Без сожалений

- Прекрасные новости! Вэй Усянь мертв! - Говорят, его же призрачные солдаты разорвали Старейшину Илин в клочья, даже тела не нашли! - Шутка ли, целая армия живых мертвецов! Голоса коротавших ранний вечер во дворике возле кухни слуг звучали возбужденно и радостно, хотя на самом деле новость не была новостью уже неделю. Об этом судачили во дворах и на рынках, в комнатках слуг и покоях господ, в крестьянских хижинах и усадьбах заклинателей. - Старейшина Илин мертв! Поделом ему! - А ну хватит! – заслышав гневный женский окрик собравшиеся немедленно умолкли, приветствуя поклонами появившуюся во дворике вторую молодую госпожу. Вторая госпожа Мо хоть и была младшей дочерью хозяина, да еще и от служанки, пользовалась расположением отца, к тому же не отличалась особой придирчивостью. Но вот сегодня была сильно не в духе. - Нашли тоже, о чем поговорить, других историй что ли к ночи не нашлось, только все о мертвецах и убийствах, - подосадовала молодая женщина, ловко выцепляя из толпы слуг маленькую фигурку в нарядных, хоть и порядком запылившихся одеждах. – Пойдем, А-Юй, тебе пора спать. - Не хочу, - привычно заныл парнишка, неохотно следуя за матерью. – Еще рано совсем, даже фонари не зажгли! - Ничего не рано, пока умоешься и сменишь одежды, как раз стемнеет. Мальчишка расстроенно засопел, но возражать больше не стал. Он любил вечерний ритуал отхода ко сну, когда мать расчесывала ему волосы, негромко что-нибудь напевая. Эти уютные минуты казались чем-то хрупким и драгоценным, чем-то, что могут в любой момент отнять. Вот только в последние дни все было иначе. Чем ближе становился момент, когда мать поцелует его на ночь и выйдет, унося с собой лампу, тем больше тревоги становилось в больших серых глазах ребенка, тем более причудливые причины он находил, чтобы не отправляться в постель немедленно. - Спокойной ночи, А-Юй. Сегодня я оставлю лампу здесь, хорошо? - вторая молодая госпожа Мо вышла, улыбнувшись сыну на прощанье. Мальчик выдохнул с облегчением и устроился поудобней, не сводя глаз с трепещущего огонька. Сегодня тьма не придет, сегодня не придется просыпаться с криком, силясь вырваться из пригрезившегося кошмара. - Не будь трусом, Мо Сюаньюй, - звук собственного голоса немного подбодрил, - Мне ведь уже семь лет, глупо бояться ночной темноты. И в любом случае, я ведь не собираюсь спать. Только прикрою глаза… На минуточку… Но стоило глазам ребенка закрыться, из-под опущенных век в сознание немедленно хлынула тьма. Тьма была шелковой, прозрачной и теплой. Она не мешала видеть, но искажала очертания, и все трудней становилось понять – идет ли кто-то среди сухих, перекрученных неведомой силой стволов? Она пела, тонко, на грани слуха звенела нежными трелями, за этими звуками было не разобрать шагов. Или это опавшие листья шуршат? Темнота казалась привычной – и страшной. И он почти радовался, когда в этой тьме – сквозь нее – появлялись другие. Их шаги были шелестом, их лица – тенями. Иногда ему казалось, что он узнает некоторые лица, вот еще чуть-чуть и вспомнит, почему не надо бояться фиолетовой молнии, и золотистые шелка несут с собой чувство вины. Но он никогда не успевал вспомнить, потому что вслед за тенями приходила боль. Он внезапно понимал, что все они мертвы и явились сюда для того, чтобы сделать мертвым его. Они тянули к нему руки – настоящие, живые руки, и те становились выбеленными временем кистями скелетов. Они вцеплялись в него, рвали в разные стороны, тащили куда-то, он чувствовал, как под почерневшими когтями разрывается ткань – и плоть. А потом боли становилось слишком много, и он просыпался в своей комнате на перекрученных простынях с холодной испариной на лбу. Когда этот сон приснился ему впервые, на его крики прибежала мать и испуганные слуги, и знакомые лица на какой-то миг показались совсем чужими. Двоюродный брат потом полдня дразнился и доставал Сюаньюя, пока дед не прикрикнул на него. Во все последующие ночи он старался не кричать, чтобы не давать Цзы Юаню повода цепляться к нему – стоило сцепиться детям, первая молодая госпожа Мо немедленно бросалась на выручку сыну, осыпая упреками и Сюаньюя, и его мать. Становиться причиной лишних ссор не хотелось. К тому же, с каждой новой ночью сны словно выцветали, и уже не были столь реалистичными, как в ужасную первую ночь. Матушка все равно знала о его кошмарах и винила во всем слуг, что никак не могли перестать перемывать кости Старейшине Илина. Только и разговоров у всех на устах было, что о лютых мертвецах, призрачных армиях и доблестных заклинателях. «Я тоже стану великим заклинателем, - привычно подумал Сюаньюй, очнувшись от очередного кошмара. – Отец заберет меня в клан, я буду усердно учиться и стану самым-самым сильным, как… А кто же у нас самый сильный заклинатель?» Размышлять о заклинателях было куда веселее, чем о тьме и том, что таится в ней. Сначала мальчик решил, что самый сильный глава клана Цзян, ведь это он повел великие кланы на штурм Луанцзан. Потом подумал немного, и решил, что Цзинь Гуанъяо сильнее, ведь он убил Вэнь Жоханя, а Цзян Чэн до своего врага так и не добрался – призрачные солдаты успели раньше. А потом перебирать заклинателей надоело, и А-Юй решил, что просто станет сильнее их всех вместе взятых, таким сильным, что только все вместе они смогли бы тягаться с ним, совсем как… Старейшина Илина. Пораженный этим открытием, мальчишка резко сел в постели, слепо уставившись на мягко мерцающий светильник. Они все – яростный Не Миндзюе, прославленные Нефриты клана Лань, глава Цзян, заклинатели ордена Цзинь – все боялись Вэй Усяня! Конечно, он был страшным злодеем и погубил множество невинных жизней, и его преступлениям следовало положить конец, но ведь никто не решился на поединок с ним. Только все вместе они осмелились выступить против него, да и то, не навернись он на собственной армии – кто знает, чем кончилось бы дело? Значит, сильнейший из заклинателей – самый злобный из них? Вэй Усянь? - Вэй Усянь… - чуть слышно шепнул А-Юй, и пламя светильника вдруг вспыхнуло ярче, чтобы затем погаснуть. Он сидел один в кромешной темноте, но страшно больше не было. Чужое пугающее имя прозвучало удивительно… привычно? - Глупость какая, - снова устраиваясь под одеялом, проворчал мальчишка. – Вовсе не хочу я становиться таким как Вэй Усянь. Он шел путем Тьмы, я так делать не стану. Можно ведь быть сильным и добрым? Вот я и стану. Буду всех защищать. И все же имя, ложившееся на язык так ладно – Вэй Усянь, Вэй Ин, отдавало чем-то родным и теплым. Как дом, как привет от друга. С той ночи Мо Сюаньюю больше не снились кошмары. *** - Матушка, а отец когда-нибудь катал меня на ослике? – А-Юй с матерью сидели в саду вдвоем, женщина занималась рукоделием, а он вертел в руках кисточку, делая вид, что упражняется в каллиграфии. Любая учеба давалась ему легко на зависть двоюродному братцу, первая молодая госпожа Мо не уставала повторять, что это просто потому, что А-Юй старше Цзы Юаня, вторая молодая госпожа охотно поддакивала с такой сладкой улыбкой, что мгновенно становилось понятно, каково ее мнение о талантах племянника. - Что ты, - засмеялась женщина. – Твой отец – глава великого клана, когда дела клана не отнимали у него столько сил, и он мог выкроить время, чтобы навестить нас, он прилетал на мече, или в повозке, если привозил много подарков. А если уж появлялся верхом, то на красивой лошади. Какие ослики, что ты! Смех второй госпожи Мо прозвучал не слишком весело, и А-Юй расстроенно вздохнул. Он плохо помнил отца. Мать всегда говорила о нем с большой теплотой, но он не появлялся уже несколько лет и мальчик не мог вспомнить его лица – только блеск золотистого шелка и то, как почтительно к нему обращались. Все, даже дедушка, с которым никто в доме не решался спорить! - А почему ты спросил, А-Юй? - Просто мне показалось, что я помню кое-что, - отодвинув столик для письма в сторону, мальчик растянулся рядом с матерью, укладывая голову ей на колени. – Что отец ведет в поводу ослика со смешными серыми ушками, а мы с тобой едем верхом на ослике, и ты смеешься, потому что он рассказывает что-то веселое. - Такого никогда не было. Должно быть, тебе это приснилось, - серые глаза, так похожие на его собственные, наполнились печалью. – Твой отец очень занят и пока не может нас навещать. Но он обязательно приедет, чтобы ввести тебя в клан, когда ты немного подрастешь! Она ведь совсем молодая! - осенило вдруг А-Юя. Он словно взглянул на свою мать так, будто видел ее впервые. Она молодая, едва за двадцать, она добрая и такая красивая! Почему она сидит под этими яблонями одна и ждет того, кто и думать о ней забыл?! Как мог тот человек с осликом, и с веселым голосом, и сильными руками оставить ее одну?! Нет. Она не одна – с ней он, Сюаньюй! И он никому не даст свою мать в обиду! - Ну уж нет! Как же я куда-то с ним поеду, будь он трижды глава всех кланов сразу, ведь тогда мне придется оставить мою матушку! Ни за что не поеду! Женщина засмеялась уже по-настоящему, с нежностью пригладила непослушные волосы своего отпрыска. - Тебе станет скучно со мной, А-Юй, деревня Мо слишком тесна для тебя! - А вот и нет! За шутливым спором его вопрос позабылся. И только вечером, укладываясь спать, мальчик вернулся мысленно к той картинке с осликом, мужчиной и смеющейся матерью. Это не было сном, совершенно точно не было. Иногда он просто вдруг вспоминал что-то, что никак не мог знать. Иногда это было что-то полезное – как в тот раз, когда он не дал Цзы Юаню наесться ярких оранжевых ягод. Ягоды выглядели очень соблазнительно, но А-Юй откуда-то знал, что они ядовиты. Братец орал, как резанный, но когда все выяснилось, даже первая госпожа Мо – непривычно бледная и тихая – не стала ругать его за наставленные братцу синяки. Тогда взрослые не особенно задумались об источнике его знания – мало ли, где мог услышать. Но А-Юй быстро понял, что спешить с откровениями не стоит – после какой-то оговорки Цзы Юань принялся дразнить его сумасшедшим, пока дед не пригрозил ему поркой. «Может, я и вправду умом тронулся?» – испугался тогда мальчик. Он принялся прислушиваться к себе особенно внимательно, но ничего странного не находил. Он был прежним, таким же, как все мальчишки его возраста – любил купаться в пруду, лазать по крышам, дразнить двоюродного братца и воровать яблоки в садах. Просто иногда вдруг казалось, что пруд слишком мал, а в желтых кубышках, маленькими фонариками расцвечивающих его поверхность, есть что-то неправильное. Или лохматый дворовый пес, с детства знакомый и ласковый с А-Юем, мог напугать до дрожи, а в следующую минуту уже совсем не казался страшным. А-Юй старался не выдавать себя. В конце концов, обнаруживать, что знаешь то, что знать не можешь – странно. Эдак недолго и впрямь прослыть сумасшедшим. Или на самом деле… - Нет! Со мной такого не случится! – А-Юй был уверен, что уж упрямства ему не занимать, и если он что-то решил, то выполнит задуманное непременно. Он не сойдет с ума, он станет заклинателем! *** - Я! Я хочу быть Лань Ванцзи! – полноватый малыш, капризно топающий пухлыми ножками, был настолько далек от образа благородного заклинателя в белых одеждах, что Сюаньюй просто не мог удержаться от смеха. - Ты! – круглое лицо Цзы Юаня побагровело от ярости. – Над чем это ты смеешься!? Я хочу быть Ханьгуан-цзюнем! Хочу, хочу, хочу! - Да не связывайся ты с ним, пусть будет, кем хочет! – один из собравшихся мальчишек, уже нарисовавший на лбу красную точку ордена Ланьлин Цзинь весело фыркнул. – Бегать быстро ему все равно не под силу, он скоро отстанет. Или ты может сам хотел быть Лань Ванцзи? - Нет, я… - Сюаньюй задумался лишь на мгновение. – Я буду Вэй Усянем! - Эй, его же разорвали лютые мертвецы! – испугано ахнул кто-то из собравшихся мальчишек. - Мы же собирались играть в Низвержение Солнца! – Сюаньюй помахал заранее срезанным бамбуковым прутиком, призванным изображать черную флейту. – Тогда Вэй Усянь еще был героем! Время неумолимо бежало вперед, а Низвержение солнца все еще оставалось любимой игрой деревенской детворы. Роли героев войны яростно делили между собой, порой не обходилось без синяков. Ну а Безночным городом был заброшенный амбар за околицей – взрослые туда заходили редко, место считалось нехорошим после того, как там несколько лет назад погиб один из работников. У ребятни овеянное зловещей славой просторное строение пользовалось большой популярностью. Особую перчинку добавлял страх перед призраком, а также непременный нагоняй от старших, который последовал бы, узнай кто об их играх. Тем не менее, едва начинало смеркаться, игры по общему молчаливому согласию переносились в места более дружелюбные. Вот только сегодня что-то пошло не так. Когда достопочтенный Ляньфан-цзунь убил Вэнь Жоханя, и победоносная армия потянулась по домам, чтобы не опоздать к ужину, Сюаньюй, руководивший армией мертвецов с потолочной балки, немного задержался, слезая, и обнаружил амбарные ворота запертыми. Засов был тяжелым и порядком заржавел, так что закрыть его тихо едва ли кому-то удалось бы. А вот подпереть створки каким-нибудь подходящим поленом было вполне по силам даже малышу. - Цзы Юань, гаденыш ты мелкий! – мальчишка в сердцах ударил кулаком по несговорчивой створке. Та дрогнула, но не поддалась. – Погоди у меня, выберусь – мало не покажется! Мальчик практически не сомневался, что это братец подстроил ему пакость, как и в том, что выбираться придется самостоятельно. Конечно, не явись он домой к ужину, его отсутствие заметят и начнут поиски, но про то, что малышня облюбовала старый амбар для игр, взрослым знать не полагалось – приятели будут молчать, и посланные на поиски слуги станут искать в лесу и у плотины, но сюда не сунутся. А сами ребята не рискнуть прийти к амбару раньше, чем настанет утро. И то, если их выпустят со двора после его пропажи. Тем временем вечерние сумерки вступали в свои права и вскоре совсем стемнело. Несчастный пленник «Безночного города» прикидывал, сможет ли добраться до расположенного под самой крышей окна, и как спустится с той стороны, если все-таки сможет, как внезапно мелкой дрожью вдоль позвоночника его прошило ощущение чужого присутствия. Мальчик медленно оглянулся и зажал рот рукой, сдерживая крик – призрак погибшего работника выдумкой не был. Молодой парень, коренастый и невысокий с широким располагающим лицом совсем не казался опасным, скорее грустным и немного обеспокоенным. Никаких тебе кровавых одежд или веревок на шее. Видимо, не до конца еще оставив роль Старейшины Илина, Сюаньюй понял, что совсем не чувствует страха. Он откуда-то точно знал, как сложить пальцы в печать, чтобы изгнать призрака – или поговорить с ним. Знание это всплыло в сознании само, и о происхождении его задумываться было явно не время. - Эй, братец! – призрак удивленно повел головой, словно не уверенный, кто говорит с ним. Похоже, мальчика он не видел, чему тот невольно порадовался. – Отчего ты здесь? Почему не ушел на перерождение? Призрак снова огляделся, а затем в сознании мальчика всплыл его ответ – это не было похоже на речь, скорее на вереницу возникающих образов, смесь картинок, звуков и ощущений. К такой манере общения надо было приноровиться, но ни Сюаньюю, ни призраку спешить было некуда. Постепенно мальчик разобрался, в чем дело. Незадачливый работник как раз накануне своей гибели удачно расторговался на ярмарке, выручку надежно припрятал, да и погиб на следующий день, неудачно свалившись головой на край бороны. И так случилось, что рассказать о припрятанной выручке он никому не успел, а она пришлась бы семье очень кстати. - Я понял, братец! – осененный идеей мальчик даже подпрыгнул от возбуждения. – Я могу рассказать твоей почтенной матушке о тайнике, только тебе придется выпустить меня из амбара. Идет? Лицо призрака просветлело, его силуэт поблек, и через миг створка ворот скрипнула, приоткрываясь. - Спасибо, братец! Нынче же навещу твою матушку, - Сюаньюй изобразил кривоватый поклон куда-то в темноту и поспешно выскользнул из амбара. Так и есть, возле створки валялось полено, которым чья-то шаловливая рука подперла ворота. Хмыкнув, мальчишка вернул полено в прежнее положение, снова закрывая амбар, и припустил в сторону деревни – мать, должно быть, уже волнуется, а еще нужно успеть навестить семью призрака! Его визит несколько удивил почтенное семейство, но когда мальчик передал сообщение призрака, дипломатично умолчав о том, где именно произошла встреча, и в указанном месте и впрямь обнаружились обещанные деньги – удивление сменилось радостью. Домой Сюаньюй явился уже в потемках, когда обеспокоенная мать собиралась посылать слуг на поиски, и от деда ему порядком влетело, зато наутро в деревне только и разговоров было, что о явлении призрака и чудесной находке. Вторая госпожа Мо окончательно уверилась в выдающихся заклинательских способностях своего сына и гордилась им до небес.