Огненный цветок в небе над Конохой

      Дни великих сражений остались позади. Погибшие были оплаканы, герои — окружены почетом и славой. Одним из таких героев, решивших исход войны, был Узумаки Наруто, к которому Ханаби внезапно воспылала неприязнью.       Отчасти дело было в том, что его в те дни обожали все, и в куноичи пробудился дух противоречия. Она также окончательно укрепилась в своих подозрениях по поводу чувств старшей сестры: Хината определенно была влюблена в Наруто. Причем об этом, похоже, знали все, кроме него самого. Ханаби переживала за сестру и оскорблялась за нее же, сетуя на тупость великого героя войны, который хоть и не был достоин Хинаты, несмотря на все свои достижения, но лучше бы имел совесть ответить на ее чувства взаимностью!       Кроме всего прочего, Ханаби замечала, с каким обожанием смотрит на него Конохамару, как стремится быть похожим на своего старшего товарища во всем. Сама куноичи пережила этап восхищения кумиром в далеком детстве, когда обожала старшую сестру и никак не могла от нее отлепиться. Она до сих пор помнила боль жестокого разочарования, свою ненависть и жалость к сестре, когда Ханаби еще не могла понять ее мотивов и ничего не знала о политике клана.       Вдруг Конохамару однажды доведется испытать такое же разочарование?       С некоторых пор Ханаби воспринимала его одновременно как товарища и как соперника в погоне за успехом на пути ниндзя. Еще в дни войны девушка невольно обнаружила, что настоящее соперничество может быть только с равным. Ей было интересно соотносить свои достижения с достижениями Конохамару, и в душе она желала ему не отставать от нее самой. Следовательно, глупое подражание и равнение на кумира были лишь помехой.       Однако произошло событие, благодаря которому Ханаби пришлось пересмотреть свое отношение к Наруто.       Спустя два года после войны на клан Хьюга напал Ооцуцуки Тонери. Он похитил Ханаби и забрал ее бьякуган. Куноичи почти ничего не помнила о том происшествии, так как большую часть времени находилась без сознания или в состоянии глубокого сна. Наруто вместе с командой из четырех человек, включая Хинату, спас девушку и вернул ее домой.       Очнувшись, Ханаби обнаружила, что за время миссии что-то произошло между ее сестрой и Наруто и теперь они встречаются. Эта новость ее обрадовала, а еще было приятно услышать от Конохамару, что его старший товарищ выбрал себе в невесты «самую милую и красивую даму на свете».       — Я думала, тебе не нравится бьякуган, — с усмешкой заметила Ханаби в ответ на его слова.       Конохамару немного замялся и пробормотал:       — Нравится…       «Без ума влюблен в своего Наруто, — подумала куноичи, — и готов безоговорочно полюбить все, что с ним связано…»       Еще каких-то четыре года назад Ханаби ела бы себя поедом за то, что стала беспомощной жертвой в истории с Тонери и доставила окружающим множество проблем, но после наступления мирной жизни сила постепенно и незаметно начинала уходить на второй план, а другие человеческие качества ценились все больше.       С удивлением Ханаби поняла, что никто не винил ее и не называл бесполезной, что многие искренне волновались за девушку и радовались ее спасению. Куноичи как будто прозрела и увидела, как к ней относились на самом деле, и оказалось, что ее открытый нрав и жизнерадостность расположили к ней большую часть соклановцев. Может, она и не успела совершить ничего героического, но никогда не закрывала глаза на беды окружающих, не уставала проявлять сочувствие и оказывать поддержку там, где могла. Сама того не осознавая, она уже делала первые шаги к положению лидера клана.       После того, как бьякуган Ханаби был извлечен и какое-то время использовался Тонери для генерации тенсейгана, куноичи ощутила, что ее глаза изменились. Возможно, потомок Хамуры лишь ускорил естественные процессы в развитии ее бьякугана, так или иначе, девушка почувствовала себя сильнее.       Она начала лучше разбираться в людях, сделалась проницательнее, а позднее, в более зрелом возрасте могла узреть мотивы и стремления, а также определяющие характеристики личности, стоило лишь повнимательнее приглядеться. Сначала ее успехи в этом были ничтожны, приходилось заново учиться доверять собственной интуиции, но со временем для Ханаби открылся новый мир — внутренний мир людей, на которых даже прочие обладатели бьякугана привыкли смотреть лишь поверхностно.       О такой стороне силы глаз Хьюга многие и не подозревали.              Самый славный клан Конохи готовился к свадьбе Наруто и Хинаты. Ханаби была как никогда энергична и не упустила ни одной возможности засунуть свой нос во все дела, касающиеся будущего торжества. Куноичи любила праздники и веселье, любила, когда всем радостно и хорошо, и чудесным образом подпитывалась такой атмосферой.       — Должны быть фейерверки! — твердила она всем и каждому, кто был причастен к организации свадьбы. — Огромные огненные цветы!       Сначала Хьюга Хиаши посчитал это блажью, но потом согласился, что подобное зрелище не лишено символичности, особенно учитывая предполагаемое присутствие на празднике представителей других стран и деревень.       Прически, платья, угощения… не было ни одной мелочи, ни одной незначительной подробности, все обрело особый смысл. Возможно, Ханаби волновалась и предвкушала радости грядущего события даже больше, чем ее сестра.       — Ну что ты так носишься, сестренка, — нежно улыбаясь, говорила ей Хината. — Кажется, будто ты находишься в десяти местах одновременно. Что же будет, когда сама станешь невестой?       — Это не интересно, — без раздумий ответила Ханаби. — Вот увидишь, я повеселюсь от души, а тебе как невесте придется выполнять череду скучных ритуалов.       — Ну зачем же так говорить… Это ритуалы наших предков, уважение к старинным традициям…       «И скука смертная», — добавила про себя младшая куноичи.       — Да-да, ты, конечно, права. Слушай, а какой цветок будет у тебя в волосах? Я тоже хочу что-нибудь… И не могу решить, розовое кимоно надеть или желтое… Ох, как я объемся тортом!              Долгожданный день настал. Погода выдалась теплая, солнечная, деревья стояли в цвету, нежно благоухая и услаждая обращенные на них взоры. Ханаби сначала помогала сестре одеться и уложить волосы, потом принимала участие в церемонии, и только после этого смогла вздохнуть свободно и присоединиться к прочим гостям.       Она выглядела очень мило в своем кимоно желтой и темно-розовой расцветки, а две пряди ее длинных каштановых волос были перехвачены лентами. Никто этого не видел, но на внутренней стороне ленты справа было вышито слово «верность», а слева — «красота». Ханаби где-то вычитала, что это хорошая примета и тайное пожелание молодоженам счастливой жизни.       Это было огромное удовольствие — прогуливаться среди гостей, выискивая глазами всех знакомых, подходя поздороваться и поболтать с каждым минуту или две. Подружки из Академии похвалили ее наряд, выразили восхищение размахом торжества и красотой невесты. Ханаби посмеивалась про себя, зная, что в конце вечера всех ждет еще один повод для восторга — гигантский фейерверк, заказанный отцом в Стране Железа и усовершенствованный усилиями некоторых талантливых шиноби.       Куноичи остановилась, оглядываясь. Ей хотелось поболтать еще с одним человеком, так что, заметив возле столов с подарками скучающего Конохамару, она издала радостное восклицание и направилась прямиком к нему.       — Где же твои друзья?       — Представления не имею, куда они запропастились, — хмуро ответил юноша, — и не могу уйти отсюда и оставить подарки без присмотра.       — Сам хотел быть помощником жениха, — усмехнулась Ханаби.       — Кстати… А ты ведь сестра и помощница невесты! Не кажется ли тебе справедливым разделить со мной ответственность за эти подарки?       — Вот уж нет! Хотя я постою с тобой немного, но это жест добровольный.       Молодые люди обменялись впечатлениями по поводу праздника и предположениями о том, чем сейчас заняты Моэги и Удон. Исчерпав эти темы, Ханаби решила двинуться дальше и сказала на прощание с лукавой улыбкой:       — Не забудь в девять часов посмотреть в небо.       Не успела она отойти от столов с подарками на пару шагов, как начался дождь. Это был легкий грибной дождик, когда и капает, и солнце светит.       — Ханаби! — воскликнул Конохамару. — Помоги натянуть тент!       Вдвоем они управились довольно быстро.       — Нужно сдвинуть их ближе к середине, — заметила куноичи, критическим взглядом окидывая нагромождение коробок и свертков. — Смотри! Вот этот с краю… Тут оберточная бумага намокла!       — Судя по форме, там может быть книга. Что же делать? Если влага до нее доберется, подарок будет испорчен!       — Давай снимем бумагу и положим сушиться.       Юноша развязал ленточку и распаковал подарок. Это и в самом деле была книга, но довольно странная с виду: без надписей и картинок, с совершенно чистыми листами.       — Что это? Записная книжка?       — Вряд ли. Должен быть какой-то секрет.       — Подозрительно как-то: ни пожеланий, ни подписи… А вдруг это вражеская диверсия?! Мы должны его проверить!       Ханаби скептически отнеслась к предположению о диверсии, но тоже считала, что лучше проверить, в чем дело.       — Бьякуган!       Уже через несколько секунд она заулыбалась.       — Кажется, я поняла, что это.       — Что?       Вместо ответа куноичи взяла книгу из рук Конохамару и забралась под стол. Драпировка спускалась почти до самой земли, изолируя пространство от солнечных лучей.       — Иди же сюда! — раздалось из-под стола.       Юноша нырнул следом за Ханаби и оказался в полумраке. Тут он заметил, что на страницах книги проявляются и мерцают картинки.       — Красиво! — восхитился он, присаживаясь на корточки рядом с Ханаби.       Девушка перелистывала страницы, и перед глазами молодых людей пробегала история какой-то влюбленной пары. На одном из рисунков был запечатлен поцелуй главных героев. Куноичи разглядывала его как ни в чем не бывало и совершенно не обратила внимание на то, что лицо Конохамару приобрело пунцовый оттенок. Впрочем, в полумраке она бы этого и не заметила.       — Смотри, как вцепился, словно боится, что утащат, — с усмешкой сказала она и, тут же потеряв интерес к картинке, перелистнула страницу.       — Я думал, ты воспитанная! — внезапно воскликнул Конохамару. — Как ты можешь такое говорить? Ты совсем не похожа на Хинату-сама…       Теперь покраснела Ханаби.       — Что я такого сказала?..       Первым ее побуждением было треснуть юношу книгой и убежать, но она заставила себя выдохнуть и успокоиться.       «Мне пятнадцать, а не девять, — напомнила себе куноичи. — И чего он так насупился?»       — Ты уж определись, Конохамару-кун, — проворчала она, — с принцессой Хьюга хочешь дружить или с Ханаби-чан.       В этот момент неподалеку послышался звонкий девичий смех.       — Вот отличное место! Здесь совсем не капает.       — Подвинься, Джун-чан…       — Ай, осторожнее!       — Девочки, у меня прическа не распалась сзади?       Узнав голоса бывших одноклассниц, Ханаби приуныла. Тут под тент, спасаясь от дождя, забежали еще и Моэги с Удоном.       — Командира нет, — удивилась рыженькая куноичи.       — Только что-то крайне важное могло заставить его покинуть свой пост, — заметил Удон.       Конохамару дернулся, собираясь выбраться из-под стола, но Ханаби вдруг крепко схватила его за руку и покачала головой.       — Давай тогда присмотрим за подарками, пока он не вернется.       — Кажется, дождь заканчивается.       Одна из девушек издала возглас разочарования, так как цветок из ее прически выпал. Это был живой нарцисс, и он поблек и увял под дождем.       — Выкини его, Камэ-чан, твоя прическа от этого ничуть не пострадает.       — Даже лучше будет!       Девочки засмеялись, Камэ слабо пыталась возмущаться. В конце концов ее убедили.       — Где-то здесь должна же быть урна, — оглядываясь, сказала она, шагнула к столу, откинула драпировку и тут же отпрянула с криком: «Ай!»       Пятеро любопытных лиц повернулись к ней и проследили за направлением ее взгляда.       — Коно… Ханаби?! — узнав сначала внука Третьего Хокаге, а затем разглядев за его спиной подругу, воскликнула Камэ.       Это прозвучало так забавно, что остальные подхватили фразу, повторяя ее со смешком.       — Кто там? Кто?       — Коноханаби!       Куноичи выбралась на свет первая, отодвинув юношу в сторону, и оказалась тут же атакована градом ехидных вопросов и глупых шуточек.       — Что это у вас там под столом? Свидание?       — Вы что, прячетесь ото всех?       — Хотели побыть вдвоем…       — Какие глупости! — ревниво воскликнула Моэги. — Конохамару-кун, с тобой все в порядке?       — Я… я пойду за клеенкой сбегаю, — ответил юноша и выскочил под дождь.       Впрочем, тучи быстро расходились, и уже через минуту повсюду снова сияло солнце. Освеженные деревья благоухали пуще прежнего, капли влаги поблескивали россыпью бриллиантов на траве.       Девочки попробовали было снова подразнить Ханаби, но наткнулись на сердитый взгляд и смолкли, а затем убежали в поисках других развлечений. Моэги делала вид, что перекладывает подарки, Удон молчал и иногда шмыгал носом.       — Как считаешь, Моэги, можно заново упаковать этот подарок? — спросила Ханаби.       — А что с ним?       — Его водой подмочило.       — Может, отрезать кусок упаковочной бумаги от того свертка? На ощупь он как будто в два слоя завернут…       Как только проблема была решена, Ханаби со спокойной совестью покинула эту компанию и отправилась к праздничному столу. Гости уже угощались тортом, так что куноичи с досадой прищелкнула языком: она пропустила момент торжественного разрезания.       «Ну ничего, зато можно вознаградить себя в полной мере за все переживания», — сказала она себе. Через пару минут на ее тарелке лежал восхитительный кусочек торта, почти полностью покрытый белоснежными сливками. Куноичи взялась за десертную ложку и вдруг увидела на салфетке под ней розовое пятнышко. Развернув салфетку, Ханаби прочитала надпись, выведенную блеском для губ: «Коноханаби».       «Похоже, эта тема для шуток еще долго не исчерпает себя», — подумала она, отыскивая взглядом кого-нибудь из подружек. Вдалеке, под раскидистой сакурой куноичи разглядела Джун и Камэ, которые что-то рассказывали Кэнсину. Юноша встретился с ней взглядом и улыбнулся.       «Сплетницы! Наверняка, растрепали ему про то, как мы с Конохамару сидели под столом», — думала Ханаби, и торт уже не казался ей таким аппетитным.              Запуск фейерверка был запланирован на девять часов вечера. Гостям предлагалось пройтись до набережной, так как оттуда открывался самый лучший вид.       Ханаби не терпелось занять место, но ее все время что-то отвлекало: то Хинате понадобилось подправить прическу, то Наруто попросил ее отыскать Сакуру-чан и Сая-куна, то одной пожилой даме пришлось объяснять, где находится уборная…       Оставалось не больше десяти минут, так что куноичи перешла на быстрый шаг, жалея, что бегать на глазах у гостей неприлично, и внезапно столкнулась с Конохамару.       — Ханаби! Я тебя искал…       — Мне некогда, я иду на набережную. И ты поторопись!       — Там уже полно народа. У меня есть план получше, пойдешь со мной?       — Куда это?       Юноша повернулся и показал на двухэтажное здание, которое в этот день использовалось как склад для напитков, инвентаря, посуды и множества других необходимых вещей.       — Крыша, — коротко пояснил он.       — Ого! А туда можно?       Конохамару показал ключ.       — Мне дали ключ, чтобы перенести туда все подарки. Я проверял: есть лестница, и люк в потолке закрыт изнутри всего лишь на две щеколды.       — Круто!       Молодые люди направились к складу.       — А Моэги и Удон будут с нами?       — Я их не нашел.       — Жалко.       Ханаби вовсе не хотелось, чтобы их снова обнаружили вдвоем в каком-нибудь уединенном месте, но важнее всего было увидеть фейерверк. Кто знает, когда еще будут запускать такой большой и красивый?       — Поспешим, осталось три минуты…       Так как людей вокруг не было, оба перешли на бег и вскоре оказались внутри склада.       — На второй этаж.       На втором этаже здания вдоль стен были сложены коробки с тарелками, столовые приборы и салфетки, а также пара ящиков с шампанским. На полу лежала ветхая деревянная лестница, а в центре потолка и в самом деле виднелся закрытый металлический люк. Узкие окна были прорезаны только в одной стене, но не давали света, так как уже сгустились сумерки.       Конохамару щелкнул выключателем, но лампы не загорелись.       — Забудь, — нетерпеливо бросила Ханаби, — давай выбираться на крышу.       Юноша подтащил лестницу.       — Подержишь? — спросила девушка. — Я заберусь и открою люк.       — Нет, он тяжелый…       — Ты вообще-то тоже тяжелый.       Ханаби взобралась по лестнице и принялась дергать щеколды. Поддалась только одна, и то не полностью.       — Слушай, они приржавели…       — Давай я…       Молодые люди поменялись местами. Куноичи от нетерпения притоптывала ногой.       — Ну что там?       — Сейчас… Открыл!       Первая щеколда, звякнув, отлетела в сторону, но в то же время перекладина под ногами Конохамару хрустнула и переломилась, и он сорвался вниз. Ханаби пришлось отскочить в сторону, иначе лестница и юноша свалились бы прямо на нее.       В итоге лестница с гулким хлопком упала на пол, а на нее рухнул Конохомару. С его губ сорвался лишь один героически сдерживаемый стон.       — Ты как?       — Все в порядке, — пробормотал юный шиноби, и в этот момент раздались первые раскаты фейерверка.       Ханаби попыталась было вытащить из-под Конохамару лестницу, но тут с ужасом увидела, что они оба пришли в негодность: лестница треснула, а молодой человек, хоть и не признавался, что получил травму, держался за ногу и старался не переносить на нее вес.       — Бьякуган! Слушай, у тебя вывих…       — Не страшно! Ты опоздаешь на фейерверк…       Ханаби запрокинула голову.       — Мне не открыть, — с тоской сказала она.       — Окно!       Куноичи сорвалась с места и подбежала к окну. Еще несколько секунд ушло на то, чтобы открыть его и высунуться наружу. Взрывы сделались громче, казалось, что они совсем рядом, но девушку постигло разочарование: она видела лишь небольшой кусочек неба, расцвеченный золотыми и алыми огнями.       — Ну что? — с волнением спросил Конохамару, пытаясь встать, но ответа не услышал.       Ханаби высунулась уже наполовину и жадно следила глазами за последним распускающимся огненным цветком. Взрывы стихли, но она осталась стоять у окна, опустив голову. Ее плечи как будто слегка вздрагивали в весенних сумерках.       — Ханаби…       — Какой же ты дурак, Конохамару-кун! — плачущим голосом воскликнула куноичи. — Вечно от тебя одни проблемы… — и, снова отвернувшись к окну и обхватив себя руками, прильнула лбом к стеклу открытой створки.       Конохамару часто дышал от волнения и не знал, что сказать, потому что был полностью с ней согласен. Он ненавидел себя в этот момент — ненавидел за то, что, желая ей счастья, стал причиной огромного разочарования.       Каждый раз, когда его богатое воображение рисовало прекрасные яркие картины будущего, ему казалось, что он сможет воплотить их в жизнь с легкостью. И как часто эти картины разбивались на тысячу осколков, натолкнувшись на внезапное препятствие…       — Ханаби… — жалобно произнес он.       — Все в порядке, — резко ответила куноичи. — Я уже не ребенок.       Она подошла и склонилась над Конохамару. Длинная прядка ее волос соскользнула с плеча и коснулась его колена. Юноша осторожно протянул руку и дотронулся до пряди в том месте, где она была перевязана розовой лентой. Бантик вдруг распустился, и ленточка осталась у него в руке.       — Побудь тут, я позову кого-нибудь на помощь.       Ханаби убежала. Конохамару приблизил полоску розового шелка к лицу и в лучах электрического света, падающего через дверной проем из коридора, прочел слово: «красота». В необъяснимом порыве он поднес ленту к губам, а затем прошептал:       — Никогда больше… никогда больше я не заставлю тебя плакать, Ханаби-чан! Клянусь!..