А я скучал

      Если спросить у любого человека, какой день недели он ненавидит больше всего, вы, вероятнее всего, услышите про понедельник. Услышите это от любого человека, вне зависимости от возраста, материального и физического состояния. Хотя нет, от любого, кроме Накахары. В таком случае, ответ, без сомнения, будет «Воскресенье!». Во-первых, пока все нормальные люди в этот день занимаются нихуя-не-деланьем, главе исполнительного комитета приходится впахивать в офисе. Во-вторых, в последний день недели все магазины, где можно купить более-менее нормальный алкоголь, закрываются в 18:00, а по «счастливой» случайности рабочий день у Чуи заканчивается не раньше 20:00. Несправедливо. И в-третьих, за воскресеньем всегда следует понедельник. А это в разы хуже.       Но завтра — особенный день. Завтра не будет бесконечных отчётов, идиотских поручений и вечно тупящих подчинённых. Именно на это воскресенье удалось выпросить у Мори выходной, по случаю удачно выполненной миссии. Этот день рыжик распланировал заранее, и первым пунктом шло — в кое-то веки выспаться, ведь он провел без сна и отдыха, как минимум последние четыре дня.       Часы показывали ровно шесть, солнечные лучи слабо освещали комнату, казалось, ничто не могло испортить это прекрасное утро. Но тишину прервал громкий, режущий слух звон. Разбив об пол выключив будильник, Чуя лёг обратно в кровать, правда спустя пять-семь минут стало ясно — поспать больше не получится. Доброе, блять, утро. Ну ладно, не страшно. Всего-то пара кругов под глазами, около литра выпитого кофе, и убитый настрой на хороший выходной.       В итоге Накахара потратил около часа на приведение в порядок себя, и примерно столько же на безуспешные попытки воскресить сломанный будильник. Так и не добившись от последнего признаков жизни, решено было приступить к второму пункту, а именно- закупиться парой бутылочек вина, и ещё несколькими мелочами.       Мысль о вечере в компании «Петрюса», хороших сигарет, а также какого-нибудь сериала, давала надежду на то, что не всё потеряно. Итак, собравшись с мыслями, кое-как напялив плащ со шляпой, Чуя вышел из подъезда.

***

      По небу летали голуби, в подворотне друг на друга орали коты, а где-то под окнами за дошик дрались бомжи. Идеально.       Будучи не то, чтобы завороженным подобной картиной, рыжеволосый решил пройти в магазин через парк.       Наконец-то преодолев расстояние от дома до середины парка, ни разу при этом не споткнувшись (помним о недосыпе), голубоглазый дошел до небольшого моста, сооруженного над водоемом, что разделял парк на две части.       Накахара прошел пару метров, и резко остановился- на противоположной стороне перил стоял человек. Причем тот явно собирался прыгать. Но, по неизвестной причине, он даже не заносил ноги для своего последнего шага. Судя по тупейшей ухмылке, огромному количеству бинтов, плащу цвета кофе и кучерявым волосам, нетрудно было догадаться- перед Чуей, во всем своем великолепии стоял никто иной, как Дазай Осаму. — Да падай ты уже! — раздалось по всему парку, в сопровождении звука расплескивающейся воды.       Довольный проделанной работой, исполнитель решил подождать, пока горе-суицидник выплывет, чтобы в очередной раз познакомить лицо последнего с асфальтом, ибо нефиг с самого утра настроение людям портить.       Но по непонятным причинам эта наглая рожа всё ещё не появлялась на поверхности. Прошло примерно полторы минуты, когда до Накахары дошло — если сейчас пройти мимо, то в агентстве станет на одну проблему меньше, Акутагава наконец-то перестанет ныть «Примите меня, Дазай-сан, я все для вас сделаю!», а Йокогама избавиться от идиота. Подобные мысли изрядно грели душу, но что-то все равно не давало просто развернуться, оглядеться на предмет людей, желающих спасти утопающего и, удостоверившись в отсутствии подобных «героев», пройти дальше. И этим чем-то, что сдерживало сей благородный порыв были 20 йен, которые Осаму задолжал ещё года четыре назад и до сих пор не соизволил вернуть.       Нет, Чуе вовсе незачем помогать этому суицидальному придурку. Сдохнет —значит сдохнет. Он заслужил, между прочим. Да, именно так! Пусть дальше покоряет глубины, водолаз недоделанный! Хоть рыбок покормит, а это уже хорошо.       К сожалению, эти очевидные плюсы, по всей видимости оказались не достаточно убедительны, ведь буквально через несколько секунд раздался второй всплеск, на этот раз сопровождаемый всевозможными ругательствами.       Да, этот поступок был очень глуп и нелогичен. Да, Накахара знал, что делал. Нет, он не идиот, просто поплавать захотелось.       Объективно говоря, вытаскивать из воды двухметровую шпалу — удовольствие сомнительное, особенно если учитывать факт того, что вытаскивать эту самую шпалу приходится человеку, который в отношении роста явно проигрывает. Прибавьте к этому невозможность использовать способность, температуру воды, равную примерно нулю градусов, ярое сопротивление со стороны Дазая — и получите коктейль под названием «жизнь удалась!».       — Кха-кх, Ах, какая жалость! — театрально проговорил Осаму. -Я тут, понимаете ли, помираю себе спокойно, никого не трогаю, а тут такая досада!       — То есть, я только что рисковал своей шкурой, из кожи вон лез, чтоб это тело из воды вытащить, а он ещё и недоволен!       — А я и не просил себя спасать.       — Тебя спросить забыли! — не видя абсолютно никаких противоречий в собственных словах, уже закипая, крикнул Чуя.        — Коротышкам, так-то, тоже слова не давали. Ай! Больно же! — а вот и ответная реакция. Подзатыльник отлично выполнил свою задачу — теперь вместо самодовольной улыбки на лице детектива можно было наблюдать обиженно состроенную мордашку, как бы говорящую «что я тебе сделал?».       — Тебе жить надоело? Ах, да, совсем забыл, ты же у нас мистер «Как-же-все-достало, -пойду-сброшусь-с-ближайшей-многоэтажки»! — и, спустя пару секунд молчания, монолог продолжился, — Возможно, ты не знал, но если ты при появлении проблем решаешь их по средствам побега из этого мира, то ты не человек, что пошел против системы, ты просто тупой!       Вот так одна фраза может все испортить. Повисла неловкая пауза. Напряженную атмосферу, что возникла между этими двумя, наверное, можно было ощутить и за километр. Конечно, на подобные слова мог бы запросто обидеться любой человек — кому приятно, когда твои проблемы вот так обесценивают, попутно характеризуя твою персону как умственно-неполноценную. Обидеться мог бы кто угодно, но не Дазай Осаму. Во-первых, ему на подобные речи плевать, ибо каждый день в агентстве вынужден слушать абсолютно тоже самое от Куникиды. А во-вторых, есть одно занятие, поинтереснее сотрясания воздуха своими попытками оправдаться.       И суть того самого занятия заключалась в наблюдении за Чуей, пребывающим в состоянии полнейшего непонимания, «по какой причине ходячая мумия вдруг замолкла?». Хотя, казалось бы, что тут не ясного? Просто интересно было смотреть, как последний меняется от агрессивно настроенной субстанции, до человека, понявшего, какую чушь только что произнес.       Оба просто прожигали друг друга взглядом, не говоря не слова. Разница была лишь в том, что первый готов был прямо в эту секунду разнести оппонента в клочья, а второй же просто подыгрывал, не желаю рушить эту картину, да и в довесок к этому наблюдал за реакцией рыжеволосого. Первым эту тишину решил нарушить Осаму. В конце-концов, не вечность же они будут так стоять и бездействовать?       — То есть, по-твоему «тупой суицидник» чем-то хуже вешалки для шляп, ко всему прочему страдающей алкоголизмом? — хоть в голосе и прослеживалась явная издевка, Дазай задал вопрос с максимально серьезным выражением лица, стараясь вызвать ещё большее чувство замешательства у исполнителя. И в завершении данной картины Осаму опустил глаза, всем своим видом показывая как «сильно» его все это задевает.       — Я не собираюсь с тобой пререкаться, тем более здесь, так что остановимся на фразе «Пошел нахер, Дазай», — выделив интонацией последние слова, Накахара развернулся, подобрал с травы свои вещи и быстрым шагом направился подальше от этого цирка.       Кое-как пройдя через парк, периодически цепляясь за косые взгляды прохожих, направленные на промокшую одежду, и, выйдя на тротуар, он направился в сторону дома, так как настроение на день было благополучно убито и хотелось просто упасть лицом в подушку, выпав из жизни где-то на сутки. Упасть, забыв о мафии, о выходном, о всех своих планах, и наконец, об Осаму.       И что за идиот этот человек? Человек, производящий впечатление пятилетнего ребенка, что отбирает у сверстников конфеты, после чего, выглядывая из-за мамы, которой предварительно рассказал о «злых ребятах, которые меня обидели», злорадно умылятся и показывает язык. Одним словом — сама невинность. Этот самый ребенок, в один момент решил поиграть во взрослого, и, по всей видимости слишком увлекся данной забавой. Осаму, словно дошколенок, предпочитает работе запуск бумажных самолетиков (обычно их траектория полета направлена прямо на напарника Дазая — Куникиду), деловым встречам — просмотр мультиков, сопровождаемый поеданием крабовых чипсов. Просто порезавшись пальцем о бумагу, он разведет такую трагедию, что даже Шекспир бы аплодировал стоя. А если, идя на очередное задание, он заметит «Во-о-он ту игрушечную ламу», то будет буквально на коленях умалять несчастного Доппо купить ее, и наплевать, что у Осаму уже есть где-то две подобных игрушки, нет, он хочет именно эту , ведь предыдущие были зеленой и желтой, а эта- розовая! Одним словом — глупый, избалованный ребенок.       Но с другой стороны, из головы никак не хотел выходить образ одного из глав мафии, чьи шаги, раздающиеся по давно опустевшим коридорам, могли напугать любого. Не важно, враг ли это был, или же свой. От него всегда чувствовался затхлый запах подвала (где он, вероятнее всего, пытал своих жертв) с явно ощутимыми нотками свежей крови. А тот взгляд… Лишенный любых эмоций, прожигающий насквозь. Иногда в карих глазам можно было заметить какой-то огонек, будто на секунду из обладатель стал счастливым. Но картина тут же менялась, стоило лишь переключить внимание на обстановку вокруг — такое неподдельное наслаждение мелькало на лице Осаму, лишь когда тот находился в окружении трупов собственных врагов, что просто не успели вовремя (в течении ближайших пяти секунд, если точнее) ретироваться, едва заметив силуэт в черном плаще и бесконечным количеством бинтов.       Оставалось, разве что, гадать, что же твориться у этого человека в голове…       Но тем не менее, это никак не исключало умения детектива выводить людей из себя одним только своим присутствием!       Весь этот поток сознания весьма неудачно прервал столь ненавистный голос, одновременно с чем, «чья-то» забинтованная рука дотронулась плеча Чуи:       — Так и будешь дуться? — в ответ тишина, — Вообще-то, это как раз я должен обижаться! — все еще тишина, — Ладно, не хочешь говорить со мной, да? Чем же, позвольте поинтересоваться, я оскорбил ваше высочество? Хотя, точнее будет сказать «низейшество»? — и снова молчание, — Хорошо, попробуем по-другому — Чуя, голос!       — Заткнись. — сухо проговорил Накахара, не в силах больше терпеть выпады в свою сторону, но и не желая при этом снова сцепляться, словно бешеные псы.       — О, сработало! Не знал, что ты и правда считаешь себя собачкой! — самодовольная ухмылка не сходила с лица Дазая, пока тот произносил эту фразу.       — Захлопнись. — рыжеволосый ускорил шаг, надеясь если не оторваться, то хотя бы не слышать этого, уже порядком задолбавшего, субъекта.       — Как грубо. Четыре года прошло, а кто-то все ещё ведет себя как ребенок. Догадываешься, о ком я говорю?       — Четыре года прошло, а кому-то все ещё не завезли мозги в голову. Догадываешься, кому? — сквозь зубы проговорил Чуя, и, не желая продолжать тираду из взаимных (и не очень) оскорблений, ударил Дазая в грудную клетку, после чего, под непонимающий взгляд бывшего напарника, поспешил скрыться за ближайшим поворотом.