***
Кроули не спал всю ночь, лишь нервно нарезал круги по кабинету, кусая ногти. Он, печатая сообщения, надеялся, что они дойдут до адресата, и он получит на них ответ. Но было тихо. Не раз ругая себя и коря за сказанные слова, он полностью вымотанный улегся на кровать, и заснул только под утро. —Какой я идиот! —сказал он вслух, набирая новое сообщения. —Этим ты меня не удивишь. — послышался веселый голос его тетки, присоединившейся к нему за кофе. — Но я полностью с тобой соглашусь! — увидев, что ее племянник мрачнее тучи, она заволновалась. — Что-то случилось, помимо того, что ты идиот? —Случилось, я обидел Азирафаэля. — его абсолютно не волновали подколы Вельз, сейчас он прожигал взглядом телефон. —Небось опять, сказал какую-то глупость? — в ответ послышался только тяжелый вздох. — Как обычно. Я, на самом деле, удивлена, что этот парень практически неделю тебя вытерпел. — снова попыталась она растрясти своего племянника, но не увидев прежнего веселого настроя, сменила тон. — Ладно, помиритесь. Съезди к нему, поговори, скажи, что дурак. От того что ты сидишь тут и сверлишь свой телефон взглядом, ничего не изменится. —Да, наверное, ты права. — с этими словами, он встал из-за стола и направился на улицу. Вельзевул была права, нельзя сидеть и ждать, нужно действовать. Он действительно вчера наговорил глупостей в порыве ярости, не осознавая. Но с утра хотелось вырвать себе язык или зашить рот, чтобы больше никогда не обижать Азирафаэля. Вспоминая о слезах друга, становилось стыдно и невыносимо больно представлять, как его слова повлияли на ангела. Поэтому запрыгнув в свою машину, он направился прямиком в город. Купив пирожных, он подъехал к дому Феллов. Прорепетировав речь в машине еще три раза, он собрался с мыслями и подошел к двери. Нажав кнопку звонка, терпеливо ждал. На пороге показался Гавриил. —Мистер Фелл, здрасте. — сказал Кроули, стараясь заглянуть за широкое плечо и увидеть хотя бы мельком своего приятеля. — Мне нужно поговорить с Азирафаэлем. —Кроули, — спокойно начал глава семейства, — я не знаю, что у вас вчера произошло. Но Азирафаэль попросил тебя не впускать. —Но мне нужно… —Прости, Кроули, но тебе придётся уйти. —Я не уйду просто так! — твердо заявил парень, отойдя на пару метров от порога дома. Увидев в одном из окон знакомое лицо, что есть мочи прокричал. — Ази! Азирафаэль! Прости меня! — ему сейчас было полностью наплевать, что за ним с интересом наблюдают все соседи. — Я дурак! Идиот! Прости! Потом он уверенно подошёл к Гавриилу, который смотрел на него с открытым от удивления ртом, и всучил ему приготовленную коробку. — Передайте ему! Чао!— развернувшись, Энтони направился к своей машине, придумывая в голове новый план примирения.***
Азирафаэль сидел в комнате и смотрел в след удаляющейся Бентли. Вошла Михаэль, держа в одной руке кружку какао, а в другой коробочку вкусняшек. — Ты чего такой кислый, Зира?!Смотри, что у меня есть! — она весела подсела к нему протягивая угощение. — Я не хочу. — он даже не посмотрел в сторону пирожных, принесенных Кроули. —Расскажи мне, что случилось. Я же вижу, что тебе плохо. — уже более серьезно начала сестра. —Я не хочу сейчас говорить. Оставьте меня в покое! —Брат, расскажи, что произошло, ведь нельзя же себя так изводить. — она подсела ближе, приобнимая его за плечи. —Михаэль, прошу уйди. — он сбросил ее руку с плеча. — Я хочу побыть один. Сестра не стала перечить, оставила кружку с коробкой и покинула комнату. Азирафаэль весь день просидел один, смотря в окно. Читать не хотелось, играть на инструменте тоже, даже привычные сладости не могли порадовать его сейчас. Кроули думал, что, купив вкусностей, он сможет загладить свою вину? Как будто это поможет забыть обидные слова? Нет, больше нет никакого Кроули, только демон. И этот демон все никак не покидал его мыслей. Он был так погружен в размышления, что не заметил, как рядом с ним сел Гавриил. —Азирафаэль…— начал он с трудом, пытаясь поддержать мальчика, понять его, сблизиться с дорогим ему человеком. — Ази, расскажи, что произошло. Может я смогу помочь? — но ответом было молчание. Как же Азирафаэлю нужно было с кем-то поговорить, высказать всю обиду, что сейчас он держит все себе. Может отец, действительно сможет помочь ему, подсказать, дать совет. Ведь в прошлый раз Гавриил не стал молчать, а рассказал сыну о проблемах, поделился с ним. Так может и теперь настала очередь Азирафаэля делать шаг к сближению. —Он сказал кое-что очень обидное. —начал тихо юноша, спустя время. —Я не могу простить ему этих слов. —Ты поделишься со мной, что именно он сказал? — взволнованно спросил отец. —Я не очень хочу это вспоминать. —устало произнес юноша, подавляя новый слезы, накатывающие на глазах. — Это касалось нашей семьи. —Я понимаю, что порой сказанное очень ранит. Но для любого нашего действия есть причины. Может Кроули не хотел это говорить, но что-то случилось? — он успокаивающе погладила его по голове, облегчено выдохнув, ведь сын раскрылся ему. — Может тебе следует поговорить с ним? Узнать, что сподвигло его сказать эти слова? Я понимаю, что сейчас ты, скорее всего, не хочешь его видеть, но подумай над моими словами, хорошо? — получив слабый кивок, он продолжил. — Я уверен, у вас все образуется. Как только отец покинул комнату, Азирафаэль начал обдумывать его слова.Кроули ужасно поступил! Зачем, зачем он такое сказал?! Слова в адрес любимых были ужасны, но более отвратительно звучала клевета о родной матери. Боль ушла, лишь обида, и злость тлели в душе. Но теперь разбираясь в причинах такого поведения, юноша понял и свою ошибку. Именно он завел разговор об папе Кроули, он начал выгораживать его, поучать Энтони. Он не знал кто такой Воланд Кроули, поэтому не мог судить о нем тогда, он не знал его. Но его глупый язык, начал говорить о любви и заботе отца к сыну, чем совершил ошибку. Он понятия не имел, что для Энтони это будет больной темой. Азирафаэль и представить себе не мог насколько сложные у них отношения. И вот он, результат. Обида начала сменяться осознанием своей вины перед другом. Это он должен стоять под окнами и просить прощения, это ему нужно писать, надеясь, что на его сообщения ответят, это он был причиной той неожиданной ярости и гневу демона. И приняв верное, как ему кажется решение, он взял телефон и отправил, следующее сообщение «Надо поговорить. Встретимся у беседки на озере в 20:00» В назначенное время Азирафаэль пришел к той самой беседке, которую показал вчера Кроули. Не хотелось беседовать дома, чтобы избежать ненужных ушей. Энтони уже стоял на мостике облокотившись локтями на перила. Ази выдохнул, и смелее пошел к другу. —Ангел, — обрадовался Кроули, как только увидел знакомую фигуру. —Прошу, умоляю, прости меня! Я эгоистичный придурок! Идиот, болван! Я не должен был такое говорить! — затараторил он, не давая опомниться своему, только что пришедшему, другу. — Я готов сделать что угодно, лишь бы ты простил меня! —Кроули, —перебил его парень.— это я должен извиниться. —За что, Ази? Это я вчера наговорил тебе всяких гадостей… —Нет, послушай. — сделав глубокий вдох он начал.— Я начал говорить о твоем … — он хотел сказать «папе», но быстро исправил себя, — отце. Я действительно, не знаю о ваших отношениях. Осуждал тебя в том, о чем и понятия не имею. —он не смотрел на него, опустив голову вниз, его взор был направлен на ботинки, а пальцы нервно перебирали край рубашки. — Было глупо, с моей стороны, поучать тебя о том, как правильно общаться с семьей. Мне очень жаль. Прости меня, Кроули. —Ази…, – обрадовался он, как только до него дошел смысл сказанных слов, — конечно я прощаю тебя! И я даже не злился! Но и ты тогда прости меня. Все, что я сказал в тот вечер было глупостью. Я поддался ярости и совсем потерял контроль над собой. Я даже не помню, как все произошло, я такой…— хоть его глаза были надежно спрятаны за очками, но по щеке текла слеза. Азирафаэль сразу понял, что на душе у его приятеля. —Дурак? — усмехнулся юноша. — Энтони, я не злюсь. Они обменялись облегченными улыбками. Наконец-то груз обиды упал с душ обоих, и эта гадкая ссора осталась в прошлом.***
Вскоре все стало на свои места. Весь первый месяц лета они провели вместе. Ежедневно общались, гостили друг у друга, часто выбирались в город, ездили на прогулки, ходили в кино, выпивали вечерами или просто наслаждались обществом друг друга. Все было как прежде или почти. Кроули окончательно потерял голову. Он начал замечать за собой, что очень часто подолгу смотрит на ангела, пока тот с наслаждением ест какой-нибудь десерт, жадно изучает его профиль: глаза, нос, волосы, губы, пока парень забвенно играет на инструменте. Но если бы это ограничивалось только простыми взглядами, все было бы куда проще. Как-то, когда ангел гостил у него, разместившись в кресле Энтони, и читал свою книгу, Кроули начал бороться с желанием подойти к нему со спины. Хотелось приобнять, уткнуться носом в его светлые волосы и вдыхать этот запах какао, книг. С толку сбивало уже привычное, но любимое обращение «дорогой». Для Кроули оставалось загадкой: имело ли это подтекст или он обращался так ко всем. Хотелось думать, что Ази только его так называет. Азирафаэль нравился ему всем: своей красотой, милый нежный ангел был для него идеален; своим характером, который проявлялся в доброте, внимательности и честности. Кроули забавляло, как мило тот сводит бровки и дергает носиком, когда злится, если Энтони утягивал его в очередной бестолковый, но интересный спор. Энтони мог вечно наблюдать за тем, как сосредоточенно тот пишет ноты в своей тетрадке. Любил слушать, когда Азирафаэль, по его просьбе, читал вслух, улавливая ушами ласковый и нежный голос. Теперь каждая беседа с ангелом превращалась в пытку, он, не отрываясь, смотрел на эти губы. Хотелось прикоснуться к ним, ощутить их вкус, почувствовать нежное касание. Интересно, каково целовать ангела? Он представлял и не один раз как целует Ази, как прикусывает губу, как углубляет поцелуй. А потом поцелуями можно бы было перейти дальше на лоб, щеки, шею, ключицу… Дальше воображению было запрещено двигаться, чтобы не опозориться своим возбуждение перед другом. Но даже одной мысли о поцелуях хватило, что бы внизу живота разлилось тепло. Вскоре он начал жадно следить за каждым движением Азирафаэля. Он был прекрасен, его руки, бедра, колени, живот, спина. Все вызывало благоговейный трепет и желание прикоснуться, а еще лучше ощутить ответное прикосновение. Как бы он хотел лежать на его бедрах, пока тот перебирает его волосы. Или прижаться к его груди, или просто приобнять за талию и смотреть в эти прекрасные глаза. Как же сильно он хотел назвать его «своим». Если бы ему это позволили, он бы кричал об этом всему миру. Это был бы «его», «его ангел», принадлежал бы только "ему одному", а Кроули в свою очередь отдал бы ему свое сердце. Вскоре воображение, ослушавшись запрета своего хозяина, пошло дальше. Он начал представлять, как поцелуями перейдет на шею, притянет к себе ближе, чтобы чувствовать каждую клеточку его жаркого тела. Как медленно начнет раздевать своего друга и тогда бы его взору предстала бы нежная, мягкая кожа. Он не пропустил бы ни миллиметра, зацеловав бы его с ног до головы. Мечтал о том, что Азирафаэль в ответ на ласки таял бы под ним, томно вздыхал и подставлял шею под новые мокрые поцелуи. Его руки бы переместились Кроули на спину и мягко поглаживали. И эта сладкая пытка заставила бы ангела просить большего, зайти дальше чем просто прикосновения… После подобных фантазий в джинсах становилось тесно, и Кроули приходилось спешить в душ и доводить себя до разрядки самостоятельно, с образом его друга перед глазами. После очередного разговора с отцом, который специально затронул тему женитьбы, он думал, а каково бы, если бы его мужем был ангел? Он бы был тогда самым счастливым мужчиной на свете. У них бы был свой дом, большой и уютный. Каждый вечер они бы проводили вместе, просто находясь вместе и наслаждаясь обществом друг друга. Он грезил о том, как здорово было бы, после очередной жаркой ночи засыпать вместе, во сне прижиматься к его спине и зарываться в светлые кудряшки, а утром открыть глаза и увидеть ангела рядом, мирно спящим у него на груди. Кроули бы ради него научился бы готовить. Удивлял бы его подарками, дарил цветы, книги, носил бы на руках. Он был готов подарить ему весь мир за возможность быть рядом с ним. Но это было мукой думать о его друге, больше чем о друге. Азирафаэль ясно дал тогда понять, что он ищет себе жену, а не мужа, и от этого было больно. Невыносимо грустно представлять, что человек, в которого ты влюблен, никогда не сможет ответить взаимностью. Он боялся, признаться. Боялся, что его чувства раскроют и оттолкнут, не захотят больше видеть, слышать. Вдруг ангелу будет противно, от того что Кроули влюблен в него. Он не мог допустить этого, боясь потерять ангела навсегда. Это было мучительно, сдерживать себя. Желание прикоснуться с каждым днем усиливалось все больше, но и страх его потерять никуда не исчезал. Не сдаваясь и не теряя надежду, в том, что Азирафаэль может изменить свое решение и принять его любовь, он пытался всячески проявить симпатию: дарил вкусности, приглашал на ужин, часто звал прогуляться в Лондон. Ему было безумно приятно, когда, получая новый презент, ангел одаривал его улыбкой и самым нежным взглядом. Но когда Энтони понял, что не может больше себя сдерживать, не может молчать, позорно отводя глаза от этого любимого лица, то было принято решение признаться своему ангелу. Неизвестность пугала , страшили последствия , но , с другой стороны, молчать и сдерживать себя с каждым днём становилось все тяжелее и невыносимее. Тогда он достал два билета на Шекспира и позвал Азирафаэля. И вот полностью одевшись в свой лучший костюм, надушившись новым парфюмом, Кроули был во все оружия. Он заехал за Азирафаэлем и не смог отвести от него взгляда, когда тот предстал перед ним, он был прекрасен и дело было далеко не в костюме. Его лицо светилось восторгом, глаза горели от счастья, а улыбка была самой лучезарная, что когда-то видел Кроули. После спектакля они заехали в ресторан, а потом прогулялись по Сент-Джеймсскому парку. И вот прибыв после спектакля обратно в Тадфилд, стоя на пороге у дома Феллов, Кроули решил, что признается в своих чувствах. Находясь напротив друг друга Азирафаэль благодарил его за этот вечер и Энтони незаметно подошёл ближе, постепенно начиная приближаться к этим манящим губам. Их отделяет от прикосновения только двадцать сантиметров. Лишь двадцать сантиметров. Его пьянит этот запах, глаза, голос, подавшись вперед он уже почти касается его губ… Но вдруг, на крыльцо выбегает Михаэль. Момент упущен. Энтони надеялся, что ангел понял его намерения, иначе бы он не позволил бы так близко приблизиться. Поэтому появился огонек надежды, что его чувства все-таки взаимны. Но вскоре после того несостоявшегося поцелуя ничего не изменилось. Они также продолжали сидеть и болтать, так же вместе прогуливались, но они как были друзьями, так и оставались ими. Кроули не могло не удивлять, что он безнадежно влюблен в самого умного и одновременно самого наивного человека.