Двадцать четыре белых розы

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭТА ГЛАВА БУДЕТ ОПИСЫВАТЬ ДОСТАТОЧНО ТЯЖЁЛЫЕ ВЕЩИ, НО ОНА НЕ ТАК СИЛЬНО ВАЖНА В СЮЖЕТЕ. ЕЁ МОЖНО ПРОПУСТИТЬ.       Лампочка на тонком проводе печально мигала, свисая с облезшего потолка. Время от времени с него сыпались маленькие кусочки штукатурки. Рядом с ней виднелся крючок, никто не знает зачем он там, хотя не сложно догадаться. Вода звонко капала из ржавого крана, за пару секунд долетая до алой жидкости, заполняющую старую ванну. Каштановые волосы свисали с края, время от времени с них стекала капля, падая на багровое лезвие, лежащее на полу. На нём уже виднелись начала ржавчины. Где-то рядом валялась скомканная записка, с одной лишь фразой «Прощайте, я так больше не могу». Она выглядела так, будто автор хотел продолжить мысль, но просто не нашёл слов.       Рядом с краем ванны лежала кучка грязных бинтов. На краю раковины, через которую проходила широкая трещина, дымилась в пепельнице недокуренная сигарета. По запаху можно было понять, что к табаку в ней было что-то добавлено. Посмотрев прямо, можно увидеть разбитое зеркало, по которому стекают тонкие струйки достаточно свежей крови. Явно оно было разбито недавно. По центру комнаты валялась фирменная одежда суицидника: белая рубашка и телесные штаны. Недалеко от этого, беспорядочно были раскинуты зеленоватые осколки и тонкая верёвка.       Если хорошенько присмотреться можно заметить, что почти всё тело было покрыто множеством старых, или достаточно новых шрамов. От одного только вида становилось тошно. Особенно выделялись следы на шее, создавалось впечатление что это далеко не первая попытка. Сказать, что обе руки были в мясо, ничего не сказать. Из них текла кровь волнами, в бит сердцу. В некоторых местах виднелась кость.       Бледная кожа приобрела синеватый оттенок, может от холода, а может от потери крови. Несмотря на это грудь всё равно еле заметно поднималась и опускалась. Кажется, что он просто спит, и вот-вот скоро уже откроет глаза и сладко потянется, но этого не произойдёт.       Эта умиротворенность продлилась недолго, внезапно скрипнула дверь. В её проёме застыл парень с пепельными волосами, открыв рот в немом крике. Ему потребовалась пара секунд, чтобы осознать происходящее. Жёлтые глаза с фиолетовым переливом пробежались по сломанной бритве, пустой бутылки дорогого коньяка и вскоре наткнулись на тело мирно покоящиеся в ванне.       — Дазай-сан! — вырвалось из уст паренька.       — Дазай-сан, Дазай-сан, Дазай-сан, Дазай-сан, — не прошло много времени, как его голос перешел из шепота на крик. Они с Куникидой лишь пришли позвать его на задание, но теперь столкнулись с этим. Мальчик не знал, что сделать, его кумир и наставник в который раз попробовал спастись из этого мира, и в этот раз не в шутку. Стыд поглотил блондина, как он мог не воспринимать все его слова всерьёз, почему он раньше ему не помог? Мысли Ацуши танцевали бешеным ураганом у него в голове, паника поглотила его с кончиков ног до верхушки головы. Он как будто сошёл с ума и начал трясти старшего, в надежде что тот откроет глаза.       Но его успехи были бесплодны, Осаму с каждой секундой терял всё больше и больше крови. Ванна вот-вот переполниться, и красная вода выльется через края. Наверное, всхлипы и отчаянные крики Ацуши привлекли внимание. Поскольку послышались размеренные, но быстрые шаги, а также звук закрывающегося блокнота, и то как металлическая ручка со звоном падает на пол. Знакомые шаги всё приближались. Но вдруг они прекратились, скорее всего гость, как и Ацуши раньше застыл в двери. Незваный гость прочистил горло, глубоко вздохнул и продолжил приближаться.       Его истерика закончилась, как только широкая и теплая рука коснулась его плеча.       — Успокойся, я уже вызвал скорую, пойдём лучше отсюда.       Повернувшись на голос, он встретился взглядом с высоким мужчиной, который ласково убрал слезу с его круглой щеки. Паренёк даже не заметил, что плачет. Он понимал, что он не в состоянии нормально ответить, поэтому просто кивнул в ответ и с трудом поднялся на трясущихся ногах, если бы не Куникида, который крепко держал его за плечи, то Ацуши точно бы сполз обратно на грязный пол.       Выходя из зловещей комнаты, он попробовал обернуться, чтобы взглянуть на наставника в последний раз, но Куникида не позволил ему это сделать, быстро закрыв дверь за ними.       Проходя через квартиру Осаму к выходу глаза Ацуши осматривали обстановку. Обои были редким явлением в этой квартире, местами остались позорные лоскутки. Зайдя в неё, казалось, что в ней давно уже никто не живёт. Сложно представить, как кто-то может проживать в таких условиях. Само место жительства чувствовалось маленьким и душным. Стены как будто давили на посетителей, пытаясь поглотить. Все окна были плотно заклеены грязными газетами. На паркете встречались засохшие капли крови. В паре углов валялись лезвия, иголки и другие подобного рода предметы.       Над ними, на потолке, вили свои деликатные сети пауки, лишь они не потеряли надежду в данный момент, и усердно трудились, оплетая всё интереснее и сложнее узоры. Навряд ли обычные люди смогут увидеть в них смысл. Им уже попалась первая жертва, неудачливая мошка прилипла к сетям, не заметив их. Она отчаянно пыталась спастись, но к радости хищников, только больше запутывалась в белых, почти прозрачных нитях. Совсем скоро муха станет аппетитным обедом. Её смерть не будет напрасной, напротив, она даст начало новой жизни.       На одной из стен находилось еле заметное чистое место. По локации делается вывод, что раньше здесь висел телевизор, и совсем недавно он куда-то делся.       Кухонька находилась прямо перед дверью. В ней стоял лишь одинокий стол и стул на трёх ножках. Которые оба были завалены пустыми бутылками и упаковками таблеток. В некоторых местах уже успели завестись различные насекомые. Под всем этим хламом торчала рамка с фотографией. На ней улыбался незнакомый ни Ацуши, ни Куникиде мужчина с темно рыжими, почти коричневыми волосами, и пронзительно серо-голубыми глазами. Кажется, похожая фотография находилась рядом с раскладушкой в спальне, только там был и Осаму, в обнимку обнимающий незнакомца. Наверное они были близкими друзьями, или любовниками. На ней наставник выглядел по-настоящему счастливо. Улыбка во все тридцать два зуба растянулась на физиономии, а глаза нездорово блестели. Ацуши уверен, что, если поискать, можно найти ещё множество подобных рамок и просто фотографий.       Наконец, покинув квартиру оба почувствовали облегчение. Дорога в квартиру Ацуши, которая находилась этажом выше, казалась мучительно долгой, никто из них не вымолвил больше ни слова. Оба чувствовали груз вины за произошедшее. Хоть его уголок был не сильно больше, но он кардинально отличался. Его квартирка была чистой и светлой. Войдя, сразу создавалось чувство уюта и комфорта.       Дойдя до кровати Накаджима бессильно упал на неё, обнимая плюшевого тигрёнка, который был ему подарен на прошлый новый год самим Дазаем. Игрушка была мягкая и приятно пахла. У тигренка задорно светились ярко фиолетовые глаза. Пушистая шёрстка мило блестела под светом. Количество деталей в игрушке удивляло, явно она стоила немало денег. Сердце Ацуши забилось чаще, при мыслях о том, что Дазай постарался, для того чтобы найти такую прекрасную мягкую игрушку.       Как бы он не старался, он не мог успокоится. Он утопал в чувстве вины за произошедшее и его голова была переполнена разными вопросами. Ведь есть вероятность, что он виноват в произошедшем. Он должен был следить и заботится о наставнике, но даже это он не смог нормально сделать. Ацуши чувствовал себя ничтожеством, которое ничего не может сделать. От переполняющих его эмоций паренёк кинул игрушку на другую сторону комнаты, ведь даже её он не заслуживает.       От терзающего чувства вины его вырвал громкий вой сирен и звук тормозящей машины. Которые рассекали вечернюю тишину. Из окна спальни, Ацуши через слезы следил, сначала за мигающими лучами сирены, потом за командой медиков ворвавшейся в дом, а за тем как кровь стекала на потрескавшийся асфальт, с руки, которая свисала с носилок. Его взгляд зацепился за пару ярко рыжих локонов, торчащих из-под шляпы одного из врачей.