Лишённые магии

Вера в собственные силы — самая важная иллюзия. Ее нужно сохранять из последних сил. (Борис Юрьевич Кригер)

Утром меня разбудила мама. — Вставай милая, — сказала она, раздвинув шторы. — Сегодня у тебя сеанс у доктора Майлса, если ты не забыла. — Мам, может, не нужно к доктору? — забираясь с головой под одеяло, спросила я. — Обещаю, что исправлю все оценки. Правда-правда. — Мы уже всё решили, — отозвалась женщина, стянув с меня одеяло. — Так что собирайся. Завтрак на столе. Я свесила ноги с кровати и потянулась. Спорить с мамой было бесполезно, ведь если она что-то решила, то так оно и будет. Раз для успокоения её души нужно сходить к психотерапевту, я сделаю это и постараюсь, чтобы это был единственный сеанс. Вытащив из шкафа джинсы и футболку, я быстро оделась и спустилась на кухню. — Доброе утро, милая, — улыбнулся мне папа, взглянув на меня поверх газеты. — Как спалось? — Прекрасно, — ответила я, отправив в рот первую порцию овсянки. Он только кивнул и вновь вернулся к чтению, оставив меня один на один с овсянкой, которую я не любила с самого детства. Кажется, мама благополучно забыла об этом или думает, что мои вкусовые пристрастия изменились вместе с потерей магии. Впрочем, я молча давилась кашей, оставив претензии при себе. Не хватало ещё ссориться по пустякам, к тому же если я собираюсь убедить её в том, что не нуждаюсь в психотерапевте, лучше вести себя паинькой. — Кстати, Гермиона, — мама перевела на меня взгляд, — что за птица поселилась в твоей комнате? — Это Сычик — совеныш Рона, — ответила я, сначала не разобравшись о какой птице идёт речь. — Он вчера прилетел, чтобы я могла быть на связи с друзьями. — Не забудь покормить Сычика — совеныша Рона, — сказала мама и встала, чтобы приготовить тосты. Заедем в зоомагазин за кормом, напомни мне. — Ладно. — И клетку, — подумав, добавила она. — Не хочу, чтобы он летал по дому. Будешь выпускать его на улицу после заката. — Как скажешь. На этом наш разговор закончился, а когда родители вышли, чтобы переодеться, я соскребла остатки каши в мусорную корзину и поставила тарелку в посудомоечную машину. Лучше бы с Малфоем сейчас фильм смотрела, честное слово. Ровно в полдень я сидела в небольшом, но весьма уютном кабинете и созерцала незамысловатую обстановку помещения. Доктор Гарри Майлс расположился напротив меня и улыбался. Это был мужчина средних лет с редкими чертами лица, что делало его слегка безликим и незапоминающимся. Тёмные, коротко стриженные волосы слегка топорщились, а серо-голубые глаза излучали странный свет. Он не был красавцем, но все же располагал к себе. Мне показалось, что он мог бы стать приятным собеседником. Если бы не должен был копаться в моих мозгах в поисках психических отклонений. — Очень рад познакомиться с тобой, Гермиона, если позволишь так себя называть. — начал разговор доктор. — Меня зовут Гарри Майлс. Ты можешь обращаться ко мне исключительно по имени. Я кивнула, не спеша отвечать. Сцепленные в замок руки мирно лежали на моих коленях, и я всем видом показывала, что мне было куда интереснее расматривать их, нежели мужчину перед собой. — Я хочу с тобой просто поговорить, — продолжил мужчина, — расскажи мне о своих проблемах, и мы постараемся их решить. — У меня нет никаких проблем, по крайней мере, таких, чтобы решать их с психотерапевтом, — ответила я. — Вас плохо проинформировали касательно меня. — Хорошо, расскажи мне, что тебя волнует из того, что не нужно решать с психотерапевтом. Представь, что это дружеская беседа, и ты можешь доверить мне всё, что угодно. Это не выйдет за пределы этого кабинета. — Сомневаюсь, — отозвалась я, подняв голову и встретившись с ним взглядом. — Вы не мой друг, к тому же ведёте запись нашего разговора. С таким же успехом я могла пойти в церковь и исповедаться. Святой отец, я согрешила… и далее по списку. — Есть в чём покаяться? — Только в том, что церковь не примет, — хмыкнула я, представив, как округлятся глаза священника, если я начну рассказывать ему про магию. — Не хочу, чтобы из-за меня возродили святую инквизицию. Доктор Майлс лишь усмехнулся, а после взял в руку диктофон и вновь обратился ко мне: — Если я не стану вести запись, ты будешь более снисходительна к нашему сеансу? Мы ведь не хотим возвращения святой инквизиции, верно? Я улыбнулась, а после выпрямила спину и уставилась доктору прямо в лицо. — Хотите знать, что у меня за проблемы, док? — Только если ты хочешь поделиться этим со мной, — ответил Гарри, мягко улыбнувшись. — Здесь тебя никто не осудит. — Хорошо, — каким-то неестественным голосом проговорила я, — хотите быть в курсе моих проблем? Ну, так слушайте. Я, Гермиона Джин Грейнджер, в недалеком прошлом ученица Хогвартса. Это школа чародейства и волшебства, где учатся волшебники, так для справки. Я проучилась в ней шесть лет, успела побывать на войне, оказавшись в самой гуще событий, а потом неожиданно лишилась магии и вернулась в обычный серый мир. Как думаете, мне легко свыкнуться с мыслью, что я теперь всего лишь человек? Магл, так мы называем всех, кто не обладает даром. Лучше бы и дальше оставаться грязнокровкой, с этим прозвищем я хотя бы смирилась, — со смешком закончила я свою речь. Доктор молчал. Я тоже. Лишь часы громко тикали, отсчитывая минуты, когда я смогу выйти из этого кабинета, чтобы вскоре снова сюда вернуться. Или не сюда, а в палату для душевнобольных, ведь после моей выходки — мне туда прямая дорога. — Думаю, что тебе пришлось нелегко, — когда я уже успела примерить на себя смирительную рубашку, ответил доктор. — Но ведь некоторые вообще живут без магии и ничего. Что плохого в том, чтобы быть маглом? Или сквибом? Это делает из нас людей второго сорта? Хотя, конечно, найдутся те, кто так думает, но разве ты одна из них, Гермиона Грейнджер? — Вы… вы знаете?! — изумилась я, подавшись вперед. — Знаю, — усмехнулся мужчина, — и очень рад с тобой познакомиться. Ведь ты так же знаменита, как твой друг — Гарри Поттер. Признаться, до твоей пламенной речи я даже не догадывался, кто сидит передо мной. — Вы тоже волшебник? — Сквиб, — покачал он головой, — мне тоже нет места в волшебном мире, но я отлично устроился в этом и не жалуюсь. Кажется, это был камень в мой огород. — Простите, наверное, я и впрямь думаю только о себе… — Все мы по большей мере думаем только о себе, это нормально. А твой случай весьма интересен, не знал, что волшебник может лишиться своих способностей. Что сказали целители? — Что всему виной стресс, и магия либо вернётся, либо нет. На всё воля Божья. Не ожидала встретить здесь кого-то из волшебного мира. Ну, кого-то нормального, — скорчила рожицу я, вспомнив, что со мной в один класс ходит Малфой. — А кто этот ненормальный? — Малфой. Драко Малфой, — отозвалась я сквозь зубы. — Возможно, вы слышали эту фамилию. Семейка чистокровных ублюдков, поддержавших Тёмного Лорда, а под конец предавших его, когда стало ясно, кто победит в этой войне. Нарцисса, мать Драко, спасла Гарри Поттера, а он взамен пообещал ей спасти её единственного сына. Драко тоже здесь. Его лишили магии и выперли из волшебного мира, но даже ему удалось приспособиться к такой жизни. Так почему я не могу? Каждое утро я задаю себе этот вопрос и не нахожу на него ответа. Почему я чувствую себя чужой? Вы можете мне ответить? — Потому что не заслужила того наказания, которое несешь, — помедлив, сказал доктор Майлз. — Драко Малфой прекрасно понимает, за какие заслуги оказался здесь, и мирно несёт свой крест. Ты же словно выброшена из самолёта, и вместо того, чтобы наслаждаться видом, думаешь о том, кто и зачем отправил тебя в полёт, когда ты изначально была лишь вторым пилотом и прыгать не собиралась. Сравнение с самолётом вызвало у меня очередную улыбку, только на этот раз искреннюю. Наверное, он прав. Я до сих пор падаю с этого грёбаного самолёта и никак не могу смириться с тем, что мне больше никогда не быть вторым пилотом, потому что моё путешествие подошло к концу. Нужно уметь уходить с высоко поднятой головой, а не рыдать у порога в надежде, что меня примут обратно. Не примут. Теперь у меня другая дорога, и пора с этим смириться. — Какой вы поставите мне диагноз, доктор? — С тобой всё в порядке, — ответил он всё с той же доброй улыбочкой. — Тебе просто нужно успокоиться и принять все как данность. Вот увидишь, жизнь непременно наладится. Просто взгляни на ситуацию под другим углом. — Не думала, что скажу это, но мне стало легче, — призналась я, поднявшись. — Видимо, мама была права, мне следовало кому-то выговориться. — Надеюсь, ты ещё ко мне заглянешь, Гермиона, — поднялся из-за стола Гарри Майлс. — Хотя бы просто поболтать и обсудить квиддич, например. — Непременно, Гарри, — кивнула я, направившись к двери. Хотя я совершенно не разбираюсь в квиддиче. До встречи. Родителей я нашла в небольшом кафетерии. Они пили кофе и что-то негромко обсуждали. Мама активно жестикулировала, а папа хмурился, отчего создавалось впечатление, что родители ссорятся, хотя когда я подошла к ним, оказалось, что они обсуждали какой-то фильм, просмотренный ими ранее. — Привет, — сказала я, опустившись на стул. — Вы как тут? — Как всё прошло? — тут же взяла быка за рога мама. — На удивление неплохо. Должна сказать, что вы правильно сделали, что записали меня на приём. Мне это было нужно. — Серьезно? — присвистнул папа, поставив стаканчик с капучино на столик. — А я уж боялся, что ты устроишь нам бойкот. — Ой, да ладно вам, — пробурчала я, постучав пальцами по столешнице, — уж монстра из меня не делайте. Тем более что доктор Майлс — сквиб, он знает о волшебном мире, — объяснила я, — хоть и не имеет сил. — Вот уж удивительно, — улыбнулась мама. — Пути Господни неисповедимы. — Вот уж не ожидала от тебя этих слов, — фыркнула я, заставив отца поперхнуться кофе, а маму засмеяться. — Поехали домой. — Как скажешь, дорогая, — папа прошел к стойке и расплатился за кофе, а мы с мамой направились к машине. — Мам, прости меня, — я крепко обняла женщину, — наверное, я самая худшая дочь на свете. Не думала, что вам придётся краснеть за меня. — Просто ты должна понимать, что мы заботимся о тебе, — погладив меня по спину, ответила она. — Ты наша единственная радость в жизни, наше солнышко. И мы любим тебя больше всего на свете. — Я знаю, мам, — вдыхая запах маминых любимых духов, прошептала я. — Я вас тоже люблю. — Я что-то пропустил? — весело поинтересовался папа, появившись рядом с нами. — Всё, — засмеялась мама, открывая дверцу машины. — Но у нас ещё есть время наверстать упущенное. Я лишь улыбнулась и забралась в салон, пообещав себе, что с сегоднешнего дня начну жизнь правильно.