Побег

      Они выступили, едва только забрезжил рассвет. Моросил дождь, холодный и мелкий. Ежась от затекающих под капюшон капель, Белла с ужасом представляла себе возвращение. Что будет, когда Эдвард обнимет ее, коснется своими ледяными руками? Она с отвращением сбросит их с себя или, наоборот, снова подпадет под магнетизм самого опасного хищника на земле? Что, если ее решение остаться с Джейкобом растает как дым, едва она только увидит Эдварда?..       Девушка перевела взгляд на Джейка, словно ища поддержки. Здесь, рядом с ним, надежным и человечным, ошибающимся, испытывающим боль, усталость или страх, но таким земным, крепко стоящим на ногах, — она была самой собой. Не надо было тянуться, пытаясь соответствовать идеальному, недостижимому Эдварду, рядом с которым так остро чувствовалась собственная ничтожность и малозначительность. Джейкоб заставил ее поверить в себя и показал, что не нужно жертвовать ради этого жизнью. Отказываться от нее или насиловать душу.       Нащупав и сжав его руку, Белла пошла с ним рядом. Толстый ковер слежалой хвои под ногами упруго пружинил, проминаясь с тихим шорохом. Машинально отводя мокрые ветви, стегавшие потом по спине, она старалась подобрать такие слова для Эдварда, чтобы он понял все то, что поняла она. Понял и постарался ее отпустить. Она искренне хотела смягчить его боль…       Постепенно дождь утих. Беспросветно серое покрывало неба, сочащееся холодной изморосью, постепенно светлело, рвалось, пропуская наружу робкие солнечные лучи. Оглушительный запах мокрой земли, хвои, листьев, такой знакомый, привычный, на который давно не обращала внимания, неожиданно показался ей своеобразным прощальным подарком и одновременно напоминанием: негоже отрываться от своих корней. Она кивнула, соглашаясь сама с собой…       …Наверное, можно было поднажать, ускорить шаг, сцепить зубы и придти в город затемно. Можно было не устраивать привалов, когда они, тесно прижавшись, сидели без слов и мыслей, не в силах оторваться друг от друга… Можно было бы, но они не хотели терять этой, такой сладкой и одновременно горькой последней своей ночи…       Форкс был совсем недалеко, можно было передохнуть и дойти до него даже по темну, но они, не сговариваясь, опустились на влажный прохладный песок. В разрывах облаков светила луна, подмигивали звезды. Легкий ветерок доносил соленый запах недалекого океана. Здесь, на опушке леса, подступившего почти вплотную к скалистому дикому берегу, было прохладно и безлюдно. Где-то совсем рядом невидимые отсюда волны с шумом набегали на каменистый берег, чтобы с шипением откатиться прочь, унося с собой мелкие камешки, обломки веток и прочий мусор.       В неверном лунном свете Белла скорее угадала, чем увидела, как Джейк улыбнулся. Прижав ее к себе, откинулся навзничь, устроив девушку у себя на груди. Она почувствовала, как горячие пальцы, коснувшись ее лба, заправили за уши пряди волос.       — Как хорошо… — на его лице опять появилась легкая мечтательная улыбка. Устроившись сверху него, уткнувшись лицом в шею, Белла чувствовала малейшие оттенки его мимики. — Надо было прийти и на берег… Как многого мы не успели, Белла!..       Перекатив ее на спину, Джейк, не давая сказать ни слова, накрыл губами ее губы…       Слова были лишними. Затертые и пустые, что могли они добавить сверх того, что говорили их тела… Равнодушные звезды и ветер были свидетелями их вальса любви, который они танцевали друг для друга. Они прощались с безмятежно счастливыми днями, но как не хотелось им думать, что это мог быть их последний танец…       …Они шли кромкой леса, там, где кончались последние скрюченные ветрами деревья и начинался слежалый жесткий песок. Океан штормило, и волны с грохотом рушились на бесплодный берег. Соленые брызги и мелкая водяная пыль оседали на одежде и волосах, покалывая кожу. Вой ветра и пушечные удары прибоя заглушали прочие звуки, и это было даже хорошо, потому что избавляло от необходимости что-то говорить…       Не хотелось ничего говорить. Не о чем было. Облизывая соленые губы, Белла сосредоточенно смотрела себе под ноги. Холодная, мутная пустота в душе, как в дурном сне, не отпускала, лишая мыслей, чувств и желаний.       Джейкоб казался прежним. Шагал широко и спокойно, будто на прогулке, откидывая носком ботинка с дороги сучья и мелкие камни, но Белла знала, что скрывалось за его показным спокойствием.       Постепенно они углублялись обратно в лес. Надо было срезать угол, чтобы выйти к тому самому месту, откуда начинали свой поход. К ждущему их Эдварду…       Белла ни минуты не сомневалась, что ее жених (она сдавленно охнула, впервые за долгое время назвав его так) с пунктуальной точностью ожидает ее на том же самом месте. Чистенькая, сверкающая, как дорогая игрушка, вольво нелепо смотрится на старом разбитом шоссе…       Чем ближе подходили они к условленному месту, тем сильнее ее окутывало ощущение нереальности происходящего. Она не должна была быть здесь. Не хотела быть здесь. Не нужно ей это было. Но, переставляя как во сне ноги, она брела и брела вперед.       Уже редели деревья, слышался шум недалеких машин, а они так и не сказали друг другу ни слова. И, лишь перед тем, как свернуть на тропу, ведущую к дороге, Джейкоб порывисто, будто прощаясь, прижал ее к себе…       Со всхлипом она уткнулась в его грудь, и ей стало жутко. Она чувствовала себя как на собственных похоронах. Ее несло по течению, и она уже никак не могла повлиять на события…       Джейкоб отстранился первый и сделал шаг вперед.       Деревья расступались, вот уже показалось шоссе, и серебристое пятно ожидавшей ее машины…       Она бросила взгляд на Джейка. Его лицо превратилось в маску, безжизненную, закаменевшую. Девушка поняла, что он на пределе, идет, пережигая нервные клетки, чтобы сдержаться… Последний раз коснулась его руки, крепко сжатой в кулак…       Удивительное спокойствие вдруг овладело ею. Пронзительная ясность мыслей едва не заставила вскрикнуть. Мимолетно удивившись самой себе, она, гордо подняв голову, сделала последний шаг…       На шоссе они вышли вместе. Прямо около съехавшего к обочине вольво и Эдварда, скрестившего на груди руки…       Стоило им только показаться из-за деревьев, и Эдвард, улыбнувшись, шагнул навстречу. — «Какая она стала необыкновенная, как изменилась», — думал он. — «Походка, посадка головы, манера держаться… Юная амазонка… И Джейк рядом с ней… Не мальчишка, который хорохорился, оставаясь мальчишкой, а мужчина… Уходили они порознь, а вернулись вместе… Черт возьми, вместе!.. Но все же, все же… Пока ничего не решено, и щенок сам ни в чем не уверен, и едва ли не прощался с ней в подлеске… Пока слова не сказаны, Белла, моя маленькая человеческая девочка Белла вернулась ко мне…» — Не сводя с Беллы взгляда удивительных янтарных глаз, улыбнулся ей с чарующей нежностью.       Она вздрогнула. Ослепительно красивый юноша с искрящейся в свете солнца кожей смотрел только на нее. Они с Джейкобом были рядом, но Эдвард словно не замечал его. Не делал вид, будто парня не было рядом, а просто не замечал. Как раздражающую, но ни на что не влияющую мелочь, через которую можно переступить и забыть.       Помимо воли, девушка сделала шаг вперед.       — Здравствуй, Белла, — улыбнулся Эдвард своей необыкновенной улыбкой, которая ей так нравилась. — Я соскучился, не представляешь как, любимая моя… — «Ну же, иди, иди ко мне, моя девочка… Пусть Элис не видит… К черту! Видения меняются… Белла, что ты делаешь со мной…»       Миг, и тяжелый рюкзак, оттягивающий плечи, оказался в его руках. От него до одури несло псиной, и запах, выворачивающий наизнанку, пробуждающий древние инстинкты разорвать, уничтожить исконного врага, едва не заставил отшвырнуть его подальше. Но нет, так нельзя… Небрежно опустив его на землю, он, взяв ее ладони в свои обжигающе ледяные пальцы, притянул девушку к себе… От нее тоже пахло, но тяжелую густую вонь здесь, вблизи, перебивал ее ни с чем не сравнимый аромат, от которого он терял рассудок…       Белла очнулась. Холод рук, чувствовавшийся даже сквозь накинутую поверх футболки куртку, привел ее в чувство. Упершись ладонями в его грудь, она попыталась высвободиться, беспомощно оглянувшись на Джейка.       Джейкоб смотрел перед собой равнодушным мертвым взглядом. Белле показалось, что еще миг, и он развернется и уйдет…       Вывернувшись из его объятий, она, отстранившись, сжалась, обхватив себя руками…       — Все нормально? — с лица Эдварда медленно сползала улыбка. — Белла, что случилось?.. — он знал что, но его внутреннее «я» истошно кричало, а мозг прокручивал тысячи вариантов того, что он бы мог сейчас сделать, с недоступной человеку скоростью… Его Белла, его любимая, девушка, которая была предназначена ему судьбой, колебалась… Мальчишка-индеец, оборотень, щенок, путавшийся под ногами, склонял чашу ее весов в свою сторону… Мимолетно глянув на него, Эдвард поразился, что не может больше заглянуть в его воспоминания… Горькие его мысли, то, что думал мальчишка сейчас, он читал как открытую книгу, а вот все то, что было связано с Беллой… Как если бы пес смог закрыться, поставить между ними стену… Говорят, так может закрыться от своей стаи альфа. Ха, а ведь щенок и был потомком того самого альфы Блека, с которым они заключили когда-то договор… Насмешка судьбы…       Она не отвечала, не зная, что сказать и с чего начать. С самого начала потеряв инициативу, она с ужасом вновь ощутила себя куклой, от которой ничего не зависит.       Еще раз улыбнувшись ей, Эдвард, взяв за руку, потянул за собой.       — Поедем, а потом ты мне все расскажешь. Садись в машину, Белла… — «Господи», — взмолился он богу, который его проклял, — «Господи, прошу тебя, Господи!..»       — Эээ, Эдвард… — мысли бросились врассыпную, и она, отчаянно зажмурившись, произнесла, как прыгнула в ледяную воду: — Нет. Я не поеду с тобой. — Судорожно сглотнула, почувствовав, как заледенели щеки и кончики пальцев. — Не поеду.       — Белла… — полный горечи голос резанул ей по сердцу.       Эдвард все же не смог сдержаться… Сейчас, когда он почти потерял ее, уже ничего не имело смысла… Знал ведь, что так будет, умом понимал, что ее человеческая жизнь еще не завершилась, что недаром Карлайл обращал их всех лишь на пороге смерти, но… Всегда удивлялся, что все идет так гладко, подсознательно ожидая неизбежного подвоха… Почему только она выбрала этого щенка из резервации?.. Любого человеческого мальчика, и он, Эдвард, смирился бы. Но вонючего пса!.. Пса, который целовал ее, ласкал, трогал своими грязными лапами… Который проделывал с ней все то, что должен был подарить девочке он, Эдвард…       Почему Эдвард не удивился?.. Переведя взгляд на Джейкоба, он смотрел теперь на него, и взгляд не обещал ничего хорошего. Ей показалось, что еще миг, и Эдвард бросится на парня.       Схватив Эдварда за руки, Белла проговорила, срываясь на крик:       — Прекрати!.. Не трогай его!..       — Белла… — повторил Эдвард полным горечи голосом. — «Слушай, маленькая моя», — думал он. — «Очнись. Неужели этот щенок индеец и в самом деле так дорог тебе?..» — Девочка моя… Ты не понимаешь что делаешь… Этот… — он метнул полный ненависти взгляд на Джейка, — использовал тебя, воспользовался тобой… — Он опять вторгся в голову Джейкоба. С болезненным интересом всматривался в его воспоминания, переживал его чувства… Мальчишка закрывался от него. Едва ли он сам осознавал это, едва ли понимал, как он это делает, но Эдвард так и не смог пробиться в воспоминания его о Белле. Эдвард знал все, что между ними случилось, лишь потому, что Джейкоб думал об этом словами, но увидеть картинку не мог.       Белла вздрогнула.       — …воспользовался, преследуя личные цели… Стараясь привязать тебя… — в его голосе зазвучало сожаление. — Играя на твоем чувстве жалости… — В этот момент он сам свято верил в то, что говорил. Ненависть к сопернику, забравшему любимую, вмиг очистила голову от ненужных сантиментов. Сейчас самым главным для него было увезти Беллу. Дома, рядом с ним, все забудется. Он сделает все для этого…       — Не говори так… — прошептала Белла. — Не говори…       — Но почему? — от чарующего бархатного голоса кружилась голова и путались мысли. — Почему, Белла?.. Это и было его целью, ты и сама это знаешь… — С каждым словом он все больше успокаивался. Выбранная им манера поведения, спокойное обстоятельное объяснение девушке поступков ее так называемого любимого, приносила плоды. Белла на глазах сникала, съеживалась, и уже не цеплялась, не оглядывалась на этого выскочку, возомнившего о себе невесть что.       Теперь не она, а Эдвард держал ее за руки. Чувствуя, что земля уходит у нее из-под ног, она, сжавшись, проговорила:       — Не надо так, Эдвард… Я люблю его…       — Ты думаешь, что любишь, — мягко улыбнулся он. — Это особенность человеческой психики, и я не осуждаю тебя. Ты не могла по другому в этой ситуации… Это пройдет, вот увидишь… Идем же…       Как во сне, она сделала следом несколько шагов. Джейкоб остался где-то сзади. Бессильно уронив руки, он так и стоял, глядя мимо нее, и в его лице уже не осталось ни капли жизни…       Словно это была не она… Эдвард, предупредительно распахнув перед ней дверцу, уже усаживался со своей стороны за руль. Рюкзак, небрежно брошенный на обочину, так и остался лежать в пыли, сиротливо завалившись на бок… Ее ждала семья Калленов, скорая свадьба и вечность, которая рядом с Эдвардом казалась совсем не страшной, а, наоборот, желанной, но…       …Усталость в ноющих ногах… Запах дыма… Обжигающий губы чай с разваренными упавшими в котелок сосновыми иглами… Небо и солнце… Горячие руки и губы на теле и окутавшая ее волна любви…       Упершись плечом с дверцу машины, она остановилась. Эдвард что-то говорил, но она уже не слышала. «Как же так?.. — билось в ее голове. — Как же так?..»       Неужели все пережитое с Джейком оказалось настолько незначительным, что испарилось как дым, стоило только увидеть Эдварда?.. Получается, ее чувство ничего не стоило?..       Выходит все то, что поняла, приняла, и решила, она отбросила, стоило только попасть под очарование Эдварда?..       — Белла? — Эдвард вопросительно смотрел на нее со своего места. Расслабленный, уверенный в себе, он искренне недоумевал, почему она медлила. — «Любимая моя, да что с тобой?» — думал он. Ведь буквально только что, мгновение назад, она стала прежней. Его Беллой. Чуточку неуклюжей, неловкой, милой, застенчивой, которую надо было защищать от этого мира…       И ей стало обидно. Он считал ее маленькой девочкой, которую надо непременно наставить на путь истинный и объяснить, где и в чем она ошиблась. Обида, встряхнув, вывела из странного транса, из затягивающей пучины безразличия и вины, и она вздрогнула от поднявшейся внутри нее волны гнева.       Чувствуя, как вспыхнули, заалели от прилившей крови щеки, она проговорила медленно и раздельно:       — Нет. Я не поеду с тобой, Эдвард. Извини, но это все.       Эдвард долго молчал. — «Все? Теперь в самом деле — все. И Элис не ошиблась…» — Рассматривал руки, лежащие на рулевом колесе. Когда заговорил, голос его показался Белле невыразимо больным и усталым, но, странное дело, он не оказывал уже на нее прежнего действия.       — Если я уеду сейчас, Белла… Если меня не будет рядом с тобой… — Все прежнее было лишь бравадой. Оказывается, он до последнего не верил в происходящее. Не хотел верить. А теперь, когда она ушла, все еще была рядом, но уже не с ним, ему стало чудовищно больно. Куда больнее, чем когда он сам оставил ее… Он знал, что эту боль уже не перебить ничем, что он обречен был вечно чувствовать ее, и говорил, говорил, стараясь во что бы то ни стало достучаться до его Беллы, отважной маленькой девочки, бросившейся в свое время на его спасение…       — Я это проходила уже, Эдвард, — прошептала Белла. — Не шантажируй меня уходом. Если все и повторится, финал будет другим… Ты — уходишь, а он, — обернувшись, она посмотрела на Джейкоба, — всегда будет со мной. Даже если что-то случится — со мной, в моей душе, потому что он дал мне то, чего ты дать не сможешь. И… — она помедлила, с жалостью глядя на человека, которого любила когда-то больше жизни. — И я не хочу становиться такой, как вы. Никогда.       Медленно, как человек, Эдвард обогнул машину, остановившись напротив девушки. Посмотрел на нее с невыразимой тоской.       — Я знал, что так будет… Знал еще до того, как ты ушла с ним… Элис не видела больше твоего будущего, а значит…       — И ты… — задохнувшись от возмущения, Белла едва удержалась от желания ударить его. — Ты… Зная, что девушка, которая молилась на тебя… Ты сам, своими руками… Ты… Как ты мог?!.. Почему не отговаривал, почему так просто отказался от меня?..       Эдвард грустно улыбнулся.       — Ты всего лишь человек…       — То есть ты заранее списал меня… Зачем я вообще была тебе нужна, Эдвард? Чтобы на фоне меня выглядеть несчастным мучеником?.. Ты хоть понимаешь, что сейчас сказал?.. Ты чудовище…       Попятившись, Белла, не оглядываясь, нащупала руку Джейка и сжала ее.       — Я знал, Белла… — повторил Эдвард. — Надеялся и верил в тебя, но раз за разом, видя тебя и его…       — Что?.. — переспросила девушка. — Видел?..       — Джейкоб не рассказывал тебе?.. Трусливый пес… Он слишком громко думал и так увлеченно… Что же ты, — он чуть усмехнулся, обращаясь к Джейку, — не рассказал ей, что мы встречались? — Эдвард опять попробовал заглянуть в его голову. Но кроме ненависти, удушливой, тяжелой, кроме представлений мальчишки о том, с каким удовольствием огромный коричневый волк расправляется с соперником-вампиром, ничего не было… Тогда, в горах, щенок фонтанировал чувствами, был как открытая книга, но теперь… Ненависть и сожаление, что тот не может на глазах Беллы схватиться с ним, занимала все его существо…       Джейкоб молчал. Смотрел на Эдварда тяжелым ненавидящим взглядом и молчал, не говоря ни слова в свою защиту.       А перед Беллой словно рушился мир. Тот, кого она когда-то любила, боготворила, тот, ради которого была готова расстаться с жизнью, так и не принял ее всерьез, не счел достойной доверия.       — Ты… Ты подсматривал за нами? Следил? — Прошептала она потрясенно. — Ты… Как ты мог?.. Сделал вид, что… А сам за моей спиной… И это ты мне говоришь о доверии?.. — Она вспомнила ту ночь, когда проснулась и не обнаружила рядом Джейка, и содрогнулась. — А ведь я почувствовала тебя тогда… там… — Конечно же, это мог быть только Эдвард. Только он мог выйти на их жилище в этом глухом месте. Теперь она знала это точно. Почему же не поняла тогда? Потому, что никогда не думала, что он сможет так поступить?.. — Только подумала, что ошиблась… Мне в голову не могло прийти, что ты способен на такое…       — Я доверял тебе, Белла. Но не ему, и правильно делал… — «Никогда не доверял, но всегда недооценивал. Как жаль, что пес выжил после схватки с новорожденными… Белла погрустила бы, и забыла, а сейчас думала бы лишь о предстоящей свадьбе…»       Прижавшись к Джейкобу, Белла почувствовала, как тот задрожал. По телу парня волной прошла судорога, и девушка поняла, что сейчас, через мгновение, он перекинется, и тогда случится страшное…       Перебив Эдварда, она заговорила быстро и горячо:       — И это ты смеешь обвинять Джейкоба? Он никогда, ни разу, не унизил тебя в моих глазах. Не как сейчас ты… Это были наши три недели. Только наши. Я обещала ему их! — Повернув голову, смотря в лицо Джейка, проговорила: — Зря ты мне не сказал… Я бы сама напомнила Эдварду о доверии. — И, обращаясь опять к Эдварду, добавила: — Джейк и пальцем не коснулся меня без моего согласия! Это я! Я люблю его. Я выбрала его. Выбрала жизнь. Если бы не он… Прости, Эдвард, но придется отменить свадьбу.       Эдвард посмотрел на нее долгим взглядом. В нем не было ни злости, ни отвращения, ни презрения. Даже боли почти не было, только глубокая печаль… Наверное, он в самом деле давно знал, что выберет Белла, и успел если не подготовиться к этому, то принять и в какой-то мере смириться.       Тысяча оттенков чувств пробежала по его прекрасному, скульптурно совершенному лицу, делая его живым и совершенно человеческим, и на миг девушке показалось, что перед ней лишь несчастный проигравший мальчишка, который вот-вот заплачет… Только обида, совсем человеческая, горячая, горькая, терзала теперь душу… Но он тут же справился с собой.       Протянув руку, в последний раз коснулся ее лица. Тонкие ледяные пальцы ласково скользнули по щеке, и рука упала.       Газанув и развернувшись, Эдвард медленно поехал в сторону Форкса. Последний раз взглянул на Беллу, и, не оборачиваясь больше, резко увеличил скорость…       И тут Белла увидела…       Совсем рядом с колесом машины, аккуратно припаркованной на обочине, пробивался росток. Маленький, в два листка, кленовый побег. В отличие от молодой поросли, которой буйно зарос подлесок, проклюнувшейся весной и к середине лета окрепшей, этот припозднившийся малыш был был таким хрупким и нежным, что его могла сломать любая напасть. Ничего не стоило наступить на него, и все бы кончилось, но нежный росток упрямо тянулся к солнцу.       И Белла запоздало испугалась за него. В этом маленьком побеге для нее сейчас сосредоточилось все то, что было дорого ей. Отпечатки рифленых подошв ее ботинок были совсем рядом, она не наступила на него чудом, не растоптала походя, даже не заметив…       Прижавшись к Джейкобу, обнявшему ее горячими тяжелыми руками, она, сквозь прорвавшиеся слезы, смотрела вслед уехавшей машине. Горько и тяжело было на душе, но, одновременно, на пепелище сгоревших отношений теплым огнем пылало истинное, неподвластное времени и стихиям чувство.       Смахнув слезы, Белла всмотрелась в дорогу. Это казалось чудом, но маленький побег уцелел. Земля вокруг была перепахана тяжелой машиной, но упрямый росток тянул к небу нежные листочки.       С облегчением вздохнув, она уткнулась в грудь Джейкобу. Теплые руки нежно гладили спину, и она чувствовала, как уходит, исчезает рвущая душу боль. Огромное чувство, согревавшее душу ласковым светом, выросло из такого вот маленького побега, и ей страстно захотелось, чтобы этому малышу тоже дали шанс.