переживать, когда он предъявлял претензии за то, что я не раздвинула ноги перед Джонни, чтобы спасти Миру. – Он так и сказал? – А что, похоже, что я лгу? – Похоже, что ты очень эмоциональна и склонна преувеличивать. – Слушай, рыжуля… – начала закипать Нерия. – Ты знаешь, как меня зовут. – А вот ты меня нихера не знаешь! – ответила Нерия, продолжая бодро шагать по тракту. – Верно. Но я хочу узнать. Поэтому я, как ты выразилась, “связалась с Джонни”. – Решила разнюхать про меня в моём же доме? Типичная ферелденка, дотошная, как мабари. – Ты тоже ферелденка. – Больше нет. – Хочешь, поделюсь, что я разнюхала о тебе? – спросила целительница. – Ну давай, сеньора детектив, расскажи о своих выводах, – съязвила Нерия. – Я всё думала, почему мэр так трепетно к тебе относится. – Трепетно? – Нерия аж хрюкнула, пытаясь сдержать смех. – Зачем постоянно держать при себе любовницу-эльфийку? – не смутилась рыжая девица. – Пусть даже такую несомненно красивую. Он поселил тебя в своём доме, несмотря на присутствие жены и сына, ты не стеснена в средствах, это видно по твоей одежде, по волосам, коже, зубам, и по тому, как ты бросаешься деньгами. Я уж грешным делом подумала, что на самом деле ты мать того мальчика, но очевидно его родила Валентина. – Ну и кто же я, по-твоему? – спросила Нерия, замедляя шаг. – Когда Валентина кричала на меня, она сказала, что “он привёл в дом зло”. Я подумала, что она говорит про меня, что мэр привёл чародейку-целительницу. Но она сказала ещё, “я не отдам вам моего мальчика”. А потом мэр сказал, что маги боятся Валентину и попросил тебя подтвердить.       Нерия остановилась, глядя на распаханную колёсами телег дорогу. Ну вот чего этой рыжей красотке в своей лечебнице не сиделось? И почему Джонни такой кретин? На что он рассчитывал? Ясно на что. Как всегда. Бабы – дуры, что они там понимают. Но эта девчонка оказалась очень понятливой. – Ты маг. И сын мэра, я полагаю, тоже. Вот зачем ты ему. – И что теперь? – спросила Нерия, медленно повернувшись к магичке, которая смотрела на неё, скрестив руки на груди. – С кем ещё планируешь поделиться выводами? – Ему будет лучше обучаться в Круге. – Я обучалась в Круге, – ответила Нерия, – в Кинлохе. До вас ведь дошли слухи о Кинлохе? – У вас случилось восстание. – Да, у нас случилось восстание. Один безумец призвал демонов. Он не пощадил никого. Он убивал храмовников и магов. Он пытал нас. Он пытал меня. И знаешь, как храмовники собирались подавить восстание? Они хотели применить Право Уничтожения. Ты знаешь, что такое Право Уничтожения?. – Знаю. – Из-за одного ублюдка они хотели убить нас всех. Они хотели зачистить Круг, не оставив в живых ни одного мага. Я несколько дней сопротивлялась демонам, чтобы потом узнать, что я была на волоске от смерти только потому что я маг. А знаешь, что случилось потом? Что случилось после того, как я чуть не сдохла? После всех смертей, что я увидела в Кинлохе? Я видела, как умирают мои наставники и сокурсники. Я слышала демонов, их голоса пронзали мой мозг насквозь. Я не ела, не пила и не спала три дня. И знаешь, что со мной сделали потом? Меня отправили в Денерим сражаться с порождениями тьмы. После всего этого ужаса жрица вышла, встала перед нами, магами, оставшимися в живых, и сказала, что Создатель призывает нас на защиту невинных, что мы должны сплотиться и дать бой осквернённым тварям из Тени, ведь именно для этого мы существуем. И я пошла туда. Войско вошло в Денерим, и я была в его рядах, готовая защищать невинных. И знаешь, что я увидела? Разгромленный эльфинаж. Горящий, кричащий, погребённый под полчищами порождений эльфинаж, который никто и не подумал эвакуировать. Эльфы, которых я знала, те, с кем я выросла, умирали там, и я побежала к ним, но меня окрикнули и сказали вернуться в строй. “Наша задача – помочь Серым Стражам прорваться к Архидемону”, – сказали мне. И в этот момент я окончательно поняла, что я не вернусь в Круг. Никогда. Потому что оставшись в нём, я буду помогать, кому прикажут, а не тем, кто в этом действительно нуждается. Круг – не школа волшебников, рыжуля. Это стойло, в котором нас держат, пока не придёт время умереть в чужой войне. Я буду сражаться за себя. И за Тео. И за эльфинаж. И даже за тебя, но только если мы подружимся. Если ты сдашь нас храмовникам, думая, что можешь решать, что для нас с Тео лучше и правильней – мы с тобой никогда не подружимся.       Она выжидающе смотрела на целительницу, на лице которой застыла смесь ужаса и сочувствия, и мысленно умоляла её сделать правильный выбор. Ведь иначе от неё придётся избавиться. Убить эту смелую, умную, добрую девчонку, чтобы защитить себя и Тео. Нерии не хотелось этого делать, но если ей не оставят выбора… – Я хочу подружиться, Нерия, – целительница протянула веснушчатую руку. Нерия пожала её, между ладоней проскочила синяя искра, – что это? – Всего лишь убедилась, что ты не лжёшь, Айрис.