* * *
Почти выбежав из палаты, он не заметил идущую навстречу Меган и едва не врезался в неё. — Рас! Какой ты молодец, что пришёл! — она даже обняла его своими худыми, но сильными руками. Тобиас сошёлся с Меган ещё когда Северус был на старших курсах Хогвартса. Тогда подростка невероятно злила новая женщина отца, сейчас же он просто удивлялся тому, что эта невзрачная, но трудолюбивая и добродушная женщина нашла в старом алкоголике с приступами ярости. Иногда он спрашивал себя, двигало ли его матерью такое же чувство жалости или она оказалась заперта в этом браке исключительно непредвиденной беременностью. — Спасибо, что позвонили, — поблагодарил он. — Что случилось? Меган сокрушенно покачала головой: — Он тебе ничего не сказал, да? Это Вустер и его отморозки, твой отец успел задолжать им денег… Ох, господи… Северус молча слушал. Сам он давно не жил в Коукворте, но все ещё помнил, что ссориться с местными бандами всегда было чревато последствиями. Можно сказать, в этот раз отцу ещё повезло. — Сколько денег? Ответ заставил его поморщиться, как от боли в зубах. — Я постараюсь что-нибудь придумать. — коротко пообещал он. Меган пожелала ему удачной учёбы и пригласила почаще приезжать домой. Она не знала ничего о магии и, видимо, отец никогда не рассказывал ей, что Северус собирался учиться в Германии. Он даже не стал выходить из больницы, настолько ему не хотелось смотреть на знакомые с детства унылые улицы родного города. Вместо этого Северус просто нашёл ближайший чулан для швабр и аппарировал прямо оттуда в оксфордскую квартиру, снятую для него лордом Поттером.* * *
Он сразу начал готовить себе ужин — жареную картошку и рыбные палочки — но голова его была занята размышлениями о том, где можно было быстро достать такие огромные деньги. Он злился на отца за то, что тот так по-идиотски влез в долги, но понимал, что кроме него помочь было некому. Тобиас, хотя в последние несколько лет всё меньше пил и всё больше работал, всё равно не смог бы быстро заработать столько простым механиком. К тому же, у Меган было двое детей-школьников, которых тоже нужно было кормить и одевать. Его отец был слишком гордым, что откровенно признать свою ошибку и попросить помощи, а сыну болезненно-обострённое чувство долга не позволяло просто забыть об этом и волноваться о своих проблемах. Чарльз появился в квартире поздно вечером, одним невербальным заклинанием зажёг свет во всей квартире, сунул в рот остывшую рыбную палочку и поморщился от плебейского вкуса, наконец, так и не присев и даже не сняв мантию, наклонился и поцеловал Северуса. — Почему ты сидишь в темноте? Тот неопределённо пожал плечами. — Как дела в министерстве? Чарльз воспользовался приглашением и несколько минут вдохновленно рассказывал об очередном сумасшедшем просителе, настойчиво ломившемся в его кабинет сегодня днём. Ему даже удалось вызвать у Северуса лёгкую улыбку, что и в обычные дни было большим достижением. Вскоре они перешли в гостиную. Северус впервые за долгое время пожалел, что в комнате не было телевизора: он помог бы отвлечься и заполнить неловкую тишину. Он прикрыл глаза и опустил голову на широкую грудь Чарльза, вдыхая аромат базилика и белого перца. Чарльз ещё долго перебирал его длинные тёмные волосы и за весь вечер так и не задал ни одного неуместного вопроса.* * *
Следующие пару дней оба были заняты и не могли встретиться. Поэтому в пятницу Чарльз был особенно рад возможности отказаться от приглашения на очередной бал и провести время с Северусом. Он хотел отвести его в один из своих любимых лондонских ресторанов, поесть мидий, может даже купить на обратном пути того ужасного молочного стаута, который так нравился его молодому спутнику. К его удивлению, Северус, как и два дня назад, выглядел нервным и уставшим. Синяки под его глазами стали ещё темнее и больше, а волосы успели стать грязными. — Да, конечно, — то и дело невпопад отвечал он, будто толком и не слушал Чарльза. В семь вечера Северус сделал себе огромную чашку кофе, и, не дожидаясь вопросов пояснил, что сегодня полночи будет писать лабораторный отчёт. Чарльз сел за стол напротив него и тоже налил себе кофе (если уж не спать всю ночь, так вместе). Северус баюкал свою чашку в руках, не поднимал от неё глаз и явно думал о чём-то совершенно несвязанным с лабораторными отчетами. — Северус, — его низкий, бархатный голос сумел с первой попытки привлечь внимание молодого человека, — что с тобой происходит? Я же вижу, что ты из-за чего-то переживаешь. Северус знал, что для слизеринца он ужасно плохо умел врать, а Чарльз, как и любой политик, мог за версту отличить притворство. К тому же он считал ложь ниже своего достоинства, поэтому просто отмахнулся: — Не думай об этом. Я сам разберусь. — Хотя бы расскажи мне, в чём дело. Ты выглядишь так, будто кто-то умер. Северус встал из-за стола и прошёл в гостиную. Он быстрыми шагами подошёл к окну и невидящим взглядом уставился на подсвеченный огнями ночной город внизу. Он никогда ни с кем не делился деталями своей жизни, и особенно тем, что касалось его магловской семьи. Это было бессмысленно, а порой и опасно, не говоря уже о горячем чувстве стыда, пронзавшим его всякий раз, когда кто-то презрительно или, того хуже, сочувственно улыбался, узнав о его происхождении. Но Чарльз имел на него странное воздействие. Его необъяснимо тянуло рассказать ему о том, что случилось, просто чтобы дать выход этим тяжёлым, мучительным мыслям. Чарльз последовал за ним и стоял в двух шагах, не влезая в его личное пространство и терпеливо ожидая ответа. Ещё через несколько секунд, Северус выдавил из себя: — У меня проблемы. Мне нужно срочно достать денег. — он пожалел о сказанном в ту же секунду, оказавшись накрытым волной душного стыда за свою беспомощность, бедность, неспособность управлять собственной жизнью. — Всего-то? Если проблему можно решить деньгами, это не проблема, а расходы. — добродушно сказал Чарльз. Этот тон был таким неуместным, что Северус огрызнулся: — Не у всех из нас есть несколько свободных миллионов в Гринготсе, лорд Поттер. Просто забудь об этом, — он так и знал, что не стоило ему ничего рассказывать. Северус принялся ни с того ни с сего наводить порядок на своём рабочем столе, перекладывая записи и книги с места на место без особой системы. Он снова повернулся к Чарльзу спиной и старался не слушать его. — А тебе что, нужно сразу несколько миллионов? Успокойся и объясни мне, что произошло. Может быть, я смогу помочь. От него не скрылась та нервозность, с которой Северус продолжал бессмысленно перебирать письменные принадлежности. С ним нужно было действовать внимательно и осторожно, как с испуганным диким животным, но Чарльз всегда предпочитал осмотрительности — риск, а осторожности — смелость и следование инстинктам. Он решительно сделал шаг вперёд, положил согнувшемуся над столом Северусу руки на плечи и, не дождавшись мгновенного отпора, позволил себе обнять его, зарываясь носом в шею и вдыхая тонкий аромат недавно им же подаренного Северусу одеколона. — Расскажи мне, в чём дело, мой ангел. — прошептал он. Северус выпрямился, но не нашёл в себе силы сопротивляться объятию. Он чувствовал, как горели от стыда его щеки. Зачем он вообще начал этот разговор? Одному было справится гораздо проще. Но с каждым новым касанием, с каждым нежнейшим поцелуем ему всё больше хотелось послушаться Чарльза и рассказать ему всё. — У моего отца большие долги… Он не сможет их оплатить, а я единственный… — Он не хотел и не мог продолжать дальше. Достаточно было того, то Чарльз и так уже наверняка думал о безответственных маглах и о том, из какой нищеты происходил сам Северус. Это не должно было его волновать, он годами воспитывал в себе равнодушие к мнению других людей, но всё равно в этот момент его сердца сжималось не только из-за тревоги за отца, но и от мыслей от того, что подумает Чарльз. Чарльз просто развернул его лицом к себе и посмотрел открыто, с лёгкой улыбкой на тонких губах: — Сколько он задолжал? — Десять тысяч фунтов, — как под гипнозом ответил Северус. Чарльзу потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить обменный курс магловских денег к галеону, но потом он коротко кивнул: — Хорошо. Это не так уж много, я заплачу. — Нет, мне не нужна твоя… — Тшш, Северус, — он нежно убрал упавшую на лицо прядь волос, воспользовался возможностью погладить голубоватую от пробивающейся щетины щеку, — послушай меня. Мне совсем не сложно помочь тебе. Это не благотворительность: если тебе от этого станет легче, твой отец может отдать мне деньги, когда сможет. Но я не позволю, чтобы ты так убивался из-за пары тысяч галеонов. На щеках Северуса всё ещё горел кирпичный румянец. Единственным другим вариантом было бы попросить в долг у Люциуса Малфоя, хотя Северус сомневался, согласится ли тот на таком ничем не обеспеченный кредит. Сумма, которая ему требовалась, хотя и казалась большой, на самом деле вовсе не была заоблачной. Откладывая с зарплаты ассистента и случайных заказов, он сможет собрать её меньше, чем за год. Всё его существо противилось тому, чтобы принять эти деньги, но в глазах стояло заплывшее от гематом отца, заплаканные глаза его подруги… Он обязан был помочь. — Ты уверен? Я верну тебе деньги, но… не прямо сейчас. Чарльз поцеловал его в губы: — Не говори глупостей, мне будет только приятно помочь тебе. Чтобы закрыть эту тему поскорей… Он выпустил Северуса из объятий, и тот на секунду почувствовал себя потерянным без этих сильных рук. Чарльз достал из мантии новенькую, ещё ни разу не использованную чековую книжку — Григнотс предлагал такие самым высокопоставленным клиентам, чтобы упростить отношения с магглами. Ручка нашлась на письменном столе. — Готово, — он расписался, оторвал лист и протянул его Северус. Северус уставился на выведенные изящным вытянутым почерком цифры. Десять тысяч фунтов, вот так просто, за несколько секунд, без особых раздумий. Его отец ради этого должен был гнуть спину много месяцев, сам Северус в жизни не держал подобных денег в руках. Его захлестнула новая волна стыда, но он подавил её усилием воли. У него не было другого выхода. — Аппарируешь туда прямо сейчас? — спросил Чарльз. — Ты подождёшь здесь? — Северус вдруг понял, что и правда хотел бы отдать чек отцу сегодня же и покончить с этим как можно быстрее. — Ну конечно. Если вернешься не слишком поздно, ещё можем сходить куда-нибудь поужинать. Уже надевая пальто, Северус с замиранием сердца понял, что даже не поблагодарил Чарльза. Тот уже расположился на диване с какой-то книгой. — Спасибо тебе большое. — несмело сказал он. — Не за что. Передавай привет своему отцу. Северус почти рассмеялся от последней фразы: оба знали, что ничего подобного он делать не будет.* * *
Он вовремя понял, то чек от неизвестного Поттера вызовет слишком много вопросов и успел заскочить в банк до закрытия. Было странно оказаться в Тупике Прядильщиков с огромной пачкой фунтов в кармане — не говоря уже о том, что это было не самое безопасное место в Британии, поэтому Северус поторопился к крыльцу и тихо постучал. Дверь ему открыла Меган в фартуке. Тобиас смотрел телевизор с бутылкой дешевого пива, на том же самом месте, где Северус видел его всю свою жизнь. Младшая дочь Меган делала уроки на кухне и не удостоила сводного брата даже беглым взглядом. Синяки на лице отца расцвели ещё более невероятными цветами, но отёк успел спасть, и в целом он выглядел уже лучше, чем несколько дней назад в больнице. Северус сел рядом с ним, даже не пытаясь сделать вид, что хоть немного интересовался футбольным матчем (будь он подростком, такое неуважение к главному спорту Британии не сошло бы ему с рук). — Пап, я тут… Он никогда не знал, как разговаривать с собственным отцом. С каждым годом в школе пропасть между ними становилась всё больше. Тобиас, хотя порой хвастался собутыльникам, что его сын отучится и не будет всю жизнь батрачить за гроши, как его старик, всё равно относился к новым привычкам Северуса с насмешливым презрением. Использование магии в быту он считал стремлением не запачкать руки, книги — бессмысленной тратой времени, а специфический акцент аристократов, который его сын невольно перенимал за десять месяцев в школе, и вовсе почти оскорблением. Когда-то Северус пытался поддержать ту хрупкую связь между ними, тянущуюся ещё из его детства. Он научился переключаться на местный рабочий диалект, старался не мозолить отцу глаза магией и даже уроки летом делал, когда того не было дома. Но с каждым годом магия занимала всё больше и больше места в его жизни, он уже не мог так легко отказываться от неё даже на несколько недель. И всё сильнее прорастала в душе обида: почему изменить себя старается только он?! Чем старше становился Северус, тем более ожесточенный ссоры происходили между ним и отцом. — Я нашёл деньги, пожалуйста, отдай этим головорезам, пока тебя не убили в подворотне. Отец долго смотрел на толстую стопку розоватых банкнот в чуть подрагивающей руке. — Откуда ты их взял? И вообще, кто тебе сказал… а, понятно, — он махнул рукой в сторону кухни, а Северус обрадовался, что Меган была занята — своими слезами она сделала бы всё ещё более неловким. — Я же сказал, я теперь работаю. Пожалуйста, пап. — Можно подумать, ты просишь денег, а не раздаешь, — он наконец взял стопку банкнот из рук сына, — я надеюсь, ты-то не влез в долги ради этого? Северус с чистой совестью помотал головой. Он обязательно вернёт Чарльзу деньги как можно быстрей, но тот точно никогда сам не напомнит ему об этом одолжении. — Ну, хорошо. Я, как только получу зарплату… — он не умел принимать деньги ни от кого — в точности, как и его сын. — Не надо, пап, всё в порядке. Я пойду, меня ждут ещё. — Иди, осторожней там на улицах. Он протянул сыну руку, и тот пожал её, впервые чувствуя себя по-настоящему на равных с ним. Через несколько минут ему удалось убедить Меган, то он никак не может остаться подольше, и, едва выйдя из дома, он снова аппарировал в пустой улице прямо на лестничную клетку перед своей оксфордской квартирой.***
Чарльз был все ещё поглощён книгой. Увидев входящего Северуса, он заложил её наколдованной из носового платка закладкой и положил на стол. Северус удивился, узнав свой потрепанный экземпляр «Анти-Дюринга». Обычно лорд Поттер отдавал предпочтение более классической литературе. — Ну как всё прошло? — Хорошо. Спасибо тебе ещё раз… Чарльз покачал головой, одним гибким быстрым движением поднялся с дивана и остановил поток благодарностей и уверений нежным поцелуем. — Достаточно об этом, мой ангел. Я успел так соскучиться по тебе… Он отстранился на секунду, с жадным удовольствием рассматривая чуть смущённое лицо Северуса, тонкие сухие губы, заманчиво приоткрытые в ожидании поцелуев и хитрые карие глаза, в которых почти девическая скромность перемешивалась с болезненным желанием близости. «Какой же очаровательный мальчик мне достался» — собственнически подумал Чарльз, и тут же повторил это вслух, не без удовольствия наблюдая, как на щеках Северуса снова запылал румянец. — Прекрати, ради Мерлина, эти нежности, — прошипел он, словно разозлённый книзл. Чарльз усмехнулся, ещё раз поцеловал Северуса и уверенно увлек его в спальню. Не заправленная с утра постель выглядела немым упрёком неаккуратности Северуса, но ни один из мужчин не обратил на беспорядок в комнате ни малейшего внимание. Через несколько секунд Чарльз уже покрывал поцелуями откинутую назад белоснежную шею. Северус тоже был не из тех, кто мог покорно лежать на кровати и позволять целовать себя: его ловкие тонкие пальцы тут же бросились расстёгивать рубашку Чарльза, губы настойчиво искали его губ, он даже рычал тихонько от нетерпения, на что Чарльз только рассмеялся хриплым от возбуждения, манящим голосом. — Да ты у меня совсем изголодался? Скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал с тобой. Северус оскалил зубы. В отличии от Чарльза, у него ещё не так много опыта, не так много выдержки. Слова любовника — почти приказ — вызывали у него внутри какую-то странную дрожь, балансирующую на границе между смущением и желанием подчиниться. Чарльз спокойно расстегнул запонки на своей сорочке, то и дело бросая на Северуса выжидательные и игривые взгляды. Когда тот, недовольный, попытался приподняться, Чарльз одним мягким движением толкнул его обратно на кровать, навалился сверху, запутался пальцами в волосах: — Я всё ещё жду, Северус. Северус чувствовал через одежду, как стоит его член. Он подался бедрами вперёд, прикусил язык, чтобы сдержать полустон-полувсхлип, а от ощущения, как их эрекции трутся друг о друга через брюки, у него непроизвольно поджимаются пальцы на ногах. Он жадно смотрел Чарльзу в глаза, ещё раз убеждаясь в том, что в них нет насмешки или презрения, которых он так боялся увидеть. После этого он наконец может позволить себе эти бесстыдные слова, которые заставляют Чарльза рычать от удовольствия, а самого Северуса возбуждают ещё больше: — Я хочу, чтобы ты трахнул меня… И желательно ещё сегодня. Чарльз принялся стягивать с него рубашку, так что дешевый материал даже затрещал от его энтузиазма. — Тебе обязательно нужно оставить последнее слово за собой, да? Северус ухмыляется удовлетворенно и тоже пытается как можно скорее освободить от партнера от одежды. — Но мы ещё посмотрим, что ты будешь говорить с моим членом глубоко в твоей узкой попке, — горячий шепот обжигает ухо, а пошлость этих слов заставляет ещё сильнее дрожать от возбуждения с каждой секундой. Чарльз стягивает с него штаны одновременно с трусами и, бегло оставив несколько поцелуев на животе, наконец касается его члена, облизывает его по всей длине раз, другой, а потом берёт в рот почти целиком. Звуки, вырывающиеся в этот момент из плотно сжатых губ Северуса, музыкой звучат для его ушей. Но через полминуты Чарльз выпускает член изо рта и слегка дует на него. Северус выгибается дугой: — Пожалуйста, — шепчет он. — Ноги к груди, — следует короткая команда, и Северус даже не осознает толком, как подчиняется. В нём не остается больше ни капли стеснения: он раскрыт так широко, насколько это возможно, и эта уязвимая поза не пугает его, наоборот, он изо всех сил старается выгнуться ещё сильнее, чтобы облегчить проникновение пальцам Чарльза, которые так умело растягивают его. — Хватит уже, давай скорее, — хнычет Северус, умоляя его войти, но Чарльз продолжает наслаждаться процессом. Одной рукой он гладит собственный член, пальцы другой размеренно и резко проникают в Северуса, рот то и дело снова опускается на тонкий длинный член, вызывая ещё более развратные стоны и мольбы. Но Чарльз Поттер никуда не торопится. Он готов ждать, доводя до полного исступления, пока юноша под ним не начнёт, как в бреду, отчаянно бормотать о своих самых потаенных фантазиях, сгорая от желания. — Чарльз, — он почти захлёбывается этим именем, повторяет его снова и снова много раз, — о, Мерлин, трахни меня наконец, ну, пожалуйста, fuuuuck, я хочу тебя внутри… — Всё, что ты пожелаешь. Хорошо смазанный член свободно входит в растянутый анус, Северус с шумом втягивает в себя воздух, не от боли, а от того, что его желание быть заполненным наконец-то исполнилось. Чарльз движется размеренно, с одним и тем же ритмом, руками приподнимает Северуса за бедра, чтобы проникать ещё глубже. Северус под ним только вскрикивает от наслаждения, широко распахнув глаза и как будто стараясь раскрыться перед Чарльзом ещё больше, охотно позволяя ему делать с ним всё, что ему захочется. Потому что Чарльз, как никто, знает, как доставить ему удовольствие. Через несколько минут он решает сменить позу, игнорирует обиженное постанывание Северуса и ложится на бок так, чтобы оказаться позади Северуса, прижимаясь к его влажной от пота горячей спине. Его член всё это время ни на секунду не покидает так сладко сжимающегося вокруг него отверстия. Так он двигается чуть медленней, но зато каждый толчок приходится так точно и так глубоко, что Северусу кажется, у него сыплются звёзды из глаз от этих умопомрачительных ощущений. К тому же, рука Чарльза удобно ложится на его собственный член, двигается в такт, так что всё тело Северуса, дрожит, изнемогает и плавится от удовольствия в одном и том же ритме. Чарльз горячо шепчет непотребности в самое его ухо, то прикусывая, но нежно зализывая мочку. — О, Мерлин, ты такой сладкий, твоя попка такая… узкая… Север-р-рус, я готов трахать тебя всю ночь напролет, пока ты не упадешь от усталости. Да, детка, давай… Он любит держать всё под контролем и чувствует тело Северуса почти как своё собственное, поэтому может с точностью до секунды предугадать, когда его настигнет оргазм. Он ускоряет движения рукой и с удовлетворением чувствует, как тонкий длинный член наконец взрывается наслаждением, внутренние мышцы рефлекторно сжимаются, и Чарльз сам кончает с утробным рёвом, одной рукой изо всех сил прижимая к себе Северуса, а другой не прекращая дальше ласкать его, выдаивая последние капли спермы. Несколько минут после оба просто стараются отдышаться. Эта поза на боку, хотя и довольно обыкновенная, идеально подходит для того, чтобы долго лежать после секса в обнимку, когда встать ещё долго нет сил. Чарльз целует его во влажные волосы на затылке и шепчет: — Как же мне нравится, когда из твоей усталой попки вытекает моя сперма, а мой член все ещё внутри тебя… Северус согласно пробормотал что-то. В этот момент он ощущал не только каждую мышцу в своем теле, но едва не каждую клетку. Приятная, правильная усталость разлилась в нём. Спать не хотелось, хотелось долго неподвижно лежать вот так, чувствуя сильное тело Чарльза позади себя, его большие руки на своих плечах и знакомые теплые губы где-то возле шеи.