***
2000 год Сеул
Огромный коридор, освещенный тусклыми огнями старинных люстр, завораживает своим историческим изыском, с которым украшены потолки и стены. Красная ковровая дорожка простилалась до самого конца, которого не было видно. Дверей, ведущих в аудитории и танц залы, было бесчетное количество и только одна была открыта. За ней стояли ученики балетной школы, обучение которых проходит строже, чем в военных горнизонах. - Ещё раз! - крик эхом разносится по пустому коридору, сталкиваясь со стенами. - Я сказал ещё раз! Хватит реветь! Встань! Разгневанный тренер - омега лет тридцати: худощавый, с угловатым лицом, из-за чего его и без того злой взгляд смотрелся еще более устрашающим, а длинная палка подчеркивала всё это, стоял над маленьким семилетним омежкой, заставляя того в очередной раз выполнить "Антраша" - прыжок со скрещеванием ног. Рядом стоят такие же зашуганные омежки и альфы. Все тоненькие-тоненькие, как тростинки - только дунь и упадут. В белых купальниках и колготках, с зализанными вылосами. Все как один. - Он уже пол часа выполняет этот прыжок без остановки! - из общей массы вышел самый маленький омежка, пяти лет с по-детски пухленькими щечками, слегка выпирающим животиком, что сильно выделялось на общем фоне, и в черном купальнике с белыми колготками. Он не смог больше смотреть на изнеможенного мальчишку, которого от усталости уже в слезы потянуло. Все разом посмотрели на этого смельчака. Омежка казался им сумасшедшим, сам же на неприятности нарвется. - Смотри, Чимин - педагог палкой слегка ткнул смелого идиота в грудь, с отвращением смотря на рыдающего - ты настолько жалко сейчас выглядишь, что за тебя пытаются просить, мне такие слабаки не нужны, пошел вон! Чимин на дрожащих ногах поднимается, помогая себе руками. Его всего трясет от боли в мышцах и от страха, что его выгонят. - Повторяю еще раз: это вам не детский сад, это балетная школа. Здесь с вами никто сюсюкаться не будет. - Педагог кинул быстрый взгляд, на смелую выскочку, которая теперь помогала Чимину уйти - А те, кто из вас ещё осмелится перечить педагогу, пеняйте на себя… - старший ударяет мальчишку палкой по рукам, когда тот, проводив Чимина в коридор, возвращается в класс. Рука начинает гореть от такого удара, но маленький омежка не плачет-он всем видом показывает, что ему не больно. - В балете место только сильнейшим, Чонгук- шепнул ему на ухо учитель.-Все к стонкам на Батман-Тандю, а ты - учитель- точечно указал на Чонгука, который как и все собирался идти к станкам. В тишине омега подходит к старшему, который разворачивает мальчишку к себе спиной, сажая на колени и поднимая ему правую ногу. Одна из самых ужасных частей для начинающего танцора. Чонгук схватился руками за ноги тренера и зашипел от боли, когда тот, надавив своим коленями мальчишке на таз потянул его маленьку ножку, с еще не развитыми мышцами, назад. Это была дикая боль, от которой кричать хотелось, но омежка не мог себе такое позволить. Он не хотел казаться слабым, поэтому, кусая губы до крови, он терпел. От этой адской физической боли его мышцы рефлекторно стали дрожать. Чонгук, дабы остановить эти пытки, пытался противиться тянущему его тощую спину тренеру, пытаясь выйти из ужасно некомфортно позы, однако за это сразу следовал смачный подзатыльник от этого « тирана» (иначе никак не назовёшь). Всё это время остальные игнорировали происходящее, словно ничего и не было. Как говорится, обычная среда- опять кого-то бьют, опять кого-то унижают в этом «храме искусства». Будто бы это не центр вдохновения и творчества, а завод, на котором есть роботы, четко выполняющие свои обязанности. К концу занятия, а это промерно где-то через час, старший отпустил Чонгука с этих пыток. Тот, как мешок, свалился на пол, не чувствуя ног. - В следующий раз, прежде чем рот открыть, подумай сто раз. Тут каждый должен думать в первую очередь о себе. - Чонгук сквозь слезы смотрел на удаляющуюся спину преподавателя, который, потушив свет, вышел из класса и прикрыл дверь. Пусто. Кроме маленького омеги никого нет, все ушли, оставив его одного. Омега приподнимается, жмурясь от боли - тренер Сон Хва не пожалел его: беспощадно тянул его мышцы. Доползти до дверей было тяжело, поэтому Чонгук сел, прижав ноги к груди, и уткнулся головой в колени. Слышались тихие всхлипы, разносившиеся по всему залу. Он мотал головой, отгоняя дурные мысли. - Прости,пожалуйста… - неожиданно на спину легла маленькая ручка, осторожно поглаживающая Чонгука вдоль позвоночника. - Да ладно, пустяки…Одной ссадиной больше, одной-меньше.-со странной ухмылкой сквозь слёзы сказал Чонгук. - Ты такой смелый! Не то, что я…- с тяжким выдохом издал голос за спиной Чонгука. Чонгук посмотрел на обладателя такого нежного голоса и улыбнулся. Перед ним тот самый плакса с опухшими от слез глазами. Рука парнишки легла на тёмноволосую макушку, заправляя за ухо выбившиеся пряди волос, закалывая их заколкой с кроликом. Он ласковыми движениями, старался успокоить мальчишку, но послабевший Чонгук ещё сильнее вжался в угол, касаясь спиной холодного зеркала. - Давай я отведу тебя в раздевалку - старший помогает Чонгуку встать и ведет переодеваться. Ему было приятно, что этот омега не ушел равнодушно, как другие. Раздевалка была самой обыной: серые, железные шкафчики, деревянные скамейки. Гук находит свой и садится около него, начиная снимать форму. - Бросай балет, пока не поздно - Чон был в шоке от услышанного - Ты видел, какие они тут все, ты таким же станешь. - Не стану! - Ты не понимаешь! - Чимин вздохнул, схватив омежку за руки, и посмотрел в глаза - Балет лишь снаружи красив, а внутри-ужасен! - Если ты боишься, то ты и бросай - Чонгук вырывает свои ручки из хватки Пака, обиженно отворачивается, продолжая переодеваться - а я папе обещал, что буду как он! - Твой папа тоже танцевал? - Чимин садится рядом, помогая тому складывать вещи в рюкзак. - Мой папа примой был! - Гордо говорит он, улыбаясь - он на всю-ю-ю страну был известен! И это "Был" сильно режет по ушам старшего. Чимин понимает, что скорее всего папа Чонгука умер, поэтому спросить и не решается. Не хочет снова смотреть, как тот плачет. - Меня Пак Чимин зовут - официально представился старший, протягивая руку. - А меня-Чон Чонгук...2006 год Сеул
Вдоль коридора стоит строй омег и альф, в руках которых мед карты - они проходят еженедельный осмотр. Все жутко волнуются, что у них будет перебор в весе и за это их выгонят. Особенно те, кто находятся в 5-классе - так сказать, в «переходном», после которого, по традиции, идет великая чистка: выгоняют всех - от «явно неспособных», до «просто рано созревших» омег. Чимин из тех, кто сильно переживал за свой вес. Гук не раз видел жестокие диеты друга с применением медикаментом. Он не верил, что такого радикального похудения, можно добиться только посредством фруктов и минералки. Сколько бы он не пытался Паку объяснить, что это плохо скажется на его организме, тот всегда не слушал. Пак знал, вес омеги старших классов не должен был превышать 50 кг, независимо от роста. После рубежного 5-го класса в программу входил дуэтный танец, а альфам больше полуцентнера поднимать вредно. Чонгук стоял почти в самом конце и видел всех, считывая их эмоции и понимая сразу: кого исключили, а кого оставили. На это было больно смотреть, в глазах отчисленных ты видишь смертельную пустоту. Будто на стадо мертвецов смотришь. Гук никогда бы не хотел увидеть это в глазах Чимина, который только что зашел в кабинет, перед этим помолившись. Всего 5 кабинетов, по два врача в каждом. Один оперативно проверяет: рост, вес и пульс, второй же всё записывает. Поэтому все происходит довольно быстро. Чон не замечает даже как очередь становится все ближе и ближе к нему. Сам он не боится этого осмотра-ему за Пака страшно, которого уже нет 10 минут. Но оно и понятно. У них осмотр обширней. Омег пятого класса так же проверяют гинекологи, чтобы понять: раскрылась ли у кого-то омежья сущность или ещё нет. - Следующий - дверь кабинета открылась прям перед носом Чонгука и оттуда вышел ни живой, ни мертвый Чимин. Чонгук только взглянул в эти глаза и сразу всё понял. В дрожащей руке у Пака листок с красной печатью "Отчислен", а на глазах- слезы. Чонгук хочет что-то сказать, утешить друга, обнять, но ему не дают, затягивая в кабинет для осмотра. Пока Гука, как куклу, переставляли то на весы, то на ростометр, записывая все параметры, омега понять пытался, за что могли исключить Чимина. Пак был одним из лучших на курсе: старательный, красивый, добрый. Неужели всё из-за веса? Гуку вернули его карту, где в новой графе был записан вес: 50 и рост: 155. Главное печати об отчислении не было. Чон свернул мед карту и рванул на поиски друга, которого найти он смог легко по воплям, доносившимся из туалета третьего этажа. Чимин сидел на кафельном полу, ударяя себя по голове, как сумашедший, страшно рыдая и крича. Чонгук подбежал к нему и обнял, принимая удары уже на себя. Чимин был как маленький беззащитный ребенок, которого лишили всего. - Они отчислили меня! Чонгук! Отчислили!- Чимин не может поверить, что это правда случилось, начиная тихо смеяться, шмыгая носом - А знаешь, почему? Потому что моя омежья сущность проснулась, они сказали, что из-за этого вес больше и не падает, а скоро вообще бедра расти будут. - Чимини, это же хорошо - Гук его целует в лоб и обнимает, как ребенка - зачем тебе здесь гнить, сам же меня когда-то выгонял. - Но ты не ушел, - Чимин достает из кармана маленькую заколочку с кроликом - я боюсь тебя оставлять здесь, все эти годы я был здесь из-за тебя. Тогда, шесть лет назад, я бы ушел, я бы бросил этот балет, но не смог из-за тебя, я сказал себе: " Я уйду, только когда уйдет он" Это признание до глубины души трогает Чонгука, и он сам уже плачет и улыбается. - Глупый Хен - Гук берет заколочку и прикрепляет ее на волосы Пака - Со мной все будет хорошо, не переживай, может меня тоже после 5 класса выгонят и будем с тобой вдвоем искать себе богатеньких альф, чтобы нас обеспечили. Омеги засмеялись, решив что найти себе богатого папика было бы не плохо.2008 год
- Хен, меня не исключили - на другом конце минутное молчание, за которым следует тяжелый вздох. Примерно этого Чонгук и ождал. Чимин, как это не странно, надеялся, что Гука исключат и тот сможет зажить спокойно, как когда-то смог Чимин: не изнурять себя диетами, не стирать ноги в кровь и не жить вечным соперничесвом. - Ты рад? - Чимин сжал кулаки. - Очень - омега улыбнулся - Ты же знаешь, я хочу быть примой как... - Папа - закончил за него Чимин - Значит Гуки смог перейти планку веса? Каков сейчас твой вес? - Хен…- измученно выдавливает из себя он, но получает в ответ требовательное- "Сколько!" - Сорок семь килограмм. Чонгук представляет, как старший сейчас злится, поджимая губы в тонкую полоску - Таблетки? - Что ты! Нет! Я сам! - протестует Чон, -Ты же знаешь, я сам против этой дряни. - Тогда как? Неделю назад, твой вес был пятьдесят четыре, ты сам мне гворил - стараясь не создавать ссору, как можно спокойней говорит Пак. - Я солгал, мой вес был сорок девять на тот момент, при моем росте то 167. Я знал что ты будешь недоволен. Я не хотел, чтобы ты волновался, прости хен - словно мальчик, которому стыдно, что он обманул родителей, оправдывался Чонгук. - Тебя смотрел гениколог? - Чимин чечетку пальцами отбивает - Что он сказал? - Никаких признаков раскрытия наближайшие годы, если я не буду входить в близкий контакт с альфами. - Чонгук краснеет говоря о таком. Любовь между альфой и омегой для него пока что пустой звук. Он испытывает любовь только к балету и больше ему не надо. Так что на этот счет, он не особо волнуется. - Ладно, я побежал у нас репетиция ! - он прощается с Хеном на весёлой ноте и говорил он вообщем-то бодро. Но где-то глубоко внутри, ему было плохо. Одна какая-то единственная клетка в его теле разрыдалась на части. Но омега её не замечает, пока что...2012 год
В большом театре суета, бешанный ритм жизни, словно кипящий котел. Больше месяцев студенты - выпускники балетной школы, обучение которой до конца прошли только лучшие из лучших, сегодня сдают последний экзамен, от которого зависит смогут ли они войти в болетную трупу. Для Чонгку решалась судьба. Его экзамен определял станет ли он примой. Кандидатов было двое: Чонгук и Хван Чель - великое противостояние, решить которое по силам только независимому жюри. В коллегии будет шесть человек, во главе которой французский балетмейстер - Лоран Илер. И именно он решит, кто достоин звании "Примы" - Чонгук, может не будешь позориться? - самоуверенно заявил Хван - для примы ты слишком высок, не думаю что Лоран оценит такое, скорее он будет в шоке и в ужасе. Гука смешит, как Хван пытается его запугать. Опять говорит про рост. Ну да у Гука он 169, ну что с того? Главное вес 47 и он как пушинка. Его этим уже не проймешь, прошел период, когда он приходил жаловаться к Чимину в слезах, после изнуряющих тренировок и унижений. - А ты не загадывай, кто знает, может ему как раз такое нравится- Чонгук подкрашивает длинные ресницы - пусть победит сильнейший. - Да, так что пожелай мне удачи - Противник пошёл к кулисам, слыша за спиной Чонгукова - Не упади! Чонгук и вправду был за честную борьбу. Брать в примы нужно только достойных, а не выскочек и самоуверенных индюков. Закончив с причёской и макияжем, он натянул бело-бежевые колготки, которые легли на него как вторая кожа, затем пуанты, предварительно надев все подушечки на пальцы. Оставалось только платье. Чонгуку выпала честь танцевать "Кармен-сюиту" первую часть. Для самого Гука исполнять эту партию одно удовольствие. Свободалюбивая особа, в красном платье с золотой обшивкой, и такого же цвета пачке. Это платье ему подарил Чимин. Шить такое удовольствие дорогого стоит, а Пак Чимину для своего Гуки ничего не жалко. - Жаль ты не приедешь Хен - Чонгук аккуратно надевает платье, прося рядом сидящего омегу помочь. Когда карсет был туго затянут, Гук почувствовал что по всей длине спины воткнули множество иголок, а вокруг талии, где пришита юбка, что-то островое царапает кожу. - Развяжи, быстрее - Чон сразу понимает, что кто-то нарочно испортил костюм иголками, и даже знает кто. Хван Чель, который уже на сцене отыгрывает свою партию. У Гука оставалось пару минут, за которые он хотел все движения еще раз в голове прокрутить и тело немного размять, а он тратит их на поиски нового костюма. - Чонгук сейчас твой выход! - Омега видит, как Хван делает поклон, элегантно разворачиваясь и убегая в кулисы. Времени больше нет. Экзаменаторы объявляют Гука следующим, приглашая его на сцену. - Удачи Гуки - Хван нахально подмигнул и скрылся за дверьми гримерки. Чон понимает: он должен выйти на сцену и станцевать, чего бы ему это не стоило. Он делает глубокий вдох через нос, стараясь обстрагироваться от боли, и лёгкой походкой с носка на выворотную ногу выходит на сцену, стараясь выглядеть уверенно. В глаза сразу бьют сафиты, от чего лиц жюри он не видит, лишь силуэты. Оно и к лучшему. Встав в позу, омега ждёт, прикрыв глаза. Как только начинается вступление, Чон отсчитывает про себя привычные четырнадцать секунд, вступая на пятнадцатую. Его первое движение - "арабеск", было резким, а неожиданно распахнувшиеся глаза, в которых читалась вся глубина и погружонность танцора в музыку и танец, пугали - идеально чтобы зацепить зрителя. Ноги сами несут танцора, встают в нужную позу, а руки легко парят в воздухе - Гук не думает о том что он делает, его тело за годы тренеровок научилось вести омегу за собо, а он в ответ доверять ему. Очередной мах через эпольман круазе даётся омеге тяжело. Все тело зудит и ноет. От каждого движения выть хочется. Местами на костюме проступают алые пятна, но их не видно, а омега продолжает танцевать. Фуете, тур, тур шене - поворот за поворотом, Омега идеально попадает в такт музыке с исключительной точностью исполняя каждое движение. Приемная комиссия с интересом наблюдала за юным танцором, поражаясь утонченности омеги. Как вдруг всё восхищение рукой сняло. Чон перестал слышать музыку и чувствовать танец, не попадая в музыку совершенно, в итоге падя на ватных ногах на колени тяжело дыша, и, чувствуя как что-то внутри него скручивает разрываясь от боли, вскрикивает. Чону хотелось просто закрыть глаза и провалится куда-то далеко. - Стоп! - по тихому приказу музыка была остановлена. Чон видит, как то-то поднялся из-за стола комиссии. Это явно был альфа, Чонгук почувствовал его ауру, только посмотрев на него. - Вы что, хотели пропехнуть течного омегу в "примы"! - гневно рычит тот, тыкая пальцем в Гука, который не понимает почему его назвали "течным". За все его 17 лет он ниразу не вступал в контакт с альфами, а чисто физически его организм не мог сам раскрыться. - Это ошибка, я не... - Чон делает попытку возразить, но жмурится от дикой боли внизу живота, осознавая что чувствует парящий вокруг себя запах сладкого зефира. - Уберите его со сцены! - балетмейстер небрежно махнул рукой, прикрывая нос и показывая всем видом, что не будет рассматривать кандидатуру омегии вообще. Всё происходит как кино в быстрой перемотке. Его уводят со сцены через любопытных "лебедей", которые в глазах Гука смешались в одну белую массу. Эти перья на голове, кипельно белые костюмы, аж тошно. Где-то среди них мелькает красное пятно насмехающееся над Гуком. - Что это только что было! - Чонгука затолкнули в кабинет Сон Хва, прямо старшему в ноги. - Учитель, я не знаю как - Гук пытается расстегнуть карсет платья - Это все Хван! - Что Хван? Он не мог вызвать у тебя течку! Он омега! - ударяет Гука по спине вганяя иглы в спину вновь, от чего младший взвывает. - Перестаньте! Я не понимаю! Это все Хван! Он иголки мне понапихал в костюм и течку тоже он устроил! - Это балет! Думаешь я не знаю как это! Мне битое стекло в пуанты на экзамен положили, но я танцевал! - Сон Хван был в гневе от такой подставы от лучшего ученика, от Чонгука - Я танцевал и терпел! - старший отталкивает ученика от себя, не желая больше смотреть на него - Ты не достоен сцены... Смертный приговор в суде звучит не так страшно, как это.