our summer

джиун провозился с интаком до позднего вечера. младший половину от этого времени огрызался, надеясь таким образом заставить чхве свалить домой. парень наотрез отказался уходить, запихивая противовирусное в интака почти силой. подсовывал ему в ужин, состоявший почти из ничего: картошка, согретая в микроволновке, и листья салата, которые интак постарался сразу убрать обратно в холодильник, а лучше выкинуть к чертям. но старший не дал случиться ни одному, ни другому, поэтому под его строгим взглядом хван угрюмо жевал этот несчастный салат и зло поглядывал на джиуна. лекарство удалось ему втюхать под предлогом старшего, мол "тогда я быстрее свалю из твоего дома". когда младший был напичкан таблетками, только тогда джиун выдохнул спокойно за этот вечер и уселся подальше от кровати интака, чтобы сильно его не тревожить. тёплый приглушённый свет не попадал в комнату, он исходил от лампы в коридоре и больше половины комнаты тонула в летних сумерках, пробравшихся через окно. — доволен, вылечил? теперь уходи, — осипшим от больного горла голосом говорит интак, отворачиваясь к окну и натягивая одеяло до плеч. — ты ещё не поправился, — неуверенно отвечает джиун, обхватывая свои запястья и от неизвестного волнения сжимая их до побеления кистей. — только попробуй придти завтра. — я приду, постараюсь пораньше, — сразу же тараторит чхве. в ответ оглушающая тишина, которую нарушают только изредка скрипящие от передпада температур половицы. со временем темнеет окончательно, свет из коридора усыпляет и слышно только сопение интака. у джиуна слипаются глаза, но он сидит до часа ночи. решает подсесть на край кровати, но боится разбудить младшего. все таки осторожно садится на мягкое одеяло, и через несколько минут уже засыпает, неудобно свернувшись на ногах интака. *** в шесть утра как всегда начинают орать соседские петухи, и джиун соскакивает с кровати как ошпаренный. чувствует, будто вовсе не спал, и плетётся к ближайшему зеркалу. под глазами такие синяки, каких у него никогда не было. на кухне он умывается и по пути обратно берет таблетки и стакан воды. в комнате он пережидает минут двадцать, после чего будит интака лёгкими прикосновениями к его плечу. тот продирает глаза и задерживает взгляд на джиуне. взгляд такой холодный и враждебный, будто чхве ему зла хочет. оба молчат, и джиун передает ему стакан с водой. хван берет его в свою руку, и в этот момент их пальцы едва соприкасаются, а джиуна как током пробивает, он одергивает руку как только интак забрал стакан и таблетку. после странного молчаливого напряжения джиун решает скорее идти домой. — я пойду. жди меня вечером, — тихо говорит он. — я же сказал не приходить, придурок, — резко отвечает интак и с невыносимой злостью смотрит в глаза старшего. тот отводит взгляд тусклых глаз в пол и скрывается за углом комнаты, после чего покидает дом хвана и до самого своего крыльца думает, что сказать бабушке. *** по джиуновским расчётам, бабушка с дедушкой ещё должны были быть в огороде, поэтому он всё же без особого шума снимает кеды и ветровку и проходит в дом. но это было бы слишком просто, правда? проходя мимо кухни, он замечает сидящую там бабушку, которая будто всё это время и делала, что ждала джиуна. — джиун-а? — она быстро надевает очки и подходит к парню, обеспекоенно вглядываясь в его лицо. — ты сказал, что вернёшься поздно, но не предупредил, что это поздно - рано утром! где тебя носило? чхве закусывает губу, чувствуя вину перед старушкой. — ба, не беспокойся. я был у друга. со мной ведь всё хорошо, не о чем волноваться. — он пытается криво улыбнуться, чтобы разрядить обстановку, но та снова нападет. — только не надо врать, джиун. откуда у тебя здесь друзья? — она что-то быстро прокручивает в своей голове, а потом на одном дыхании: надеюсь, это не тот самый хван.. как его там. иди в свою комнату и поспи, а то на твои синяки невозможно смотреть. джиун уже облегчённо вздыхает, собираясь к себе, но тут бабушка озвучивает сокрушающую новость. — и кстати, сегодня вечером приедут твои родители. можно этот день поскорее закончится? ᅠ