А не надо было меня злить

Отбечено Я сидел на парапете Астрономической башни и смотрел вдаль. Был вечер и осеннее солнце уже уходило за горизонт, освещая последними лучами темные верхушки деревьев Запретного леса и каменные стены величественного замка. Последние лучи дарили небу восхитительные отенки розового и голубого цвета. Я никак не мог понять, с какого перепуга на меня постоянно сваливается всё дерьмо мира. Сначала — Спаситель! Мальчик-который-выжил! А потом этого мальчика волшебники засунули как можно подальше, чтоб не отсвечивал своим «героизмом» и не напоминал им о собственной трусости и несостоятельности. Отдали тем, кто ненавидел всё, что выходило из рамок нормальности в их понимании. Как будто у меня вообще не было родни среди волшебников. Ведь такого просто не могло быть. Должны же у Поттеров быть, пусть и не близкие, но какая-то родня. И Рон, и Невилл говорили, что в закрытом магическом сообществе все друг другу родня. И здесь и инцест не возбраняется, а в некоторых случаях даже приветствуется, всё ради сохранения чистоты крови и родовых наследий. Разве не лучше было растить маленького волшебника в среде таких же людей? Я помню, что у меня в детстве часто случались срывы… Что могли в этом случае сделать люди далёкие от магии? Что свои способности надо держать в секрете, я начал сознавать, только когда пошёл в школу — в пять с небольшим лет — чтобы общаться с другими детьми. Но близких друзей, да и друзей вообще, у меня так и не появилось… Не знаю почему, но моя внешность всегда вызвала у окружающих бойцовский рефлекс. Прошла неделя, как древний артефакт — Кубок Огня — выплюнул лист с моим именем, в качестве чемпиона Тремудрого Турнира и с этого момента всё изменилось или, наоборот, встало на свои места. Никто, абсолютно никто, включая преподавателей, не поверил мне, что я не бросал своё имя в Кубок и даже не помышлял об этом, надеясь, хоть один год прожить без приключений и риском для жизни. Но, нет! Чёрт побери! Кто даст «герою» мирно почивать? Каждый чёртов курс со мной что-то происходило… Но, как сказала моя бывшая — да, теперь уже бывшая — подруга Гермиона: то всё было стечением обстоятельств, то есть — незапланированными лично мной действиями, а в этот раз я сам себе создал подобную ситуацию и теперь сам должен выпутываться и на её помощь не рассчитывать. Ей надоело уже возиться со мной и у неё есть более важное дело — освобождение бедных эльфов. А Рон, так тот вовсе обвинил меня в предательстве, вот только не пояснил, что он под этим словом подразумевает в отношении меня. Не помню, чтобы я когда либо предавал или обманывал своих друзей. Вернее тех, кого считал своими друзьями. А самое противное — это то, что их поддержал весь факультет и даже те кто носил меня на руках, когда я ловил снитч, принося победу команде и Кубок школы факультету. Молча, но поддержали, а как известно — опасайтесь молчаливых и равнодушных, они не убивают и не предают, но с их молчаливого согласия существуют убийства и предательства. Последней каплей моего терпения был вопиллер от миссис Уизли, прилетевший ко мне на утро после того злополучного Хэллоуина во время завтрака, в котором мне в категорической форме было велено покаяться перед своими товарищами и отказаться от почетного звания чемпиона международного турнира. А то, что после этого я могу потерять магию и стать сквибом, в расчёт никем не бралось. И что мне после всех обвинений в мошенничестве, зазнайстве, нечистоплотности и обмане честных их, оставалось делать? Собрать весь словарный запас — благо пополняющийся каждое лето благодаря кузену — и послать их в ад, с промежуточными остановками в особо тёмных и пылких местах и, с гордо поднятой головой, удалиться из львятника, в тот момент больше напоминающего террариум. Впрочем, сравнение неверное — змеи на своего не нападают. Мне был объявлен бойкот, причём всей школой и преподавателями тоже. На уроках меня не спрашивали, дополнительных заданий не давали и даже Снейп игнорировал моё присутствие на своих занятиях, как будто нет и не было никогда такого студента как Гарри Поттер и только профессор Моуди смотрел каким-то непередаваемым взглядом, будто что-то хотел мне сказать, но не решался, хотя на него это было не похоже. И даже Хагрид обвиняюще качал лохматой головой и причитал: «Ну что тебе не сидится на месте? Вечно ты встреваешь в какие-то переделки». Что ж, решил я, вы не хотели меня видеть, слышать — я тоже не горел желанием видеть рожи гиен и слышать голоса шакалов. Только Добби, верный и преданный мне эльф, остался со мной. Я, после вопиллера миссис Уизли, не пошёл на обед в Большой зал, а отправился в кухню к домовикам. Естественно, был принят с большим энтузиазмом, накормлен досыта. А когда Добби узнал, что я не хочу находиться в гриффиндорской гостиной и ночевать в спальне, он привёл меня на восьмой этаж и рассказал, как попасть в Выручай-комнату, которая может предоставить тебе всё, что ты пожелаешь. То есть — абсолютно всё. Но пользоваться этим можно, лишь находясь в самой комнате и вынести из неё ничего нельзя. Добби сказал, что никто не знает, где вход в неё. Волшебники знают, что она есть в замке, но где она, не знают. Так что никто не сможет помешать "Сэру Гарри Поттеру" спокойно находиться в ней и даже оставаться спать. Вот так и стал я жить в Выручай-комнате, появляясь лишь на занятиях. Завтра первый тур турнира. Добби узнал, что будут драконы. А вот что с ними придется делать, он не в курсе. Оказывается, Выручай-комната может останавливать время, правда на ограниченный срок, но тех драгоценных часов мне хватило, чтобы перелопатить кучу информации о драконах всего мира и даже тех, кого уже не существует. Но как победить их, сведений было совсем мало. Но как-то драконологи же справляются с ними? Передо мной на столе появился лист старинного пергамента, на котором было изображение дракона и его уязвимое место. А так же написаны заклинания, которыми можно усыпить или уменьшить в размерах, если точно попасть заклинанием в малюсенькую точку между глаз. Это единственное доступное человеку место. Я выбрал два, более-менее безобидных для этого существа заклинания — усыпляющее и уменьшающее и попросил комнату предоставить мне дракона в полную величину и начал тренироваться в меткости попадания. В день первого тура я за всю неделю первый раз вышел к завтраку в Большой зал. И на меня тут же налетела взбешенной фурией Грейнджер. — Где ты пропадаешь и чем ты занимаешься, Гарри Поттер? Тебе надо готовиться к соревнованиям, а ты где-то всё время прохлаждаешься! — подбоченившись, тем самым пытаясь показать своё доминирование и уверенность в себе, обвиняющим и недовольным тоном завизжала она. — Вам-то какое дело до того, где я и чем занимаюсь, мисс Грейнджер? — постаравшись проговорить не выдавая своих эмоций, я спокойно обошёл её и направился к гриффиндорскому столу. — До тебя мне нет никакого дела, — злобно проговорила она мне в спину, — а вот о чести школы я волнуюсь. — Защищать честь школы у вас есть Диггори. Честный, справедливый, умный и вообще — красавчик. А я так, с боку припёка, — не поворачиваясь ответил я, двигаясь дальше. Но поесть мне не дали, подошла Макгонагалл и сказала, что мне пора идти на площадку, где будет проходить первый тур. Все остальные чемпионы уже там. И что-то сочувствующее мелькнуло в её глазах, когда она невесомо положила руку мне на плечо и тихо произнесла: — Удачи вам, мистер Поттер. — Спасибо, профессор, — криво усмехнулся я и, развернувшись, пошел обратно на выход.