Sketchbook

— Йен… — боязливо шепчет Эдвард, сильнее прижимая трубку к уху, — Йена.       Райт недовольно качает головой, прикрыв рукой микрофон телефонной трубки. Глубоко вздыхает.       Конечно, этого стоило ожидать… Хотя девушке казалось, что Мэдисон продержится дольше. Но стоит ли ее винить? Вудс стала куда мягче, стоило смертоносному острию стрелы Купидона пронзить и ее сердце. — Йен, — спустя пару минут тишины цедит уже громче алхимик, — я же знаю, ты слышишь меня.       Райт вдруг ощущает легкую дрожь в пальцах, оттого прижимает телефонную трубку плотнее, уткнувшись губами в микрофон. Холодный пластик обжигает тонкую розоватую кожицу иссохших уст. — Пожалуйста, прости меня, — продолжает свой одинокий монолог Эдвард. В ответ все такая же оглушительная тишина. — Я не знаю, что я сделал не так, но… прости. Просто скажи. Я исправлюсь, правда, скажи.       Он ощущает, как кончики его пальцев леденеют. В комнате довольно-таки холодно. Да и в целом мире заметно похолодало с уходом одной голубоглазой девчушки из жизни Стального. — Скажи что-нибудь.       Йен мнется. Ей хочется сказать очень много, правда. Она бы с радостью пролепетала, как скучает по нему, как хочет поскорее встретится и утонуть в родных объятиях. Но стоит губам дрогнуть в попытке произнести хоть слово, как перед глазами тут же мелькают картинки прошлого, что перекрывают Райт дыхание…       Она видит, как Эдвард берет Уинри за руку, бережно, ласкового, почти невесомо.       И вот уже Рокбелл нежится в его неизменно красном плаще, а затем прижимается к широкой юношеской груди.       Стальная рука мельтешит в светлых прядях, а губы нашептывают ободряющие слова.       Леденящее чувство выжигало душу Йен изнутри, накрывая ее взор туманной пеленой. Райт жутко ревновала, а еще ненавидела себя за это. — Я скучаю… Скучаю по твоему голосу.       Злосчастные картинки растворились в памяти. Йен замерла, ощущая, как дрожь пробивает ее тело, как непроизвольный, отчаянный выдох выскальзывает из ее уст. И Эдвард слышит ее. — Я скучаю по твоему запаху… Представляешь? Я вдруг понял, что те омерзительные духи — самое лучшее, что я когда-либо вдыхал.       Стальной усмехается, слишком уж обреченно. Йен сглатывает. По бледным щекам вниз кривыми дорожками стекают обжигающие капли, направляемые дрожью. — Я скучаю по твоим прикосновениям, — Эдвард вдруг всхлипывает, издает тихий смешок, после утирает нос. — Я хочу, чтобы ты прикасалась ко мне, Йен. Так… невесомо, но чувственно. Или вцеплялась крепкой хваткой, одаривая собственным теплом. Черт, Райт, я хочу, чтобы ты была рядом со мной.       Йена и не замечает, как все это время дрожит, а губы ее открываются в беззвучных рыданиях. Сердце же, окутанное легким трепетом, бьется так сильно, словно вот-вот сломает пару ребер. — Не знаю, найду ли я силы сказать тебе это когда-нибудь еще раз, но… Йен. Приезжай, — Эдвард запинается, сглатывая горький ком, — приезжай, черт возьми... Иначе я тут сдохну без тебя.       Райт горько усмехается. Пара капель падает вниз. — Черт, ты не поверишь… я ощущаю тоже самое, Эд.       В ответ он смеется, тихо и настолько облегченно, словно вселенский груз свалился с его плеч. Он чувствует, как сердце, доселе скованное тисками, наконец-то освобождается от оков. Эдвард вздыхает полной грудью. — Тогда приезжай, черт тебя дери, — глупая улыбка расцветает на губах, и он не может ее контролировать. — Я буду ждать.