***
Вечер — время дозора сестры Розарии. Ее каблуки слышно на улицах, когда она проходит вдоль торговых рядов. Наблюдая за людьми искоса, она видит, как медленно двигаются их рты и руки. К защитнице Мондштата сами притягиваются важные подсказки о грядущих бедах. — Инспекция пожаловала внезапно. Дайте мне время вспомнить где лежит реагент. — Правый ящик, — сказала тогда Розария, точно помня элементальные следы до каждой полки вечно норовящей взорваться комнаты. — Точно. Пожалуйста. Он стабилен. Вас интересует еще что-то? — равнодушно ответил ей Альбедо. Он слишком легко переносил сверлящий взгляд Розарии. Это раздражало ее, и взгляд становился острее. Обычно давить вдвойне легко, когда собеседник меньше телосложением и ростом. — Пиро концентрат. Любые ему подобные. — Не помню, чтобы они наблюдались в основной лаборатории, но если… — Под столом со склянками. Почему я вынуждена знать лабораторию лучше хозяина? — Знаете, возможно, это прозвучит не вежливо, — ей показалось, что алхимик почти засмеялся, тихо улыбаясь ей, — но вопросы должны быть у меня. От церковного следователя не скрылся знакомый смех. Со стороны главных ворот. Оживленная беседа. Розария медленно скрылась в темном переулке, развернулась обратно к дороге. Стоило немного подождать, и по освещенным торговым рядам с корзинами полными туманной травы прошли новоиспеченная леди рыцарь и глава исследовательского корпуса. С происшествия на заснеженной горе — Розария помнила записи на доске и нелепую участливость путешественницы — общение Люмин и Альбедо продолжало теплеть. Край Ветров был наполнен красотой, которая стоила любых брошенных на ее защиту сил. В глазах Розарии рыцарь Люмин не понимала, что красивые вещи тоже могут быть источником опасности. Вдали от людей мимика белого алхимика оставляла желать лучшего. Впервые Розария заметила, как он не моргает, напряженный и внимательный, когда Альбедо сидел за столом напротив копошащихся под стеклянным колпаком микрослаймов. Сине-зеленый взгляд направлен вниз, рука подперла подбородок. Только блеск маленьких элементарных всплесков оживлял неподвижное лицо. Исследователь наблюдал, изящно и недвижимо, до тех пор, пока реакции не стихли. Розария наблюдала, пока Альбедо не поднял колпак, выпуская оставшийся под ним пар. Глава исследовательской группы был принят на этот пост в ордене за неестественно обширные знания в алхимии неизвестного происхождения. Его широкий кругозор и опрометчивые действия требовали контроля. При этом никто в Мондштате никогда не мог ответить где он. Альбедо ни разу со дня прибытия не сближался с кем-либо дальше рабочих отношений, а расписание на стене его кабинета было верно меньше чем на половину. Это делало Альбедо неуловимым до головной боли, а когда Розария следовала по его следам в чащи и на холмы — находила рисующим. Идиллический вид творения, если бы Розарии после не приходилось копьем дробить панцири созданных этой сверхпродуктивной куклой существ. Однажды в городе Альбедо протянул ей портрет. Строгое лицо Розарии на нем выглядело выжидающим и довольным. Больше всего внимания рисовавший уделил выражению глаз. Они смотрели прямо с портрета. На хмурый вопрос «Когда?», художник ответил «Когда вы не злились». Розария ничего не сказала, осматривая матово белую щеку Альбедо, испачканную в черном угле. Сложно было сказать, будет ли шорох, если ее коснуться. Молчание затянулось, рисовавший попрощался и ушел. Либо с учениками, либо в задаче, либо один. Теперь же, после происшествия на снежной горе, Люмин и Альбедо слишком часто занимались сбором сырья вместе. Часть для работы, а часть… Часть имела сомнительное назначение. Туманная трава одна из таких. Орден точно не заказывал у Альбедо влияющие на разум яды. Розария поднялась по лестнице здания рядом, вспрыгнула на перила и подтянулась на крышу. Она подошла к краю, посмотрела на пару под ночными фонарями и пошла следом.***
— …Мы не хотим афишировать отношения, поэтому, пожалуйста, сохраните это в секрете, — обратилась Люмин к идущему рядом товарищу. — Понимаю. Лишнее внимание может разрушить строящуюся пару. Обещаю сжечь все письма с результатами, которые вы пришлете. — Вообще-то я думала просто пересказать все лично, — хмыкнула Люмин и взглянула на приближающееся здание ордена. — Наконец! Почти пришли. — Вот как, лично? Если вам не трудно поднимать такие темы, пожалуйста, — пожал плечами Альбедо и попросил стражников, Атоса и Партоса, придержать дверь. Корзина с трудом проходила в приоткрытую тяжелую створку. Люмин перекинула свою под бок в одну руку и пнула груз в руках Альбедо коленом. Товарищ использовал полученную инерцию, все же втащил корзину внутрь. После молча поставил ее и поправил плечо, со стороны которого пришелся удар. Следом Люмин пнула дверь и вошла без особых проблем. Завизжала только сонная защемленная дверью Паймон. — Прости, Паймон, теперь ты отбивная, — плетенки с травами рухнули на пол, — Уф! Их действительно нужно так много? Альбедо сел на одну из корзин, поправил высокие сапоги и перчатки, после достал соцветие покрупнее и, подняв его к Люмин, сказал: — В каждом бутоне примерно 1,5% эфирного масла. Учитываем погрешности. Я не так талантлив в создании зелий, как Лиза. В лучшем случае с двух корзин у нас получится 50 мл концентрата. Вместе с другими составляющими, которые мы собрали, в пропорции 1 к 2, у нас выйдет не больше 150-170 мл конечной жидкости. — Ты говорил, что ее и нужно не много? — Люмин потянула спину и размяла руки, прежде чем взяться за корзину снова. Также сделал и алхимик, но значительно погодя. — Да, 10 мл будет достаточно для человека. С другой стороны, — он подчеркнул свою речь паузой или запнулся от веса корзины, Люмин обернулась. — …подчеркиваю, для человека. Как все пройдет в вашем случае — для меня предмет интереса и повод участвовать в этой затее. — Ясно, — ответила леди рыцарь и посмотрела на лестницу, героично сведя брови. — Третий этаж? — Третий этаж, — мягко ответил ей Альбедо.***
Глубоко за полночь в темной скрипящей комнате бурлила реторта. Резкий лавандовый газ переходил в подверженную резкому охлаждению колбу. Темное сияние, одинокие лампы, монотонный звук снова и снова крутящейся центрифуги сохраняли в комнате атмосферу безвременья. Когда становилось трудно дышать, окно ненадолго открывали. Монотонные звуки внутри, гробовая тишина за окном. Луна нависла над городом, но плотные шторы не пропускали ее свет. В темноте только процесс превращений, белый как мел ученый, тихая тень у стены. Прошел последний круг центрифуги. Рука в черной перчатке осторожно достала флакон с белой жидкостью. Альбедо поднес его к лицу и с интересом всматриваясь заметил: — Она… переливается. Как занятно. Он стоял и наблюдал какое-то время, просвечивая получившуюся смесь на свет. Сделал пометки на попавшемся рисунке. Потом подошел к высокому шкафу, отпер его. Створки заныли, за ними выстроились ряды препаратов, которых не должны были касаться ученики и подчиненные. Альбедо собрался поставить сегодняшний результат вглубь полки, со словами: — Днем можно тестировать… — Кого ты собрался травить? Альбедо передернуло. Он резко развернулся и захлопнул дверцы шкафа, все еще держа флакон в руке. Склянки звякнули от тряски. Сверху вниз на алхимика смотрели мрачные глаза женщины с багровыми волосами. Из-за ее спины мерцали тусклые лампы. Альбедо не мог как следует разглядеть лицо в полутьме. — У вас стоическое терпение, сестра Розария. — Без демагогии. Кому ты собрался промывать голову? — Ожидаемо, подозрения в мой адрес. Понимаю, как это может выглядеть, но вы не можете понять ситуацию целиком по ряду причин, которые я не буду разглашать, — он выпрямился и вынырнул подальше от ее давления в сторону стола с оборудованием. Церковница развернулась, продолжая буравить светлый затылок взглядом, — К слову, если вы хотели наблюдать за процессом работы, то могли просто попросить. Возможно, вам бы были доверены детали. Розария не тратила слова, она просто приблизилась, снова давя на личное пространство. Альбедо остановил ее выставленной вперед ладонью. Острый взгляд пал на разделяющую их руку — тонкая — и снова на него. Женщина в черном вздернула брови, безмолвно задавая еще один вопрос. Поза церковного следователя, сложенные на груди руки, говорила о том, что она нетерпеливо ждет ответ. — Я буду тестировать это на себе, — глава лаборатории указал повернутой вверх ладонью на выход, спокойно посмотрев Розарии в лицо. — Можете идти. Клянусь, что препарат безвреден. — Пей. — Не могу доверять полученным в утомленном состоянии результатам. Можете выследить меня завтра в районе полудня. — Пей. — Вторжение на частную территорию лаборатории ордена не делает вам чести. Не в ваших возможностях принудить меня к чему-либо. — Будь в этом флаконе что-то безвредное, ты бы поднял тревогу еще когда заметил меня в первый раз, — рука Розарии сжалась на воротнике человека напротив, натягивая ткань и приподнимая Альбедо в свою сторону. Она посмотрела вниз, земли касались только мыски его высоких ботинок. Алхимик сохранял лицо. Розария поняла, что он ее рассматривает. — Не понимаю причину настолько дурного настроения у вас сегодня, Розария, — сказал он ей, рука на воротнике сжалась крепче, — Но если вы действительно настолько агрессивно хотите провести испытание сейчас, вам нужно быть готовой к непристойному поведению с моей стороны. Розария подавила улыбку плотно сжав губы. — Я знаю, что вам нравится наблюдать за мной, но в некоторые детали моей жизни вы еще не заглядывали. — Кисейная барышня, — она смотрела как можно пристальнее, ожидая, что он отвернется, но Альбедо не читал атмосферу, — Если ты собирался отравить и трахнуть Люмин… — Вы заблуждаетесь, считая что я способен сделать такое с товарищем. — Товарищ ли она? — И только. Мой типаж — холодные женщины. После этого повисла короткая, но ощутимая тишина. — Тогда пей. Терять тебе нечего, — сказала церковница и отпустила воротник. Альбедо перевернул песочные часы рядом, взболтнул флакон и собрался собрать капли с крышки, когда Розария схватила его под локоть и опрокинула склянку алхимику в рот. Тот резко отдернул руку, но Розария схватила его и надавила на челюсть. Раздался сдавленный звук глотания. Она наблюдала, как широко распахнутые глаза исследователя смотрели на мерные деления. — 100 из 150, — прошептал он. Склянка звякнула об стол, но оказалась на стойке. Это последнее, что Альбедо успел сделать, прежде чем пальцы стали мягкими, а пол провалился далеко вниз. Верх поменялся с низом, и его голова ухнула в никуда. Испытатель упал, обмякнув в руках поймавшей его Розарии. Светловолосая голова откинулась, спина прогнулась. Лицо осталось спокойным, как если бы он глубоко уснул. Женщина положила свободную руку на его шею. Пульс бился сильно и четко. Альбедо не двигался, не реагировал на щипки и хлопки по щекам. Розария с удовольствием смяла ткань на его спине, ощущая, насколько он легкий. — Кто бы мог подумать, что это ты назовешь непристойным поведением, — сказала она, проведя рукой ему по щеке. Ей захотелось снять перчатки. — Испытание значит испытание. Я не сломаю тебя. Она села в кресло и посадила белую фигуру себе на колени. Спина касалась ее груди, ноги не касались пола. Отогнула синий воротник, оставила первый поцелуй у основания шеи, переходящий в укус. Осторожный, целью был след, а не боль. Встреча кожи и языка оказалась шершавой и мягкой. Перчатки упали на пол. Розария зарылась рукой в светлые волосы под косицей и откинула голову Альбедо себе на плечо. Она щелкнула пуговицами рубашки, открыла плечи и зубасто склонилась над шеей снова. Ей захотелось оставить большой заметный засос, прежде чем она позволит себе больше и забудет об этом. — Опасное и хрупкое должно иметь следы принадлежности, знаешь, — заговорила она, стягивая с рук мягкой куклы плотные перчатки. Руки под ними послушно гнулись, подчиняясь пальцам Розарии. — Ты очень красивый. Но еще ты заноза. Она крепко сжала его бока, огладила плечи и грудь, сильно прижала к себе, добившись сдавленного вдоха. А после спустилась от плеч к шортам. — Это колготки или чулки? — спросила она, не нуждаясь в ответе, и, сминая и натягивая шотры, потянула штанины вверх. Ноги Альбедо приподнялись, складывая его пополам в руках женщины. — Ты такой легкий, что я могу делать это одной рукой, — сказала она, а после хищно шепнула «Колготки», царапая ногтями ткань. — Я сказала, что не сломаю тебя… Это не касается одежды, — Розария сжала тонкие ноги под коленями вместе одной рукой, другой вырвала пуговицу шорт и сунула себе в карман. Потом поцеловала Альбедо в ухо и, зарываясь носом в его волосы, стала царапать плотную ткань колготок на тонкой грани между краем высоких сапог и шорт. Она натягивала и скручивала ее, его ноги легко поддавались и раздвинулись в стороны. — Ты твердый. Раздался треск, из-под серой ткани показалась белая кожа. Розария рвала, пока дыра не стала достаточно большой, чтобы туда могла проникнуть рука. — Если умеешь иногда быть таким покладистым, мы найдем компромисс. Ее пальцы скользнули по бедру внутрь. Второй рукой Розария схватила Альбедо под горло и прижала ближе, потому что он начал тяжело дышать. — Я хочу слышать, — сказала она, легко одной рукой сжимая его член полностью. Его колени слегка дернулись, сталкиваясь с ее, и она, закусив губы, развела их ноги шире. Пальцы Розарии на его лице ползли вверх, сжимая гладкую кожу, ресницы ее партнера дрожали; Альбедо пытался открыть глаза. Церковница наклонила голову алхимика к себе и провела языком по его небу. Во рту все еще был вкус кисловато-пряный вкус той дряни, что он варил. Она сжала руку на члене сильнее, начав перебирать пальцами. Приятное тепло и ощущение, как возле головки они становились немного влажными. Розарии захотелось раздеть свой фарфор полностью, когда они закончат, и она вцепилась в него губами снова, проникая в рот глубже. Его прерывистое дыхание щекотало ей щеку. Альбедо попытался свести ноги немного активнее, когда из него вырвался короткий мычащий стон. — Возможно, я все-таки сломаю тебя сегодня… — прорычала Розария и впилась ему в плечо, оставляя еще один засос и укус. Когда она сжала челюсть, ее бледный партнер задрожал, и собственница крепче прижала его к себе. Под слоем шорт и колготок образовалось влажное пятно. Подопытный пытался отдышаться, когда Розария шепнула. — Мы не закончили. Кисловато-пряный вкус эссенции едко ударил ей в голову.***
— И работает? Тут довольно мало, точно хватит? — Люмин, этого хватит на несколько раз. Не больше 10 мл. Лучше 5, если тебя не привлекают совершенно обездвиженные партнеры. — Ты поэтому не можешь встать с кровати сегодня? — Можно сказать и так. Но испытуемому перед вами по крайней мере приятно, когда действительно нравящаяся мне персона позволяет себе игру без ограничений. В вашем случае… Будьте осторожны, обговорите детали с партнером.