Twin flames

Джошуа Дан был солнцем, золотым, ярким и сияющим в течение всего дня. Тайлер всегда чувствовал, что он всего лишь ночь. Вся его жизнь была окутана тьмой, пока Джош не взорвался и не оказался внутри нее. Жизнь Тайлера начала вращаться вокруг центральной фигуры Джоша. Каждая эпоха жизни была новой революцией вокруг сияющего золотого солнца, которым был Джош Дан. Каждая революция была отмечена вспышками, яркими пятнами, навсегда врезавшимися в мозг Тайлера. Пятна мерцали, блестели, таяли и кипели. Первый, поцелуй в фургоне, прожег дыру прямо в груди Тайлера и в его сердце, он зарылся внутрь него, опалив его соединительную ткань и застряв там. Каждый раз, когда после этого сердце Тайлера билось, его тело горело. Поцелуй привел в движение сверхновую, расширяющуюся, сияющую, умирающую звезду, которая годами росла в напряжении. Он был настолько ярким, что Тайлеру пришлось прищуриться, чтобы посмотреть на него, как будто он смотрел прямо на солнце. Ему было страшно чувствовать это напряжение, происходящее внутри него, поэтому он обработал свои ожоги, смочив их своим внутренним льдом. Солнечный свет в душе Джоша был всем, чего Тайлер хотел, чего хотел и на что надеялся, но в теле, которое его пугало, пряталось все, что его привлекало, все, чего он хотел, но не позволял себе. Дружба слишком важна, слишком необходима, группа становится слишком популярной, не может ее разрушить. Любое оправдание. Солнцезащитные очки, чтобы спрятаться от раскаленной добела яркости. Тайлеру нужно было это тепло, даже если он делал вид, что прячется от него. Он нуждался в этом во всех аспектах его жизни, в ком-то, кто согрел бы его, в чем-то, что прожгло бы любовь в ледяных просторах его внутренностей. Тайлер чувствовал, что каждый раз, когда он поворачивался, новый луч света Джоша ударял его в грудь, и он перестал различать, где кончился Тайлер и начался прекрасный Звездный Луч Джоша. Несмотря на жару, лед сопротивлялся, и страх стекал по его спине, как холодная дождевая вода. Итак, Тайлер нашел солнечный свет в ком-то другом. Дженна была нежной золотой дымкой, которая сияла и накаляла апокалиптический пейзаж внутри Тайлера. Дженна и Джош были двумя небесными существами из одной части 24-часового цикла. Они ярко светились и заливали Тайлера золотой фосфоресценцией. Всякий раз, когда Тайлер чувствовал, что его собственная душа признает Звездного Луч-Мальчика как дополнение самому себе, как своего смотрителя, он напоминал себе о Дженне. Ее любовь не была «платонической», признание ее как его родственной души не было омрачено определителями. Тайлеру было комфортно с ней, он был счастлив. И все же сверхновая все еще обитала внутри него… их обоих. Он почувствовал это после того первого поцелуя на той стоянке для грузовиков так поздно ночью. Между ними на заднем сиденье фургона сидели Старберсты. Пахло влажностью, бензином и… горящей энергией. Напряжение нарастало и никогда не снималось. Даже когда их оторвали друг от друга. Даже когда поцелуй, прижигавший каждую открытую рану внутри него, закончился, сверхновая звезда еще больше расширилась, стала ярче. Во время одного из путешествий Тайлера вокруг «Солнечного луча-мальчика» вторая солнечная вспышка вспыхнула внутри сверхновой. Свет расширялся, расширялся, и заключался в нем как яркая вспышка. Эта революция вокруг Солнечного луча-мальчика ознаменовалась гастрольным автобусом, музыкальными видеоклипами, синим, красным, жаром, исходящим от толпы, альбомом. На дороге все слилось воедино. Часы переходили в дни, и даже ночь стала искусственным днем. Все было похоже на день, пока он постоянно был окружен Лучом Солнца Джошуа. Без Дженны медленная сверхновая звезда, горящая в центре вселенной Тайлера, продолжала светиться, сияя, и остановить ее было невозможно. Тайлер иногда сидел на своей койке поздно ночью, прижимая пальцы к губам, вспоминая вкус золота, чистого солнечного света, льющегося ему в рот от Джоша. Прошли годы, и он все еще мог представить это, когда это было так близко и так далеко в то же время, Тайлер обнаружил, что скучал по нему больше, чем когда-либо. Промежуток времени между вспышками яркого белого света был усеян солнечными ожогами, которые написали тоску на коже Тайлера. Дженна. Он сказал себе. Но, Джош, ответил он сам. Солнечная вспышка произошла неожиданно, без слов, слишком яркая, чтобы на нее смотреть. Тайлер мало что помнил из того дня, когда это происходило, но он помнил, что это было за кулисами шоу. Он не мог вспомнить, было это до или после. Он действительно помнил, как волосы Джоша прилипли ко лбу от пота. Тайлер не мог вспомнить, были ли они в одной комнате с самого начала или он вошел, но он помнил, как смотрел на Джоша и понимал, насколько они одиноки в этой закулисной комнате. Тайлер не помнил, что подвигло его ноги к Джошу, но он помнил, как Джош на мгновение отклонился, когда Тайлер подошел на удивление близко. Тайлер снова и снова воспроизводил растерянное выражение лица Солнечного Луча в последующие дни и годы. Напряжение было слишком сильным, это причиняло Тайлеру физическую боль. Чтобы посмотреть на Джоша, увидеть его, почувствовать его, узнать его каждый его свет снова. Он не мог больше жить без этого. Это было отчаяние, которое вызвало взрыв движения. Тайлер поцеловал Джоша с достаточной силой, чтобы отбросить твердого Солнечного Мальчика назад в стену. Сверхновые звезды - последнее ура умирающих звезд. То, как Тайлер поцеловал Джоша, было так, как если бы он чувствовал эту умирающую звезду внутри себя. Напряжение выросло до недосягаемого уровня и вот-вот взорвется. Руки отчаянно искали место, за которое можно было бы держаться, и когда они нашли места, где можно было держаться, чтобы коснуться, это только добавило масла в огонь. Это не была золотая мягкая дымка света, она была настолько яркой, что Тайлер почувствовал слезы на глазах, слезы от взгляда на этот свет. И снова воздух был высосан из его легких, оставив его сухим от тепла Джоша. Тайлер знал, что предает кого-то, знал, что предает себя, но не мог заставить себя остановиться. Произошло что-то, что больше не было под его контролем. Руки Джоша сжали спину Тайлера, солнечные отпечатки ладоней на его коже заставили Тайлера приоткрыть рот, открываясь Джошу. Вкус золота был вкусом рта Джоша, его языка. Они стояли у стены, и Тайлер был уверен, что весь зал загорится огнем. Рубашка осталась забытой, упала на пол. Ремни расстегнуты. Руки обыскивали, пальцы нервничали, стаскивая одежду. Джош подстегнул сверхновую, подталкивая ее ближе к самому дальнему космосу. Глаза Тайлера слезились, это не могли быть настоящие слезы? Нет. Он смотрел на солнце. Это всегда заставляло тебя плакать. Расширение сверхновой имеет свою цену. В конце концов, он взрывается, а что остается? Тайлер был полностью обгоревшим, но не попробовал его свет снова. Он не мог больше жить без этого. Это было отчаяние, которое вызвало взрыв движения.