Нарцисса
Дом Лестрейнджей нравится ей даже немного больше, чем Мэнор. Он меньше, но уютнее, и главное — в самом центре Лондона. Нарциссе нравится провожать Северуса в Министерство, до которого идти чуть больше получаса, а потом неспешно прогуливаться в самом сердце Лондона, наблюдая за бурлящей жизнью. Сегодня, махнув рукой Северусу на прощание, Нарцисса поворачивается к Атриуму спиной и направляется в Косой переулок. "Пророк" уже вторую неделю пишет о модном магазине Паркинсон, и Нарцисса решает заглянуть туда. Большую часть состояния Нарцисса отписала Драко: ей много не нужно, а Северус категорически не желает жить на чужие деньги. Его зарплаты в Министерстве вполне хватает им обоим на безбедное сушествование, включая прислугу. Нарцисса улыбается уголком губ. Северус! Своеобразный человек, гордый, умеющий себя держать, временами холодный, но она полюбила его за то, что внутри него есть доброта и ласка. Эта любовь другая, не похожая на восторженную, которую она испытывала в первые годы жизни с Люциусом. Рядом с Северусом Нарцисса чувствует уверенность в завтрашнем дне, опору и поддержку. Над дверью модного магазина красуется вывеска с анютиными глазками. Нарцисса, улыбнувшись, тянет дверь на себя и с любопытством заходит внутрь. — Доброе утро, миссис Малфой, — Паркинсон выглядывает из соседней комнатки. — Спасибо, что заглянули. Хотите, подберем вам шляпку? Или, может быть, новую удобную мантию? Нарцисса обводит взглядом витрины. А у Паркинсон действительно есть вкус! — Вам подойдет голубой или цвет морской волны, — Паркинсон придвигает огромное зеркало на колесиках и начинает подавать шляпы одну за другой. — О, вот эта просто чудесная! Нарцисса придирчиво изучает себя в зеркале. По ту сторону на нее смотрит еще вполне хорошенькая женщина с тайной грустью в глазах. Иногда ей еще снится бледный, измученный кашлем Люциус. Как ей было тяжело тогда: одной смотреть, как он умирает. Шляпку откладывают, и они принимаются за мантии. Нарциссе нравится, что мантия одновременно удобная и теплая, чем-то похожая на маггловское пальто, но при этом не стесняющая движения, как мантии мадам Малкин. Напоследок Нарцисса еще выбирает изящные перчатки из кожи дракона такой отличной выделки, какую она не видела со времен первой магической войны. — Я договорилась с братом Рона Уизли, — поясняет Паркинсон, ловко упаковывая покупки. — Он непосредственно работает с драконами и знает, как добыть лучшую кожу. Готово. С вас два галлеона и десять сиклей. Нарцисса выходит из лавки с чувством удовлетворения. Северус давно говорил, что ей нужно больше радовать себя — вот, пожалуйста! И так недорого. Нарцисса проходит вперед по Косому переулку, чтобы купить цветы, но на удивление не встречает ни одной цветочной лавки. И тогда в голову ей приходит замечательная идея: а что, если и у нее получится так же удачно, как у Паркинсон? Разумеется, сама она работать не станет, возможно, будет приглядывать. Но зато свое дело, а цветы всегда были неотъемлемой частью ее жизни. Нарцисса возвращается домой с чувством удовлетворения и, раскрыв недочитанную книгу, садится в библиотеке в ожидании Северуса. Он возвращается к семи, и они отправляются ужинать, обмениваясь новостями за день. — Возможно, меня ждет командировка, — произносит он задумчиво, отставляя тарелку. — Министерство устраивает проект по национальной безопасности, и им нужны сотрудники, разбирающиеся в зельях. А я уже надеялся погонять Поттера на курсах мракоборцев. Нарцисса улыбается. — Сколько дел! А я снова бездельничала. Купила шляпку и мантию. Северус усмехается. Он выглядит гораздо лучше чем в те времена, когда работал в школе. В Министерстве его ценят. — Очень по-женски. Покажешь? В полумраке спальни Нарцисса кажется самой себе моложе. Северус одобрительно кивает и молчит, глядя на нее пристально, но что-то в его глазах заставляет Нарциссу насторожиться. — Аккуратная работа, — он вертит шляпку в руках, потом кладет на столик. — Что не так? — спрашивает Нарцисса мягко. Северус качает головой, отвернувшись, потом негромко замечает: — Война окончена, и я хочу определенности, — он поднимает на нее темные, блестящие глаза. Его слегка отросшие волосы придают ему вполне привлекательный вид. — Ты можешь стать моей женой, Нарцисса, а можешь остаться жить здесь без меня. Нарцисса приподнимает брови, но Северус не дает ей ответить: он вдруг встает со своего кресла и делает к ней несколько уверенных шагов. — Думаешь, я не пробовал вылечить себя еще в Хогвартсе? Мысль, что я останусь калекой навсегда, сводила меня с ума. Ты была единственным спасением с той минуты, как появилась в замке. Сейчас я начинаю ходить — но в любой момент прогресс может остановиться, или я вовсе вернусь к началу. Яд этой чертовой змеи слишком силен. Подумай, нужен ли тебе рядом такой ненадежный друг. Все слова ненадолго исчезают, улетучиваются из ее головы. Сейчас Северус выше нее, и вся его фигура привлекает к себе, обещая защиту и спокойствие. — Нужен, — отвечает она чуть слышно, и Северус, наклонившись, осторожно целует ее. — Невероятно нужен. Я не хочу оставаться в одиночестве, ни за что. Есть женщины, которые умеют существовать в одиночестве. Но Нарциссе нужна забота и семейный уют. Без этого она пуста. — После всего, что мне пришлось испытать и вытерпеть в жизни, я хочу хоть одно сделать правильно, — Северус обнимает ее, и Нарцисса прижимается к его груди, словно цветок на тонком стебле опирается о крепкое дерево. — Я не хочу оставаться никем для тебя.Рон
Утром они вместе идут до Косого переулка и завтракают в уютном кафе. Пэнси не любит готовить, а Рону все равно, где есть — и оба остаются довольны. Магазин Пэнси почти напротив "Волшебных Вредилок", так что в обед она приходит к ним, чтобы угоститься ланчем, который мама отправляет им всем троим вместе с Джорджем. — На ужин попробую потушить курицу с овощами, — мрачно заявляет Пэнси, ковыряя вилкой в пюре. — А то весь наш бюджет уйдет на кафе. Хватит с нас и завтрака. Джордж фыркает, и Рон сердито хмурится. — Ты вообще с родителями живешь. — Как завоюю Анджелину, сразу съеду, — отзывается брат, поднимаясь и ставя на огонь старый чайник. — Ты посмотрел, как лучше отправить тот заказ в Эссекс? — Совиной почтой, первым классом, — Рон дожевывает мясо. — Они получат его через два дня. А если обычной, то к концу недели. Джордж одобрительно кивает. Дела магазинчика идут замечательно: заказчиков и покупателей полно, счет в банке постепенно растет, Эдинбург и Манчестер предлагают открыть у них филиалы. — Анджелине очень нравится Эдинбург, — Джордж поправляет клетки пушистиков. — Останешься один в Лондоне управлять магазином? А я возьмусь за новый. Рон округляет глаза. — Думаешь, я справлюсь? Джордж похлопывает его по плечу. — У тебя получается лучше меня. И потом, Пэнси девчонка не дура, если что, вдвоем сообразите. С магией у нее, конечно, не такие отношения, как у Гермионы, но предпринимательская жилка есть. По мне это куда лучше, чем библиотеки и Министерства. Как-то оно ближе и понятнее. Рон пожимает плечами. Последние пару недель о Гермионе он и не вспоминал, разве что когда Пэнси сказала, что та заходила за шляпкой и купила красную. Наверное, у нее с Малфоем все хорошо. — Двадцать галлеонов заработала, — Пэнси приходит во "Вредилки" за десять минут до закрытия. — Думаю накопить и выкупить магазинчик, чем платить постоянно аренду. Что скажешь? — Отличная идея, да и место ликвидное, — Рон зевает. — Видишь, какие слова выучил. Пэнси улыбается и обнимает его, целуя в щеку. Рону безумно нравится та дьявольщинка, что сидит где-то глубоко внутри нее. Они выходят из магазинчика, когда в Косом переулке начинают зажигаться фонари. Рон шагает неторопливо, держа Пэнси за руку. Он чувствует себя счастливым, и ему кажется, что все в его жизни — на своих местах.Драко
— По-моему, мы проехали нужный поворот, — Гермиона сдувает прядь волос, упавшую на щеку. — Там, где был знак стоянки. Драко в ответ разворачивает карту и внимательно водит по ней пальцем. За окном мелькает зелень листвы, сквозь которую пробиваются солнечные лучи. — Съезжай на следующем... Вот сейчас! Гермиона резко прижимается к обочине и поворачивает на широкую грунтовую дорогу, бегущую вдоль цветущих вересковых пустошей. — На предыдущей развилке есть место для кемпинга, — она задумчиво хмурится. — А здесь сплошные пустоши. Мы же не можем встать где нам вздумается, это незаконно. Что, если нас заметят? Драко закатывает глаза. — Кто? На машине и палатке будут дезиллюминационные чары. И потом: это наша первая поездка, нам можно ошибаться. Гермиона с сомнением качает головой и, проехав еще милю или две, сворачивает на узкую дорогу. Они припарковываются на вершине холма, оставляя машину на небольшом вытоптанном пятачке у края поля. Драко взмахами палочки раскладывает и устанавливает палатку, Гермиона на всякий случай накладывает защитные заклинания. — Всегда мечтала увидеть цветущий вереск, — она садится прямо на траву и гладит кустарник ладонью. Ее каштановые волосы мягкими волнами лежат на ее плечах, спускаясь на спину и грудь. Драко нежно касается их пальцами. — И как тепло! Давно не было такого такого теплого июля. Драко обнимает ее, привлекая к себе. Солнце, освещающее Йоркширские пустоши, скоро зайдет, отчего сиреневые поля окрашиваются медово-красным цветом. Долго они добирались сегодня, выехав из Мэнора утром на машине, которую Гермиона выбирала сама, смущаясь, но Драко с радостью внес сумму в маггловской валюте расторопному кассиру. Первую неделю Гермиона осваивалась на тихих улочках Лондона и Уилтшира, а сегодня уже гораздо увереннее покоряла извилистые шоссе севера. — Тебе было страшно? — произносит Гермиона почти шепотом, но Драко сразу понимает, о чем она спрашивает. Они все еще не говорили о том, что произошло в часовне Рослин. Просто не нашли время. Все завертелось молниеносно: восстановление Мэнора, подача заявления на работу в Министерство, налаживание обычной повседневной жизни. А по ночам они занимались совсем другим — им было не до разговоров о смерти. — Мне было страшно оставлять тебя одну. И ужасала мысль о том, что я умру, а ты забудешь меня и вернешься к Уизли. Или, что еще хуже, к Краму, — Драко усмехается, и Гермиона поднимает на него возмущенные глаза. — По ту сторону тоже есть жизнь. В определенном смысле она гораздо проще земной. Ни о чем не беспокоишься, просто созерцаешь, существуешь. — Должно быть, это невероятно скучно! — Гермиона срывает веточку вереска. — Только представь: века бесполезного, бесцельного существования. С ума можно сойти. Драко некоторое время молчит. Сейчас кажется странным вспоминать Чистилище в тех серо-коричневых тонах. — Некоторые бесцельно проживают и настоящую жизнь. Возьми Блейза: сплошной гедонизм. Я встретил там Родольфуса. Жаль, что он погиб. Гермиона пожимает плечами. — Но ведь он был самым настоящим Пожирателем и убивал людей. Думаешь, он смог бы начать новую жизнь? — У всех есть шанс. Но не все им пользуются. Я вот ухватился за него руками и ногами. Гермиона едва заметно улыбается. Драко скользит взглядом по ее лицу, все еще не веря в глубине души, что они наконец вместе, вдвоем, посреди огромной пустоши. И он наконец не один. Тягучее, опустошающее чувство одиночества остается в прошлом. — Хочется раствориться в этой красоте, — Гермиона с наслаждением откидывается на траву. Драко наклоняется и целует ее, но Гермиона, высвободившись, поднимается и, раскинув руки в стороны, со смехом сбегает со склона холма прямо в море вереска. Драко несколько секунд смотрит на ее хрупкую фигуру в голубом платье, сквозь которую, кажется, просвечивает медное солнце, а потом бежит следом. Задыхаясь, они улыбаются друг другу — а потом Драко страстно прижимает Гермиону к себе и тянется к пуговицам на ее груди. — Никого нет, — произносит он сразу, чтобы предупредить все возражения. — Только мы. Ее волосы пахнут вереском, и губы касаются его губ нетерпеливо, а руки жадно обвивают его шею, помогая стягивать рубашку. И Драко привычно теряет голову от запаха кожи Гермионы, задирает вверх юбку ее платья. Им обоим не хочется медлить, растягивая удовольствие. Страсть и невероятное ощущение свободы от войны и страха бушует внутри как кипящий металл цвета солнца. Гермиона стонет, когда Драко оказывается внутри нее, и ему плевать, если их услышат. Все, о чем он мечтал, сейчас в его руках. Двигаясь размеренно, прижав ее руки к земле, Драко вдруг переворачивается на спину, и Гермиона оказывается сверху, и из ее растрепанных волос торчат травинки. Улыбнувшись, она сперва неуверенно двигает бедрами, но постепенно движения становятся ритмичными, и тогда Драко подается ей навстречу, обнимая. Дыхание становится рваным и горячим, Гермиона обнимает его, зарывается пальцами в волосы, стонет, уткнувшись в его плечо, и через секунду приходит осознание, что он больше не в силах сдерживаться. Они растягиваются на мху прямо посреди вереска, щекочущего вспотевшее тело. Высоко над ними простирается голубое июльское небо, но август уже близко, а за ним придет осень и принесет дожди. Драко вытаскивает из брюк мятую, сложенную вчетверо карту. Гермиона лежа застегивает пуговицы на платье и вытаскивает травинки из волос. — В нескольких милях отсюда на север есть старая церковь, — Драко задумчиво постукивает пальцем по карте. — Уверен, она живописная, стоит на холме в окружении вереска. И служит там старый священник по имени Джон, который с удовольствием согласится соединить сердца влюбленных. Гермиона насмешливо фыркает. — Сперва он спросит, не жили ли мы во грехе. Драко смотрит на нее внимательно. Солнце исчезает за холмами, и по пустошам собираются сумерки. — Я серьезно. — Драко... — она наверняка собирается сказать что-то про закон, но осекается, заметив выражение его лица. — Если тебя не смущает, что я буду в голубом... — Не смущает. А теперь пойдем ужинать, — Драко поднимается и подает ей руку. — Разведем костер, будем наблюдать за звездами. Забудем к чертовой матери Министерство с его работой. Вспомним, как мы выбирались из Лондона, из-под Купола. Гермиона ставит котелок для чая на огонь и садится на низкий стульчик. Драко довольно вспоминает, как она привела Мэнор в порядок и сделала его снова уютным домом. Но им обоим пришлось повозиться. Зато теперь есть куда возвращаться после утомительной, но интересной работы в Министерстве. Пока что его приняли как стажера на испытательный срок с оплатой обучения, но Драко уверен, что уже через полгода его примут в штат. — Мы постоянно куда-то бежали, — Гермиона достает из сумки хлеб и сыр, нарезанные овощи и мясо. — А в пригороде Лондона ты заявил, что сможешь меня защитить. Я ужасно удивилась. Рон с Гарри такого вслух не произносили, да и в основном я вытаскивала их из передряг. Вспомнить хоть дракона в Гринготтсе. Драко с любопытством приподнимает брови. Мысль, что завтра Гермиона станет его женой, не дает ему покоя, бьется внутри ударами сердца. — Дракон? — Он охранял один из сейфов, а я освободила его, и мы улетели из банка, разрушив по пути все, что могли! Драко громко смеется. Чувство счастья переполняет его. И как только он раньше не замечал ее? Сколько лет он презирал ее и насмехался над ней, ревнуя ее успехи в учебе, упиваясь собственным "я". А она всегда была где-то рядом. — Мерлин, теперь я понимаю, откуда у гоблинов такая неприязнь к тебе. Гермиона широко улыбается, передавая ему тарелку с ужином. — Извинений они не прислали. Хотя я рассчитывала на некую компенсацию. Но они предпочли сделать вид, словно и не собирались убивать меня. Но заходить в Гринготтс мне теперь неприятно. — Кстати, — Драко наливает чай в поставленные на коврик кружки. — Сен-Клеры приглашают нас в пятницу на ужин, пойдем? Эдуард и его жена, на мой взгляд, интересные собеседники. И замок у них потрясающий. Гермиона согласно кивает, добавляя в чай васильки. После ужина они садятся поближе к костру, глядя на далекие звезды. Гермиона кладет голову на плечо Драко и тихонечко вздыхает. У них впереди — целая жизнь вместе.* * *
Миранда Гуссокл удовлетворенно откидывается на мягкую спинку кресла на террасе, пробегает взглядом исписанный мелким почерком пергамент и ставит дату в уголке. Невероятно! Концепт Истинной любви наконец-то покорился ей, воплотился в жизнь. Более того — Истинная любовь нашлась. Такого не добился еще ни один экспериментатор-ученый, работающий с материей магии. Признаться, с ее стороны было довольно дерзко изменить мир настолько сильно и дать гоблинам чересчур много свободы, которой те немедленно воспользовались, так что эксперимент слегка вышел из-под контроля. Пришлось чуточку поработать над упрямцами, чтобы те считали измененный мир своим делом, а туман и животных — небольшими искажениями. Немного досталось домовым эльфам, но сейчас они в полном порядке, и многие из них вернулись на работу в Хогвартс. Туман, конечно, не входил в ее планы. Как и отвратительные бешеные докси, которые чуть не испортили все дело. Но в мире магии лишь Истинная любовь не показывалась ей целиком, хотя во всех ее комнатах в доме и до сих пор в сжатых масштабах происходят эксперименты, которые, возможно, она однажды захочет испытать в реальной жизни. И тогда ей снова понадобятся эти двое — Грейнджер и Малфой — которые ради друг друга прошагают весь земной шар и даже спустятся в мир мертвых. Почему именно они? Миранда делает глоток вина. Потому что Драко ничего не просил, а Гермиона готова была отдать всю себя во благо других. Потому что Истинная любовь всегда бескорыстна и неожиданна. Стоило им появиться в ее доме — и она сразу поняла, кем они станут друг для друга. Жаль, конечно, что пришлось убрать профессора Бабблинг, но она слишком много знала о Миранде. Жаль, что не удалось спасти Роджера Сен-Клера, они дружили полвека. Да и некоторые модели общества, созданные гоблинами по ее ненавязчивой подсказке, выглядели вполне жизнеспособными. Гоблины, разумеется, ничего о ней не знали, они думали, что действуют полностью самостоятельно, и надо отдать им должное — справлялись они неплохо. И у них — своя правда. Миранда снова делает глоток. В определенный момент эксперимент зашел слишком далеко, и гоблины смогли расшифровать Гримуар. И вот с того момента Миранда уже не управляла историей: вмешайся она, весь эксперимент мог провалиться, а ей было необходимо, чтобы Драко дошел до конца сам. И Драко справился. Она специально подкинула Гермионе свой блокнот с черновиками нового учебника. В конце концов, он оказался именно в руках Драко. Миранда с наслаждением допивает охлажденное вино и подходит к краю террасы. Внизу простирается вересковая пустошь, и где-то совсем далеко-далеко ей мерещится огонек костра. Теплая июльская ночь — самое время, чтобы начать еще один невероятно интересный эксперимент, в котором ей, возможно, снова понадобится сила Истинной любви. Магическая материя необычайно сложна и изменчива, но нельзя же прекратить ее изучать, необходимо добраться до истоков. Но сначала эксперимент нужно основательно подготовить и рассчитать. Миранда берет со стола исписанный пергамент и бережно убирает его на верхнюю полку дубового шкафа, полного свитков и документов. А потом достает новый, придвигает кресло к столу и обмакивает перо в чернильницу, улыбаясь. Июльский ветер играет вереском на пустошах.