Дыхание мира

***

Так непривычно. Когда ты всю жизнь прекрасно видел этот мир, столь внезапно погрузиться в полную непроглядную темноту было неуютно и… пугающе. Страх перед этой Тьмой и той неизвестностью, что она несла в себе, стискивал грудную клетку цепями, мешал дышать, вызывал дрожь в руках. Сяо Синчэнь глубоко вздохнул, убеждая себя успокоиться. Он только что проделал вроде как немалый путь: после того, как Цзычэнь сказал, что не желает его видеть, Сяо Синчэнь просто развернулся в ту сторону, откуда они пришли, и где — он помнил — были холмы, а дальше у их подножия небольшая деревня. Пошёл привычным спокойным шагом. И не заметил, в какой момент сорвался на бег. Пришёл в себя только когда неудачно споткнулся обо что-то и полетел на землю, едва успев выставить перед собой руки. И сейчас, сидя среди этой непроглядной темноты, Сяо Синчэнь пытался успокоить своё дыхание, которое сбилось не столько от бега — несмотря на потерю зрения, в физических способностях он же ничего не потерял! — сколько от этого удушающего страха. Кое-как придя в себя, он встал и неловко замер, прислушиваясь: ему показалось, будто где-то вдали раздался стук. Однако больше этот звук не повторился, и Сяо Синчэнь выдохнул, понимая, что теперь ему придётся полагаться в первую очередь именно на слух, чтобы ориентироваться в мире. А мир казался огромным. Настолько, каким не казался до этого никогда. Когда ты видишь леса и поля, реки и озёра, города и деревни, и линию горизонта за ними, то осознаёшь, что этот мир большой, но это знание не давит на тебя как раз благодаря этим ориентирам, которые словно ограничивают пространство вокруг. Потеряв возможность видеть, начинаешь иначе всё это ощущать. Мир становится огромным, неповоротливым и опасным. Враждебным. И враждебность эта кроется не в том, что можно вдруг встретить на пути опасных тварей, а, ну, просто запнуться о корягу. Врезаться в дерево. Заплутать среди тысячи дорог и навсегда затеряться в своей темноте. Сяо Синчэнь тряхнул головой, прогоняя из неё эти мысли. Всё не так уж и плохо. Он ведь жив, может слышать, чувствовать и осязать окружающее пространство. У него есть силы заклинателя, которые — Сяо Синчэнь был уверен — помогут ему в будущем с адаптацией. Он не жалел о том, что сделал, ни на секунду. А эти мысли и страхи были присущи ему как человеку, впервые ступившему в абсолютную неизвестность. Но это пройдёт, обязательно пройдёт. Сяо Синчэнь сделал шаг вперёд. Ещё один и ещё. На этот раз он шёл медленно, прислушиваясь к своим ощущениям. Под ногами было довольно мягко — он ступал по невысокой траве. Судя по тому, как земля перед ним плавно тянулась вниз — направлялся к подножию холма. В нос ворвались запахи травы, полевых трав, диких локв, которые до этого не замечал. Ветер касался шёк, волос, слегка развевал одежду. Лёгкий, тёплый и свежий. В стороне шелестела листва — значит, там растут деревья. Вскоре впереди он услышал гул людских голосов — та деревенька уже близко. Он остановился, когда ощутил, как ноги ступили с травы на что-то более твёрдое. Дорога. Скрип, какой издают телеги, подтвердил его размышления. Она проехала мимо, и носа коснулись новые запахи — сена, рогатого скота. Сяо Синчэнь направился в ту же сторону, куда она ехала. В этом селении, как он помнил, не было постоялого двора, но можно было остановиться ненадолго у местной травницы — она женщина добрая, и уже помогла ему, когда он с Цзычэнем проходил через эту деревеньку. Остановившись среди улицы, Сяо Синчэнь ощущал на себе внимательные взгляды. Поняв, что рядом — в нескольких шагах — остановился человек, он повернулся к нему и спросил: — Извините, как я могу найти травницу Чанчунь? Человек, судя по всему, замялся немного, но ответил довольно бодро: — Её дом справа от вас, шагах в тридцати. Вы… Давайте я вас провожу, — его голос был низким, но не грубым. Мужчина, лет тридцати примерно. — Спасибо, — вежливо кивнул Синчэнь, ощущая, как его аккуратно взяли за край рукава, потянув за собой. Он не стал сопротивляться такой вольности и покорно последовал за мужчиной. Тот привёл его к домику Чанчунь и постучал. Сяо Синчэнь внимательно слушал, как по ту сторону двери что-то зашуршало. Почти незаметный скрип дверных петель. Тихие, немного шаркающие шаги. — Чанчунь, тут к тебе гость, — сказал мужчина. Удивлённый вздох, снова шаги. — Проходите, господин заклинатель, — голос старушки-травницы Синчэнь уже слышал, но не придавал ему раньше значения. Сейчас же он уловил в нём немного скрипучие нотки, какие бывают у некоторых пожилых людей. А ещё теплоту. Наверняка в юности он был нежным и звонким. И ещё наверняка госпожа Чанчунь когда-то очень красиво пела. — Благодарю вас за помощь, — Синчэнь повернулся в ту сторону, где стоял мужчина. Тот неловко хмыкнул: — Да не за что… Проследовав за Чанчунь, Синчэнь вновь обратился к своим ощущениям. Дома было тепло, пахло целебными травами, чем-то съестным. Под ногами ровный пол — деревянный. По нему ступалось совсем не так, как по земле. Госпожа Чанчунь мягко взяла его под руку и подвела к столу, помогая сесть на табурет. Столешница на ощупь была гладкой, но иногда в ней ощущались неровности — наверняка от ножа. — Как же вас так угораздило, господин заклинатель? — тихо и печально спросила травница. — Это… было моё решение. Чанчунь не стала ничего больше спрашивать — поняла, что тема личная и не самая приятная. — Как же вы дальше собираетесь, даочжан? — Я… Надеюсь, что смогу путешествовать. Мне нужно только привыкнуть к… новым обстоятельствам. — Путешествовать… — Сяо Синчэнь не видел, но отчётливо представил, как госпожа Чанчунь покачала головой. — Я хотел попросить у вас о помощи. Мне… я прошу дозволения отдохнуть у вас. У меня вышел очень сложный день… — Конечно, даочжан, оставайтесь! — И, если это возможно, купить у вас провизии в дорогу. — Да я и так могу дать: у меня запасов много, хозяйство-то огромное, — фыркнула травница, чем-то гремя чуть в стороне. Сяо Синчэнь прислушивался внимательно, пытаясь на слух определить, что она делает. Стук чего-то о столешницу, шорох, глухой звук снимаемой с горшка крышки. Сразу после этого действия запах еды стал сильнее. Госпожа Чанчунь, кажется, налила похлёбку в чашку — звук был соответствующий, и придвинула к Сяо Синчэню, пихнув ему в ладони палочки. — Перекусите, даочжан, вы выглядите очень уставшим. — Спасибо вам, — искренне ответил Синчэнь, обращая всё своё внимание к еде. Действовал он очень осторожно, пытаясь есть как можно аккуратнее. Помимо того, чтобы определять где что примерно находится, приходилось ещё и рассчитывать расстояние до этих вещей. Травница болтала, рассказывая простые весёлые истории из жизни их деревеньки, попутно подсказывая Сяо Синчэню, где что находится. Например, что чашка с чаем чуть левее от него, а тарелка с яблоками — дальше и правее. Кажется, госпоже Чанчунь в принципе было интересно побеседовать с новым человеком: через их деревню редко проходили путники, тем более такие необычные. А ещё она явно пыталась отвлечь его от тяжёлых мыслей, за что Синчэнь был ей благодарен. Про Сун Ланя травница тактично не спрашивала, вместо этого бодро рассказав Сяо Синчэню, что его ждёт дальше по пути, в какой стороне ближайший город, куда ведут основные дороги. После трапезы она выделила ему комнатку, где можно провести ночь, и собрала провизии в путь. Кажется, даже каких-то снадобий подпихнула. Синчэнь порывался за всё это заплатить, но госпожа Уйшэнь упорно отказывалась, уповая на то, что ему итак сейчас непросто, так пусть хоть разочек получит что-то хорошее просто так. «За интересную беседу». Заболтала она его до самой ночи, и уснул Сяо Синчэнь сразу, едва коснувшись головой подушки. А на утро был крайне растерян первые мгновения после пробуждения: он не мог понять, что происходит, и почему видит перед собой темноту. На него даже на пару секунд накатила паника. Однако воспоминания о произошедшем накануне нахлынули резко, ввинтились в душу пониманием происходящего и чувством тяжести. Но тяжесть эта касалась не слепоты, а тех причин, по которым она появилась в его жизни. Кажется, ещё нескоро ему удастся вновь обрести внутренний покой и избавиться от сожалений… Он на ощупь принялся одеваться, тщательно проверяя одежду на предмет того, что надевает её правильно. Ткань его ханьфу была довольно мягкой, приятной на ощупь. Удивительно, как много деталей о том, что его окружает, он ранее просто не замечал! Попрощавшись с доброй травницей, он снова ступил в неизвестность, но в этот раз чувствуя себя чуть более уверенно. Шёл Сяо Синчэнь медленно, степенно, ощущая, как дышит мир вокруг него свежей утренней прохладой, туманом, обнимающим кожу, звонким щебетанием птиц, весёлым журчанием воды. На привале он трогал траву, покрытую росой, пытался на ощупь определить, какой цветочек попался ему под ладонь. Опускал кончики пальцев в ледяную воду протекающего рядом ручейка, касался мелких камешков на его дне. Прошёлся по полянке, выставив перед собой руку и пытаясь почувствовать деревья раньше, чем коснётся их. Духовная энергия, мерно бьющаяся внутри, кажется, помогала ему в этом, направляла, давая почувствовать энергию мира, найти с ним гармонию. И вокруг кипела жизнь. Яркая настолько, что даже слепец, видящий перед собой лишь темноту, так явственно, всем своим существом её ощущал. Представлял, стыкуя в голове свои воспоминания о красоте мира с тем, что чувствовал и слышал. Почти твёрдо знал, какая перед ним раскинулась картина. Как вдали всё выше поднимается солнце, окрашивая небо яркими красками и касаясь своими лучами его лица. Как туман устало опускается к сырой земле. Как пробуждаются птицы, насекомые, животные, люди где-то вдали. И в какой-то момент стало не страшно. Не страшно идти вперёд, не страшно жить в этой темноте. Потому что она внезапно вспыхнула внутри ослепительным огнём, наполнилась смыслом, стала близкой, понятной. Ощущений от этого было так много, что кружилась голова будто спьяну. Мир больше не был пугающе необъятным, путанным и неприветливым — он полнился тем светлым, что Сяо Синчэнь всегда в нём любил и к чему тянулся. Мир дышал, и он дышал вместе с ним, зная, что с каждым шагом будет идти всё уверенней и уверенней. И уже ничто не собьёт его с этого пути.