Сейчас

      Все пошло как обычно. Серые дни сменяли чёрные ночи. Ромдо пал. За стенами было холодно, как и во время их вынужденного путешествия до Москвы. С того дня, как Винсент решился остаться с ними, они с Рил почти не разговаривали. Винсент не понимал ее и боялся ее реакции, чувствовал, что Рил переживает что-то свое и не хочет, чтобы другие вмешивались. В компании с Пино и Кристевой она часто бывала в хорошем расположении духа, иногда от нее даже можно было услышать что-то веселое. Но стоило ей остаться наедине с Винсентом, как она замолкала, стараясь избежать его взгляда, искала любую возможность покинуть его компанию. Раньше подобного не было, и теперь мужчина пребывал в замешательстве и беспокойстве, боясь предпринять что-либо, боясь, что Рил Мейер поняла — Винсент Лоу ей не нужен.

***

— Кристева, вы с Пино идите на запад, мы с Винсентом пройдем на восток, а после встретимся с вами на севере купола, — сказала Рил авторейвам, покорно следовавшим за ними.       Винсент, услышав, что Рил сама захотела остаться наедине с ним, сильно удивился и сперва подумал, что ослышался, если бы не радостный восклик Пино: — А, Рил-Рил наконец-то решилась! — и, таинственно захихикав, побежала вслед за Кристевой. — Что?! Пино-о! — В недоумении крикнул Винсент вдогонку авторейву.       Когда мужчина понял, что ответа ждать бесполезно, он обернулся в сторону Рил, но увидел лишь ее удаляющуюся фигуру.       Догнав ее, Винсент молча пошел следом. Он помнил, чем заканчивались его предыдущие расспросы. В лучшем случае Рил переводила тему, а в худшем просто уходила подальше от него. Она всегда отвечала одно и то же: «это не важно». Иногда еще добавляла «сейчас». И Винсент мучился, гадая, когда же наступит то «сейчас», когда это наконец станет важно. Он подумал, что Пино что-то знает, и на всякий случай решил проявить терпение.       Они шли молча. Вокруг, остывший и блеклый, разлагался под постоянными ветрами безжизненный купол — бывший венец творения одного из Прокси. Они едва ли найдут здесь обилие запасов или какие-то проявления жизни, но проверить было необходимо. Они нуждались в знаниях об этом новом мире. Того, что они узнали, с лихвой хватало на то, чтобы залезть в петлю, но они теперь были вместе. Винсент и Рил. И это являлось достаточной причиной для того, чтобы продолжать искать ответы на нескончаемый поток вопросов. — Ничего, — устало вздохнул Винсент, поеживаясь от холода, — Пора идти на север, найдем Кристеву с Пино и… — Винсент, — тихо, почти беззвучно сказала Рил, но даже в потоках бесперебойного ветра мужчина услышал ее голос. Она стояла позади него с опущенными глазами. — Рил? — он приблизился к ней. Однако вместо ответа она взяла его за руку и повела за собой.       Винсент не проронив ни слова последовал за ней, он внимательно наблюдал за ее спиной, и чувствовал, как робко ее холодная тонкая рука держит его пальцы.       Рил завела его в ближайшее сохранившееся здание, вернее, стены, которые от него остались, она пропустила Винсента вперед, а сама захлопнула железную дверь, прекратив надоевший вой ветра. Окна были целые, стены — крепкие, ветру неоткуда было задувать, а без него сразу стало гораздо теплее. Когда смолкло эхо от стука тяжелой металлической двери, внутри стало совсем тихо, настолько, что они слышали дыхание друг друга. Дыхание Винсента было прерывистым и напряженным, он старался не показывать своего волнения, но эта мертвая тишина выдавала его с головой. Девушка несколько секунд молча стояла, глядя в яркие зеленые глаза Винсента, почти светившиеся в темноте, она видела его насквозь, это непосредственное существо, некогда мечтавшее стать достойным гражданином мира, который собственноручно же и сотворило.       Поначалу, когда они только встретились, он вызывал у нее неприязнь, он был жалок в ее глазах, человек без будущего и без прошлого. Но это была лишь малая часть, та часть, которую придумал он сам. Потом он стал раскрываться ей в ином свете, она узнала о Прокси, таящемся в нём, и ее стала притягивать его загадка, та его часть, которую он сам стремился забыть. Сейчас же от былого восприятия не осталось и следа. Сейчас она видела в нем не Эрго Прокси, а его — Винсента Лоу, ее raison d'être.       Когда одна из последних мыслей, за недавнее время выевших колею в голове Рил, погасла и оставила ее в тишине, девушка шагнула к Винсенту и, притянув к себе за ворот плаща, накрыла его губы своими. Ее губы были холодны, но дыхание обжигало Винсента, и он вмиг позабыл о тревоге и сомнениях, терзавших его так долго. Он прижал ее к себе, отчего Рил вздрогнула и отдернула голову назад, однако ее руки продолжали крепко сжимать ворот плаща мужчины. От нерешительности Винсента не осталось и следа. Он схватил её еще крепче, запустил дрожащие от возбуждения пальцы в ее волосы и стал жадно целовать шею Рил. Девушка напряглась, но с каждым поцелуем ее тело все сильнее жаждало Винсента, и вот она отдалась его воле и расслабилась в его объятиях. Она хотела сказать ему, как ей хорошо, но от удовольствия смогла лишь выдохнуть его имя.       Мужчина же, едва не обезумев от желания, все же сдерживал себя и с чувством отдавал ее коже каждый поцелуй, и не торопился, наслаждаясь ощущением веса ее тела в своих руках.       Рил не думала, что когда-либо позволит кому-то к ней прикоснуться, не ожидала, что может быть так хорошо, что она будет так мучиться от желания.       Процесс интимных отношений не был секретом в куполе Ромдо, но Рил плохо представляла себя в качестве их участника. Однако в данный момент, когда пол уплывал у нее из-под ног и голова кружилась от удовольствия, ей казалось, что между мужчиной и женщиной не существует ничего более понятного, логичного и инстинктивного, чем секс.       Она только сейчас отпустила ворот Винсента и влажными от пота пальцами начала расстегивать его плащ. Когда тот сполз на пол, Винсент положил на него девушку и принялся за ее одежду. Он неспешно снял ее черный защитный костюм, стараясь быть как можно более нежным. Винсент уже много раз видел Рил в нижнем белье, когда та спала на корабле и скидывала ночью одеяло. Тогда он подходил и подолгу рассматривал ее тело, прежде чем накрыть ее снова. Но сейчас было по-другому. Теперь он не скрывался, он чувствовал свою власть над ней и ее телом, видел, как она смотрит, знал, чего она хочет. Он наблюдал, как Рил торопливо и неловко расстегивала пуговицы и молнии на его одежде, и это чувство пьянило его.       Он наклонился над ней и поцеловал ее в губы. — Ты знала, что будет, — сказал он, медленно и чувственно касаясь губами ее острого холодного подбородка, спускаясь вниз по тонкой шее. — Прости, Винсент, — полушепотем нетерпеливо ответила Рил. — Почему ты избегала меня? — спросил Винсент, не глядя на нее. Он сдвинул топ с груди Рил и, почувствовав, как в предвкушении удовольствия прогнулось под ним тело девушки, в темноте коснулся языком правого соска, отчего та еле заметно вздрогнула. — Я… — простонала она, слова давались ей тяжело, — я боялась, что ты будешь торопиться. Мне… мне нужно было время, — с трудом выдавила она, не в силах больше сдерживать стоны наслаждения.       Тем временем Винсент, вдоволь наигравшись с ее сосками, опускался все ниже. Бедра девушки била мелкая дрожь, Винсент нежно гладил их с внутренней стороны, и сантиметр за сантиметром покрывал поцелуями кожу, спускаясь от колена вниз. Рил дрожащими пальцами запуталась в его волосах, сжимая их при каждом касании, и, когда он провел языком поверх тонкой ткани, вскрикнула и едва не вырвала клок волос с головы мужчины. Винсент медленно стянул с нее трусики, за которыми потянулась вязкая прозрачная ниточка, поблескивающая в тусклом свете, который пробивался сквозь пыльные стекла. Мужчина затаив дыхание осматривал ее, он был возбужден до предела, и ему всего казалось мало, он хотел бы продлить каждый из этих моментов на всю ночь, но у них не было столько времени, их наверняка уже ищут два авторейва, а ему вовсе не хотелось, чтобы их двоих застали в столь важный для них обоих момент.        Не в силах больше сдерживаться, Винсент поцеловал ее, собирая губами капли смазки с ее нежных розовых складок, словно росинки с листочка. Он уже перестал слышать стоны Рил, ее шумное дыхание. Его собственный пульс в голове затмевал все прочие звуки. Только сейчас он понял, как он хочет ее, хочет быть с ней.       Мужчина одним быстрым движением придвинулся к лицу Рил и стал целовать ее губы, не слыша стонов, но чувствуя, как ее дыхание обжигает щеки и уши, как она дрожит под его телом. Винсент обнял ее за плечи, прижавшись лбом к ее лбу и медленно и туго стал входить в неё. Когда она первый раз вскрикнула, ему стало страшно, и он хотел прекратить, но Рил обхватила его ногами и медленно через боль начала двигать бедрами, по сантиметру продвигаясь ближе к Винсенту.       Он обнимал ее, из его глаз текли слезы и капали ей на лицо, смешиваясь с ее слезами. Когда боль Рил сменилась наслаждением, движения Винсента стали размереннее и ритмичнее. Он то ускорялся, то замедлялся, почти теряя сознание от накрывшего его удовольствия. Он целовал ее грудь, щеки, шею, руки, целовал все, до чего мог дотянуться, не переставая двигаться внутри нее. — Винсент, — в который раз прошептала Рил, не в силах высказать того, что она чувствовала сейчас, — Я… я…       Рил не успела закончить фразу, она застонала, впившись ногтями в спину Винсента. Разряд чистой эйфории пронзил ее тело. Она кончила, а вслед за ней и Винсент, почувствовав, как сильно его сжало внутри Рил. Он опустился рядом с девушкой и не мог произнести ни слова. Язык и все тело казались неподъёмными и чужими, пульс стучал в ушах и во все еще твердом члене, который чуть вздрагивал с каждым ударом сердца.       Рил, так же как и Винсент, полностью обессилевшая, с трудом подняла руку, чтобы нащупать его ладонь. — Винсент, обними меня.