выбор

Гет
R
Завершён
51
Размер:
10 страниц, 2 части
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
51 Нравится 20 Отзывы 3 В сборник Скачать

2.

Настройки текста
Жила просыпается от громкого звука чего-то металлического, будто половник в раковину уронили. Хмурится спросонья, пальцами потирает веки, пытаясь избавиться от мерзкого ощущения сухости в глазах, и зевает. Спина немного ноет после сна в неудобной позе на жёстком диване, и Жила отбрасывает плед в сторону, поднимаясь. Идёт было на кухню так – в одних трусах и старой майке, но потом вспоминает, что сейчас он в квартире не один, и возвращается обратно. Отыскивает за старым креслом брошенные вчера вечером штаны и натягивает их на себя, почёсывая макушку. Открывает дверь и тут же останавливается, когда поток тёплого воздуха с ароматом блинчиков обдаёт лицо. Запах такой аппетитный, что тут же проснувшийся желудок оживляется и голодно бурчит. Жила себя легонько по животу хлопает, словно это может его успокоить, и, проходя мимо прихожей, видит, что квартира стала чище. Обувь у порога стоит в ровный ряд, на полках пропал большой слой пыли, а засунутые в попытке спрятать от глаз в тумбочку порванные штаны аккуратно сложены на небольшом пуфике, стоящем у двери. Витя чисто из интереса их в руки берёт и убеждается в своей догадке – дыра аккуратно зашита. Во-сколько Таня встала, чтобы успеть всё это сделать, и почему Жила не проснулся? Ведь она наверняка копошилась при уборке, издавала хоть какой-то шум. Сложив заново штаны, Витя их на прежнее место кладёт, проходит на кухню и тут же чувствует, как замирает в груди то, что осталось от его сердца. Таня с хвостом обычным на голове, босая и в его одежде стоит у плиты. Переворачивает тонкий румяный блин и, заметив его появление, коротко и чуть смущённо улыбается. Картинка выходит настолько идеальная, что Жила на всякий случай щипает себя на предплечье. Больно. – Доброе утро. Ты извини, что я похозяйничала немного, хотела завтрак приготовить. Правда, блины на воде, молока не было, но должны быть вкусные. Таня в глаза не смотрит, разводит бурную деятельность. Снимает готовый блин, наливает тесто на новый, руки сухие зачем-то вытирает полотенцем и очаровательно краснеет щеками. Жила ждёт, когда она немного успокоится, и говорит ровно: – Тебе не нужно пытаться отплатить мне, ты знаешь? – Мне несложно, ты же помог… – Ты отдохнула? Таня улыбается слабо и кивает, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо. – Конечно. Я и не устала ни капельки, чтобы отдыхать. Жила мрачно дёргает уголком губ и проглатывает слова о том, что усталость разной может быть. У Тани до сих пор горькая складка между бровей не разгладилась, руки подрагивают и ссутулены плечи. Она не устала, она вымотана. Чтобы от такого отдохнуть явно нескольких часов сна недостаточно. Вряд ли достаточно даже нескольких дней. Но Витя молчит, не его это дело. Идёт умываться в ванную, пока Таня наливает чай, и запрещает себе думать о том, как хорошо бы было просыпаться так каждый день. Вставать под звук случайно уроненной посуды и обнаруживать любимого человека, который старается ради тебя и ждёт. Но это не так. Таня благодарна, только и всего. Жила говорит это себе, умываясь ледяной водой, и она освежает его разум, делая немного яснее. В отражении зеркала виднеются небритая физиономия, недовольно нахмуренные брови и татуировки, не скрытые майкой. Витя впервые в жизни стыдится их и не хочет, чтобы они пятнали его кожу. Не хочет, чтобы Таня их видела. Раздражённо фыркнув на самого себя, Жила из ванной выходит. На столе уже стоит заваренный чай и стопка блинов на отдельной тарелке. Витя не помнит, когда его в последний раз вот так ждали – с накрытым столом, сидя напротив в его же одежде. Завтракают молча и немного неловко. Таня пьёт тихо чай, обхватив кружку двумя ладонями, и Жила не может перестать смотреть на неё. На кожу бледную, плавный изгиб губ и аккуратный нос, о который он когда-то обожал тереться своим в порывах неконтролируемой нежности. На тонкую шею, открывшуюся в широком вороте футболки ключицу, туго натягивающую кожу, и спрятанную под тканью линию острого плеча. Он видит, как взволнованно она сжимает губы, крепко обхватывает чашку с остывающим чаем и смотрит пристально куда-то в стол. Явно хочет начать говорить, не решается, но Жила её не торопит. Уплетает с удовольствием блины и откладывает несколько штучек на край тарелки – чтобы Таня попозже поела. – Витя, я… Я хочу поговорить с тобой. – Вижу. – Ответ выходит грубоватым, и Таня напрягается ещё сильнее. Витя тут же даёт себе ментального щелбана. Руки салфеткой вытирает и касается кончиками пальцев сжатых вокруг остывающей кружки ладоней, смягчая собственные слова. – Не переживай ты так, не съем же я тебя, в самом деле. Могу только надкусить. Таня выдыхает, улыбаясь, и чуть расслабляет сведённые напряжённые плечи. На прикосновение не отвечает, и Витя понятливо руку свою убирает, занимая её тут же чашкой. Допивает чай, морщась от оставшегося на языке осадка, и ждёт. – Я подумала над тем, что ты сказал вчера. Что… что я могу остаться, и ты будешь не против. – Да. – Я хочу попробовать, но… но если ты поймёшь, что устал от меня, или что не готов видеть после всего… то обещай, что скажешь мне. Я уйду, и между нами останется только светлое воспоминание о том, как ты помог мне в трудную минуту. Жиле хочется возразить. Хочется сказать, что устать можно после работы грузчиком на складе или от чрезмерно поучительной речи брата, но не от неё. Что он будет хотеть видеть её всегда. Но Витя молчит, потому что Таня не этого от него ждёт. Смотрит глазами своими невозможными, и Жила встречает её взгляд прямо и твёрдо. Отвечает коротко: – Обещаю. Таня облегчённо улыбается в ответ, и Витя придвигает к ней оставшиеся блины и банку сгущёнки.

***

После того разговора жизнь у Жилы меняется кардинально. Теперь он не один в квартире, и в первые дни это выбивает его из колеи. Задумавшись, Витя дёргается от каких-то звуков, раздающихся то в ванной, то в комнате, по утрам иногда спросонья не понимает, почему оказался на диване, и порой забывается, вспоминая, что ходить в одних трусах (а то и без них) теперь не стоит. Жила закупается продуктами и спрашивает у продавщицы, что можно есть беременным. Притаскивает вечером целую горсть дефицитных в это время года бананов и смотрит растерянно, как пытается сдержать слёзы увидевшая их Таня. Говорит тихое «спасибо», сетует на скачущие гормоны, заставляющие её растрогаться буквально от всего, и тут же разводит бурную деятельность на кухне, обещая вкусный ужин. Вызвавшийся помочь Жила усаживается чистить картошку в самый угол, но он не против. Сидит себе, глазки у картофелины вырезает и поглядывает на суетящуюся по кухне Таню, сдерживая улыбку. Вечера наполняются совместным просмотром телевизора или тихими разговорами – за эти двенадцать лет у них обоих накопилось много историй, столько всего случилось. Жила рассказывает о Тончике, о том немногом хорошем, что он смог совершить, и опускает периоды отсидки и реабилитации после ранения. Говорит с теплотой о Серёже, натыкаясь на улыбку Тани, которая тоже с ним знакома, и сетует на его вечное ворчание. Слова будто сами льются изо рта, и Витя позволяет им это, впервые за много лет выговариваясь спокойно, без криков и приступов злости. Он чувствует, как отпускает рядом с ней вечное ощущение какого-то давление в груди, будто она его заземляет. Таня рассказывает, как после медицинского университета собиралась работать врачом и как встретившийся ей молодой и перспективный телевизионщик пригласил её на свой канал. Блистать перед камерами молоденькой выпускнице показалось лучшей альтернативой вечным очередям в больничном коридоре, и она согласилась. Жила не спрашивает, жалеет ли она о выборе, потому что вопрос этот глупый. Зачем жалеть, если нельзя ничего изменить? Вопреки заверениям Вити, что сбережений у него достаточно, Таня начинает искать работу. Просматривает вакансии в газетах, звонит по указанным номерам, ходит на собеседования. Но везде, где её соглашаются выслушать, сразу же дают отказ при новости о беременности. Никто не хочет брать к себе работницу, которая через несколько месяцев выйдет в декрет. Таня расстраивается и грустит. Ходит по квартире после очередного отказа, поглаживает едва-едва округлившийся живот ладонями, и ворчит что-то себе под нос. Жиле очень хочется подойти к ней. Обхватить сзади руками, устроив руки на тёплой талии, поцеловать в макушку и успокоить своими прикосновениями. Хочется укрыть собой, защитить, помочь, но Витя каждый такой порыв пресекает. Таня ему доверяет, и он не собирается доверие это предавать никому не нужными чувствами. Глушит их и позволяет себе только смотреть украдкой на расплетённые перед сном золотистые волосы и тонкую кожу. Жила убеждается, что ему достаточно видеть, как Таня хорошеет. Как наливается цветом кожа, как полнеют немного щёки и исчезают тени под глазами. Ему достаточно знать, что у неё всё хорошо, что она в безопасности. Не на улице, не в пустой холодной квартире под гнётом страха и чужого безразличия. Витя чувствует себя счастливым, когда видит её улыбку, даже с осознанием того, что не может сцеловать эту улыбку с нежных губ. Ему чертовски хорошо, когда он видит отходящую от прошлой жизни Таню, поэтому, когда Витя очередным вечером заходит в квартиру и видит её слёзы, в груди закипает опасный вулкан из бурлящей злости и ярости. Она опять бледная, дезориентированная и уставшая. Ощущение, что встретилась с каким-то энергетическим вампиром. Жила подходит к пытающейся отвернуться Тане, садится рядом и требовательно смотрит в глаза. – Что случилось? – Н-ничего, Вить. Ты прости, что это я… Хорошо всё. Она вытирает щёки ладонями, выдыхает длинно, стараясь успокоиться, и сжимает губы, явно коря себя за излишнюю эмоциональность. Отворачивается, разглаживает складки на покрывале дивана ладонями и пытается сделать вид, что ничего не произошло. Вите такой расклад не по нраву. – Нет, расскажи мне. – Это просто горм-… – Не ври. – От эмоций что-то взрывается внутри, руки начинают чесаться от желания что-нибудь ударить, и Витя тут же заставляет себя успокоиться. Последнее, чего он хочет, так это срывать на ней свою ярость. Жила аккуратно касается Таниного плеча ладонью, извиняясь за грубость. – Пожалуйста, просто расскажи. Я хочу помочь. Таня вздыхает, прикрывая глаза. Плечи опускает, и Жила смотрит, как слиплись иголочками её длинные мокрые ресницы. Сегодня она не красилась, и без теней и помады выглядит гораздо моложе. – Я встретила его. – Таня имени не говорит, но Вите и не надо. – Он спрашивал, куда я делась, почему, и когда я… когда я рассказала… все эти гадости про содержанок и что он не ожидал от меня подобного, что… – Да я убью его нахер. – Витя, нет. – Таня сжимает его ладонь, лежащую на её плече, и смотрит испуганно. У Жилы перед глазами мелькает ублюдская физиономия, которую сейчас круглосуточно крутят по девятому каналу. Он молчит, и молчание это пугает лучше всяких криков. – Витя? Не надо, слышишь? Пожалуйста. Просто… просто забудь. Это же только слова. Жила хочет сказать, что в его кругах вырывали языки живьём и за меньшее, но пугать Таню ещё больше не хочется. И так позволил слишком много, ляпнул, не подумав, и теперь она смотрит на него испуганным взглядом. Боится? Наверняка. Не сомневается, что Витя обещание своё исполнит, и потому цепляется судорожно, будто он сейчас прямо пойдёт расправляться с кем-то. Прекрасно, Жила пугает единственного человека, которого пугать совсем не хочет. Да ему было бы даже лень руки марать о такое ничтожество, но существо это коснулось того, кого Витя любит. Такое пропускать мимо нельзя. Жила и так тянул слишком долго. Взяв себя руки, он смотрит Тане в глаза и улыбается немного болезненно. – Боишься за него? А говорила, что больше не любишь. Таня в ответ обхватывает маленькими ладонями его лицо. Смотрит так, что у Жилы воздух кончается в лёгких. – Боюсь. Но не за него. И склоняется ближе, мягко коснувшись губами губ. Целует медленно, нежно, и Жила, оправившись от удивления, обхватывает её за спину, прижимая теснее к себе. Касается ладонью шеи, зарывается в волосы и жмурится, в полной темноте ощущая долгожданные прикосновения. Ему не верится, что это происходит на самом деле, что не сон, не фантазия. Но нос улавливает исходящий от неё запах, руки ощущают мягкую кожу, и Витя чувствует, как покрывается чем-то тёплым беснующаяся злость внутри. Как успокаивается сидящий в грудной клетке зверь и ластится к поглаживающим плечи рукам. Поцелуй плавный, неторопливый, словно они заново узнают друг друга после долгой разлуки через прикосновения, и Жила чувствует, как касается Таня его волос, почёсывая кожу затылка. Отстраняется, чтобы посмотреть в глаза и попросить тихо: – Пообещай, что не пойдёшь к нему. – Я не… – Пообещай. Ты… – Таня прислоняется своим лбом к его и прикрывает глаза. Жила не сдерживается и проводит по её гладкой щеке кончиками пальцев. – Ты нужен мне. Я не хочу, чтобы какая-то глупость забрала тебя у меня. Если… если только ты не хочешь этого… – Обещаю. – Жила перебивает, не желая слушать глупые предположения, и снова целует. Обнимает, прижимает ближе, будто в попытке вплавить в себя, и вдыхает аромат волос. – Я скучал. – Я тоже.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.