Кэртианский балаган

***       Он был камнем, летящим вниз с обрыва; был скалой, от которой под действием неведомой силы откололись осколки; был каменистым ложем взбунтовавшейся горной реки; был каменной крошкой, пылью, оседающей на деревьях; был твердью, породившей горные кряжи; был расплавленной огненной массой в глубинах земли; и снова камнем, который стремился в долину, увлекая товарищей за собой.       Когда безумный бег завершился, веселая ярость рассеялась и он снова осознал себя человеком, он понял, что сидит в пещере, прислонившись спиной и затылком к теплой стене. Вход в пещеру был наглухо завален, и только из узкой щели под самым потолком пробивалась полоска света. У входа, сложив мускулистые руки на груди, стоял человек.       — Ну что, повелитель? — вместо приветствия сказал он. — Угодил в мою ловушку?       — Ты кто такой? — настороженно спросил Ричард. — А ну-ка отпусти меня!       Человек склонил голову набок и потер подбородок; Ричард, глаза которого уже привыкли к полумраку, отметил, что вместо пальцев руки у него заканчиваются копытами. Ни ужаса, ни удивления в его душе это открытие, однако, не вызвало.       — Отпустить? — задумчиво повторил человек. — Я, конечно, отпущу, но только если ты мне заплатишь. Не волнуйся, много не возьму. Так, считай, пустая формальность, чисто символическая цена.       — И чего же ты хочешь? — похоже, с этим лучше не спорить, лучше спокойно выяснить, что ему надо.       — Отдай мне то, чего дома не знаешь.       Что?!       — У меня нет дома ничего… — начал было Ричард и вдруг осекся: как он сразу не догадался! Ему предлагают запродажу! В сказках за этой фразой всегда скрывалась необходимость отдать собственного ребенка — но ведь дома он еще не… Или — о, неужели в тот раз с Марианной… Неужели у Марианны от него… Придется по возвращении признавать бастарда, или барон, ни о чем не подозревая, будет воспитывать чужого сына… Какой позор. И сейчас, по сказочным законам, ведь невозможно не согласиться, иначе он навеки останется запертым в этой пещере — значит, через несколько лет этот человек явится за оплатой. Ричард уже принял решение, но на всякий случай выдержал достойного размера паузу и только потом сказал:       — Хорошо. Отдам, обещаю. Когда мне тебя ждать?       — Договорились, — буднично сообщил человек (человек ли?); не то чтобы Ричард ждал раскатов грома или вспышек света, подтверждающих их договор, но хоть немного торжественности этот мог бы потрудиться придать своему тону… — Я приду за оплатой через шестнадцать дней. Ты свободен, повелитель.       Пещеру заволокла тьма, а когда Ричард снова открыл глаза, он увидел над собой матерчатый потолок походной палатки.              ***       Осень в Надоре приходит рано и остается надолго. В этом году унылый мелкий дождь, по временам переходящий в снег, лил, казалось, не переставая уже третий месяц — даже охота в этом году не задалась. Вот и сегодня погода за окном как нельзя лучше передавала настроение обитателей замка. Обед начался в молчании, и атмосфера в столовой царила такая мрачная и гнетущая, что никто — ни приехавший с очередным визитом дядюшка Эйвон, ни обычно веселый слуга Джон, прислуживавший в этот раз за столом, — не попытался расцветить скучную трапезу легкой беседой или забавной шуткой.       Внезапно три громких удара прорезали тишину: кто-то со всей силы стучал во входную дверь. Джон с облегченным вздохом отставил кувшин с вином, развязал обмотанное вокруг пояса полотенце, натянул ливрею и пошел открывать. Когда через несколько минут он вернулся, вид у него был растерянный.       — Спрашивают герцогиню, — сообщил он.       — Да кто там приехал? — спросила Мирабелла, поднимаясь со своего места. — Что им от нас понадобилось?       — Они не доложились. Там один человек, и он, — слуга поежился и бросил быстрый взгляд на домашнего священника, — странный какой-то.       Посетитель ждал в прихожей — он стоял в расслабленной позе, привалившись плечом к стене, и меланхолично жевал непонятно откуда взявшуюся травинку. Одет он был совсем не по погоде — скорее, в древнегальтарском духе — в белую рубаху без рукавов, едва доходившую ему до колен; сапог на нем не было — да они ему и не понадобились бы, потому что ноги и руки его украшали массивные бычьи копыта. Из-под рубахи выглядывал кончик хвоста. Мирабелла исподтишка осенила гостя святым знаком, но тот не исчез, не забился в конвульсиях и вообще не заметил, — поэтому она вежливо, не теряя достоинства, поздоровалась. Гость поклонился в ответ.       — Госпожа, — сказал он, — я пришел за своей платой. Ваш сын обещал мне то, чего он дома не знает.       — Что?! Ричард не женат!       Гость хохотнул и иронически посмотрел на Мирабеллу.       — И он уже больше года не был дома, и в замке за это время детей не рождалось, — твердо продолжила она. — Только одна служанка недавно вышла замуж.       — За служанок повелитель не отвечает, — снисходительно сообщил гость и добавил с намеком: — Зато отвечает за родственников.       — Родственников? Его сестры еще совсем маленькие… Хотя… Неужели?! Вот распутница! Ну я ей задам!       Вне себя от ярости, Мирабелла устремилась в столовую. На гостя она не оглянулась, но равномерный грохот копыт по каменному полу у нее за спиной свидетельствовал о том, что он не отстает. Ворвавшись в комнату, она вытащила Айрис из-за стола и, толкнув к стене, нависла над ней и закричала:       — Ах ты дрянь! А ну отвечай, с кем ты и когда успела?!       Айрис втянула голову в плечи; Эйвон сделал в их сторону один нерешительный шаг; младшие с визгом вскочили и забились в угол. Мирабелла уже занесла руку для пощечины, но тут ее остановил гость, которого она в пылу гнева упустила из виду. Внимательно осмотрев Айрис с макушки до пят, гость спокойно вынес вердикт:       — Это не здесь, — и потом так же пристально уставился на саму Мирабеллу. Под его взглядом захотелось поежиться, но она назло себе и ему только сильнее выпрямила спину: он что же, подозревает, что это у нее, матери семейства, была с кем-то интрижка?!       — И не здесь, — проговорил гость. — Но теперь я знаю, госпожа, где искать то, за чем я пришел.       Он развернулся и направился прочь из столовой — к лестнице, которая вела в подвал. Отцепив от себя Эйвона, который наконец-то принял решение, на чьей он стороне, и попытался спасти от нее Айрис; отделавшись от священника, который предложил принести свечей, эспер, святой воды и веток рябины, Мирабелла нагнала гостя уже у входа в дальнюю кладовку — и как раз вовремя, чтобы увидеть, как тяжелая кованая железом дубовая дверь с оглушительным треском слетает с петель. Гость обернулся и наградил Мирабеллу полуулыбкой.       — В этой комнате, госпожа, — сказал он, — находится то, что мне обещано.       — Там ничего нет! Абсолютно ничего интересного и важного!       — Посмотрим… — с этими словами гость переступил порог. В кладовке было темно, но Мирабелла прекрасно ориентировалась там по памяти, а гостю, вероятно, свет был не нужен. Гость сделал несколько шагов вперед и замер:       — В этих сундуках.       — Там пусто! — сделала последнюю попытку Мирабелла — уже понимая, что она проиграла.       Гость откинул крышку сундука, и кладовку озарил блеск золотых монет.       — Недурно… — оценил гость.       — Это не его… — пробормотала Мирабелла. — Мой сын не знает…       — Вот именно! — веско сказал гость. — Что я и имел в виду. Спасибо, госпожа. Может быть, когда-нибудь еще увидимся. Прощайте.       Гость захлопнул сундук, взвалил его на плечо, второй взял под мышку и, своротив напоследок то, что осталось от дверного косяка, вышел. Мирабелла еще успела выскочить за ним в коридор, но бежать следом смысла уже не было, поэтому она безнадежным взглядом проводила свою секретную казну, копившуюся столько лет, собираемую с таким трудом, и вот теперь в одночасье потерянную, — и наконец позволила себе без сил сползти по стенке.              ***       За время его отсутствия дела в замке, похоже, немного наладились: на стол подали мягкий хлеб, испеченный, видимо, с утра; густой суп с большими кусками курицы; неплохо прожаренное мясо; и, наконец, сладкий пудинг, причем не из остатков позавчерашнего обеда. Ричард с радостным удивлением отмечал, что в комнатах стало светлее и чище, появилась целая посуда, незалатанная скатерть — и даже девочки щеголяют обновками. Больше всего его поразило то, что матушка не только не встретила его по приезде, но и не появилась на трапезе и вообще никак не обозначила свое присутствие в доме. Айрис, наоборот, с удовольствием играла роль радушной хозяйки — и заметно было, что ее просто распирает от желания что-то рассказать. Едва дождавшись конца обеда, Айрис утащила Ричарда к себе и принялась вываливать на него новости.       — Представляешь, сказал что-то про обещание, развернулся и вышел, — говорила Айрис. — Матушка побежала за ним, а мы за матушкой. Я задержалась немного, жалко, не все застала, смотрю — там сундуки с золотом! Он их взял, захлопнул крышки и унес! Дядюшка потом сказал, что вообще не понимает, откуда эти деньги, но что, наверное, это лишние доходы с наших земель, плата от арендаторов, и матушка их просто зачем-то прятала. Вот, мы думали, с матушкой будет удар, но все обошлось, только она теперь совсем не выходит из комнаты, разве что в часовню. И еще дядюшка решил, что сам будет распоряжаться этими дополнительными доходами, так что, сам видишь… — она обвела комнату рукой.       — С ума сойти, — пробормотал Ричард. — Я не знал…       Он осекся. Не знал. Не знал и отдал… Не ребенка, не живое существо, не родную кровь, а какие-то непонятные деньги, которые он все равно никогда бы не увидел — нет, все равно жалко, конечно, но… Облегчение накрыло его с головой, и он, чтобы окончательно убедиться в своей правоте, спросил:       — Постой, а как он выглядел, этот человек? Не было ничего странного?       — О-о-о! — Айрис схватила его за плечи. — Ты не поверишь! Голова, как у человека, ходит на двух ногах, а копыта и хвост, как у быка!