Хроники Эдмории. Дары аймасов (книга вторая)

Геллиот-наар — древний город, раскинувший свои щупальца-улицы по берегу одной из самых крупных гаваней западной оконечности мира-материка, готовился погрузиться в сон. Огни в окнах домов постепенно гасли, мостовые пустели, оставляя улочки во власти воров, шлюх да бродяг, кутавшихся в рваньё. Не спал только порт. В гавани варево из людских тел, тюков, клетей, повозок, лошадей, мулов и бродячих собак, не прекращалось ни на одно биение сердца. У длинных пристаней мерно покачивались сотни плавучих средств, начиная от гордых военных галеонов, бригантин, торговых каравелл и заканчивая скромными рыбацкими баркасами. Последние опасливо жались друг к дружке, подальше от пузатых товарок, низко сидевших в воде под весом заполнявшего трюмы груза. Среди последних выделялась каравелла, прибывшая в Геллиот-наар из далекого королевства людей Гондемаара, носившая гордое название «Королева ветров». Торговое судно возносило свои изукрашенные позолотой борта на высоту добрых сорока локтей и горделиво устремляло к небу три крепких мачты с алыми полотнищами парусов. Нос корабля украшала гальюнная фигура морской нимфы с несоразмерно большими грудями и глазами из эмали цвета лазури. Трап каравеллы был поднят, палуба пустовала, только у грот-мачты похрапывал на мотке снастей молодой матрос, вооружённый коротким кривым мечом. Большая часть команды спускала честно заработанные монеты в тавернах и публичных домах Геллиот-наар. Матрос, оставленный сторожить корабль, безнаказанно дрых, зная, что забраться на борт можно было лишь с помощью крыльев. Охрана порта, оплачиваемая торговой гильдией, ревностно несла свою службу, следя за безопасностью гостей города, пополнявших казну Гиллиот-наара немалым взносом. Только круглая, как бока откормленного гуся луна рисковала проникнуть на борт судна, беззастенчиво заглядывая в окна кают. Заглянуло ночное светило и в каюту капитана, выхватив из полутьмы начищенные до блеска полы, сундуки, стоявшие вдоль стен, привинченный к полу стол, заваленный картами, видавший виды секстант, компас, стул с высокой спинкой и широкое ложе, на котором сплелись два обнажённых тела. Молодой брюнет, чью спину укрывали тату устрашающих драконов и морских змеев, нависал над рыжеволосой красоткой, обнимавшей его бёдра лодыжками с изящными маленькими ступнями. Рука, украшенная дюжиной золотых браслетов скользнула по рёбрам капитана и тот зашипел, почувствовав, как острые ногти впиваются в мышцы. Верно растолковав полученный знак, он продолжил вбиваться в жаркое узкое лоно с удвоенным энтузиазмом. Рыжеволосая застонала: протяжно, низким грудным голосом, вызвав у любовника довольное рычание. Под кожей спины и ягодиц мужчины перекатывались железные мускулы, россыпь пота укрывала смуглую кожу. Капитану приходилось прилагать запредельные усилия, чтобы удержаться на грани, но закончить раньше, чем удовольствие получит рыжеволосая, ему было не позволено. Потому капитан мужественно терпел, превратив своё тело в неутомимый поршень. Каравелла мягко покачивалась на мелких волнах, любовники двигались в такт судну — вперед-назад, без отдыха и остановки. Пространство каюты наполнял запах разгорячённых тел, протяжные стоны, влажные шлепки и звучные поцелуи. Когда сердце капитана уже было готово остановиться от перенапряжения, рыжеволосая ведьма вдруг выгнула спину, с лёгкостью поднимая на себе его немалый вес и, гортанно вскрикнув, опала на меха, выпуская любовника из объятий. Брюнет последовал за ней в слепящий оргазм, и сполз с любовницы, распластавшись на подушках. Айяра с томной улыбкой растянулась рядом, выгибая округлое бедро. — Ты был превосходен, Дакхир, — промурлыкала жрица, скользнув ладонью по влажной груди мужчины. Он, хмыкнув, перехватил её руку и поднёс к губам: — А ты едва не убила меня своей ненасытностью, львица, — сказал, поцеловав тонкие пальцы, унизанные перстнями. — Но ты справился, — Айяра села на ложе, подогнув под себя ногу, — лучше, чем многие до тебя, — признала, сворачивая волосы в небрежный узел на затылке. — Твою силу я забуду не скоро. Дакхир подоткнул подушку под спину. Карие глаза мужчины не отрывались от колыхавшейся под движениями рук вампирессы полной груди с вызывающе торчащими сосками. Его вялая плоть, прятавшаяся между ног, вновь начала наливаться силой. Капитан и владелец каравеллы «Королева ветров» — Дакхир Наараб никогда не был обделён вниманием противоположного пола, но рыжеволосая ведьма, поднявшаяся на борт его корабля трое суток назад, выбила из его памяти всех опробованных им за тридцать лет человеческой жизни женщин. Вольная жрица нашла его сама, подсев за столик в одной из таверн столицы Морригана, где капитан коротал время в компании своего помощника и кувшинчика вина в ожидании окончания отгрузки товара. Представившись лишь именем, вампиресса не терпящим возражений тоном потребовала взять её на борт вместе со слугой и отвезти в Геллиот-наар. Его помощник — Каллан, только посмеялся над её предложением. Каравелла не была предназначена для перевозок пассажиров и следовала в иной порт, но помощник быстро умолк, увидев, каким взглядом его капитан пожирает незнакомку. Вампиресса ответила улыбкой, таившей в себе бездну обещаний. Помощник, сплюнув, поднял кувшин с вином и отправился за соседний стол к двум скучавшим шлюхам. Девицы оживились, вцепившись в сына моря, и помощник быстро забыл о капитане. И, как оказалось, зря. Не успел помощник опустошить кувшин до дна, как Дакхир уже вполне созрел уложить к ногам жрицы своё сердце, тело и корабль. Капитан был околдован мерцающей зеленью глаз, тонким станом, который мог перехватить двумя ладонями и упругими персями, зазывавшими своей белизной из-под бархата плаща. Не раз Дакхир ласкал на своём ложе рабынь, специально обученных удовлетворению плотских нужд: любил бронзовых, хрупких, как статуэтки, макенок из человеческих племён; белокожих вампиресс с Холодных холмов, не брезговавших торговать собственными дочерями; чёрных, как ночь, курчавых нахилеек с пустынных земель далекой южной оконечности материка. Насмотрелся и напробовался полукровок — «наргх ресс», что на языке дроу означало «те, кто запачкал кровь». Но все они не шли ни в какое сравнение с рыжеволосой ведьмой, что три ночи подряд затягивала его на ложе, чтобы отпустить только к утру — выжатого, как лимон, и грезящего о том, чтобы вновь припасть к источнику своего наваждения. После первой ночи Дакхир понял, что влюбился, как желторотый юнец. После второй — осознал, что ответного чувства ему не дождаться, а в третью — просто отдался страсти, надеясь завоевать её сердце своим пылом. Он знал, что она покинет его, как только они прибудут в порт, потому обычный двухдневный морской переход Дакхир растянул на трое суток. Но Саведжа с усмешкой сообщила капитану, что уже плавала к берегам Геллиота, потому удивлена тем, что каравелла сошла с обычного морского пути. Ему удалось не покраснеть, соврав ей, что того требовала безопасность. В последнее время у берегов Геллиота нередко замечали пиратов. Саведжа лишь улыбнулась и, взяв капитана за золоченную пуговицу камзола, утянула в каюту — на поле боя, укрытое мехами. Сегодняшняя ночь была последней, украденной у предстоящего расставания. Дакхир, не выдержав тоскливых мыслей, притянул вампирессу за тонкую талию и подмял под себя. Саведжа, улыбаясь, провела пальцами по длинному грубому шраму, что тянулся по правому боку капитана. — Подарок от одного шустрого орка, — пояснил он на не заданный вопрос, — пришлось повоевать с зелёным народцем. В восемнадцать лет я считал, что сделаю карьеру королевского гвардейца, служа на границе. — А этот откуда? — её ладонь перетекла на грудь, накрыв шрам под гулко стучащим сердцем. — Ревнивая подружка полоснула ножом. Я утонул в тебе, — прошептал он, глядя в глаза, в глубине которых танцевала в хороводе янтарных искр зелень листвы. — Не уходи. По её губам пробежала улыбка — печальная, сожалеющая. — Я должна, — Саведжа покачала головой, — ты забудешь меня, как только я исчезну. — Не забуду! — Я могу велеть твоему мозгу… — Нет, — оборвал он, злясь, — думаешь, я столь слаб, дитя ночи?! — Это чары моего народа. — Ты не первая вампиресса в моей постели, — он провёл рукой по округлому бедру, — и эти чары мой народ зовёт любовью, Саведжа! — Я знаю, что такое любовь, — её глаза на краткий вдох потемнели от боли, — она не приносит ничего, кроме мучительного разочарования. — Не знаю, кто разбил твоё сердце в прошлом, но я — иной, — с пылом заверил он. — Моя любовь не способна оскорбить тебя! Она не стала спорить, позволив их губам соединиться, мешая дыханье. Пусть думает что хочет. Человеческая жизнь была бликом свечи на фоне бесконечного пламени её вечного существования. Место Айяры не рядом с ним, а его — не рядом с ней, но не сегодня ночью. Саведжа позволила ему любить её так, как тому хотелось — в благодарность за подаренное тепло, что позволило ей вновь почувствовать себя живой. Вампиресса покинула каюту, едва небо на горизонте начало сереть. Закутавшись в плащ капитана, Саведжа лёгкой тенью проскользнула по палубе к каюте, отведённой для неё в начале их пути. В ней она не провела ни одной ночи. Отворив дверь, сняв перед этим защитное заклинание, Айяра перешагнула порог. Её тут же встретило знакомое брюзжание, которое уже успело надоесть жрице до смерти, и сшибающая с ног вонь. В углу сидел карлик и смотрел на неё глазами заключенного в нём демона. Мешок с костями оскалил гнилые редкие зубы. — По-твоему, это смешно? — он задрал кверху короткопалые руки с петлями магических браслетов, служивших ему кандалами. — Ты хоть помнишь, что этому жалкому мешку плоти нужно питаться, поглощать воду и испражняться? — Ну, с последним ты и сам справился, — огрызнулась ведьма, брезгливо морща нос. — Хотя мог бы и потерпеть. Карлик скрипнул крошевом зубов: — Я не виноват в том, что дерьмо вываливается из меня само. Моё совершенное естество лишено подобных низменных реакций. Я не знаю, как ими управлять. Показалось ей или нет, что на рябом лице карлика, ставшим вместилищем демона, мелькнуло смущение? — Мне нужны чистые штаны. — Потерпишь, — отказала она, роясь в открытом сундуке — единственном, что Саведжа пронесла на корабль. Лишний багаж только мешал. Карлик не ответил, желудок мелкого уродца громко заурчал. Прекратив перебирать бесчисленные склянки, бережно устроенные в соломе, Айяра подняла голову. В сознании мелькнула запоздалая мысль о том, что карлика не кормили несколько суток. Она с досадой помянула Князя Тьмы, сетуя на свою забывчивость. Саведжа слишком увлеклась капитаном. Демон хмыкнул. — Уморишь моё тело и куда меня сунешь? — спросил он на удивление мирно. Она, разогнувшись, с подозрением взглянула на пленника. Тот сидел, устало привалившись к стене, уложив голову с проплешинами на макушке на перекошенное плечо. На сизой коже, открытой в вороте грязной рубахи, виднелась печать, запиравшая демона в теле карлика. Глаза носителя, бывшие при жизни голубыми, сменили цвет на глубокую черноту, выдававшую сидевшего в нём лорда тьмы. — Ты что натворил? — протянула она, шагнув к карлику и останавливаясь от прошибающего мозг предупреждения. Ловушку она заметила в последний момент и хмыкнула, поняв, каких усилий ему стоило наскрести силёнок, чтобы, преодолев печать-замок, попытаться заарканить её магической петлей. Саведжа отступила назад, убрав ногу от слабо алевшего на деревянных досках пола овала. — Ты силен, Вельзар, — признала она, следя за тем, как разочарование перекашивает его лицо, — да только я тебе не по зубам. А теперь покажи, куда дел труп, высер Тьмы! — Я высший темнейший, ведьма! — карлик злобно ощерился. — Не скажешь, где тело, из которого силу высосал, сожгу вместе с оболочкой, — пообещала она, гуляя взглядом по каюте: сундукам, двум лежакам и висевшему под потолком гамаку. Демон изощрённо выругался. Айяра улыбнулась острой, как лезвие, улыбкой. Жрица вытянула руку и по пальцами дитя ночи побежали яркие огни собиравшейся силы. Карлик, взвизгнув, забился в угол. — Под лежаком! — провизжал он. Саведжа смахнула силу с пальцев, словно капли воды. Карлик поспешил убрался подальше, но один из огоньков, догнав его заскорузлую босую пятку, ужалил кожу. Демон взвыл дурным голосом. Вампиресса, проигнорировав его возмущение, нагнулась к лежаку и выволокла из-под него за ногу худого бледного пацанёнка. Безнадежно мёртвого. Опознав в несчастном, выкачанном досуха создании, помощника кока, Айяра громко выругалась. — Мне нужно было чем-то питаться! —  оправдался демон. — Заткнись, — кисло велела она, рассматривая серую кожу и совершенно седые волосы несчастного поварёнка. Мальчишка не старше пятнадцати лет в посмертии выглядел на все восемьдесят. Объяснить такое несчастным случаем не выйдет. С судна им следует убраться до того, как команда начнет активно интересоваться местом нахождения пропавшего члена своей команды. Если труп будет обнаружен, сомневаться в том, что именно магия стала причиной его смерти, не станут. И любой маг-самоучка поймёт, что жизненная сила мальчишки была испита демоном высшего порядка. — Как ты его сюда заманил, хотела бы я знать, — пробормотала она. — Сладко пел. — Гляди, как бы я тебе не спела, Вельзар, — Саведжа мрачно глянула на карлика, и тот поспешно заткнулся. Напоминание о том, что жрица знала его имя, всегда делало карлика покорным её воле. Маг, знавший истинное имя дитя мрака, был его господином. Но стоило хозяину зазеваться, и месть демона не заставляла себя ждать. Саведжа, нагнувшись, стащила с покойника штаны и растоптанные башмаки. — Вот тебе и чистая одежда, — она бросила тряпьё карлику, кривя рот. Вина за гибель подростка лежала на ней. Запертый в фамильяре демон был лишен возможности использовать свою магию для снятия её заклятья, вот и воспользовался возможностью, подаренной любопытным дитя человеческим, чтобы устроить ей ловушку. Попытка показала, что демон сдаваться не собирался. Свобода и жизнь были для него одним и тем же определением. Вернувшись к сундучку, она подняла из гнёзда пузырёк с жёлтым наполнением и вытащила пробку. Бормоча заклинание, вампиресса разлила едкий туман над трупом и отошла в сторону, глядя, как он окутывает тело. Дожидаться, пока туман поглотит его, растворив ткани и кости, она не стала и развернулась к карлику. Тот уже переоделся и успел закатать штанины. — Башмаки велики, — сварливо пожаловался демон. Саведжа повела плечами, надевая на шею выуженный из кармана платья янтарный амулет. — Можешь пойти босым, — сказала она, подняв сундучок. — Вот ещё! — Тогда помалкивай. Вампиресса открыла дверь каюты и жестом велела карлику следовать за собой. Выйдя на палубу, она направилась к борту корабля. Брюзжание демона, принявшегося вновь жаловаться на несправедливость мира, проявленную к его почтенной особе, жрица пропустила мимо ушей. Саведжа думала о капитане. Она оставила его спящим, так и не лишив памяти. Он забудет её сам, так она оправдала себя, не желая малодушно признавать то, что просто нуждается в том, чтобы о ней помнили. Подхватив карлика за ворот рубашки, Саведжа сжала в правой ладони висевший на шее амулет и открыла перед ними проём портала. Мгновенье — и оба исчезли в светящейся глади. Дверь в каюту капитана распахнулась, едва контур портала над пустой палубой потух. Дакхир, в чём мать родила, застыл на пороге и отчаянно прокричал имя вампирессы. Дежурный матрос всполошено подорвался со снастей, вцепившись в меч. Выловив обнажённую фигуру капитана в проёме двери, матрос округлил глаза и поспешно вытянулся во фрунт. Дакхир, не замечая его, вглядывался в ночной город. Она была где-то там — непостижимая, горько-сладкая, как дурман! — Я найду тебя, — прошептал он. — Где бы ты не спряталась от меня! Выйдя из портала на припортовой улочке, Айяра остановилась, запнувшись за воздух. Вопль капитана, неразличимый за дальностью расстояния, отозвался в мозгу короткой болью. Топавший за жрицей карлик уткнулся в неё носом. Учитывая рост недомерка — в аккурат в упругий зад. Жрица не шевельнулась. Карлик вожделенно облапал её ягодицы. Выйдя из транса, Саведжа шевельнула пальцами, и похотливый демон отлетел на каменную мостовую. Развернувшись к нему, жрица оправила плащ. — В следующий раз оторву руки, — надменно предупредила она. — Попробовать стоило, — он нагло ухмыльнулся, поднимаясь на ноги. — Знаешь, что я сделаю первым, когда доберусь до твоей оболочки? Я разложу тебя, ведьма, и… Дальше карлик только мычал. Саведжа заклеила его рот выуженной из воздуха противно пахнущей клейкой субстанцией. Больше он её не интересовал. Жрица осмотрелась, определяясь, не ошиблась ли с местом. Выловив в конце улицы большой каменный дом с зелёной крышей, Айяра уверенно направилась в его крыльцу. Карлик поковылял за ней, связанный заклятьем печати, что надежно привязывало его к ведьме. Взойдя по ступеням, Саведжа-Руа ухватилась за медное кольцо, крепившееся под смотровым оконцем. Ударив три раза, она отступила назад, показав себя тому, кто отодвинул заслонку в оконце. Вампиресса подняла к лицу амулет, свисавший с её шеи. Некоторое время её изучали, потом заскрипели петли. Тяжёлая дверь открылась. Ухватив забравшегося на крыльцо карлика, она шагнула внутрь дома. Едва дверь закрылась, как из-за угла выступила высокая фигура, облачённая в чёрное с головы до ног. Длинные сухие пальцы стянули капюшон на плечи, открыв лицо с длинным носом и аскетически поджатыми губами. На левом виске мужчины алел трилистник, обозначавший принадлежность к клану ассасинов. Прижав палец к виску, наёмник постоял некоторое время в неподвижности, и, словно получив команду, кивнул и растворился во тьме.