Та, что хранит воспоминания.

Иногда у меня болят руки, знаешь, такая маленькая боль по сравнению с той болью, которую испытывает сердце. Я пишу тебе письма каждый день, так посоветовала мне мама. Это выглядит так, как будто ты просто уехал. С каждым днем число писем должно уменьшаться. И знаешь, я боюсь того дня, когда это произойдет. На столике маленькая стопка разных писем - мои мысли, чувства. Знаешь, туда я вложила всю свою боль, мне страшно даже брать их в руки. Когда-то я сожгу эти письма, сожгу всю боль, а пока она съедает мою душу. В своей жизни я мало о чем сожалею. Я была и счастливой, и несчастной. Мне приходилось видеть, как рождаются дети, слышать их первый крик. Крик, означающий начало жизни. Но и смерть я тоже видела и слышала совершенно другой крик - предсмертный. Саске, единственное, чего я себе никогда не прощу, это то, что не была рядом с тобой в твои последние дни. Не видела, как ты умирал. Знаешь, возможно, тогда мне было бы легче осознать, что тебя больше нет. В тот день ко мне пришел Наруто. Он не знал, с чего начать разговор, путал слова, плакал. Лучше бы он все сказал на одном дыхании, но нет, он, сам того не зная, рвал мне душу. Мы сидели долго. Наруто плакал, как ребенок, а я не могла ничего ему сказать, я была зла на весь мир, на каждый листочек, на каждую тучку. Все, все были виновны в твоей смерти! Мимо моих окон незаметно прошла весна, моя любимая весна. Я часто выходила на улицу, общалась, но пока только с самыми близкими людьми, - теми, кто всегда знал, о чем можно говорить в моем присутствии, а о чем нет. С теми, кто знал мою историю, кто уважал мои чувства. Знаешь, Саске, ты не подходишь ни под один из этих критериев. Но ты был для меня намного ближе, чем все эти люди. Однако никто ведь не сможет защитить нас от внешнего мира. Да и нужна ли эта защита? Я снова пришла к твоей могиле, это был второй раз после того, что произошло. После всплеска той странной энергии. Прошел уже час. А я опять ощущала себя какой-то статуей. Я могла стоять так еще очень долго, если бы ко мне не подошел мужчина лет 20 -25, кажется, не местный. Он хотел спросить, хорошо ли я себя чувствую, так как у меня нездоровый вид. Впервые за долгое время на моем лице появилась улыбка. Сумасшедшая улыбка. Как я себя чувствую? Я промолчала, боясь того, что сорвусь и нагрублю ему. Но он не отступал. Начал расспрашивать о тебе, говорил, что слышал, будто ты был одним из сильнейших ниндзя нашей деревни и еще много, много разного хлама, который ни о чем существенном не говорил. А в конце он спросил, близко ли я тебя знала. Как ты думаешь, что я сделала в ответ, Саске? Рассмеялась. Дико, безумно. Выплеснула тот ком,что был в горле. И начала рассказывать, рассказывать о тебе, о твоей жизни, о том, кем ты был для меня. Я рассказывала и рассказывала. Мне было безразлично, стоял ли тот человек рядом или уже давно ушел, я просто говорила... Слова выходили из меня, как несвежий завтрак, не давая передышки. Потом я просто ушла, а он, кажется, остался стоять. Я будто облила его холодной водой, я не имела права переводить эту боль на другого, но мне стало легче. Саске - это мое последнее письмо тебе. Последний вздох моей боли. Завтра я сожгу ее, попрощаюсь с ней навсегда. Ночь уже давно раскинула свои чары. Молодая девушка, не выдержав, подверглась ее чарам, сон поглотил ее. Розовые волосы падали на глаза, а руки так по-детски сжимали одеяло. Она не почувствовала присутствия кого-то постороннего в комнате. Не ощутила, как кто-то поправляет ее волосы и нежно целует в висок. Она не видела, как он забирает письма не услышала такого желанного, тихого «Прости, так было нужно». Сакура никогда не узнает, что он забрал ее боль себе.