Что я делаю?

      Резкий вдох. Мужчина судорожно старается вдохнуть глубже. Нужно успокоиться, срочно привести в порядок свой разум.       Он сидит на своей кровати. Он в своей комнате, в своем доме, и это реально. Единственное в его мире, за что он может уцепиться — его сбитая влажная простынь, скинутое на пол одеяло, очки на прикроватной тумбе. Это все его реальность. У него получилось вырваться из очередного кошмара.       Когда ему кажется, что он сумел успокоить взбесившийся пульс, к горлу подкатывает тошнота. Он свешивается с кровати, зажимая рот ладонью. Изо всех сил зажмуривает глаза и считает до тысячи.       Не помогает. Уже почти неделю это больше не помогает.       Переждав особенно сильный приступ, он встает и уносится в ванну. Его рвет вчерашним обедом, и, утирая выступившие слезы, мужчина радуется, что забыл поужинать.       Это не длится долго. Он предпочитает думать, что вместе с пищей его организм вытравливает из памяти очередной ужасный сон.       Сон. Только сон. Давно пора бы привыкнуть.       Умывшись, он поднимает глаза на свое отражение. В ванной темно, но он может различить собственные черты. Ему не нравится то, что он видит. Он, кажется, немного похудел. Нет, правильнее будет: слегка осунулся. Можно ли осунуться слегка? Он сомневается. Сомнению не подлежит только то, что усталость добавляет ему лет пятнадцать. Удивительно, как ему удалось не поседеть за последние полгода.       Мужчина закрывает лицо руками, смотрит на себя сквозь пальцы:       «Что я делаю?»       Он в своем кабинете. Уже несколько часов читает в свете единственной настольной лампы. Мужчина отлично знает, что нет никакого смысла пытаться снова заснуть. Сегодня уже не получится. Он подождет до утра и попробует снова, а пока лучше заняться, если не чем-то полезным, то хоть чем-то.       Услышав за спиной знакомый высокий голос, мужчина устало трет воспаленные глаза. – Что такое, ботаник? Неужели не спится?       Голос обманчиво сонный, кажется, существо даже зевает. Не получив ответа, некто приближается к мужчине почти вплотную и продолжает. – Тебе что, приснился плохой сон? Хочешь папочка убаюкает тебя?       Он чувствует, как на его плечи бесцеремонно опускаются тонкие холодные руки. Человеческие. Это все еще непривычно. – Так занят своим наискучнейшим чтивом, что даже не удосуживаешься ответить? Может я почитаю вслух? А то, наверное, тебе не очень удобно без глаз.       В тишине кабинета раздается звонкий щелчок пальцев. Мужчина чувствует, как затягиваются отверстия для глаз в его черепе, но лишь посильнее сжимает челюсти. Он не доставит демону удовольствия услышать хоть один болезненный возглас. Он не видит больше ничего, поэтому не может наблюдать, как его покрасневшие от долгого чтения глазные яблоки с темной радужкой недолго плывут по воздуху и опускаются в только что материализовавшийся в чужой руке бокал для мартини. Но он все еще слышит, поэтому улавливает причмокивание, с которым нечто опустошает стеклянную тару. – Билл, мне ничего не видно.       Позади него раздается оглушающий хохот. – Я знаю, умник! В этом весь смысл!       Существо снова щелкает тонкими пальцами, и глаза мужчины возвращаются на место. Вместе с этим, чужие холодные пальцы сжимаются на его подбородке, поворачивая голову в сторону. – Зачем тебе глаза, если ты не смотришь на меня, а?       Единственный глаз демона горит в темноте, отражая теплый свет лампы. – Ты прав, Билл, – мужчина смотрит на него в упор, прямо и спокойно, – Книга прескучная.       Длинные пальцы отпускают его лицо и существо отстраняется, взрываясь оглушительным хохотом.       Человек отодвигается от стола и окидывает демона взглядом.       С тех пор, как Билл по его просьбе создал себе человеческое тело, он почти всегда расхаживал обнаженным. Его перемещения ограничивались хижиной Форда, и тот скоро привык к непотребному виду существа. Сейчас на нем была белоснежная, изрядно помятая, стараниями демона, рубашка Стенфорда. К этому тоже можно было привыкнуть. Но Форд все никак не мог. – Ты снова украл вещи из моего шкафа?       Белокурый парень перестал смеяться и взглянул на собеседника сверху вниз хитро прищуренным глазом. – Неужели ты против? А может хочешь, чтобы я вернул тебе этот клочок ткани прямо сейчас?       Его бледные руки заскользили по собственному тонкому телу, сминая ткань. Зная, что от него ждут реакции, мужчина не отвел взгляда. Он почти гордился собой за то, что перестал вестись на такие очевидные провокации. Почти. – Я хочу, чтобы ты умер.       Он произнес это так привычно. В этот раз абсолютно бесстрастно.       Демон поднял ладонь к лицу, опустил глаз и покраснел неестественно густо. – Форди, слышать от тебя такое… Ох, твои признания в любви с годами становятся только трогательнее… Так возбуждает. – Почему ты проснулся? – так буднично, что как будто уже по-родному заботливо, – Я думал тебе нравится спать, как человеку.       Существо развело руками. – Почувствовал твои отчаянье и ужас. Знаешь же, не могу устоять, когда ты такой уязвимый, сладость моя. – Ясно.       Мужчина поправил очки. Другого ответа он и не ждал. – Заплети мне волосы, Шестопал.       Форд устало поднялся из кресла. Не глядя на застывшего в ожидании демона, он прошел к дивану. Неторопливо поправив подушки, человек тяжело опустился на них. Пошире расставив ноги, он поднял на существо безразличный взгляд.       Довольно прищурившись, демон изящно подошел к нему и безупречно медленно опустился, опираясь на чужие колени, на край дивана спиной к мужчине. – Расскажи мне про белые дыры, Билл.       Он спросил лишь затем, чтобы занять его рот хоть чем-то кроме беспрерывной пустой болтовни. Это ведь честно? Одна просьба в обмен на другую. Так ведь заключают сделки? – Хм, белые дыры? Тебя интересует такая скукотища, малыш Форди? Но разве я могу отказать тебе в такой незначительной мелочи? Нет-нет, конечно, я все тебе расскажу. Ты ведь точно поймешь, ты ведь умнейший из живых организмов. Дааа, – сладко протянул демон, откидывая назад длинные золотые волосы, – Самый, мой самый умный комочек мышц и костей на свете. Слушай же…       Его давно перестали трогать эти льстивые речи. Он больше не чувствовал, как от этого сладкого голоса разливается в груди тепло. Но остатки его губительной гордости, все еще отзывались на зов лживого самозванца. Они оплетали его сердце своими холодными щупальцами. Стенфорд уверен, что они были золотого цвета.       Густые тонкие волосы еле заметно переливались таким же золотом под его грубыми пальцами. Он знал, что Сайферу нравилось, когда человек перебирал мягкие пряди, зарывался в них и выглядел таким сосредоточенным на своем занятии. Когда-то давно это даже было правдой.       Монотонное щебетание и непрерывная жестикуляция существа перед ним больше не отвлекали человека от собственных мыслей. Он очень устал. Прислушиваться к рассказу демона не хотелось. – Зачем ты создал себе такие длинные волосы?       Его хриплый голос разорвал поучительную болтовню. Человек не мог увидеть, как нечто, сидящее перед ним, неестественно широко улыбнулось. – Потому что тебе они нравятся, мистер ботаник.       Но он услышал эту улыбку в его голосе. – Это неправда.       Вероятно, всему виной усталость. Да, это безусловно была она. Человек на секунду расслабился, и этого хватило, чтобы рука против его воли сильнее сжалась, запутываясь в чужих волосах, и больно дернула их назад.       Из уст демона вырвался восхищенный вздох. – Ты правда думаешь, – существо томно понизило голос, – Что я могу чего-то не знать о тебе, зазноба моей несуществующей души?!       С оглушительным треском ломающихся костей, существо повернуло голову на сто восемьдесят градусов и горящим яростным взглядом уставилось в лицо своего человека. – Я был в твоей голове. Я всегда в твоих мыслях, Пайнси! Я – вся твоя жизнь!       Лицо мужчины болезненно скривилось. Лучшая награда для его собеседника. – Что такое, мой маленький гений? Я ни за что не поверю, что ты не в восторге от этого тела! Ты ведь сам попросил меня создать его. – Я сделал это для того, чтобы ты больше не вселялся в моих друзей, Сайфер. – Друзей?! – снова разразился хохотом демон, поворачивая к мужчине остальное тело, буднично устраиваясь на его коленях, – Друзей?! У тебя нет друзей, Форди! У тебя есть только я! – Это мое решение, – он изо всех сил старался собраться, ведь главное — не дать этому существу расшатать его ментальные барьеры, – Только так, ты больше никому не сможешь навредить. – Никому? – лицо существа исказило притворное сомнение, – Так уж и никому, дорогуша? – Только мне. – Умница моя, – он провел холодной рукой по широкому подбородку человека, и мягко огладил высокую скулу, – Твоих страданий, мне более чем достаточно.       Ласково. Так сладко. Приторно до скрипящих зубов.       Стенфорд брезгливо дернул головой, пытаясь скинуть чужую руку. – Ох, так ты решил поиграть в недотрогу, мой шипастый цветочек?       Хитрый прищур его глаза раздражал. Он задумал что-то. Если бы только человек мог знать, что. – Говоришь, что тело, которое я создавал с таким трудом с учетом твоих гнусных эстетических предпочтений, тебе больше не нравится? Что ж, – он прильнул к широкой груди человека, сжимая его плечи мертвой хваткой, покачал обнаженными бедрами, потираясь холодной кожей о грубую ткань Фордовских брюк, – Может быть так тебе будет приятнее?       Еще один щелчок длинных пальцев. С человеческого лица Билла слезает кожа. Обнажаются лицевые мышцы. Стенфорд видит, как они движутся, изменяются, утолщаются.       Метаморфоза продолжается до тех пор, пока перед человеком не предстает его собственное ухмыляющееся лицо.       Нет, оно вовсе не его. На секунду, на одно короткое мгновение, Форд искренне рад его видеть. Но только на один миг.       Внутри Форда девятибальной волной поднимается ярость. – Что такое, братишка? – родной низкий голос, – Совсем не соскучился по мне?       Он вкладывает в удар все свои силы. Врезается в чужую челюсть, не жалея собственного кулака. Фальшивое лицо тут же слетает с демона, как маска. От удара тот отлетает в сторону, падает на пол. Он пытается приподняться на локтях, но на него тут же всем телом наваливается взбешенный мужчина.       Форд бьет его снова. И снова, и снова, и снова. Удерживает за ворот собственной рубашки. Игнорирует его смех. Игнорирует кровь на своих руках и выбитые им зубы. Краем своего сознания он замечает, что только что заплетенная им золотая коса совсем растрепалась.       Он выдохся. Полностью исчерпал ресурсы своего гнева. Внутри уже вообще ничего не осталось. Его широкие ладони смыкаются на тонком горле. – Я ненавижу тебя.       Билл сплевывает на пол кровь. – И в этом все веселье!       Демон хрипит нечеловечески. Говорит внутри чужой головы. Руки человека грубее впиваются в нежную кожу. Существо закатывает глаз. – У тебя ведь шесть пальцев, фрик! Используй их как следует! Сожми сильнее, беспозвоночное!       И Форд сжимает. Видит, как растянутый в улыбке рот демона жадно хватает воздух. Из него капает слюна, единственный глаз наполняется слезами, тонкие руки царапают чужие запястья, а ноги бесконтрольно скользят по полу.       Лицо мужчины не выражает ничего. Он сейчас далеко. Он снова на своем родном пляже. Он в безопасности. – Ах! Еще! – звучит демонический голос в его голове.       Он будто снова просыпается. Тут же отдергивает руки, на что получает лишь разочарованный вздох.       Придя в себя, мужчина замечает вполне человеческое проявление возбуждения демона. По подолу его рубашки расплывается красноречивое влажное пятно. – Ну ты и шлюха, Сайфер. – О да, Шестопал, я буду для тебя кем угодно.       Стенфорд бы снова продал душу за то, чтобы никогда в жизни не видеть этот чертов взгляд. Никогда не смотреть в этот горящий глаз. Не чувствовать холодную кожу под своими руками.       Он хватает Билла за тонкие запястья. Резко переворачивает податливое тело, вжимает Сайфера грудью в пол, заставляет выгнуться, прижаться к себе. Тот нетерпеливо покачивает худыми бедрами и протяжно стонет, почувствовав прикосновение горячей человеческой кожи к собственной ледяной.       Стенфорд берет его грубо, не церемонится, не нежничает. Он хочет причинить ему боль. Он знает, что демон только и жаждет этой боли. Это больше совсем не похоже на любовь. Неужели когда-то было по-другому? Он уже не помнит этого. Чувствует, как трещат под его ладонями заломленные за спину тонкие руки. В какой момент его жизнь превратилась в это?       Они засыпают с рассветом. Вместе, снова в одной постели. И человек снова клянется себе, что он больше не допустит подобного. Его рука тянется вниз, к обнаженным ногам демона. Форд укрывает их одеялом. Тонкие холодные руки, обвивающие его шею, вздрагивают и переползают на чужую голую грудь, подтягивая одеяло выше. – Сайфер. – Мм? – Я ненавижу тебя, Билл.       Демон нежно целует своего человека в плечо. – Я знаю, заучка. Засыпай.       И Стенфорд засыпает.       Последняя его связная мысль:       «Что я делаю?»