Омежий бунт

Дома Сэм встретил Дина сдержанно, высокомерно-снисходительно. Молча закрыл за ним дверь на ключ, молча прошествовал на кухню, где стоял накрытый столик. На Сэме в этот раз была обтягивающая его фигуру майка и тесные джинсы. Дин уже готов был начать твердеть от мысли, что под этими узкими джинсами на Сэме надеты тонкие кружевные женские трусики, а может быть, и пара обалденных чулок. Это вполне могло быть так. Потому что иногда Сэмми баловал его такими извращениями, когда считал, что у них какие-то особенные события. А этим вечером, который по ряду причин уже успел перерасти в ночь, Сэм явно устроил «событие». В чем его суть, правда, Дин пока не понимал. — Очешуеть, — выдохнул Дин, торопливо усаживаясь за стол с горящими свечами, еще издали почуяв горы вкусной еды, особенно мяса. Дин налетел на ужин, как голодный зверь. Сэмми сидел напротив него, культурно и неторопливо кушая. Сэм смотрел внимательно на Дина, как будто пытался прочесть его, как не совсем простую и очевидную, но в целом достаточно понятную ему книгу. Дина это нервировало. Он и так чувствовал себя стремно, вот так молча пожирая то, что так вкусно приготовил для него Сэмми. Но если он чуток притормозит, то ему придется начать говорить. Думая об этом ужине, Дин чувствовал себя еще более виноватым. Он спрашивал себя, почему Сэм так пристально смотрит на него? А что, если Сэм уже звонил ему на работу — пардон, на его бывшую работу — пока Дин не отвечал на звонки? Что, если Сэм уже знает? Что, если уже не нужно ничего говорить? Но почему ему от этого не легче? Продолжая мучиться догадками и чувством вины, Дин неожиданно ощутил, как что-то твердое проползло вниз по его пищеводу. По лицу внимательно глядящего на него Сэма широко расползлась довольная улыбочка. Дин смотрел на Сэма большими круглыми глазами, ничего не понимая. — Это то, что я делал сегодня, — объявил вдруг гордо Сэмми, выпрямляясь на стуле. — Новая изысканная гравировка «Сэм и Дин навсегда» должна была порадовать тебя, если бы ты ее не проглотил вместе со своим кольцом. Вот теперь до Дина дошло. М-даа… Да… Черт, вот так да! Вот так сюрприз, мать его за ногу. Что ж, Сэм умел удивлять и особенно умел делать трогательные жесты, этого у него было не отнять. Впрочем, то, что он сделал на этот раз, было не столько трогательно, сколько возмутительно. Во-первых, потому что подобные сюрпризы были скорее в духе альф, чем омег. Ну, как-то так было принято. Альфы доставляют такие милые радости своим омежкам, и те прыгают от счастья со слезами умиления. А теперь, получается, это Дин должен прыгать от счастья и в слезах? С «изысканной гравировкой» в своем желудке? Ну, щас, не дождется. Какого только черта Сэм снова залез не в свои сани, строя из себя «альфу», ухаживающую за своей «омегой»? Когда он уже угомонится? При этом Дин с огорчением не мог отрицать, что он на самом деле в восторге от такого знака внимания со стороны Сэма и особенно от выгравированных слов, подтверждающих их нерушимую связь… но он отнюдь не собирается заливаться из-за этого слезами счастья. Точно не собирается. Хотя бы потому, что он — альфа. А это чертово кольцо оказалось у него в желудке! И это, кстати, второй пункт того, почему поступок Сэма — скорее возмутительное издевательство, чем милый сюрприз. — Обалдеть, Сэм, — запоздало и безрезультатно кашля в кулак, выдавил наконец Дин. — Скажи только, какого хрена ты засунул его мне в ризотто?! — Так было интереснее, — вывернулся Сэм, с гадкой улыбочкой скромно опуская свои глазки. — Что «интереснее»? Смотреть — подавлюсь я или нет?! Что смеешься, по-твоему, это смешно? Гаденышшшш… Только ты мог сделать такой кошмарный сюрприз! — А не надо было так жрать! — с нескрываемым удовольствием выпалил свою излюбленную претензию Сэмми. — Как питон! Только ты мог проглотить целое кольцо! — А мог еще и зубы об него сломать! Признай, Сэм, что ты сделал это специально! Ты знаешь, как я ем! — Да: очень неромантично. Так же, как и положение нашего именного кольца теперь. А дальше будет еще хуже… Придется тебе копаться в… — сжимая неудержимо расползающиеся в улыбке губы, не стал продолжать Сэмми с искрящимися глазами. — Ты не просто сучка, а настоящая гадюка иногда, — убито глядя на него, объявил Дин, временно утративший всякий аппетит. — Ты и сам хорош. Нравилось снова надираться в вонючем баре? Захотелось вдруг пофлиртовать и перепихнуться со случайными омегами или бабами? — Так вот почему ты засунул кольцо мне в еду? — ужаснулся Дин. — Ты хоть знаешь, кто ты после этого? Ты — мелкая, ехидная, ревнивая, вредная, злопамятная, мстительная сучка, Сэмми! — По-твоему, это только моя вина? Мысли о своих ошибках тебе в голову не приходили никогда, Мистер Трахаю-всё-и-вся? Как издеваться — так ты за словом в карман не лезешь. А как хорошее что-нибудь сказать… Дин, я даже не знаю, любишь ли ты меня! — со сверкнувшими вдруг слезами высказался Сэмми. Дин слегка обалдел от такой новой неожиданности. — Так, Сэмми, не ври и не дави на жалость. Всё ты прекрасно знаешь. — Да, знаю. Я читал про такой вид альф. Вам нравится совать свой хер направо и налево, но при этом вам еще дико нравится иметь рядом «особенную», невинную омежку, которую вы бережете и собственнически охраняете, чтобы потом… потом… — Без комментариев, — перебил Дин эту эмоциональную, взволнованную речь. — Но, кстати, я тебя не «берег», Сэмми, а сразу и честно хотел тебя признать своим и взять. Это ты истерику поднял и выгнал меня. Недотрогу из себя решил строить! Или не знаю, что еще. Ты вроде бы там орал, что нельзя тебя трахать, раз ты — омега! Обалдеть какая логика. А потом вообще сбежал и игнорил меня в течение долгих лет. И после всего этого это я же оказываюсь во всем виноват? Сэм с изумлением пялился на Дина. Он никогда еще не смотрел на ту ситуацию под таким углом. Никогда не пробовал встать на место Дина. — А ты за мной не поехал, — поскорее выдал он следующую претензию, которая его сильно мучила. — То есть, я еще и бежать за тобой в другой штат, сломя голову, должен был? — А почему бы и нет? Если ты так мучился, как говоришь. Я вот честно признаю, что не мучился, а жил на всю катушку, — слегка покривил душой Сэм. — Вот и я так же жил, — огрызнулся Дин. Сэм вздрогнул, получив подтверждение собственным худшим мыслям, и повисло гнетущее молчание. — Ты хотел меня трахать, только пока я был под боком. Удобно, когда такая красивая, чистая, мягкая, добрая, беззащитная омежечка живет на чердаке… — забормотал Сэмми, опустив влажные глазки в пустую тарелку, и Дин еле сдерживал улыбку, слушая это. Но глаза Дина совершенно искренне смеялись. — Такая красивая, чистая, да еше и добрая? — усмехнулся он. — И вообще всеобщая мечта, самая прекрасная из омежек? — Да, грех такого не трахнуть, правда? — Твоя беда, Сэм, что ты всегда был слишком высокого мнения о себе. А ничего, что я тоже был красивым, добрым и чистым, когда пришел к тебе? А ты послал меня на хуй с моими лучшими чувствами! — И с чистотой своей ты сразу распрощался после этого! А добра в тебе и так не было — измывался надо мной, как только мог. — Я уже миллион раз извинялся. — Извинялся, но не изменялся. Тебе плевать на всех, когда ты достаешь своего Кракена! И так, для члена, тебе вполне и других омежек хватало, — горько закончил Сэмми. — Ох же ш ты!.. Грешен, святой отец. «Для члена» хватало. Но у меня, представь себе, есть не только член. И я себя писец как хреново чувствовал в то время. Живя полной жизнью, конечно же… «Так хреново было, что даже учебу не смог закончить» — рвалось наболевшее из Дина, но он промолчал. — Я в этом не уверен, — сказал Сэм. — Ты просто сучка. И лицемер. Сам здесь вовсю пытался невинности лишиться с кем попало! Издевался над собственным организмом! Ладно хоть у тебя тело поумнее, чем ты сам. — Вот именно: у меня не получилось! — с запалом выпалил Сэм. — Если бы ты был таким же глубоко верным и любящим, как я, то у тебя бы просто тупо член не вставал на других омег! Дин ошалело смотрел на младшего мужа. Ему не послышалось? Сэм откровенно обвинял его в том, что у него здоровая эрекция? — Ну, у меня вставало, ты уж извини, — развел руками Дин. — Это природа, не вижу здесь своей вины. — Не могу извинить, — ядовито процедил Сэмми. — У тебя. Вставало. На других. Омег! И я не понимаю… я не могу этого понять и простить. Никогда не смогу. — А у тебя на Руби, ты хочешь сказать, не вставало? — припомнил Дин очень к месту. — Или ты ее чем-то другим трахал? Я так понял, что ты все-таки своим членом обходился. Сэм виновато заткнулся, совсем растерявшись, не зная, как выкрутиться. — И из этого сделаем выводы, что член и дырка — это две немного разные вещи, — подвел итог за него Дин, весьма довольный собой и своей линией защиты. — Возможно, — неохотно признал Сэм и выдал такое, отчего кольцо внутри желудка Дина трижды перевернулось. — Не только Руби. На Каса… у меня тоже вставало, и его я тоже… это самое… И знаешь, я вот не могу сказать, что это совсем ничего не значило для меня. Отсюда вопрос к тебе — значили ли для тебя что-то твои случайные связи? И если да, то что именно? Дин выпал. От всего. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Сэм входил в Каса?! И это еще что-то для него значило?! Вместо того, чтобы на что-то там отвечать или оправдываться, Дин только и смог, что выплеснуть из себя всё своё возмущение и шок. — Что?! Да хули ты на Каса полез?! — проревел он, не в силах в первую минуту принять эту кошмарную новость. — Омега, трахающая бету — это что за хрень-то такая?! Что за срам божий?! — Почему — божий срам?.. Так получилось, Дин… Он не смог в меня войти по… по понятным причинам, а я… ну, мы там всякое пробовали, понимаешь… Ароматерапия, медитации, массаж, наркотики… — Ебать!.. — Нет-нет, только легкие, Дин, я же не дурак. А Кас был таким сексуальным… Он потихоньку раскрывал этот свой охуенный плащ, а под ним… под ним ничего не было, Дин. Дин молча моргал, с открытым ртом глядя на Сэма. Он вновь слышал какие-то просто невообразимые, немыслимые вещи. — Ну, я думаю, ты и сам всё это видел когда-то… — быстренько закончил Сэмми. — Все это его шоу со стриптизом и… плащом, да… Дин стиснул зубы так сильно, что они заскрипели. Вот же сволочь этот ангелоподобный чудик! Дин-то наивно думал, что Кас ему все как на духу в тот день рассказал. А оказывается, не совсем всё. Про самое главное — про то, что Сэм в него свой член засовывал — ни словом не обмолвился. Хитрый гавнюк. Развращал его невинную омежечку (да, несмотря ни на что, Дин не мог смотреть на Сэмми иначе, чем на невинную жертву), а потом еще так ловко к ним в лучшие друзья заделался! Дин понимал, что он сейчас несправедлив к Касу, но в нем так и бушевали негативные эмоции, вплоть до настоящего бешенства. — Я в курсе про наркотики, — огрызнулся Дин. — Не знал только, что ты обдолбался ими настолько, что полез в задницу Каса! — Возможно даже еще больше, — признался Сэм осторожненько, втягивая голову в плечи. — Потому что не только Каса, но и Гейба… Так, Сэм явно решил воспользоваться случаем и облегчить свою совесть до конца. — Значит, ты еще и на Гейба забрался?! — разозлился Дин. — Он же альфа! Он не должен был… Нет, не может такого быть! — Но он мне дал, — уже прямо глядя Дину в глаза, спокойно открылся Сэм. — В большом отличие от тебя. Ты же из себя весь такой альфовый альфа! Типа, топовый топ. А вот Гейб не такой зануда — он присоединился к нам, когда узнал, чем мы с Касом занимаемся. Он сразу очень захотел тоже в этом поучаствовать, и нехорошо было бы ему отка… — Блять, Сэм, ты меня просто убиваешь! — снова сорвался Дин. — Что у тебя за дебильная омежья логика?! «Нехорошо отказывать»! Ты, блять, участвовал в групповухе! И трахал альфу! Может еще и Люцифера, скажешь, разложил? — Нет-нет, Люцифер бы никогда… В этом он похож на тебя. Но совсем другой, конечно. У нас с ним были очень романтичные и возвышенные… рыцарские отношения. Дин искренне поморщился. Мерзость. Это, пожалуй, даже самое гадкое из всего, что он услышал только что. Какие там могут быть возвышенные и тем более рыцарские отношения с этим моральным уродом? Это он всю жизнь, как рыцарь, вокруг Сэмми бегает и защищает, и спасает, и любит, и обожает, и много чего еще. Ладно, не всю жизнь, но большую часть жизни. И пока что удостоился лишь звания «маньяка», а отнюдь не «рыцаря». Ведь «рыцарь» — это у нас, оказывается, Люцифер! Чертов Сэмми. Глупый сссучок. Однако теперь Дин понимал, почему Сэмми оставался таким заносчивым, самоуверенным и с претензией на топовость в постели. Это все проклятый извращенец Гейб! Надо же было так нежную, невинную, чистую омежечку испортить и развратить! — Вот же срань господня!.. — Дин, кончай богохульствовать. — Ну, вашу ж мать... И у тебя еще хватало наглости обвинять меня в том, что у меня на кого-то кроме тебя вставало?! — Я был немного не прав, — признал Сэм. — Но ты действительно мог бы быть по-разборчивее. — Кто бы говорил. Ладно хоть ты в себя никого не впускал. Одно лишь это удерживает меня от того, чтобы перевернуть этот сраный стол и свалить на хуй из этого дома… дурдома, — прорычал Дин, в расстроенных чувствах начиная яростно резать ножом утиную ножку в своей тарелке. Сэмми прикусил губу, испугавшись на миг, как бы Дин не заглянул еще дальше, не включил голову и не вспомнил о том, что помимо капризной дырочки, которая ни в какую не хотела никого принимать, кроме Дина, у Сэма был еще и весьма послушный ротик, который очень даже хорошо раскрывался по любому его велению. Тогда Дин и сам мог бы легко докумекать, что столь искусному мастерству сосания Сэмми не сразу волшебным образом научился. Но Дин походу как-то бессознательно отгораживался от таких очевидных догадок. В его представлении Сэмми по-прежнему, не смотря ни на что, оставался образцом чистоты, целомудренности и праведности. — Хорошо, ладно, мы оба не ангелы. Но как бы то ни было, я ни с Руби, ни с Касом, ни с Гейбом больше не сплю, — поскорее заметил Сэм. — А вот ты по-прежнему только и ищешь, куда бы свой сервелат пристроить. — Нет, этот поезд ушел навсегда, — твердо объявил Дин, активно жуя мясо с набитым ртом. — Теперь это в прошлом. — Твой сегодняшний поход говорит об обратном. Это «мы» в прошлом, — с болью выдавил Сэмми, жалобными глазами глядя на Дина — манипулируя им по-полной. — А вечное блядство для тебя в настоящем. — Господи, опять эта Королева Драмы… Ты же понимаешь, что я ни с кем не собирался этого делать? — Да-да, я уже верю, — мрачно заявил Сэм и подлил себе вина в бокал. Дин тоже потянулся за вином, но Сэм успел обиженно выхватить бутылку. — Тебе не положено, — сухо заявил он. — Ты уже сегодня нажрался, как свинья. Дин усмехнулся, не собираясь спорить. — Тебе тоже не положено, — заметил он, неожиданно осветившись улыбкой. — Ты же возможно… ну… вполне возможно… — Беременный?! — вспыхнул Сэм, видимо, хорошо помнящий их сегодняшний спор. — Нет, это невозможно. И он быстро, залпом выпил свой бокал вина, а затем и остатки в бутылке до дна. После этого, прицелившись, швырнул опустевшую тару через всю кухню в мусорное ведерко. Бутылка попала в цель, но ведро при этом упало набок и из него предательски высыпались обертки конфет и шоколадок. Сэм покраснел от стыда. — Надо же, что мы видим. На сладенькое потянуло? — улыбнулся Дин. — А кто у нас худеть еще в обед собирался? Похоже, разыгрались гормоны будущего папочки, подумать только. — Дин, это не честно, — с заметной мукой произнес Сэм. — Издеваться так… я же… — Я над тобой не издеваюсь. И я бы никогда не стал тебе изменять. Правда. Чем хочешь поклянусь. Сэмми неуверенно поежился, словно очень хотел поверить, но не мог. — Короче, Сэм, — решился Дин. — В бар этот я не «вдруг» заехал. И уж тем более не потому, что мне хотелось покутить. Сэм вскинул на Дина удивленный и наполнившийся тревогой взгляд. Как будто то, что Дину не хотелось покутить — это еще страшнее, чем если бы ему хотелось. — Руфус уволил меня сегодня, — просто признался Дин. — Я не успел закончить работу в срок, был скандал, и… Руфус меня выкинул. На этот раз окончательно. Без шансов. Мы в жопе, да. Можешь закатывать истерику. Сэм сидел с раскрытым ртом, словно смысл слов никак не доходил до него. Потом он сидел так, словно просто не мог поверить в такой поворот событий. Как будто он был невозможен физически. Сэмми выглядел абсолютно ошарашенным. — Да как он посмел? — был первый вопрос Сэма спустя чуть ли не минуту. Дин аж вздрогнул — с такой интонацией, с таким ядом вылились из его милого малыша эти слова. Всё хорошенькое лицо Сэма мрачно кривилось и даже чуть подергивалось от мысли, что кто-то посмел уволить его Дина. Его Дина! Самого лучшего работника, самого неотразимого альфу и вообще во всех смыслах самого прекрасного человека на Земле! Дин даже почувствовал какую-то неловкость. Он как-то совсем не этого ожидал. И что же ему ответить? Сказать, что Руфус уволил за дело, и что шансы уже давали, но он все профукал? И надо ли уточнять, что это случилось по причине того, что он слишком зациклился на своей обожаемой омежке? Или это пиздец какое оправдание? Или лучше рассказать всё как было в подробностях, чтобы стало понятно, что больше него виноват управляющий бригады, которого Руфус, кстати, уволил первым? Или не стоит вообще оправдываться и лучше просто покаяться и принять на себя всю ответственность за случившееся, как и подобает настоящему альфе? Дин так и не успел решить, как правильнее поступить и чем объяснить столь неожиданные дурные новости. — Это случилось из-за меня? — это был второй вопрос Сэма, заданный спокойнее, и, судя по всему, ответ Сэм уже и так знал. Конечно, это всё было из-за него, из-за кого же еще. — Нет, ты же не знал, что у меня сегодня последний срок, — возразил Дин. — Мне следовало быть ответственнее, вот и всё. Продолжая злиться, Сэм резко встряхнул патлатой головой, его ноздри опасно раздувались, учащенное дыхание душило его. — Руфус не должен был так поступать! — уверенно отрезал младший Винчестер. — Как он мог тебя уволить?! Он, что, совсем идиот? Дину стало страшно. Слава богу, конечно, что Сэм решил злиться не на него, а на Руфуса. Но все равно это внушало тревогу. Даже сложно было объяснить — почему. Просто очень неспокойно становится на душе, когда твоя любимая милая омежка резко превращается в некое существо, типа фурии или ведьмы какой-то. В баре Дин боялся худшего, но, похоже, до ухода Сэма было еще очень и очень далеко. Во всяком случае, ни малейших намеков на такое желание или намерение Дин у него не находил. И не только это. Сэм не расстроился, не растерялся, не испугался, не начал истерить, не пал духом, а… просто ужасно разозлился. И сидел теперь со сжатыми губами мрачный, как черная грозовая туча, полная сконцентрированного, не разряженного гнева на этот несправедливый мир, в котором возможна такая нелепая вещь, как увольнение Дина Винчестера! И это выглядело так, как будто теперь впору опасаться за весь этот гребаный мир. А больше всего — за Руфуса. Теперь Дин думал, что, наверное, ожидать чего-то другого от столь горячей сучки, как Сэмми, и не стоило. Его собственные недавние переживания в баре за будущее их отношений оказались совершенно напрасными. Переживать стоило за жизнь и здоровье Руфуса. И только. Следующие слова Сэма еще раз убедили в этом Дина. — Завтра, — коротко сказал он. — Что?.. — Мы все уладим завтра. Пойдем прямо с утра к этому придурку, и я с ним поговорю. И всё улажу. Дин с сомнением и нарастающей опаской смотрел на такого тихо разъяренного Сэма. Как он собирается «улаживать»? Набьет, что ли, морду и приправит расправу угрозами? С Руфусом такое не пройдет. Не, с Руфусом такое точно не пройдет. Да и, зная Сэма, понятно, что малыш скорее уж будет убеждать. Рассказывать за него, какой Дин замечательный и незаменимый. Фу, какое унижение. Или же Сэм будет просто щенячить, давить на жалость и доставать Руфуса? Как это будет жестоко и нечестно по отношению к престарелому одинокому альфе. Но выбора не было. Дин знал, что если кто и мог теперь подействовать на Руфуса — то это Сэмми. И всё это выглядело так, словно он, Дин, будучи уже не в состоянии уладить ситуацию с помощью Бобби, вооружается более совершенным оружием в виде Сэма с его щенячьими глазами и даром убеждения, чтобы снова пойти в атаку на Руфуса. Чтобы тот снова принял его на работу, на которой — в этом Дин для себя уже уверился — он вряд ли долго продержится. От мрака и унижения старшему Винчестеру хотелось напиться или обкуриться. Но он собрал все свои внутренние силы, чтобы поверить, что всё будет хорошо. Если, конечно, у Сэма получится, если Руфус его вернет. С утра пораньше Винчестеры начали собираться на свою важную миссию — серьезный разговор с Руфусом. Сэмми вымылся, гладко выбрился, тщательно уложил волосы, надушился и в довершение еще зачем-то надел свой лучший смокинг и белоснежную рубашку, не застегивая до конца. Дин хмуро и недовольно наблюдал за этими его сборами, лежа в постели и не находя в себе сил подняться. От всего происходящего его и так порядочно тошнило, надо сказать. А теперь еще и это. Чего это его омежка так расфуфырилась? Как будто на свидание с любимым альфой собралась. Это всего лишь Руфус! Старый козел и известный гад. И вообще Сэм видел его только раз в жизни и то на фото, при этом скуксился и сказал: «Дин…» Дин сразу понял, что Сэмми имеет ввиду. Дин всегда понимал. В данном случае его любимый малыш хотел сказать: «Какой суровый и жесткий альфа. Будь с ним по-аккуратнее, Дин, не выделывайся слишком». Дин соскреб себя с кровати, как только ванная окончательно освободилась. А когда вышел из ванной, его тут же застиг врасплох нарочито небрежно брошенный Сэмом вопрос: — Ну, как оно тебе? — Что? — Кольцо, — уже не скрывая волнения, уточнил Сэмми. — Не знаю… — огрызнулся Дин, досадуя из-за Сэма всей душой. — Оно не вышло. — Как это?.. Ты уверен? Ты точно… — Да не было его там! — Ты хорошо посмотрел? — не успокаивался Сэм, явно порываясь идти и проверять самолично. Дину даже представлять не хотелось, как дотошно этот эксцентричный йети стал бы там рыться в поисках вожделенного кольца. — Я уже смыл! — раздраженно остановил его Дин, представляя, как внимательно Сэм может рыться, когда что-то ищет. — Смыл наше кольцо?! — Кончай меня бесить, Сэм. Оно еще не вышло. Я чувствую. — Как ты это чувствуешь? — подозрительно сощурился на нем Сэм своими умными, как у крысы, глазами. — Да чтоб тебя! Какой же ты настырный, Сэмми. Кончай так смотреть, как будто я у тебя что-то украл и не сознаюсь. — Но что же мы будем делать? — А сам как думаешь? Будем ждать. Терпеливо, без всякой гонки и стрессов, Сэмми… А я пока что буду носить наш кулон. Это был тот знаменитый кулон, известный у них так же под именем Сэмюлет, который Сэмми подарил Дину еще в далеком восьмилетнем возрасте. А Сэму его дал Бобби, сказав при этом, что этот кулон не совсем обычный, и дарить его нужно только самому-самому любимому человеку, которому полностью доверяешь. Малыш Сэмми, конечно же, не раздумывая, вручил его на Новый Год Дину. Дин был так тронут и приятно удивлен, что с тех пор не снимал Сэмюлет никогда, за исключением тех коротких моментов, когда «изменял» Сэму с другими омегами, бетами и девушками. Формально это, конечно, не было изменой, но связь между двумя Винчестерами всегда была такой сильной, яркой и незыблемой, что Дин все равно чувствовал свою вину и, как минимум, считал необходимым не замарать хотя бы священный кулон. — Ты и так его всегда носишь, — заметил Сэм. — И что ты еще от меня хочешь? Давай я еще татушку на груди вырежу с твоим именем и изображением, — огрызнулся Дин. — Звучит заманчиво, но… давай лучше я тебя укушу и помечу, — осторожненько, пользуясь случаем, предложил Сэм. Дин закатил глаза. Опять это происходит с ними! Опять Сэм примеряет роль альфы! — Даже не вздумай, — коротко отрезал Дин. — Ладно, — быстро смирился Сэм, ничего другого и не ожидавший, если честно. — Тогда, может, тебе стоит выпить побольше слабительного? Чтобы поторопить колечко? — Всё никак не успокоишься? — усмехнулся Дин, не самым пристойным взглядом окидывая разодетого Сэма. — Иногда ты хуже любой занозы и любой заразы. Какого черта, Сэм? Тебе мало того, что я хожу с собственным кольцом во внутренностях? По твоей вине. Теперь ты еще заебать меня решил этой пиздец стремной темой? Сэмми смутился, впервые осознавая эту очередную свою вину, грустно опустил свои нежные глазки в пол и, наконец-то замолчав, оставил Дина в покое. По крайней мере, с темой кольца. И по крайней мере, на ближайшие часы. — Вот так, хорошая омежечка… — одеваясь, ухмыльнулся Дин. — Хороший мальчик… — Диин… — еще больше смутившись, выдавил Сэм. — Выйди, — резко попросил Дин. — Или я тебя сейчас трахну, и тогда мы к Руфусу не успеем. Его трудно застать в офисе после десяти. Сэм бегом вынесся из спальни и из дома, и поскорее забился в припаркованную во дворе Импалу, чувствуя себя в относительной безопасности на открытом общественном пространстве. Спустя час, Дин сидел в приемной Руфуса и нервно листал ленту новостей в своем телефоне, чтобы хоть как-то себя отвлечь от гадких мыслей. Секретарь Руфуса — очень юный и смазливый омега Мэтти — с совершенно определенным интересом поглядывал на Дина своими томными карими глазами. Но в отношении него Винчестера реально занимал лишь один вопрос — спит этот смазливый омега с боссом или нет? Справедливости ради, нельзя было не отметить, что даже слухов об этом не ходило. Но представить, чтобы Руфус да не пользовался такими соблазнительными возможностями, было как-то сложно. В приемной Дин оказался потому, что Сэмми вызвался переговорить с Руфусом наедине, а Дин по его словам «мог только помешать». Дин поклялся, что не произнесет ни единого слова в том кабинете. На что Сэм ответил: «Одна твоя наглая рожа может его до жути бесить и раздражать». На это Дину нечего было возразить, хотя так и хотелось дать этому умнику дружескую братскую затрещину. Не сказать, чтобы Дину нравилась идея оставлять Сэмми с Руфусом без присмотра, но он совершенно точно был рад хотя бы тому, что ему не придется присутствовать при этом их разговоре и слушать ту хрень, которую они будут о нем нести. Сэма не было минут десять. С одной стороны это немного, но с другой стороны… о чем им там было говорить целых десять минут? О чем вообще они могут говорить? Что такого Сэм может говорить Руфусу о Дине целых десять минут? Но когда Сэмми вышел и молча встретился своими спокойными и проницательными глазами с его большими тревожными глазами и едва заметно кивнул, у старшего Винчестера мигом отлегло. Дин глубоко вдохнул и выдохнул, сбрасывая скопившееся напряжение и вставая на ноги. Понимая, что всё снова хорошо, что его как-то вернули. Также молча они рука об руку направились к выходу. Дина так и подмывало поскорее разузнать, что происходило за теми дверями, но он как-то сомневался, что ответ ему понравится. Сэм начал первый. — Постарайся теперь работать ответственнее, Дин, — словно его босс вышагивая рядом с ним с бесячей важностью и характерным избытком самомнения и самолюбования, сказал Сэм. — Я не буду отсасывать Руфусу каждый раз, когда тебя снова уволят. Дин встал как вкопанный, ошалело глядя в никуда. — Это шутка, — пояснил Сэм, закатывая милые глазки. Дин еще раз длинно выдохнул, отбрасывая страшные мысли. И как только он мог поверить в такое хотя бы на миг? — Если бы я ему отсосал, ты бы сейчас уже был его заместителем, как минимум, — спокойно добавил Сэмми. — Сучка. Гордись, но не зазнавайся, — проворчал Дин. — Если бы ты ему отсосал, меня бы ждало не повышение, а арест за двойное убийство. По лицу Сэм расплылась довольная улыбочка. «Какая же сучка, — думал Дин. — Откровенно кайфует от того, что ради него готовы убивать.» — А если серьезно, Сэмми, что ты ему сказал? — не унимался Дин. — Сказал, какой ты замечательный, конечно. — Фу… Я так и знал, — поморщился Дин. — Но это не сработало, — сообщил Сэм и очень неохотно добавил. — Пришлось соврать, что у нас будут щенки. И посмотреть на него, сам знаешь как. — Очешуеть, — улыбнулся Дин. — Вот это мне нравится. — Я сказал, что я именно поэтому выдернул тебя с работы — чтобы срочно сообщить тебе эту важную новость. Прямо никак не мог подождать до вечера. Короче, это типа я во всем виноват, а не ты. Дин неприятно отметил про себя это его «типа». Значит, Сэмми все-таки считает виноватым именно его. И он в этом прав, конечно, но вчера Дину показалось, что у Сэма на этот счет какое-то свое личное, индивидуальное, особое мнение. — И далее я пообещал, что больше не стану домогаться тебя на работе. Ведь эта работа нам теперь нужна, как никогда. Еще пообещал назвать нашего первого щеночка в честь Руфуса… — Черт, ну вот это уже перегиб, — возмутился Дин, который во что бы то ни стало хотел назвать их первого щеночка «Сэмми», будь то мальчик или девочка. — Не будет у нас в семье никакого Руффи! — Да у нас никого не будет. Поэтому потом тебе придется соврать, что у меня был выкидыш. Когда никаких щеночков не появится. Придется сказать, что «Руффи» больше нет… Жалко, конечно. Руфус сильно расстроится. Он совсем не такой мудак, как я думал. Очень даже чувственный и понимающий альфа скрывается под этой маской грубого козла. — Ну да, рассказывай, — в очередной раз поразился Дин наивности Сэма. — Ты плохо его знаешь, потому что судишь по себе. Видишь в нем свое отражение — бесчувственного, ограниченного и наглого хама… Дин закусил себе губу, чтобы ничего на это не сказать. — …А мне так жалко и противно, что нам придется ему врать про смерть щеночка. Вот я уверен, что Руфус будет плакать. В одиночестве. — Не смеши меня. Но кто знает, Сэмми, кто знает… Может, окажется, что ты и не соврал Руфусу, сам того не зная. — Диин!.. «Заткнись!!! Ни словом не смей упоминать о такой возможности!!! И нет — этого никак не может быть!!!» — так сразу же перевел это Дин с языка Сэма. А Сэм покраснел и замолчал надолго — до самого дома.