Просторный зал
Всё прошло. Стёкла и прекрасные витражи были разбиты в дребезги и устилали пол подобно водной глади. Мрамор был расколот и всюду можно было найти осколки самых разных размеров. От тех что чуть больше семечка до целых глыб. Занавески, в прошлом походившие на творения паука, теперь были разорваны. Всё ушло. На стенах виднелись кровавые следы, а в воздухе чувствовался запах чеснока. Кое-где были пулевые отверстия, свидетельствовавшие, что произошедшее здесь — явно не гнев стихии. В центре лежал на боку стол со сломанной ножкой и стулья, кое-где была разбросана еда. Всё это — следы прошедшего праздника. Праздника, который был слишком большой роскошью для нашего страшного времени. Взгляните в окно...***
Западный фронт. 1914 год
Холодная ночь, вьюга кружила над полями и ледяные ветра пронзали сердца тех несчастных, которых судьба закинула в это богом забытое место. Обычные люди, рабочие заводов, крестьяне, плотники и столяры, все они делили одну незавидную долю. А в метрах ста от них были точно такие же окопы с точно такими же рабочими, крестьянами, плотниками и столярами. Их грызли те же самые вши, они умирали от точно таких же болезней, они так же гибли ни за что. Среди них, на чьей стороне теперь не узнать, был Рэндольф. Он проживал далеко не первую фальшивую жизнь. Он был и дворянином, и буржуа, и нищим. Но в этот раз он был обычным солдатом. — Совсем скоро Рождество, — заметил кто-то. И правда, подумали другие, скоро праздник. Как бы они хотели встретить его в кругу семьи, обнять жён, поцеловать детей. Память меня начала подводить, и я уже не помню с чей стороны был сделан первый шаг. Да это и не важно! Важно другое... Несколько солдат просто вышли из окопов и пошли в сторону вражеских. С собой у них был скудный набор сладостей и алкоголь. Это было рискованно и все ждали что вот-вот прозвучат пулемётные очереди, но ничего не произошло. Из других окопов тоже вышли солдаты и так же пошли навстречу тем, кого должны были считать врагами. И были другие, множество других. Над полем брани зазвучали разговоры, голоса раздавались на множестве языков. Это было Чудо. Одно из чудес человеческого мужества. Мужества не выстрелить, мужества увидеть в другом не врага, но брата. Ужасы войны, развязанной горсткой паразитов, убийц, набивающих свои карманы за счёт человеческих жизней, не сломили человечность. Люди оказались крепче крупповской стали. Среди тех солдат был и чудаковатый чех, которому будет суждено войти в историю и вдохнуть свет, в отчаявшиеся души. А Рэндольф смотрел. Он был лишним на этом празднике жизни, сколько бы раз он не менял личности, он так и не сможет прожить настоящую человеческую жизнь. У него был на это шанс и он его упустил. У него не хватило мужества остаться человеком. Вот француз и австрияк спорят о рыбалке; немец и англичанин обмениваются опытом в приготовление супа-гуляша и все много смеются. Рэндольф услышал рядом шаги. — Привет! — задорно поздоровался чех. — Меня зовут Швейк! Рэндольф повернулся к нему и оценивающе пробежался взглядом. Это был небольшого роста человек, с короткими чёрными волосами, голубыми глазами, пухлыми щеками и носом картошкой. Вид его был до того комичный, а глаза настолько жизнерадостными, что улыбка сама расцвела на лице Мецгера. — Привет, — отозвался он. — Ганс. Они пожали друг другу руки и долго-долго говорили. В конце Швейк сказал: — После войны заходите в трактир "У чаши". Думаю после шести будет в самый раз. Да, обязательно заходите! Жизнь текла и это Рождество надолго осталось в сердцах людей. А на утро снова была война, в мясорубке которой погибли миллионы. Погибли и те самые немец с англичанином, и француз с австрияком.***
Просторный зал
Рэндольф последний раз посмотрел в окно. Из-за горизонта виднелась макушка доброго гиганта, которого люди прозвали Солнцем. Мягкие лучи его сверкали, будто приветственная улыбка старого друга, и на снегу расцветали огоньки, как цветы в мае. Рэндольф стоял неподвижно ещё секунду, а потом вышел из зала, закрыв за собою дверь. Он всё ещё помнил ту ночь. Это было одно из самых светлых воспоминаний Рэндольфа. Он бережно хранил его, вместе с образами тех солдат, что окружали его тогда, вместе с образом бравого чешского солдата, предложившего ему выпить в трактире "У чаши"...