Ветер снова переменился

Альбедо много раз в подробностях представлял, как произойдет их встреча, но все равно был поражен тому, насколько заблуждался в ожиданиях. Кэйа оставался прежним, его не сломала ни потеря Глаза Бога, ни безответная привязанность, ни даже понижение в должности. О том, что он утратил артефакт, Альбедо узнал еще во время памятного разговора в шатре: не было никакой причины, по которой Кэйа добровольно его убрал бы; а вот что он сам попросил снять с себя обязанности капитана, Альбедо не было известно. Возвращаясь в Мондштадт, он настраивался относиться с равнодушием к Кэйе и мыслям о нем до того момента, как они поговорят и, может быть, что-то прояснят, но потом Альбедо увидел его у городских ворот, в роли простого стражника, и сердце не смогло остаться безучастным. В тот же день его приняла Джинн, и Альбедо осторожно полюбопытствовал, почему так произошло, но магистр уклонилась от ответа — не в ее характере разбалтывать чужие секреты. Отчасти именно интригующее незнание заставило Альбедо прийти к Кэйе сразу, а не днем или неделей позже: перспектива разговора волновала и пугала его. Будь Кэйа ему безразличен, и Альбедо вышвырнул бы то письмо, но болезненная привязанность сдавила грудь, стоило увидеть знакомое имя отправителя на конверте. Занятия алхимией приучили его смотреть на мир скептично, но весь скепсис смяло и втоптало в пыль силой былой симпатии. Написанным словам Кэйи хотелось верить больше, чем сказанным вслух. Несколько дней Альбедо обдумывал все его фразы, анализировал собственные чувства, и в конце концов решил, что им не обойтись без еще одного разговора — последнего, который из уравнения с плюсами и минусами выведет безупречный итог. Альбедо собирался оставить Глаз Бога у Джинн, чтобы та передала его Кэйе, но не сдержался: захотелось хоть немного уравнять их в положении перед разговором. Но когда Кэйа отказался его принимать и назвал свои условия, у Альбедо не нашлось слов. Он был слишком смущен, слишком поражен таким решением, настолько, что предпочел уйти, чтобы передохнуть. У себя в лаборатории, выложив чужой артефакт на стол, Альбедо крепко задумался. Глаз Бога явно не стоил игры с чувствами, и любой другой тут же выхватил бы его из рук, если бы не имел настоящей причины там оставить. Не верить Кэйе повода больше не было, и в душе он торжествовал — обманываться в людях неприятно, но он и не обманулся, и мог с чистой совестью признать, что к Кэйе его тянет даже сильнее, чем раньше. Особую пикантную ноту в эту тягу добавляло то, как безоговорочно Кэйа ему доверился. Сознательно отказался от самого дорогого, передав в руки Альбедо власть над собой. Именно Альбедо предстояло решать, что будет с Кэйей дальше и когда это случится, и такая ответственность не тяготила. Даже наоборот: в доверии Кэйи чувствовалось нечто новое, интимное. Его широкий жест раскрывался медленно, подобно букету хорошего вина, и в послевкусии Альбедо замечал невидимые раньше следы более глубокого и крепкого чувства. Но Альбедо не мог слепо доверять интуиции или сердцу, авторитетом для него всегда служили факты и логика, потому для того, чтобы сделать окончательный вывод, уравнению нужны доказательства. Кэйа пришел на следующий день, как Альбедо и ожидал. Постучался вечером в лабораторию, отворил дверь так, словно дожидаться ответа должны все остальные, только не он, но внутрь без приглашения не вошел. — Занят, капитан? — Не называй меня так, — попросил Альбедо, не отрываясь от пергамента, с которого срисовывал символ. — И дверь открытой не держи. Я сейчас закончу. Он улыбнулся, пока Кэйа не видел, потому что знал, что именно привело его. Расправившись с черчением, Альбедо накрыл лист бумаги полупрозрачной калькой и повернулся к Кэйе. На удивление, тот не дал волю любопытству и не рылся на полках, как бывало раньше, а стоял, опираясь лопатками о дверь, и поигрывал знакомой перчаткой. — Вот, ты у меня забыл. Такой невнимательный. Альбедо поймал брошенную ему прямо в руки перчатку, положил на край стола. — Невнимательный? С чего ты взял? — Он закинул ногу на ногу. — Может быть, я оставил ее специально, чтобы у тебя был повод ко мне зайти и не казаться навязчивым. Лицо Кэйи чуть изменилось, он щурился с недоверием, пытаясь вскрыть блеф, и это еще больше развеселило Альбедо. Благодаря тому, что он потратил время на определение своих чувств, теперь не только Кэйа мог делать двусмысленные намеки и вуалировать в них флирт. В эту игру удобнее играть двоим. — А ты оставил специально? — сдался Кэйа. Склонив голову набок, Альбедо пожал плечами. Он вспомнил о перчатке, когда был у двери, и не стал возвращаться. Тогда интуиция подсказывала, что так правильно, а почему именно — стало ясно немного позже. Давать прямые ответы Кэйе он не собирался, потому сменил тему: — Что у тебя завтра? — Тренирую новичков. До обеда фехтование, после — стрельба из лука. — Я собираюсь сходить к Храму Тысячи Ветров. Джинн сказала, могу взять любого из вас с собой, если понадобится. — Приглашаешь составить компанию? — Ты же занят новичками. Кэйа засмеялся, как будто разгадал его игру, покачал головой: — Я пойду. Конечно, я пойду. Альбедо кивнул и рассказал несколько деталей о походе: в котором часу и что необходимо взять с собой, а дальше деловые границы разговора размылись; Кэйа задавал вопросы, Альбедо объяснял, что хочет найти в руинах и какие теории о связи древнего храма с Драконьим хребтом собирается проверить. Несмотря на то, что Кэйа мало понимал в алхимии, он слушал с интересом и вниманием, так что Альбедо быстро увлекся темой и задержал его на лишний час. Скованность, которая могла легко появиться между людьми с трудным общим прошлым, если и возникла на несколько минут в начале, то быстро испарилась, и Альбедо вновь чувствовал себя точно так же, как зимой, когда они подолгу вместе работали. Кэйа тоже перенял это настроение, ощутил себя свободнее: уже расхаживал по помещению, пробовал на удобство то один стул, то другой, а перед уходом едва не стащил в шутку сломанный артефакт с полки. Следующим утром Кэйа явился раньше времени, и Альбедо торопливо собирался под его любопытным и бодрым взглядом. Сонливость одолевала его и по пути к Храму — засидевшись за работой до поздней ночи, Альбедо почти не оставил времени на сон, и теперь немного жалел. Впрочем, Кэйа скрашивал его состояние беседой, рассказывая о местах, мимо которых они проходили — с каждым у него было связано несколько занятных воспоминаний, в основном о драках с хиличурлами или похитителями сокровищ. В такт словам он помахивал мечом, ладно лежавшим в ладони, и выглядел таким непосредственным и завершенным, что Альбедо не заметил, как начал улыбаться этому образу, пронзительному взгляду и особенно чарующему голосу. До руин храма оставалось совсем немного, когда Кэйа умолк и схватил Альбедо за плечо. — Что? — не понял тот, послушно останавливаясь. — Вон, — тихо сказал Кэйа, взглядом указывая по направлению густо заросшей травой и кустами обочины. — Хиличурлы. Минимум двоих вижу. Над кустами в той стороне вился легкий дымок. Присмотревшись и поднявшись на цыпочки, Альбедо увидел склоненную голову, поросшую густой шерстью — хиличурл был чем-то занят и не обращал внимания на путешественников. — Собираешься с ними драться? — Нет, они же нас не трогают. Но надо быть осторожнее. Здесь редко ходят патрули, и эти твари чувствуют себя куда свободнее. Не сомневайся, что если они заметят нас, то нападут, не раздумывая. Именно это произошло на следующем отрезке пути. Кэйа заметил их издали, но местность пошла каменистыми уступами, так что скрыться за кустами не получилось, и хиличурлы ринулись к ним. Один размахивал тлеющей палкой, двое других в руках держали костяные ножи — не слишком грозное оружие, но все равно неприятное. — Я разберусь. — Кэйа опустил сумку на землю и перебросил меч из левой руки в правую. — Это быстро. Альбедо сомневался, что без Глаза Бога Кэйа справится так же эффективно, как справился бы с ним, но ничего не сказал. В ответ на укол совести он повел плечами и тоже обнажил меч на случай, если придется вмешаться. Кэйа побежал хиличурлам навстречу, чтобы отвести драку подальше от алхимика, и тот наблюдал с десяти метров за тем, как ловко Кэйа избегает ударов, как быстро двигается, меняя позицию, как со свистом рассекает воздух его оружие. В первую очередь он взял на себя хиличурла с дубиной — из-за ее длины Кэйа вполне мог получить парочку ожогов, но на деле огонь ни разу не коснулся его одежды. Смотреть на то, как Кэйа дерется, оказалось захватывающе. Его действия напоминали смертоносный танец, где не было ни одного лишнего движения или поворота. Показалось даже, что Кэйа нарочно растягивает сражение, дает Альбедо шанс посмотреть на него в деле, и когда эта мысль не просто пришла в голову, но закрепилась там прочнее, Альбедо решил, что тоже мог бы устроить маленькую демонстрацию. Отложив меч, он поднял руку над головой и, выбрав удачный момент, с силой опустил ее, призывая энергию своего элемента. Конструкция ударилась о землю аккурат между Кэйей и двумя оставшимися противниками, и те отлетели назад, перекатились через себя и свалились с уступа, тогда как самого Кэйу едва задело волной инерции. — Ты затянул, — объяснил Альбедо, подходя ближе. — Вот это да! — Восхитился Кэйа, разглядывая мерцающий золотым цветок под ногами. — Не знал, что ты способен на такое! Это же… никогда такого не видел. Альбедо польстила искренность Кэйи, жар ударил в лицо, и чтобы скрыть это, он приподнял ладонь, заставляя цветок воспарить в воздух. — Удобно, если нужно достать что-то с верхней полки, — улыбнулся он, пока Кэйа рассматривал устройство конструкции со всех сторон. — Пойдем, пока они не вернулись и не привели друзей. Но хиличурлы больше не побеспокоили их, и вскоре Альбедо уже изучал каждый камень у подножия Храма, а Кэйа сновал поблизости, высматривая опасности и постоянно исподтишка разглядывая алхимика. Он чувствовал эти взгляды, но не реагировал на них, ожидая, когда Кэйа перейдет к более активным действиям, однако тот держал себя в руках и рамках приличий. Только под конец, когда небо окрасилось росчерками алого и фиолетового, а Альбедо собирал вещи в сумку, готовясь к обратной дороге, Кэйа принес сияющий голубым цветок. — Это тебе. Нашел тут неподалеку. — Трава-светяшка. — Альбедо улыбнулся, приподнимая бутон цветка. — В детстве я думал, что там внутри живут светлячки. — И не проверил ни разу? — Не хотел их тревожить. Там, откуда я родом, светяшки растут желтые и сиреневые, совсем не такие. — Пора возвращаться. — Кэйе стало неловко из-за того, что Альбедо слишком много внимания уделил такому пустяку, и он подхватил из-под его ног сумку. — Надеюсь, твои исследования прошли успешно. — Более чем, Кэйа, более чем. Вечерние сумерки застали их на полпути. Трава-светяшка мерцала, засунутая в петлицу мундира, Альбедо прятал зевки и старался выглядеть бодрым, но все чаще замолкал, предпочитая слушать, а не говорить. Когда впереди показались очертания Мондштадта, Альбедо позволил приятной усталости замедлить шаги, и в этот момент Кэйа коснулся его ладони, провел по внутренней ее стороне пальцами и взял в свою руку. Ткань его перчаток оказалась плотной и шершавой, а кожа — горячей, и Альбедо не стал возражать, оставив ладонь в надежной и крепкой хватке. *** Все как будто начало складываться. Кэйа не делал и не говорил ничего, что хоть немного насторожило бы Альбедо, и он расслабился, поднял забрало и вернулся к изначальной искренности, к симпатии, которая не ограничивалась догадками. Приятно оказалось знать о чувствах Кэйи, еще приятнее — осознавать свои собственные; будь у Альбедо чуть больше опыта, и они двигались бы значительно быстрее. Но и нынешний темп его устраивал: Альбедо нравилось ловить на себе взгляды, замечать легкие прикосновения, выделять в речи Кэйи те слова и фразы, которых он не сказал бы никому другому — только ему. Но что-то все-таки мешало переступить порог первого сближения. Альбедо считал, что причиной тому — зависимое положение Кэйи, которое не дает развернуться на полную его харизме и обаянию. Он опасался невольно задеть или спугнуть, и потому не позволял себе лишних вольностей, а между тем Альбедо уже понимал, что ему хочется большего. И, значит, Кэйу необходимо подтолкнуть. Он выбрал день тренировки и пришел на плац к полудню, когда рыцари расходились на обед. Кэйа еще занимался с двумя энтузиастами, но, увидев алхимика, отпустил их взмахом руки — привычным капитанским жестом, который все так же идеально подходил ему. — Давно ожидал тебя тут увидеть, — улыбнулся Кэйа, приближаясь и постукивая кончиком меча по голенищу. — Хочешь, чтобы я научил тебя? — Ты думаешь, я ношу с собой меч, не умея с ним обращаться? — Нет, я думаю, что ты ученый, который гораздо больше времени проводит за книгами и алхимическим столом, чем в спаррингах. Может, тебе преподали пару уроков блока и атаки, но для того, чтобы ты мог в необходимый момент обороняться, нужно что-то серьезнее. Альбедо улыбался, слушая его менторскую речь, и едва заметно кивал, словно поощряя. И радовался тому, что учитель, прежде чем уйти насовсем, настояла, чтобы он достиг в фехтовании если не совершенства, то хотя бы приличного уровня мастерства. Если собираешься всерьез заняться исследованиями, говорила она, будь готов, что жизнь заведет тебя в самые отдаленные и опасные уголки Тейвата. — Ладно. — Альбедо прошел к стойке с тренировочными мечами и выбрал себе один, взвесив в руке. — Давай, покажи мне пару приемов. Оружие оказалось тяжелее привычного, неудобная рукоять сквозь перчатку натирала ладонь, но Альбедо уже вознамерился поменяться с Кэйей местами и блеснуть перед ним талантами точно так же, как сам Кэйа сделал у руин Храма. Встав перед ним, Альбедо поднял меч, стараясь вести себя так, словно держит его в руках впервые. Кэйа легко поддался на обман, начал объяснять о правильном положении стоп и локтей, а когда у алхимика «не получилось» — сам передвинул его руки. На миг ладони Кэйи задержались на предплечьях, и Альбедо захотелось, чтобы он не отодвигался — на плацу не было лишних людей, и они могли бы… — но тот уже отошел, чтобы показать базовый выпад. — Теперь ты повтори. — А ты будешь защищаться? — уточнил Альбедо — Если хочешь. — Кэйа поднял меч и посмотрел на него выжидающе. — Целься мне в грудь, живот или шею. — Хорошо. Альбедо сделал выпад, тут же замахнулся еще раз, ступая в сторону и поворачивая режущую кромку меча под удобным углом. Реакция Кэйи основывалась на инстинктах: лицо выдавало неприкрытое удивление, а рука методично поднимала меч в каскаде блоков. Наконец Кэйа вышел из оцепенения, рассмеялся, хищная искра распалила его, заставила быть находчивее, и вот уже они дрались по-настоящему, сменяя друг друга в ведущей роли. Кэйа вправду мастерски владел мечом, его удары Альбедо отражал в последнюю секунду; металл звонко бился о металл, высекая искры, кровь закипала от близкой опасности и азарта. Прошло несколько минут напряженного поединка, и Альбедо начал чувствовать усталость, когда Кэйа ловкой комбинацией движений выбил меч из его руки. Приставлять острие к горлу, демонстрируя свою победу, он не стал, наоборот — в его голосе не было торжества, только радость, удовлетворение и еще, пожалуй, гордость: — Ты удивительный! Лицо Альбедо начало краснеть, и он отвернулся, чтобы подобрать меч и вернуть на место. — Нет, правда! — Кэйа, чья энергия зажигала взгляд и, кажется, разогрела на плацу температуру, шел за ним по пятам. — Я недооценил тебя, и как же я этому счастлив! Сколько тайн ты еще хранишь, Альбедо? — Не так уж много. — Альбедо повернулся и поднял голову, ведь Кэйа стоял настолько близко, что только так получалось посмотреть прямо на него. — Остальные не настолько интересные. — Хочешь, повторим снова? Например, сегодня вечером? Обещаю не поддаваться и показать всё, на что способен. — А, может, вместо этого ты пригласишь меня на ужин? Прямой вопрос ошарашил Кэйу, выражение лица стало растерянным, но через мгновение его изнутри озарил восторг предвкушения и уверенности, а губы выпустили смешок и растянулись в улыбке победителя. Чтобы Кэйа не задавался, Альбедо щелкнул пальцами по навершию его меча и сказал: — Значит, решено. И помни — я буду ждать всего, на что ты способен. На прощание он погладил пальцами запястье Кэйи, слегка сжав в конце, и только потом ушел, продолжая до последнего чувствовать устремленный между лопаток взгляд. *** Кэйа и раньше воображал различные вещи, которыми мог бы заняться с Альбедо. Обычно контуры его мечтаний размывались и перетекали одно в другое — хотелось то подольше работать вместе, как раньше, то отправиться в Инадзуму на корабле, или хоть в маленькое путешествие по Ли Юэ, где ночевать на постоялых дворах, а обедать около походного костра. Иногда фантазии заходили гораздо дальше, в них Кэйа держал возлюбленного в объятиях посреди лаборатории, прижимал к стене в своей комнате, целовал или укладывал на постель, но в этих случаях он всегда старался сдерживаться, переключать мысли и не позволять себе вольностей, чтобы не травить душу. Слишком неприятно мечтать о чем-то таком близком и не получать этого. Когда Альбедо предложил ужин, добрая половина желаний Кэйи вплотную приблизилась к исполнению. Он корил себя за то, что сам не решился пригласить Альбедо, потому что не желал быть снова отвергнутым. Кэйа смел и решителен в боях, но обжегшись один раз в области сердечных дел, он опасался протягивать руку снова. Альбедо понял это и сам подал ему ладонь, и теперь Кэйе предстояло устроить для него нечто особое, ведь алхимик этого ждет. Он сразу отверг банальности романтических букетов или ужина на верхушке смотровой башни Мондштадта, но подходящие варианты никак не приходили на ум. Кэйа был слишком взволнован, отложил дела со второй половины дня и, чтобы получить хотя бы одну стоящую идею, отправился к Саре, которая не только понимала в этих делах получше него, но и могла предложить уединенный столик у себя в заведении. — Ты ведь не собираешься устраивать свидание здесь? — Сара сразу же перечеркнула последний пункт из своих достоинств. — Если оно первое и ты делаешь что-то особое, то выбирай особое место. — Смотровая башня? — С опаской предположил Кэйа, но, к счастью, Сара со смехом покачала головой: — При таком-то ветре? И куда ты денешь дозорных? Нет, башня тоже не подходит. Раньше Кэйа мог бы приказать дозорным уйти, но он больше не капитан и власти над ними не имеет. Хорошо, что Сара забраковала смотровую башню, но никакого предложения получше он так и не услышал. — Не то чтобы это было свидание, — потирая подбородок, сказал Кэйа. — Это ужин. — Ужин? — Да-да, дословно — «ужин». — А чувства тут замешаны? Кэйе не хотелось распространяться о личном, но если он просил помощи, то и жертвовать чем-то приходится. Он кивнул, и Сара расплылась в улыбке, как будто на ужин-свидание пригласили ее саму. — В таком случае, почему бы тебе не приготовить какое-нибудь блюдо от себя? — Хм-м. Думаю… это неплохо. Да, ему должно понравиться. — «Ему»! — Сара подмигнула и тут же потупила взгляд, поняв, что полезла не в свое дело. Чтобы исправиться, она предложила: — Я подскажу варианты. Посуда здесь тоже есть. Не выбирай ничего слишком сложного, иначе не справишься, но и чересчур легкие рецепты не подходят. Поразмыслив еще немного, Кэйа согласился и занял часть кухни. Готовка требовала времени — он хотел сделать самостоятельно всё от начала и до конца, — и в процессе несколько раз в голову лезли сомнения: Альбедо совсем не этого ждет, ему не понравится, а нормальному рыцарю вовсе не пристало разбираться в тонкостях фигурной нарезки овощей. Отвлекаясь от самокопания, Кэйа перебирал в уме окрестности города, которые подошли бы для его целей, и наконец определился с местом без сторонней помощи. Закончив с готовкой, он собрал все в устланную тканью корзину и вернулся в казарму, чтобы сменить форму стражника на более привычный наряд. Несколько минут думал, стоит ли прихватить меч, и в конце концов оставил его в ножнах за спиной, для уверенности. Альбедо пришел раньше и ждал у фонтана, глядя на тонкие струйки воды. Кэйа увидел его издалека и замедлил шаг, пользуясь возможностью полюбоваться ладным силуэтом, аккуратно собранными волосами и общей расслабленностью позы. Как повезло ему завоевать внимание такого человека!.. Кэйа невольно начал улыбаться, и хорошее настроение отразилось в глазах Альбедо, как в зеркале: — Это у тебя корзинка для пикника? — спросил тот. — Куда мы собираемся? — К чему эти вопросы? — Кэйа изобразил удивление. — Разве ты еще не готов отправиться со мной хоть на край света? Алхимик засмеялся, неопределенно пожал плечами и спорить не стал: — Пойдем. Кэйа впервые вел кого-то на свидание. Ему казалось, будто каждый встречный провожает их взглядом и по лицам читает, кто они друг другу и куда направляются. К вечеру половина Мондштадта будет сплетничать о бывшем капитане кавалерии, и хорошо, если потом никакая мерзость не прилетит в лицо Альбедо. Ему самому, хоть он теперь и рядовой рыцарь, хамить уж точно не осмелятся, а вот алхимик… Впрочем, Кэйа сегодня уже убедился, что не стоит его недооценивать. Они прошли по мосту, оставляя позади город, затем в сторону Шепчущего леса и, пройдя через него почти до конца по проторенной дороге, свернули к берегу Сидрового озера. Кэйа давно знал там уютный и уединенный пляж, но сейчас ему не хотелось воды и песка, и он выбрал поляну над самым обрывом. Отсюда хорошо был виден Мондштадт, закатное солнце блестело на шпилях, статуя Барбатоса возносила руки к небесам, а мельницы мерно вращали время вокруг оси — мало кому не понравился бы такой вид. Альбедо сел прямо на траву, не заботясь о плаще, который Кэйа собирался расстелить, и любопытно подвинул к себе корзину, вытащил сначала бутылку вина, затем, гораздо осторожнее, глиняный горшок, один из двух втиснутых между складками ткани. — Это?.. — Я приготовил. Сливочное рагу с… как же назывался соус? Он довольно острый, там специи из Ли Юэ. — Обожаю острое. — Альбедо приподнял крышку и вдохнул аппетитный аромат. — Не знал, что ты готовишь… Вообще-то, я тоже кое-что принес. Из сумки он достал объемный бумажный сверток, в котором оказались небольшие печенья замысловатой формы. Кэйа не видел подобных прежде, но сильнее его поразила догадка — Альбедо тоже приготовил их своими руками, для него. — Но ведь это я должен был показать здесь все, на что способен? — припоминая собственное обещание, Кэйа вопросительно посмотрел на Альбедо. Тот ответил не сразу, задумавшись и вздохнув, и все это в совокупности — движения, пауза, вздох — сложилось в напряженное ожидание серьезного разговора. Кэйе не хотелось серьезности, он и так беспокоился за ужин и не мог понять, что успел испортить в самом начале. — Думаю, нужно кое-что прояснить насчет наших отношений, Кэйа. Альбедо начал в любимой официальной манере, и Кэйа подобрался, не зная, к чему готовиться. — Мы нравимся друг другу довольно давно, но между нами произошло кое-что неприятное. Я считаю, что в этом немало моей вины: если бы тогда я не дал тебе уйти в метель, то мог бы объяснить свой страх, и ты бы понял, что я вовсе не отталкиваю тебя. Но я… было проще пустить все на самотек. Я очень жалею, что сделал такой выбор, и из-за этого ты попал в неприятности, потерял Глаз Бога, лишился должности и все остальное. — Солгал тебе вместо того, чтобы сказать о своих чувствах? Здесь уж ты точно не виноват. — Я ошибся в одном, ты в другом. Но теперь, когда тут все ясно, я хотел бы быть с тобой на равных. Когда я сказал, что жду от тебя «всего», ну, я скорее шутил. — Альбедо облизнул губы, чтобы продолжить: — Флиртовал с тобой. На самом деле не нужно ничего доказывать. Я и так уже знаю, на что ты способен. — Ох, как это… — Кэйа старался подобрать слова, но чувства радости, восторга и влюбленности душили его, перехватывая горло. — Так приятно слышать… Значит, можно считать, что это у нас все-таки свидание? — А раньше ты как считал? — Ужин… Ты же сам сказал так — ужин. — Значит, если это ужин, то мне по этикету не положено тебя целовать? Глаза у Альбедо сияли, и теперь Кэйа знал, что не обманывает себя, замечая в них привязанность и интерес. Засмеявшись, он подался к Альбедо, обнимая его лицо ладонями, и сказал: — Это свидание. Их первый поцелуй был нежным и в какой-то мере скромным. Кэйе хотелось распробовать это щемящее чувство единения до последней ноты, насладиться не только мягкостью и теплом губ, но и запахом кожи, биением пульса под пальцами, осторожными прикосновениями и взаимной лаской. Потом Альбедо казался смущенным, но удовлетворенным; он чуть ослабил воротник и протянул Кэйе бутылку вина, предлагая открыть, а когда пробка была снята, спросил немного другим, более неравнодушным тоном: — Почему ты все время в перчатках? — Ну… — Кэйа поглядел на свои руки. — Это привычка. В них удобнее фехтовать, и никогда не знаешь, когда что-то произойдет и придется хвататься за меч. — Я думаю, сегодня не придется… Альбедо смотрел на него, и под этим взглядом плавилось сердце. Кэйа безоговорочно стянул с рук перчатки, и снова дотронулся до его лица, чувствуя себя свободным и как никогда счастливым. *** Свидание повторилось через несколько дней, а затем еще раз, и снова, и неожиданно Кэйа понял, что находится в отношениях. Это оказалось гораздо легче, чем он воображал раньше, когда один из любовников или любовниц намекал на то, что неплохо бы чаще проводить время вместе. Кэйа не хотел быть связанным обязательствами, избегал ответственности, старался разграничить деловые и досужие вещи так, как разделяют работу и отдых. Любовный интерес всегда находился во второй категории, а значит к нему априори нельзя относиться серьезно — он нужен, чтобы расслабиться, получить удовольствие, не более. С Альбедо вышло иначе. Общение складывалось легко, Кэйа наслаждался разговорами, прогулками, ему нравилось провожать Альбедо до лаборатории, где он жил в комнатах на втором этаже, нравились теплые и уютные объятия, которые позволяли обходиться без слов. Вместе с этим Кэйа не стремился к свободе и не замечал за собой и капли интереса в сторону кого-то другого. Похоже, он увлекся по-настоящему, и оставалась только одна вещь, которая мешала окончательно поверить в любовь: Альбедо все еще не вернул ему Глаз Бога. Кэйа нечасто вспоминал об артефакте, но иногда мысли больно резали острыми краями: Альбедо еще не готов, не решился. Кэйа не полностью устраивает его. Они снова не говорят друг другу чего-то важного. Напрямую он об этом не спрашивал, чтобы не торопить события. Приняв решение, Кэйа обычно стоял на своем: а он обещал ждать, сколько потребуется. Значит, так и продолжит, тем более что ожидание нельзя назвать тягостным: они встречались ежедневно, иногда тренировались на плацу или вместе обедали, очень много разговаривали, и Кэйа видел по Альбедо, что все в порядке и даже немного лучше. Так длилось почти полный месяц, пока Альбедо не сообщил, что вновь должен заняться исследованиями на горе. — Этот Драконий хребет… — Кэйа поморщился, как только услышал. — Снова надолго? — Так эффективнее. Будь моя воля, я собрал бы по всему Тейвату лучших алхимиков ради этой горы. Но в моих силах только работать самому. Альбедо сидел, опершись спиной о грудь Кэйи, и перематывал полоской кожи рукоять меча, с которым только закончил упражняться. Он выглядел расслабленным, но голос выдавал, что ему тоже не хочется расставаться. — Как бы я хотел, чтобы ты никуда не выходил из Мондштадта, — вздохнул Кэйа. — Но, конечно, я не собираюсь мешать твоему призванию. — Знаю. — Альбедо повернул голову и коснулся губами его щеки. — Ты ведь поедешь со мной в базовый лагерь? — Поеду. И потом буду приезжать, как только получится. Кэйа улыбнулся. Первое разочарование прошло, и он радовался тому, что Альбедо вновь займется любимым делом, приносящим ему столько удовольствия. Гора, конечно, несет много опасностей, а еще там холодно и безлюдно, и фатуи с приходом весны наверняка вернулись, но если бы не все это — кому бы она была нужна? Кэйа не собирался ограничивать Альбедо и, тем более, запрещать ему что-то делать, потому что сам не потерпел бы к себе такого отношения. Последние дни в Мондштадте они почти не виделись: Альбедо готовился, Кэйа с группой рыцарей объезжал окрестности города. Совместная дорога до лагеря тоже прошла скромно — оба не любили выносить отношения на публику и в присутствии людей держались не более чем дружески. Кэйа, впрочем, ничего не мог поделать с тем, что постоянно хочется смотреть на Альбедо, и к концу пути он уверен был, что каждый хоть немного наблюдательный рыцарь или искатель приключений уже в курсе, что между ними происходит. Но не испытывал на этот счет ни угрызений совести, ни стыда, так что не удостаивал чужие домыслы и каплей внимания. Была середина дня, и Кэйа напоминал рыцарям о правилах поведения на горе, а Альбедо раскладывал вещи в шатре — здесь он устроил свой вечерний кабинет, куда будет возвращаться для работы с книгами и сна. Краем глаза Кэйа постоянно видел его силуэт, мелькающий тут и там, и потому заметил, что Альбедо закончил и дожидается его у входа в шатер. — Если останутся вопросы, вы можете обратиться к любому человеку здесь, в базовом лагере. — Кэйа тоже свернул разговор. — Сейчас пройдите по маршрутам и сделайте на картах все необходимые пометки. Рыцари, которые подчинялись не потому, что помнили его капитанство, а из-за того, что в этой группе Кэйа был главным, разошлись по маршрутам, а сам он вошел в шатер за Альбедо. — Темно будет ночью работать. Свет проникал внутрь сквозь отверстия на боках шатра, но из-за холода они на ночь занавешивались плотной тканью. Свечи или открытый огонь Кэйа тоже не одобрял: слишком много горючих материалов вокруг, Альбедо подвергал себя большому риску, если собирался тут засиживаться. — Я с этим что-нибудь придумаю, — пообещал алхимик, приглаживая волосы жестом, который был ему обычно не свойственен. — Слушай, Кэйа… — Если ты о том, что мы опять надолго расстанемся, то я думал: может, и мне побыть здесь патрульным? Из тех ребят не так уж много энтузиастов. Один из них с радостью со мной поменяется. — Нет, Кэйа. — Альбедо положил руку ему на плечо, ладонь чуть сжалась поверх мундира, съехала на грудь. — Ты не можешь быть простым патрульным. Это все равно что я стал бы работать за алхимическим прилавком на главной площади. Кэйа молчал, собираясь выслушать все до конца, но мысленно был согласен. Самопожертвование, вначале дарившее искупление и покой, теперь, когда личная жизнь наладилась, стало в тягость, и он хорошо понимал, что перешагнул через этап службы стражником много лет назад. У него имелись амбиции, энтузиазм, подкрепленный опытом командования, а также доверие магистра и рыцарей, связи в городе и вне его, и капитан кавалерии Кэйа мог добиться намного большего, чем просто Кэйа, рыцарь Ордо Фавониус. — Не хочу, чтобы ты растрачивал себя впустую. — Я бы пошел на это ради нас, — возразил Кэйа, хмуря брови и догадавшись, к чему все идет. — На это не надо идти «ради нас». — Альбедо улыбался уголками губ. — Я ничего такого не требую. Да, я буду скучать без тебя, но мы оба станем чувствовать себя лучше, если будем знать — мы делаем то, что должны, а не то, что вынуждены. — Возможно. — Ничего такого, если мы некоторое время будем видеться только на выходных, — продолжал рассуждать Альбедо. — Может, иногда и чаще — вдруг ты окажешься поблизости или мне что-то понадобится в Мондштадте? А в середине осени я опять вернусь в город на зиму. Совсем не так плохо, м? Тиски, грозящие сомкнуться вокруг горла, вдруг разжались, обернувшись ветром. — Еще как неплохо! — Кэйа рассмеялся. — Я-то подумал, что во имя нашего призвания ты собрался все это закончить! — Что именно «это»? — Альбедо сощурился. — Закончить отношения с самым горячим капитаном в Тейвате? Я разве похож на идиота? — Ты похож на второго самого горячего капитана в Тейвате! — Значит, ты поговоришь с Джинн?.. — Кэйа уже обнимал Альбедо обеими руками, и тому приходилось с силой упираться левой ладонью в его грудь, чтобы продолжать разговор. — Да, да, поговорю, как только вернусь. Она обрадуется. — И ты? — Альбедо не дал себя поцеловать, но дотронулся губами до кончика носа Кэйи. — И я тоже. Да, и я, определенно, тоже. Альбедо снова увернулся от поцелуя, но наконец стало понятно, почему: он прятал в правой ладони Глаз Бога, и теперь протянул артефакт Кэйе: — Забирай. Как разбудившее посреди ночи знамение, как вспыхнувшая во тьме искра — сноп света и блеска, — Кэйу оглушила кульминация чувств, которые надвигались полгода и выбрали для коллапса именно этот момент. Он не выпустил Альбедо, только крепче сжал руки, чувствуя, что тот не сопротивляется, и последовавший поцелуй был продиктован не возбуждением, а густым коктейлем из нежности, благодарности, восторга и страсти, неразделимо овладевшим умом и сердцем Кэйи. Когда эмоции схлынули и Кэйа смог говорить, Альбедо уже цеплял Глаз Бога к его поясу, на прежнее место. — Я сделал новое крепление, теперь не потеряешь, — бормотал он, смущенный откровенной и бурной реакцией. — Как ты вообще нашел его? — Кэйа наконец задал давно возникший вопрос. — Я же алхимик. Что я, элементальный компас не создал бы? — Алхимик… Кэйа улыбнулся. Он понимал, как работает компас, и знал, что Альбедо пришлось отложить дела и отдых и отказаться от тепла и комфорта, чтобы даже при помощи магического прибора потратить немало длинных часов на поиск крошечной вещи в снежных сугробах. То, что он сделал, еще раз говорило о крепких чувствах, которые испытывал Альбедо, но Кэйа больше не нуждался в доказательствах. Он готов был признаться этому человеку в любви немедленно, но Альбедо опередил его: — Может, поднимемся в мою лабораторию? — Его глаза блестели, ресницы подрагивали. — Там сейчас никого. На слова Кэйе не хватило дыхания, и он кивнул, отлично поняв, какого рода это приглашение. *** В уютной и тесной палатке было жарко, как никогда до того. Пальцы Кэйи путались в застежках на одежде Альбедо, некоторые он расстегнул, другие разорвал, и потом касался кожи руками, губами, языком, сначала ласково и трепетно, затем дразняще, несдержанно, жадно. Всё, о чем он думал, чего когда-либо хотел, получило выход, и Кэйа поцелуями вымещал собственную нежность, а укусами демонстрировал страсть. Наполовину обнаженный, Альбедо казался хрупким и уязвимым, но в его теле крылась физическая сила наравне с силой желания: алхимик сам торопил Кэйу, отнимал его руки от своих плеч и перекладывал на бедра, тянул волосы, заставляя отстраниться или, наоборот, придвинуться. Кэйа с удовольствием изучал его тело, трогал, гладил, сжимал и царапал, ловя реакции — рефлекторную дрожь, сокращение мышц, смущенные стоны, которые алхимик старался, но не мог сдерживать. Душевно они стали ближе, чем телесно: Альбедо сказал своё «да», и готов был повторять снова и снова, просить или требовать, но Кэйа оставался непреклонным — их настоящий первый раз будет дома, под крышей и в постели. Здесь и сейчас, когда нет ни сил, ни необходимости сопротивляться желанию, достаточно было уверенных рук, жарких губ и любви, которой они делились друг с другом в каждом жесте, слове и выдохе. Тепло сохранилось и после, когда они лежали в обнимку под тяжелым одеялом, а Кэйа бережно и неторопливо гладил растрепанные светлые волосы. Он больше не боялся расставания: Альбедо всегда будет ждать, а сам он — искать встречи, и что такого, если они увидятся только день, неделю или месяц спустя?.. Гора больше не казалась враждебной, опасной или хмурой, будто ветер на ее склонах переменился, принося долгожданный, по-летнему мягкий бриз.