***
— Всё правда хорошо, Хоби, — Пак успокаивал Хосока, который все ещё не отошёл от того рассказа младшего. Он не верил, что все может так просто закончиться. — Он даже на учёбе не появляется. — Когда я вернусь, то не отпущу тебя, Тэхёна и Чонгука от себя слишком далеко. Вы слишком проблемные, а я один! — Хён, ты, вообще-то, не на столько старше меня, — напомнил ему Пак, попивая чай на кухне в одиночестве. Тэхён ушёл в душ как раз перед звонком Чона. — Максимум, кого ты можешь попытаться сдерживать, — Чонгуки, и то, вряд ли получится! — Да знаю я, но правда за вас переживаю, — обиженная моська старшего в экране телефона выглядит очень мило. Хосок звонил последний раз в субботу, когда в квартире Чимина творился настоящий апокалипсис и ему, добровольно-принудительно, пришлось знакомиться с младшими по видеосвязи. Тэхён с Чонгуком в тот день начали в первый раз припираться, а поводом стал именно розововолосый. Сперва они, как настоящие дети, боролись за притащенную Чоном игровую консоль, а потом, когда Пак имел неосторожность согласиться поиграть, то сразу же пожалел об этом. Слава всем богам, что Хосок позвонил вовремя и все остались целы. Всё-таки быть примером для подражания — слишком энергозатратно. — Мы знаем, Хоби.***
— Когда ты вернёшься домой? Ты уже неделю не вылезаешь из своей каморки, как мышь испуганная! — Как только эти люди уедут из нашего дома, так и выйду, — спокойно ответил старший на агрессию Чонгука. Мин безвылазно сидел в студии уже шесть дней только из-за того, что в его доме находился один определённый человек. Их с Чоном мать с отцом решили задержаться у них подольше, поэтому старшему приходилось спать на не совсем удобном диване, есть еду, которую привозит доставка и много курить. Мин даже выйти из здания не мог, так-таки родители каждый день приезжают в компанию. — Они уедут только через четыре дня! Появись хотя бы на учёбе, — почти умолял Чонгук старшего. Ему уже надоели вопросы от преподавателей насчёт его старшего брата. — Если получится, то завтра приеду, — согласился Юнги, крутясь на стуле от скуки. У него не было желания работать, а сидеть в этом месте уже осточертело. — Я привезу сменную одежду. До завтра, хён.***
— Дорогая, я тут случайно услышал как наш Чонгуки ругается на Юнги и, похоже, он уговорил его завтра приехать в университет, — сообщил мужчина с хвостиком стоящей около панорамного окна жене. — Пусть он меня так и не принял, но тебя будет рад увидеть, как бы сильно он не обижался. — Не думаю, что это хорошая идея, — не согласилась Инха, тяжело вздыхая. — Он даже не вышел встретить нас, когда мы впервые приехали в компанию. — Нужно уметь делать первый шаг. Он ещё молодой и ничего не понимает, так что мы просто обязаны с ним поговорить, — настаивал на своём мужчина, приобнимая жену за хрупкие плечи. — Родители — самые важные люди в нашей жизни. — Юнги-я не считает тебя отцом, а меня до сих пор знать не хочет. Как бы ни было тяжело, она никогда не плакала. Даже на похоронах своей сестры не проронила и слезинки, но когда речь заходит о её родном сыне, то сдерживать себя не получается. — Я знаю, что виноват перед вами, но у меня была другая семья и ты это знаешь, — он не оправдывался, а лишь говорил правду, утирая с бледных щёк слезы. — Конечно, — кивнула женщина, смотря на огни города за стеклом. — Не ты один в этом виноват. Уже прошло восемь лет с их последнего разговора об этом. Он признался тогда ещё юной Мин Инха в измене и ожидал, что девушка разозлится, но, вопреки его опасениям, простила. Когда выяснилось, что другая девушка забеременела, то Инха, можно сказать, прогнала его воспитывать другого ребёнка, ведь его мать была бедна. Ребёнок не виноват в ошибках своих глупых молодых родителей. Хёнджуну пришлось уйти от Минов, когда Юнги исполнился всего год. Он встретил Инха случайно в кафе, и любовь, снова вспыхнувшая в их глазах, разрушила уже его прежнюю семью, поэтому спустя десять лет он вернулся в свою прежнюю первую семью. Понадеялся, что Юнги сможет его принять как своего отца, но ошибся. Мало того, что ему его ребёнок, смотря прямо в глаза, чётко и ясно сказал, что отец ему не нужен, так он ещё и обозлился на всех. От него было много проблем, но Хёнджун понимал также, как и Инха, что сами в этом виноваты. Поздно было что-то возрождать. Мин Юнги вырос. — Именно поэтому мы вместе должны как-нибудь исправить уже эту ситуацию, иначе он никогда не простит ни меня, ни тебя, — на словах это звучало очень многообещающе, но на деле мужчина понятия не имел, как добиться прощения от своего уже взрослого сына. — Но как нам это сделать? — с грустью говорит женщина и, повернувшись к мужу, смотрит ему в глаза. — Он и разговаривать с нами не станет. — Мы приедем завтра к нему университет и попытаемся поговорить. Он уже далеко не мальчик и хорохориться на людях не станет, — предложил вариант Хёнджун. В глазах Мин Инха затеплился луч надежды. — Многого мы, конечно, не добьёмся, но попробовать стоит. Женщина задумалась. Столько лет они как по лезвию ножа ходят всей семьёй вокруг проблемы. Было много скандалов и резких слов. Хуже уже точно не будет. — Хорошо. Попробуем.