Драко
1
Остановившись перед крошечной дверью, украшенной каменной розой, Драко сжимает горячую руку Гермионы. Все, чего он желает сейчас — оказаться вместе с ней далеко отсюда, но в бегстве никогда нет смысла. Выпустив ее руку, Драко шагает вперед, оказываясь в небольшой овальной комнате. Спустя секунду позади появляется бледная Гермиона, а Поттер, накинув мантию-невидимку, становится незаметен. Перед ними, выстроившись в полукруг, стоят семь гоблинов в зеленых мантиях с капюшонами. На полу, где через шаг видны бронзовые розы, соединенные в линию, начерчены магические знаки, и по правую руку от них застывает Паркинсон. — Ты опоздал, Малфой, — один из гоблинов щелкает пальцами, и Драко хватает ртом воздух, касаясь шеи. Гермиона посылает заклинание в гоблина, но тот ловко уворачивается, насмешливо кривя губы. — Еще несколько минут, и вы забудете все, что знали. Мир наконец станет принадлежать гоблинам. А вы, надменные волшебники, превратитесь в магглов, перестанете учиться магии. Хогвартс исчезнет, знания сотрутся. Останемся только мы. — Авада Кедавра! — из ниоткуда возникает Уизли, и из Бузинной палочки вырывается луч зеленого света. Один из гоблинов падает замертво, другой начинает читать заклинание нараспев — и стены комнаты загораются синим цветом, а спустя мгновение они все оказываются в Рослинской часовне. В самом центре — напротив алтаря. Солнечный свет льется через витражные окна, играя цветом. Уизли странно трясет рукой, и на искаженном непониманием лице проступает паника. Гоблины не торопятся наступать, выжидая. — Экспеллиармус! — выкрикивает Поттер, но Уизли мгновенно выставляет защитные чары. Пэнси, которая пытается подойти к нему, волной отшвыривает назад, и она с силой ударяется о каменную колонну. Гоблины громко смеются, уверенные в своей победе. — Рон! — Гермиона собирается ему помочь, но Драко молча преграждает ей дорогу. — Рон, брось палочку! Она пытается тобой управлять! Один из гоблинов, воспользовавшись паузой, щелкает пальцами и произносит слово на гоббледуке, и Гермиона падает. На ее плечах и ногах проступает кровь из широких царапин. Гоблин снова щелкает пальцами — но Драко бросает в него связывающее заклинание, от которого тот успевает отскочить. — Нам нужна девчонка! — кричит другой гоблин, указывая на Гермиону. — Нужна ее кровь! В это время Уизли продолжает трясти: он борется с палочкой, но очевидно проигрывает. Ситуация выходит из-под контроля, и тогда Драко, выхватив из кармана пистолет, хладнокровно стреляет прямо в грудь Уизли практически не целясь. Оседая на пол бесформенным мешком, Уизли роняет Бузинную палочку, и Поттер, отражавший нападение двух гоблинов сразу, мгновенно приманивает ее к себе. Тут же одновременно пытаются сражаться сразу пять гоблинов, что-то шепча, но Гермиона, Драко и Поттер вовремя выставляют защитные чары. Один из гоблинов упорно продолжает зачитывать ритуал, и тогда из-за витой колонны появляется Эдуард, держащий в руках меч с рубинами. — Сен-Клер, — шипит гоблин испуганно, роняя пергамент на плиты. Эдуард очерчивает круг, бормоча под нос заклинание сдерживания, и гоблины остаются вне черты, не в силах пошевелиться. Драко понимает, что время его пришло, и поворачивается к Гермионе. — Читай заклинание, — произносит он твердо, глядя в ее глаза. — У меня два варианта, — отвечает она нервно, переступая с ноги на ногу. — И оба кажутся верными. Драко качает головой. Поттер позади взъерошивает волосы не спуская глаз с гоблинов. Они тихо переговариваются, указывая на Гермиону, и Драко подозревает, что они способны разбить чары меча, и тогда все окажутся в опасности. — Выбирай тот вариант, который кажется тебе правильным, Гермиона. Ты не ошибешься, я уверен, — Драко смотрит на нее успокаивающе. — Ты практически никогда не ошибаешься. Гермиона отчаянно закусывает нижнюю губу, вытаскивает листок с заклинаниями и быстро перечитывает. — Я попробую смешать два варианта так, как звучит логично, — произносит она решительно. — Драко, но где же последний ингредиент? Он обязан либо быть добавлен в заклинание, либо произнесен позже. Если я... — Читай, — упрямо повторяет он. — Я не подведу, обещаю. Один гоблинов пытается прорваться за черту, и Эдуард немедленно вступает с ним в сражение, остальные гоблины достают короткие кинжалы и наступают на Эдуарда всей толпой. — Торопитесь! — кричит тот, держа меч обеими руками. — Долго мне одному не выстоять! Гермиона торопливо начинает произносить слова на латыни, и руны, вписанные в заклинание, загораются в тексте одна за другой. Заклинание заканчивается, и тогда Драко достает два своих кинжала и, зажав один в ладони, мажет выступившей кровью оба лезвия. Кинжалы взмывают в воздух и превращаются в меч. Драко оглядывается: Эдуард все еще сражается с гоблинами, а ведь он должен был использовать меч, чтобы выпустить ингредиент! Видимо, придется менять план на ходу. — Поттер, — тихо зовет Драко, протягивая меч. Тот понимает сразу, что от него требуется, и становится бледным как мраморная статуя. Да, просить у него — жестоко. Но другого выхода нет, а Избранный остается таковым до самого конца. Поттер берет меч дрожащей рукой, другой держа палочку, и Драко поворачивается к Гермионе. Она стоит в нескольких шагах от него, в гриффиндорском джемпере и юбке, невероятно красивая и родная. Драко мысленно благодарит неведомых богов за то, что они послали ему эти испытания и эту девушку. — Драко, что происходит? — тихо спрашивает Гермиона, делая к нему шаг, но он выставляет вперед ладонь, запрещая ей двигаться. — Гуссокл была права, когда говорила про Истинную любовь, — говорит Драко, замечая, что Эдуард под натиском гоблинов отступает все ближе к черте. Один из них ударяет его в ногу, и Эдуард падает. Шатаясь, рядом появляется Паркинсон, из носа у нее идет кровь — но она упрямо поднимает палочку, собираясь сражаться. Драко мельком думает, что они не оказались бы здесь в нужный момент, если бы не Пэнси. — Я нашел Святой Грааль, Гермиона, я выиграл Розу у Дьявола. — Ничего не понимаю, — она прижимает руки к груди, в ее глазах блестят слезы, одежда перепачкана кровью, и ей наверняка больно стоять. — Как ты нашел Грааль? — Неважно. Все, что имеет значение — мое сердце. Оно — последний ингредиент, Гермиона, потому что я люблю тебя, и эта любовь настоящая. Я даже не знал, что могу любить, что мое когда-то трусливое и тщеславное сердце умеет чувствовать. Прости меня — и прощай. Гермиона делает еще шаг и протягивает вперед руки. — Драко... Он сглатывает. Как неудобно умирать в такую минуту! Смерть вообще неудобная вещь, особенно если настигает внезапно. — Поттер, сейчас! Поттер направляет палочку на Гермиону и громко произносит: — Инкарцеро! Веревки опутывают Гермиону, и она, вдруг поняв, что случится, выдыхает: — Гарри, не надо! Драко, остановись, я запрещаю тебе, слышишь? — Поттер, — Драко смотрит на него убеждающе. — Не бойся. Последнее задание перед тем, как ты будешь свободен. Мне не будет больно, я знаю. Звезда и Роза — два каменных украшения, слитые воедино — начинают светиться над его головой. Рослинская часовня — начало всех начал. Здесь хранится и сердце Роберта Брюса — борца за свободу Шотландии, вернувшееся со Святой земли. Зеленые человечки загораются золотистым светом, Эдуард что-то кричит, слышится яростное шипение гоблинов. Гермиона плачет: он видит ее слезы, текущие по бледным щекам. Она смотрит на него как зачарованная, не произнося ни слова, отчаянно пытаясь освободиться. — Поттер, сейчас! И Драко зажмуривается. Мир становится темным и громким, он словно слышит все, что происходит вокруг, даже писк крыс в подземельях, сердце колотится как сумасшедшее, но страх не приходит. Гермиона пронзительно вскрикивает, а потом его грудь пронзает острый меч — но и боль тоже не приходит. Приходит ослепляющая темнота.2
Драко всегда считал, что смерть — это не существование, лишь забытье и сон. Когда он открывает глаза, мир вокруг оказывается непривычного цвета сепии. Драко лежит в небольшой комнате, похожей на отдельную палату в Больничном крыле Хогвартса. Собственное тело кажется легким, почти невесомым. На прикроватной тумбочке стоит стакан с водой и ломоть хлеба. Драко берет его и нюхает, но ничего не ощущает. Некоторое время он просто лежит, пытаясь осознать то, что произошло, и то, что происходит. Они смогли остановить гоблинов ценой его жизни и его сердца. Гермиона не умрет, и проклятие Камня исчезнет. Поднявшись, он выходит в коридор с сотнями дверей, ведущий в сад. По нему, среди кустов и клумб, бродят люди. Одного он даже узнает и молча поднимает руку в знак приветствия. — Что это за место? — интересуется он, когда Родольфус подходит ближе. — Чистилище, — дядя смотрит на него с грустью. — Кто-то отправляется потом в рай, кто-то застревает навсегда здесь, как я, кто-то возвращается. Один из тысячи. Некоторых помещают в их выдуманный мир, похожий на рай, и тогда у них не остается шанса выбраться. Что-то вроде иллюзии. У нас только один вернулся из нее сюда, паренек лет десяти, его потом в вернули в реальный мир. — Я тоже могу вернуться? — Драко чувствует, как внутри рождается надежда. — Как? — Ты сам ничего не можешь сделать, влиять на мир живых мы не можем. Да и все зависит от того, как ты погиб. Поговори с Вергилием, он подскажет. Дядя кивает на кого-то позади Драко, и он, обернувшись, замечает высокого человека в тунике, какую носили римляне, и высоких золотых сандалиях. — А, новая душа, — Вергилий приветственно кладет руку на его плечо, но Драко даже не ощущает тяжести прикосновения. — У тебя еще есть возможность вернуться. Но на эту возможность тебе отведен лишь месяц. Твое тело в земной жизни еще не умерло. Драко приподнимает брови. — Хотите сказать, что там, в Лондоне, я еще жив? — И да, и нет, — Вергилий улыбается, поправляя золотой обруч в волосах. — Теперь все зависит от твоих близких, ты же сделал все, что мог. Драко задумчиво произносит: — Что они должны сделать, чтобы я вернулся? — Найти ту частичку прежней жизни, что тебе дорога. Это непросто, друг мой, — и Вергилий спускается вниз с холма к другим прибывшим душам. Драко задумчиво бродит по саду, разглядывая каждого, кто встречается на пути. Разумеется, отца он здесь не встретит, но ему хочется поговорить с дядей. Родольфус сидит на скамье под старым вязом и читает книгу. Драко замечает, что в саду нет ни ветра, ни солнца, и он даже не понимает, тепло ему или холодно. — Как ты оказался здесь? — Хочешь сказать — не в Аду? — Родольфус закладывает книгу пальцем. — Я много думал в последний год перед смертью, а до этого пытался выйти из игры. Идея убивать ребенка, даже подростка — никогда не казалась мне интересной. Я хотел собственных детей, Драко, но они так и не появились. Драко садится рядом. Все происходящее кажется ему сном. — Беллатриса не хотела детей? — Она не могла иметь детей, — Родольфус пожимает плечами. — Мы пробовали несколько раз, а потом ей надоело. Ты же знаешь Беллатрису: монотонность она ненавидела. Род Лестрейнджей прервался. Если выживешь, выберешься отсюда, помни: род Малфоев нужно продолжить. Тебе нужен сын. Магический мир и так слишком много потерял. Драко усмехается. — Мой сын не будет чистокровным, лишь полукровкой. — Не имеет значения, пока это сын, — отзывается Родольфус. — И пока твоя жена способна выносить дитя. Драко тяжело выдыхает. Голова идет кругом, хотя он не чувствует боли. Его джемпер порван там, где билось сердце, и засохшая кровь огромным пятном расплылась посередине груди. Гермиона обязательно разгадает загадку! Он вернется, и тогда жизнь станет совершенно другой. Мир станет прежним, и в него вернутся все прежние горести и радости. Драко закрывает глаза, вспоминая Гермиону в Министерстве, вспоминая их первый день в Лондоне, когда она впустила его, сжимая в руках кинжал. Мерлин, он ведь сразу увидел тогда, как она красива! Но не смог в этом признаться ни ей, ни себе. Через сколько трудностей они прошли, сколько раз едва не погибли — и все было не зря. Они жили под куполами — своих и чужих иллюзий, а потом неожиданно встретились — и стали свободными. Наверное, многим и этого не дано. Многим нравится жить под куполом, лишь бы быть сытым и спать в тепле, а остальное можно вытерпеть и понять. Жизнь проходит быстро, а люди видят ее лишь сквозь толстое стекло, полагая, что счастливы. Драко открывает глаза: на его колени прилетает бесцветный увядший лист. Он берет его и осторожно вертит в пальцах, ничего не ощущая. Во всяком случае — Гермиона и мир живы. А ему остается только верить, но он примет любой конец.